***
— Но, может, ты… это не будет стоить тебе многого. Мысли беспорядочно спутались, не позволив вымолвить ничего более связного. Пугающе большой мир, поглотивший где-то далеко позади в своих необъятных просторах Изенгард и бывшую ее родной темницей с рождения башню Ортханк, кружил голову, не позволяя сосредоточиться на чем-либо ином, даже на словах Гэндальфа. Все же может закончиться быстро и просто, прямо сейчас… стоит светлому магу долететь с кольцом до Ородруина, и там… Зачем столько сложностей, риска и смертей? — Не так все просто, Силмэриэль, увы, — вздохнул Гэндальф, крепче сжимая ее руку и чуть помедлил, подбирая слова: — Я не вправе и не должен лишать смертных ими самими избранного испытания. Шанс быстро и просто избавить мир от всевластия кольца упустил Исилдур. Кольцо не было уничтожено по вине людей, и оно их удел. Светлое волшебство и благодать покинут Средиземье с утратой Единого кольца, сила всех остальных магических колец будет потеряна… настанет Эра людей. — А может, тогда… «Не уничтожать его», — хотела сказать Силмэриэль и осеклась, поняв неотвратимость наполняющих печалью сердце мага перемен. Поступок не устоявшего перед властью кольца Исилдура был не так уж и плох, продлив время волшебства и отсрочив исход эльфов в Валинор, где они будут пребывать до тех пор, пока… О том, что «пока», Гэндальф рассказывать не пожелал, начав сосредоточенно вглядываться в смутно угадывающийся внизу заболоченный пейзаж, изрезанный немногочисленными холмами. Силмэриэль показалось, что светлый маг ушел от ответа не только из-за владеющих его разумом более насущных забот и нехватки времени, но, заразившись волнением, настаивать не стала. — Не дай полуоркам исполнить приказ Сарумана… и Хранитель Кольца достигнет Раздола. — А… а я? Гэндальф… Страха Силмэриэль не чувствовала (он остался в любимо-ненавистном Ортханке) — лишь заставляющее часто биться сердце и подрагивать пальцы возбуждение. Хотя что ждет ее на вершине Амон-Сул и как переломить волю подчинившихся отцу тварей, она не представляла. — Ты будешь на своем месте, и в свое время, Силмэриэль… Даже мудрейшим не дано предвидеть все. Почти не замедляясь, птица начала снижаться к вершине поросшего молодыми деревьями высокого холма, и Силмэриэль плотнее прижалась к Гэндальфу, испугавшись, что они вот-вот врежутся. — Пора! Гэндальф подтолкнул ее, удерживая за талию, и, не успев среагировать или испугаться, Силмэриэль уже стояла на травянистом склоне, все так же инстинктивно прячась от прежде незнакомого мира в успокаивающе-надежных объятиях мага. Она бы с удовольствием осталась так на целую вечность, отгородившись от всего остального, но… — Гэндальф! — Силмэриэль нашла в себе силы потрясти его за плечо. Волшебник, словно напрочь забыв про нее, кольцо и происходящие совсем рядом пугающе-непонятные события, замер, полузакрыв глаза, и беззвучно шевелил губами, держась за нее, как за ускользающую точку опоры. — Возможно, я зря привез тебя сюда… малодушно пытаясь предотвратить неизбежное, но только… — Нет! — Силмэриэль не поняла, что и зачем пытался донести до нее маг, тем более, Гэндальф произнес странное признание неразборчиво, как-будто обращаясь не столько к ней, сколько к кому-то невидимому. Она не смогла бы долго сидеть там, на площадке, в ожидании неизвестно чего, выслушивая ранящие сердце вернее орочьего ножа злые слова — лучше спрыгнуть вниз, или сойти с ума… хотя последнее — еще один бесценный дар, доступный лишь проклятым смертным. — Ты… ты добр ко мне. — Времени для многословных признаний не было, хвала Тьме (да, прости, Гэндальф, Эру она хвалить не может), и у нее ничего не получилось бы — находить согревающие сердце слова дано лишь светлым. Силмэриэль торопливо обняла Гэндальфа за шею и, полузакрыв глаза, неловко поцеловала куда-то рядом с виском. Все более острое с каждым мгновением предчувствие опасности, коварно притупившееся в объятиях волшебника, не напрасно холодило грудь — появившиеся с трех сторон черные тени не были обманом отвыкшего от света зрения. Вырвавшаяся из плена окончательно разметанных ветром облаков луна осветила остроконечные капюшоны черных плащей, скрывающих замогильный мрак вместо лиц и сжимающие светящиеся мертвенно-зеленым светом клинки руки в железных перчатках.***
Сейчас или никогда! Медлить с решающим шагом, ради которого он пошел слишком на многое — но, хвала Эру, не на все — больше нельзя. Пока напавшие в ночи призраки не завладели им или он сам не пал от их напитанных черным чародейством мечей, прежде чем… Прежде чем Прелесть коснется ладони, сводя с ума самым желанным в этом мире теплом, готовым разгореться губительным для врагов всепожирающим пламенем. Уговорить Фродо отдать кольцо случая до сих пор не представилось — нужные слова, убедительные и проникновенные, не приходили. Хотелось просто забрать свое по праву. Готовность отнять силой у не понимающего своего же блага хоббита слишком тяжелую для него ношу то появлялась, но исчезала под напором сомнений — возможно ли уподобляться Врагу, действуя насилием и обманом, ради победы над ним же? Кольцо могло бы стать его почти сразу, если бы Следопыт все не испортил. Напуганные недоброжелательным любопытством чужаков в далеком от родной Хоббитании трактире хоббиты поверили в добрые намерения знающего все о Гэндальфе и их тайне наследника гондорского наместника, и он не обманывал их. — Боромир! Будь осторожнее, пожалуйста, я помогу тебе. Почему ты… Она здесь? Проклятая колдунья, истинная дочь своего отца… или это снова он? Магам и эльфам не будет места в очищенном от зла благодаря людям и для людей мире, пусть уезжают в свой Валинор, или сгинут в Вечной Тьме. Черные тени в плащах, скрывающих пустоту давно истлевших тел, подступали, злобно шипя и шарахаясь от колеблющегося пламени факелов. Полуразрушенная неумолимым временем стена, опоясывающая вершину Амон-Сул, лишь давала опору спине, не защищая от кольценосцев и притаившихся во мраке орков. — Гэндальф здесь! — угрюмое лицо следопыта озарилось улыбкой. Подожженный ловким выпадом назгул отступил с надсадным воем. — Не отвлекайся! — отрывисто бросил Боромир, с трудом удержавшись от ругательства… Проклятие! Маг не сможет помешать ему, когда до цели осталось совсем чуть-чуть, и никто другой тоже. Тем более они… — Фродо, нет! Он же прав, хоббит слишком слаб телом и духом, невысоклик не выдержал и надел блеснувшую томительно притягательным светом Прелесть, и, прежде чем факел успел коснуться черной ткани, моргульский клинок вонзился в ставшего невидимым хоббита. Боромир опустил факел, и, не глядя на отступившего врага и отбивающегося от двух призраков следопыта, протянул дрожащую от предвкушения руку к Фродо. Прежде чем потерять сознание, хоббит снял кольцо… Прелести пора наконец очутиться в надежных и достойных руках.***
— Они не тронут тебя, Силмэриэль, уходи! Оставь кольценосцев мне. — Гэндальф отстранил ее, подталкивая в сторону и крепко сжал посох, целясь наконечником в подступающие темные фигуры. Ласковый блеск в глазах мага погас, сменившись мрачной сосредоточенностью, он на глазах ссутулился и постарел, как после поединка с отцом в башне. — Нет! Не добавляя ничего более — Гэндальф сам прочтет в ее мыслях все, что сочтет нужным — Силмэриэль замерла, прижавшись спиной к его спине, чтобы не дать призракам подойти сзади. Парализующего ужаса и почти непреодолимого отвращения, сковывающих волю смертных и заставляющих морщиться Гэндальфа, она не чувствовала, лишь огорчение, что мало чем сумеет помочь волшебнику. Назгулы не испугаются ее Тьмы, и не подчинятся ей. Разогнать прислужников Саурона может только свет, или огонь. И их стало слишком много — новые надрывно воющие тени с обнаженными мечами наползали со всех сторон, замыкая все теснее сжимающийся вокруг них круг. Светлый маг может не справиться, если больше никто не придет на помощь. — Гэндальф! Кольценосец лишь на мгновение замер, пошатнувшись от удара… с отцовским посохом она что-то смогла бы, а так… Похожая на молнию вспышка ослепила глаза, разошедшаяся во все стороны невидимая упругая волна чуть было не сбила с ног. Светлая магия чужда и неприятна ей не меньше, чем кольценосцам, но и сам Гэндальф устоял лишь благодаря ей. — Дай… дай мне его! Силмэриэль не ожидала, что Гэндальф действительно отдаст ей посох, хотя другого выхода не было. Несколько минут, чтобы немного восстановить силы, маг мог выиграть только так — трое кольценосцев, оправившись от удара, уже почти касались их мерцающими мертвенно-зеленым клинками. Если один из них сумеет ранить ее или Гэндальфа, что случится? Наверняка ничего хорошего, проверять точно не стоит. — Осторожнее, Силмэриэль, это может быть… «Опасно для тебя»… знает она, что гораздо ближе к назгулам, чем к Гэндальфу, лишний раз напоминать не обязательно. Отцовский посох слушался ее, и ничем не повредил… хотя ничего удивительного, отец испачкал душу Тьмой. Силмэриэль с секундным сомнением взглянула на не столь красивое и гладкое темно-серое древко — не убьет ли посох незамутненно-светлого Гэндальфа и ее заодно с кольценосцами? Наплевать, она хочет помочь единственному, кто подарил ей немного тепла и света, и не дать превратить цветущий живой мир в подобие залитого лавой Ородруина Мордора. И это наверняка не понравится отцу… так ему и надо, пусть позлится. Вновь ощутить готовую сорваться с наконечника посоха силу было до дрожи приятно, ослепительно белый разряд поджег плащ кольценосца и сбил с ног остальных. Едва успев подумать, что Гэндальф может гордиться навязанной судьбой ученицей, Силмэриэль зажмурилась от нестерпимо яркой вспышки в голове и мир погрузился в наполненный вязким туманом темно-серый сумрак.***
Где… где же она? Гэндальф, кольценосцы, и все вокруг растворилось в непроницаемой пелене — сквозь дымку не угадывалось вообще ничего. Смерть выглядит не так, она просто станет бессильным и бесплотным духом, видя все тот же более неосязаемый утраченными чувствами мир. Это сон, бред, или…? В безнадежно-однообразной туманной глубине скользнула темная тень… Назгул?! Прежде чем Силмэриэль успела испугаться, тень приблизилась достаточно, чтобы удалось рассмотреть длинные белокурые пряди и тонкий подбородок, едва виднеющийся из-под низко надвинутого капюшона не черного, как у назгулов, а жемчужно-серого плаща, украшенного у ворота резной брошью из белого металла. — Не похожа… — невероятно красивым нежным голосом без всяких предисловий произнесла незнакомка, бесцеремонно взяв ее за подбородок. — И очень хорошо… Силмэриэль. — На кого? — только и сумела пробормотать она, глупо улыбаясь. Силмэриэль еще никогда не общалась с женщинами, если не считать Хельгу (о ней хотелось бы не вспоминать больше никогда), а о таких прекрасных и могущественных даже и не слышала. — Не важно. — Похожий на звон серебряного колокольчика смех проник в душу, заставив забыть все составленные в уме фразы. — С тобой не произошло ничего страшного, не бойся, ты и так скоро пришла бы в себя. Но я помогу тебе… вам. Дай руку… Осветившая лицо женщины улыбка, хотя заглянуть в ее глаза под капюшоном и было невозможно, опалила неведомой прежде и, казалось, вообще невозможной в этом мире светлой благодатью. Силмэриэль зачаровано кивнула, молча коснувшись узкой белой руки, украшенные многочисленными кольцами тонкие пальцы ласково скользнули по ее ладони, чуть задержавшись на запястье. — И у меня есть кое-что для тебя, — чуть менее нежно, словно превозмогая неприязнь, добавила незнакомка, протягивая неизвестно как оказавшуюся в ее руке книгу в матово-черном переплете. — Держи. Теплые пальцы вновь коснулись лица, на этот раз мягко прикрывая веки. Силмэриэль послушно зажмурилась, наслаждаясь так редко достающейся ей лаской… — Хвала Эру! Я же говорил, что это опасно для тебя! Силмэриэль резко открыла глаза, приглушенно вскрикнув от неожиданности и облегчения. Почти закатившаяся молочно-бледная луна светила из последних сил сквозь обрывки туч, кольценосцев видно и слышно не было. Озабоченное лицо Гэндальфа — маг хмуро рассматривал ее, беззвучно шевеля губами — тут же просветлело и разгладилось. — Я мог не справиться без тебя, спасибо! Гэндальф помог ей встать, с отеческой нежностью задержав в объятиях. — Гэндальф, мне показалось… Силмэриэль замолчала на полуслове, машинально пряча под плащ греющую ладонь смутной аурой Тьмы книгу. Светлому магу она точно не понравится.