Дочь Моргота

— Останься со мной… — не думая о еще недавно страшившем ее отказе прошептала Силмэриэль, как только Боромир оторвался от ее губ, не разжимая до боли плотно сомкнувшихся за спиной рук. В недающем глубоко вдохнуть стальном кольце объятий хотелось остаться навсегда, укрывшись от ожидающих снаружи сомнений и холодной пустоты… и больше никого не бояться. — Не уходи с Гэндальфом. — Не могу, крошка… я вернусь, как только… — став чуть серьезнее, пробормотал он, вновь почти касаясь губ. Тепло дыхания, лишающее воли сильнее темного колдовства, заставило покрыться мурашками и зажмуриться, крепче хватаясь за его плечи. — Но я могу немного задержаться… Силмэриэль громко вскрикнула от неожиданного и невозможного ощущения… настолько невозможного, что она пережила маленькую смерть, на миг полностью потеряв связь с реальностью. Жесткие пальцы, бесцеремонно проскользнув за незаметно распутанную шнуровку, совершенно немыслимым образом коснулись груди, сжимая и поглаживая мгновенно затвердевшие соски. Страх, упоение болезненно приятными ощущениями и смутная обида застряли комом в горле, не давая сказать ни слова… давно желанная ласка оказалась слишком небрежной и умелой, не похожей на безумно-смертельную нежность из сумасшедших снов. Скольких трактирных служанок славный гондорский витязь столь же развязно хватал за грудь, держа второй рукой кубок с вином? И теперь в ряду до дрожи зливших ее картинок в воспоминаниях гондорца появится ещё одна. Все равно… все равно им повезло больше, чем до сих пор ей. И он никогда впредь не возжелает их… а только ее. Картинка с ней станет последней, она об этом позаботится. — Любовь вносит свет в самые темные места… и темные души. Сама увидишь, Силмэриэль. Когда придет время. — Г… Гэндальф? От неожиданности она даже не смутилась, тем более еще больше смущаться было некуда, лишь резко откинулась назад, выругавшись от приведшей в чувство боли в затылке. Боромир, тут же отпустив ее, вздрогнул и тоже не удержался от нехорошего слова, неприязненно косясь на мага. — Ты же говорил… что ни за что сюда не спустишься. Силмэриэль попыталась мило улыбнуться и хоть чем-то заполнить воцарившееся неловкое молчание, чтобы незаметно поправить платье. По-прежнему маячащие на заднем плане похабно хихикающие полуорки оказались последней каплей, заставившей почувствовать себя невыносимо глупо. До сих пор постоянно готовый разразиться многословными поучениями и рассказами о былом Гэндальф словно не расслышал ее, неожиданно спокойно рассматривая собирающихся вылупиться из грязевой пленки полуорков и лишь слегка усмехаясь в бороду. Обиженно взглянув на не пришедшего на помощь Боромира — гондорец не попытался ее поддержать или сгладить неловкость, а лишь со своим обычным высокомерием молча скрестил руки на груди — Силмэриэль невпопад сказала первым пришедшее на ум. Она ранее почти решилась спросить об этом у Гэндальфа, но то забывала, то не могла выбрать подходящий момент. От Боромира ей нечего скрывать… такое точно не стоит, пусть впечатлится. — Гэндальф… а от моей крови папина глина загорелась. Это потому, что я темная? — Что? — маг бросил на нее острый заинтересованный взгляд, более не изображая полнейшую невозмутимость. — Ты мне позволишь… посмотреть? Благодарно улыбнувшись, Силмэриэль протянула руку. Извиняющиеся интонации в голосе не желающего причинять ей боль волшебника уже привычно согрели сердце дуновением тепла, без следа прогнав горькие воспоминания о равнодушии отца. В отличие от него, Гэндальф провёл лезвием, едва коснувшись, чуть слышно прошептав исцеляющее заклинание — боли почти не было, и порез на глазах затянулся. Почему Тьма в ней беззащитна перед светом, мучительно желая впитать его в себя и утолить вечную неизбывную жажду? Или не только в ней? — Так вот что… я видел… — одними губами прошептал Гэндальф, зачарованно глядя на мгновенно превратившийся в след пепла на столе кусочек глинистой пленки. — Ты проводишь меня? — Что… ты уезжаешь прямо сейчас? — Огорчение и поднявшийся холодной волной страх заглушили любопытство. Забыв, как много раз в сердцах желала загостившемуся светлому магу скорейшего отъезда, Силмэриэль схватила его за руку, избегая встречи взглядов. Не хватало только расплакаться, уткнувшись светлому в грудь, как маленькой брошенной девочке. — Будь осторожна… не верь Саруману. Гэндальф слегка погладил ее по волосам, отрешенно глядя в глубину ведущего к лестнице коридора, где уже скрылся потерявший интерес к разговору Боромир. Холодок обиды неприятно уколол, разливаясь ядом в крови… почему найти успокоение и опору можно только у Гэндальфа… было. — Может, все-таки… И как она успела настолько привыкнуть к опеке Гэндальфа и даже поверить, что так будет всегда? Теперь от того, что светлый маг внезапно уходит, последние остатки мужества вот-вот покинут ее. Отец прав… она не может быть одна и не знает, что ей делать. Силмэриэль прислонилась к стене, провожая взглядом вновь не расслышавшего ее слов, или просто не пожелавшего отвечать мага. Ей надо успокоиться, и вспомнить, что полагаться не на кого, и любить тоже некого, привязываться к Гэндальфу было ошибкой. Проводи меня до балкона, Силмэриэль. Балкон? Неужели Гэндальф собрался покинуть Ортханк на… это же невозможно, они не прилетят сюда. И в ее сознание он уже давно… с самого начала вторгался в худших папиных традициях. Я догоню! Гэндальф махнул рукой, по-прежнему не прибегая к словам, и подошел почти вплотную к Боромиру. Лицо гондорца, неохотно остановившегося для разговора, тут же утратило пренебрежительное выражение и даже слегка перекосилось. Гэндальф вряд ли отчитал его за невнимание к ней, у мага явно появились дела поважнее, но ненадолго поверить в это очень хотелось. Силмэриэль послушно пошла к лестнице, затерзавшее бы ее в любое другое время любопытство лишь слабо кольнуло, тут же отступив. Слишком хотелось побыстрее выйти на воздух — солнечный свет и особенно вид с балкона, где меньше чувствуются гарь и шум, должны помочь смириться, что светлый маг не ее любящий папочка, как ни жаль.

***

— Он правда прилетел за тобой… — не веря своим глазам, потрясенно произнесла Силмэриэль, крепче хватаясь за руку мага. Показавшийся над розовеющими в лучах закатного солнца заснеженными вершинами темный силуэт огромной птицы не был игрой воображения. Не просто птицы… отец рассказывал об их поединке с драконами в незапамятные времена, и с орками в недавней битве у Одинокой горы. — Возможно, и за тобой прилетит. Не бойся, Силмэриэль… ты можешь стать сильной и мудрой, как Владычица Галадриэль, если постараешься. Тьма не безраздельно властна над тобой. Гэндальф ласково погладил ее по предательски влажной щеке, ободряюще заглянув в глаза. В Лотлориэн. Он собрался в Лотлориэн. Зачем? Позволив себе (почему ему можно, а ей нет?) украдкой прикоснуться к мыслям волшебника, Силмэриэль очень удивилась. Она смутно представляла себе, что это такое… зачем Гэндальфу вдруг срочно понадобилось в скрытое в зачарованном лесу королевство Галадриэль, когда кольцо того и гляди попадет не в те руки? Неужели великий волшебник настолько легковерен и беспечен, что оставил хоббита на произвол судьбы, и даже не пытался помешать ей читать свои мысли? Он же не может не понимать… — Ты можешь узнать, где сейчас кольцо, Силмэриэль? — Боромир наклонился к ее уху, вновь заставив вздрогнуть всем телом от обжегшего шею головокружительным жаром дыхания, хотя необходимости шептаться не было. Гэндальф, по-отечески поцеловав ее на прощание в лоб, бесстрашно шагнул в пустоту за каменный парапет. Силмэриэль невольно вскрикнула и зажмурилась, ожидая увидеть силуэт в разметавшемся сером плаще далеко внизу на каменной дорожке… но маг хитро подмигнул ей со спины мгновенно унесшего его ввысь орла. — Да… я попробую… посмотрю в Палантир. Оно у хоббита, ожидающего встречи с Гэндальфом в трактире в Пригорье. Гэндальф Серый позволил ей прочитать это в своих мыслях. Силмэриэль взяла его руки в свои и, чуть задержав, сложила в замок у себя на поясе, прижав сверху ладонями. Ей хотелось хотя бы немного постоять, прислонившись к возлюбленному, в согревающем и успокаивающем кольце объятий, не проникая в сознание и не читая мыслей. Лучше просто представить их себе такими, как ей бы хотелось, а не узнавать правду. Любой дар порой оборачивается… своей горькой и огорчительной изнанкой. — Пойдем со мной, если не боишься… ты же не боишься, правда? Пряча за легкой насмешкой все еще готовую охватить ее слабость, Силмэриэль повернулась к гондорцу, и скользнула ладонями по спине, прижимаясь еще теснее и ожидая вновь почувствовать его руки на груди. Она не хочет и не может оставаться одна этой ночью, и ее не пугает ничего… кроме таящей в себе застывшие перед прыжком тени темноты. Отец… ей скоро придется заставить его сполна заплатить за все, или самой заплатить за предательство. Мысль о его близком присутствии впервые в жизни не дала насладиться видом на Мглистые горы и долину Изена — служащая временной тюрьмой для бывшего хозяина вершина Ортханка была совсем рядом. Боромир чуть вздрогнул от прикосновений и осторожно положил руки ей на талию, уже не пытаясь перейти к более смелым ласкам. Как будто Гэндальф чем-то напугал его, или мысли о способном принести победу над Мордором и безмерное могущество кольце Всевластия вытеснили все остальные желания. Трудно сказать, что обиднее… Я хочу быть твоей… ну давай же, пожалуйста. Ей нужно услышать это от него, а не говорить самой, и чувствовать, что он правда желает ее любви. Силмэриэль со злостью скрипнула зубами, чуть не раздавив пузырек с эликсиром в кармане. Он бы сразу решил проблему, но… она пообещала не использовать его в самый первый раз, как захочет пробудить чьи-то чувства, волшебник заставил поклясться. Проклятый Гэндальф… ну зачем ему это надо? Зачем Светлому магу все портить и заставлять ее оставаться девственницей, ей так давно уже надоело. Какая ему разница — он же не ее отец и сам никаких неподобающих чувств не питает. Ни малейшего намека на это в отношении к ней ни разу не проскользнуло, она бы непременно заметила интонацию, мимолетную тень во взгляде или мыслях… такое невозможно скрыть. Ладно… она не будет допытываться у Боромира о разговоре с Гэндальфом, и мысли читать тоже, это слишком унизительно и разозлит ее еще больше. И потом… вдруг маг сказал что-то такое, что и ее заставит поверить, он может. Нет уж, не станет она узнавать, а в следующий раз эликсир Гэндальфа ей непременно поможет… назло создателю.

***

Выброси Палантир в Изен. Гэндальф наверняка прав, как всегда, и она хотела послушать его и послушает, только чуть позже. В руки отца видящий камень больше не попадет, но пока папа еще не может покинуть вершину башни, он послужит ей. Силмэриэль с невольным восхищением и нетерпением смотрела в затягивающую непроницаемо черную глубину. Так пугавшая ее в детстве накрытая плотным черным бархатом сфера на каменном постаменте теперь ее… пока еще. Страшные рассказы Гэндальфа о парализующем волю и порабощающем разум огненном Оке, поджидающем внутри, не пугали и не останавливали. Она хотела поскорее прикоснуться и слиться сознанием с явно темным после отца артефактом. — Ты не боишься его? — в голосе Боромира определенно появились уважительные интонации, и сам слишком много о себе мнящий сын наместника если не испугался, то заметно напрягся. — Нет… — Уже почти забыв о своем огорчении — слияние с камнем доставит ей удовольствие совсем другого рода, но, возможно, более острое — Силмэриэль быстро поцеловала его в губы. — Я не боюсь Тьмы, главное, ты не испугайся. Прикосновение к гладкой, холодящей как лед поверхности, в первое мгновение не принесло ничего, кроме почти сразу прошедшего озноба, лихорадящий ее изнутри жар нетерпения и любопытства оказался намного сильнее. Камень не сопротивлялся ей, словно приглашая или завлекая зайти как можно глубже, и тогда… Не совсем понимая, как заставить Палантир показать что-то конкретное, Силмэриэль рассеянно вглядывалась в мягко скользящие перед глазами картинки — гладь перерезающей равнину извилистой лентой реки, горы и зеленеющие шапки лесов, выжженную вулканическим огнем бесплодную равнину… наползший из жерла огромной горы дым, казалось, по-настоящему защипал глаза. Око с узким, пылающим жаром зрачком, закрыло все, собираясь прожечь насквозь глаза и душу. Готовая вновь всецело овладеть ею Тьма, пробудившаяся, как только она открыла видящий камень, без малейшего трепета накрыла огненную щель, приглушив нестерпимый жар. Иная, чем дарованная ей от рождения, тьма Ока не смогла слиться с ее, лишь прикоснулась и отступила, как повинующаяся отливу волна. Не успев ни испугаться, ни обрадоваться, Силмэриэль смотрела на все более четко виднеющиеся остроконечные крыши маленького городка. Мимолетное соприкосновение с чужой Тьмой хотелось продлить и повторить, хотя оно могло лишь слегка утолить жажду слияния с подобным себе.