Ты будешь жить

      В последний вечер ничего не происходило. От слова, совершенно ничего. Малфой пришёл очень поздно, когда Гарри начал засыпать. Гарри даже не был уверен в том, пришёл он, или это было лишь сном. И, наверное, тот вечер останется загадкой для него навсегда.       Он очень сомневался, ведь настоящий Малфой не стал бы вести себя так. Определённо, это был сон, потому что Малфой, тихо подойдя к кровати, чуть склонился к Гарри. Через тоненькую щёлочку меж век, Гарри мог разглядеть его белоснежные волосы, мягко спадающие на лоб, и взгляд дождливых глаз. Прохладные кончики пальцев скользят по ставшей вдруг слишком чувствительной щеке. Касания кажутся колкими разрядами тока, и Гарри едва удерживается, чтобы ненароком не дёрнуться. Чужая рука, осмелев, зарывается в кудрявые чёрные волосы. Гарри становится особенно трудно сопротивляться желанию потянуться за прикосновениями в этот момент. Уголки губ ползут вверх, явно намереваясь улыбнуться. Но смелости непривычно нежной ладони не хватает надолго, и она исчезает.       Это слишком чудесный сон. Гарри знает, что всё это ему снится, терять нечего, поэтому приоткрывает глаза, чтобы увидеть его, возможно, в самый последний раз. Становится невыносимо грустно. — Спи, — шепчет светлое видение, исчезая. А Гарри проваливается в темноту.

***

      Гарри кажется, что он так и не проснулся. Ему чудится, что всё вокруг — смутный сон, в котором не происходит ровным счётом ничего. Такое бывает, когда устал настолько, что мозг не способен даже придумать сюжет интересного сна.       Весь день он ходит как в воду опущенный, не зная, что поделать со своим вялым состоянием. Стрелки часов близились к цифре, которая должна была изменить всё. Вновь. Сколько можно перемен в его жизни? Не успевает он привыкнуть к новым обстоятельствам, как его выдёргивают из тех условий, к которым он более или менее приноровился, кардинально меняя все декорации, людей, окружающих его, и переживания.       Разрывало, кожу щипало, от нервов чесались руки, шея, всё тело ломило. Гарри несколько раз принимал душ в попытке успокоить раздражение и красные пятна, оставленные ногтями, но ничто не помогало.       Когда взгляд неосторожно наталкивался на книжки, принесённые Малфоем, живот скручивало, начинало невыносимо тошнить. На каком-нибудь третьем курсе он бы с уверенностью сказал, что его тошнит от одной лишь мысли о Малфое и от того, какой он мерзкий, но сейчас было что-то другое. Что-то совсем непохожее на то, что Гарри мог бы себе позволить чувствовать к Малфою.       А время неумолимо бежало, и с каждой секундой сердце болезненнее сжималось. Вместо должной радости увидеть друзей, появилось незваное волнение и едва уловимая грусть.       Время остановилось. Подрагивающая ладонь достала из тумбочки пока что тёплую монетку, которая всё больше нагревалась, вскоре становясь настолько горячей, что казалось, она прожжёт кожу, но Гарри не ощущал боли, сильнее сжимая её в руках. Ну же. Давай.       В один момент с последним тиканьем часов, в спальне звучит хлопок аппарации. Домовой эльф немного неуклюже приземляется на худые лапки в старых коричневых башмаках, сжимая в руках пухлый свёрток вместе с письмом. — Добби рад видеть мистера Поттера вновь! — он склоняется в поклоне. Гарри берёт себя в руки, сделав вздох поглубже. — Здравствуй, Добби. Ты принёс то, что передала Гермиона, да?       Домовик активно кивает головой, с довольным лицом всучивая Гарри конверт со свёртком. — Спасибо, Добби. Ты можешь идти, если Гермиона ничего больше не просила передать. — Мисс Гермиона Грейнджер сказала, что мистер Гарри Поттер слишком рассеян и может пропустить время для телепортации.       Гарри усмехнулся, не сомневаясь, что Гермиона сказала именно это. Она всегда винила Гарри за забывчивость. — Можешь передать ей, чтобы не волновалась. Ровно в час ночи я буду в коттедже «Ракушка», — сказал Гарри, слабо улыбаясь.       Добби торопливо прощается, снова старательно раскланиваясь перед Гарри, и аппарирует из спальни. Гарри садится на кровать, распечатывая письмо.       «Гарри! Зная тебя, ещё раз напомню, ровно в час ночи будет активен портал на протяжении трёх минут. Не выкинь снова какую-нибудь ерунду, умоляю. Я желаю тебе удачи, верю, что всё получится. Мы ждём тебя с нетерпением, Гермиона»       О, Гарри очень постарается не выкинуть какой-нибудь ерунды, потому что как раз-таки это он может сделать на отлично.       Если Малфой вздумает сегодня придти, будет очень плохо. Они могут надолго засидеться, Малфой может не уйти к часу. Он может задержаться, всё может пойти не так. Гермиона очень умная девушка, она смогла придумать способ, как вызволить Гарри из поместья, да только вот она не знала обо всех обстоятельствах. Вряд ли она подозревала, что Гарри проводит с Малфоем каждый вечер за разговорами и чтением стихов, частенько засиживаясь до глубокой ночи.       Но ведь позавчера Малфой ушёл, когда Гарри попросил его. А вчера и вовсе не пришёл. Хотя, Гарри не был до конца уверен, что он не приходил. Он видел его во сне. Но сон ли это был? Гарри не знал. Малфой тогда был так нереален, так нежен, что нельзя никак поверить в существование того вечера. Он был совершенством. Красивым, неприкосновенным и в то же время таким близким.       Гарри откладывает письмо в сторону и принимается открывать другой конверт. В нём оказалось много ваты, положенной, наверное, для большей сохранности вилки, вывалившейся вслед за пухом. Это была обычная, ничем непримечательная алюминиевая вилка, каких полно в любом доме, как в волшебном, так и в маггловском. Гарри начал бережно заворачивать её обратно в бумажный свёрток, заталкивая зачем-то туда же и вату. На всякий случай.       Осознание приходит вместе с широко распахнутой дверью и покрасневшим растрёпанным Малфоем, направляющим волшебную палочку на Гарри. Посылка Гермионы выпадает из рук, глухо ударяясь о пол. Он встаёт с кровати, загораживая собой свёрток.       Это не может быть случайностью. Это не первый раз, когда Малфой появляется в его спальне сразу после Добби. Он не может не знать. Гарри понял, насколько был неосторожен. Он попытался выровнять сбившееся дыхание, приняв как можно более бесстрастное выражение лица. — Привет, Малфой. Что-то произошло? — невинно спросил Гарри, уверенно посмотрев в его глаза. В груди всё ещё теплилась надежда, что тот ни о чём не догадывается. — Не делай вид, что ты ничего не знаешь! — спокойствие Поттера взбесило его ещё больше. Он закрывает дверь так громко, что Гарри жмурится от резкого звука. — Ты никуда отсюда не уйдёшь. — О чём ты? Как я могу уйти? Ты же помнишь, что я пытался, но у меня ничего не получилось. Я уже понял, что это бессмысленно, — Гарри сам поражался себе, как он может держаться так хорошо. Обычно это было ему несвойственно, он начинал нервничать, выдавая себя с головой горящими щеками и хриплым голосом. — Не делай из меня идиота, ничего ты не понял, — он прищурился, медленно приближаясь к Гарри, надвигаясь на него подобно буре. — Я, блять, запру тебя в своей комнате, раз до тебя по-другому не доходит! — Может, ты объяснишь, что на тебя нашло?       Гарри продолжал делать вид, что не имеет понятия, о чём говорит Малфой. Это не спасёт его, лишь оттянет время ненадолго, но разозлит Малфоя ещё больше. — Объяснить?! Объяснить тебе? Я тебе объясню. Я терпел эту вашу «переписку» с Грейнджер, сколько? Месяц? — Возникло ощущение, словно все внутренние органы упали куда-то вниз от страха. Всё оказалось намного хуже, чем Гарри мог допустить. Он знает. Он знает намного больше, чем можно было предположить. — Переписка с Гермионой? Возможно, ты что-то перепутал?.. — Перепутал? Нет, это ты, ты, Поттер, явно что-то перепутал! Наша семья сделала для тебя столько, а ты... Ты нас подводишь! Ты должен мне по гроб жизни, ты это знаешь? — он приблизился вплотную к Гарри, больно вжимая его в бортик кровати. Малфой пылал злостью. Его гнев был так силён, что им можно было обжечься. — М-Малфой, — от горячего дыхания, от близости и злых слов Гарри терял контроль над собой. — Откуда... — Если ты думаешь, что не ты один здесь весь из себя доверчивый и наивный, то спешу тебя разочаровать!       Малфой отходит от Гарри на шаг, и последний облегчённо выдыхает. Но последующие действия Малфоя заставляют придти его в ещё больший ужас. Он выдёргивает ящичек тумбочки, переворачивая его. Все письма, вся переписка с Гермионой разлетается по паркету, накрывая Гарри новой волной паники.       Гарри преспокойно засыпал в обществе Малфоя. А ему ведь ничего не стоило обыскать все вещи Гарри вдоль и поперёк. Именно это бы сделал любой, кто был бы чуточку хитрее Поттера. Прокол найти было совсем несложно. Он не уничтожал письма, выставляя их чуть ли не на всеобщее обозрение. И Малфой явно не тот, кто станет заботиться о личном пространстве и чувствах другого. — Н-но... Ты подслушивал! Ты следил! — отчаянно закричал Гарри. — Я говорил, мэнор защищён. Всё поместье контролирует наша семья. Я знаю о каждом твоём шаге, каждом вздохе. И уж тем более я знаю о каждой аппарации в стенах этой комнаты. Обрадую тебя, об этом знаю только я, поскольку отвечаю за тебя. Но я могу рассказать обо всём родителям, могу доложить Тёмному Лорду! — Раз ты все знаешь, раз ты можешь доложить, почему до сих пор этого не сделал? — не понимал Гарри. — Ты придурок! Ты слишком придурок, чтобы претендовать на звание Героя. Такого тупого волшебника, как ты, я ещё никогда не встречал. — Почему, Малфой? — Гарри совершает тысячную ошибку, делая шаг к Малфою и оказываясь так близко, что их тела соприкасаются. — Признай, тебе не хватит смелости рассказать обо мне. Признай. Ты не расскажешь никому. Потому что помнишь, что сказал Волан-де-Морт? Помнишь? — рост Гарри не позволял смотреть на Малфоя свысока, как бы не хотелось, поэтому всё, что он мог сделать — позорно встать на носочки, чтобы заглянуть в его лживые глаза. — Я — твоя слабость! Вот, о чём говорил Волан-де-Морт! Я — твоя ошибка. Ты не можешь выполнить его задание, ты был обязан доложить ему на меня ещё после первой попытки сбежать. Но ты этого не сделал. Потому что тебе мешаю я. Потому что ты не хочешь, чтобы мне было плохо. Ты не способен на жестокость. — Что за бред ты несёшь? Думаешь, я беспокоюсь о тебе? О тебе? Поттер, серьёзно? — туманные глаза отчаянно всматриваются в глаза напротив. — Ты думаешь, я не способен на жестокость? — он буквально припечатывает взглядом Гарри к полу. Его ледяная ладонь ложится на чувствительную кожу шеи. И Гарри чувствует прилив страха. Ладонь медленно сжимает шею, ограничивая дыхание. — Ты так в этом уверен? — Тебе нельзя... — с трудом прохрипел Гарри, пытаясь сглотнуть. — Можно. Мне можно всё. Я могу сделать с тобой что угодно, забыл? Или тебе напомнить? — рука сжимает горло так сильно, что кислорода становится критически мало, и Гарри делает попытку вывернуться из цепких пальцев обвивающих шею, но этим делает себе лишь больнее. — Ты никуда не уйдешь. Запомни это. Никуда. — П-пусти, — шепчет он, а в уголках глаз скапливается влага от неприятных ощущений. — Нет, Поттер, — в противовес своим словам Малфой убирает руку с шеи. Но в следующую же секунду пальцы с силой сжимают вьющиеся волосы, оттягивая назад, словно собираясь их выдрать. — Ненавижу тебя, — выдыхает он перед тем, как накрыть плотно сжатые губы своими. Гарри мычит, сопротивляется, но Малфой явно сильнее.       Гарри судорожно соображает, ищет путь увернуться от сумасшедших прикосновений. При других обстоятельствах Гарри знает, что с готовностью бы ответил, после чего обязательно был бы высмеян. Но сейчас Гарри просто не мог позволить себе этого. Его раскрыли, все его опасения оказались далеко не пустыми. Что делать дальше — он не имеет никакого представления. Гарри подвёл всех, он всё испортил. Друзья старались ради него, искали способ освободить его. А он взял и что сделал? Доверился грёбаному Малфою. Надо же быть таким идиотом. Неужели, за столько лет Гарри не понял, что Малфой — ужасный человек, и уж точно не тот, кто может стать ему другом.       Он толкает ладонями Малфоя в грудь, но его пресекают, заломив руки за спину. Гарри захлёбывается от его наглости и пытается ударить его между ног. Малфой грубо бросает его на кровать и, не дав возможности ускользнуть, заводит руки сопротивляющегося Гарри за голову, закрывая своим телом всё пространство вокруг. Он был везде, не позволяя двинуться ни на миллиметр. С таким напором, с такой агрессией Малфой никогда не целовал Гарри. И становилось ясно, что в этот раз всё может зайти намного дальше. Этого Гарри не должен допустить ни в коем случае.       Во рту чётко ощущался вкус крови. Несмотря на это, Малфой, как дикое животное, оборотень, жаждущий крови, продолжал кусать губы Гарри. Рука заползла под футболку, поглаживая горячую кожу груди. Пальцы поймали сосок, нетерпеливо сжимая и подёргивая. Тело против воли выгибается навстречу касаниям. И Гарри ненавидит. Ненавидит себя, ненавидит Малфоя, ненавидит этот день, ненавидит всю свою жизнь.       И всё рушилось, все убеждения Гарри в том, что Малфой на самом деле не такой плохой, в том, что он не причинит ему настоящей боли, рушились, когда ягодицы больно сжимала сильная ладонь, оставляя красные следы от пальцев. Гарри предпринял очередную попытку вырваться, пихнув ногой Малфоя в живот. Тот прижал его ноги друг к другу своими, и Гарри оставалось только слабо дёргаться, надеясь, что это как-то поможет.       Ситуация казалась дикой, ненормальной. Такого не могло произойти с Гарри Поттером, просто не могло. Он лежит на кровати под грёбаным Малфоем, мало того, парнем, к тому же, слизеринцем. Гарри нарушил все пункты, которые были под запретом для каждого добропорядочного гриффиндорца. — Ну же, Поттер. Ты этого хотел, я видел. Твои взгляды, пожирающие меня, это сложно не заметить, — разрывает он поцелуй с мокрым звуком. Гарри прерывисто дышит, со злостью смотря на Малфоя. — Нет, — прошептал Гарри. Он знал, что не сможет остановиться. Он знал, что ещё немного, и он сломается. И в его силах только беспомощно трепыхаться в сильных руках. — Пожалуйста...       И что означало это «пожалуйста» не знал даже сам Гарри. Разум из последних сил сопротивлялся, но тело горело от каждого прикосновения. Гарри будет психом на всю голову, если сейчас подпустит Малфоя слишком близко, хотя, куда ближе. Тогда ненужные чувства накроют его с головой, заставляя подчиниться естественным инстинктам подросткового организма.       Малфой не обращает внимания на мольбы Гарри, скользя влажными губами по его шее, спускаясь к ключицам. Он стягивает белую футболку с Гарри. Поттеру становится легче дышать, воздух охлаждает разгорячённую кожу. Поцелуи опускаются всё ниже и ниже, туда, где их быть не должно. Никто раньше не прикасался к Гарри там. Никогда раньше он не подпускал к себе кого-то так близко, да и не считал это нужным, ведь сейчас явно неподходящее время.       Малфой снимает светлые льняные домашние штаны Гарри. Воспользовавшись ослаблением хватки, Гарри выворачивается из цепких рук. — Я непонятно выразился? — прорычал Малфой, возвращая Гарри на прежнее место. — Ты никуда не уйдёшь.       Гарри смотрит на Малфоя и не может поверить. Зачем?.. Что же он творит? В его лихорадочных глазах плещется бешенство, и Гарри становится действительно страшно.       Нижнее бельё отправляется следом за остальной одеждой. Туда же улетают брюки Малфоя, впопыхах стягивающего с себя чёрную водолазку. Гарри пытается прикрыться. Малфой отбрасывает его руки назад. — Руки убрал, — приказывает он. — Или на тебя обездвиживающее наложить?       Гарри хочет что-то сказать, но Малфой накрывает его рот ладонью. Гарри мотает головой из стороны в сторону, предпринимая последние попытки высвободиться и не особо веря в свой успех. Малфой облизывает указательный и средний палец второй руки и просовывает её под попу Поттера, находя нервно сжимающуюся дырочку. Гарри возмущённо мычит, и Малфой вновь затыкает его грубым поцелуем.       Он целует, целует, целует. Он целует, не прекращая, пока погружает первый палец внутрь. Сильных неприятных физических ощущений нет, но душа разрывается на части от обиды и разочарования. Гарри старается не думать о том, что Малфой будет делать дальше. И даётся это ему непросто, поскольку вскоре добавляется второй палец и дискомфорт становится ощутимее. Напряжение внизу живота не пропадало, как бы омерзителен Малфой Гарри сейчас не был. Чёртовы гормоны.       С третьим пальцем пришла боль. Одной слюны Малфоя критически не хватало. Так вообще можно делать? Несведущий в этом Гарри не знал ровным счётом ничего о том, как нужно заниматься сексом. И уж тем более, как это делать с мужчиной. Вряд ли Малфой имел до этого большой опыт в сексе, поэтому не было и сомнений, что доставить удовольствие партнёру у него не выйдет. Были даже сомнения, что он сам получит какое-то удовлетворение от процесса.       Но тогда зачем? Унизить Гарри? Показать, где его место? Отыграться за прошлые годы? О, это было бы так в стиле Малфоя. Но не того Малфоя, с которым Гарри сидел вечерами и тихо смеялся над глупыми шутками, читал стихи. Не того Малфоя, к которому у Гарри начинали зарождаться чувства. Не того, кому Гарри по своей глупости начал доверять. Скорее, того, прошлого, трусливого, противного. И сегодняшний день лишь доказывает, как сильно Гарри заблуждался насчёт него.       Признаться, порой в дýше мэнора Малфой всплывал в его мыслях. В неподобающих образах, позах, сценах. Но это было другое. Там было нежно, там было по обоюдному согласию. Не так. Совсем не так. Гарри никогда не чувствовал себя таким глупым, никчёмным.       Прежние болезненные ощущения и в сравнения не шли с болью, когда Малфой начал входить в него. Головка вошла достаточно легко, хотя всё равно было неприятно. Неприятно, противно, больно, неправильно. Гарри казалось, что у него пошла кровь. Он зажмурил глаза и тихо застонал от боли. Малфой начал медленно двигаться, судорожно дыша в ухо Гарри. Почти бесшумные стоны слетали с его приоткрытых губ, и Гарри понимал, что Малфою нравится. Сам же он постанывал только от боли, стараясь не концентрироваться на происходящем, думая о чём-то другом. О чём угодно. О птичках, о солнышке, о квидичче... Нет, квидичч, связан с Малфоем. Хогвартсе... Малфой связан и с ним. Он так или иначе связан со всеми хорошими воспоминаниями Гарри, всегда омрачая их. Малфой связан, слишком связан с Гарри.       Кровать поскрипывала под медленными, долгими толчками Малфоя. Он держал руки Гарри за головой правой рукой. В этом уже не было как таковой необходимости, потому что Поттер больше не мог сопротивляться. Ему было так больно, что хуже уже, казалось, не будет. — Что же я делаю?.. — на всхлипе произносит Малфой, продолжая вколачиваться в него, ускоряя темп, и Гарри с удивлением замечает слёзы на его бледных щеках. И откуда бы взялась у Гарри, жертвы безумия Малфоя, жалость к насильнику? Он не знал, но смотря в лицо, искажённое болью, с закрытыми глазами, закушенной губой, чтобы сдерживать всхлипы, он больше не узнавал слизеринского принца, гадкого преступника. Это был жалкий, потерянный мальчишка, который сам не понимал, что творит. Которому не повезло жить в это тяжелое время, вынуждающее на отвратительные поступки. Потому что это становится нормой: пытать, насиловать, убивать. Что может быть ужаснее, чем жить во время войны, когда собственная семья учит ненавидеть и презирать, не обращая внимания на чувства других, борясь за собственную жизнь всеми возможными способами?       Малфой порывисто притянул Гарри к себе, обхватывая руками его гладкую спину и мягко поглаживая, как будто пытаясь успокоить не его, а самого себя. Гарри ничего не понимал и даже не пытался. Светлые волосы разметались по его плечу, а такой аристократичный, идеальный нос позорно утыкался куда-то в шею. Гарри чувствовал, как его кожа быстро становится влажной от чужих слёз.       Малфой кончает, едва успев выйти, и Гарри уже ни за что не винит его. У него нет каких-либо сил и желания думать. Ему просто всё равно. Внутри царила опустошенность. Малфой падает на постель вместе с Поттером в руках и не может выпустить его из бессознательных объятий, таких крепких, точно он хочет впитаться в Гарри, слипнуться до состояния единого целого. Он никак не может прекратить рыдать, но уже поздно. Поздно плакать, поздно. — Отпусти меня, — говорит Гарри сорванным голосом. — Поттер... — дрожащие руки обняли сильнее. — Уходи. Просто убирайся. — Я не... — Я ненавижу тебя, Малфой. Ненавижу. Доволен? — шепчет Гарри. И его взгляд, его тон сочился неприязнью, ядом. — Я не хочу тебя больше видеть.       Малфой садится на кровати спиной к Гарри. Поттера тошнило, ему не хотелось его видеть. Он отворачивается, чтобы не смотреть, не созерцать. Безэмоциональность смешивается с тупой болью в груди. И в заднице. — Прости меня.       Малфой извинился, и Гарри должен был как-то удивиться, отреагировать, что сам Драко Малфой просит у него прощения. Но нет. Что он говорил — не имело абсолютно никакого значения. Ему не нужно уже ничего говорить, ведь он сделал достаточно. Достаточно, чтобы до такого наивного, недальновидного Гарри дошло, какие чувства допустимы к этому человеку, а какие нет.       Гарри лежал на боку, смотря пустыми глазами в стену с пустой головой. Внезапно его взгляд наткнулся на мантию Малфоя на кресле возле камина, из кармана которой выглядывала чёрная волшебная палочка. Палочка Малфоя. Гарри чуть ожил, но виду не подал. — Одевайся и уходи, — сказал Гарри, дабы отвлечь внимание.       Малфой кивнул, и принялся надевать брюки. Гарри быстро натянул трусы и встал с кровати, испытав при этом далеко не самые приятные ощущения. Ноги было невозможно свести. Он доковылял до кресла, как можно тише, изъяв волшебную палочку из ткани мантии.       Гарри собрался с мыслями. Нужно сосредоточиться. Не факт, что палочка примет его как нового хозяина, но попробовать стоит. — Империо, — тихо произносит Гарри, наставив палочку на спину Малфоя. Он поворачивается, и ничего не происходит. — Что ты..? — Империо! — кричит Гарри. — Империо! — ещё раз. Глаза Малфоя стекленеют. Вроде бы сработало. Гарри потряхивает. Дрожащим голосом он приказывает: — ты сейчас одеваешься, выходишь из комнаты и думаешь, что запечатал дверь в мою спальню заклинаниями, чтобы я не вышел. Весь вечер ты сидишь у себя в комнате.       Гарри кидает ему мантию. Малфой послушно облачается в неё и уходит из комнаты.       Сработало.       Гарри лихорадочно дышит, вцепившись в палочку. Это слишком для него. Слишком быстро, слишком много.       Стараясь не смотреть по сторонам, потому что каждый предмет, каждая пылинка в комнате напоминали ему о Малфое, направляется в ванную. Он снимает трусы, отбрасывая их подальше, чтобы не вспоминать. Чтобы забыть. Гарри залезает в ванну, включая воду. Смыть с себя его запах, его касания, его взгляды, его слова. Скорее. Как можно скорее. Он подставляет голову под прохладную струю воды из крана. Это освежает и слегка убирает головную боль, возникшую на нервной почве.       Палочку он положил рядом с собой. Теперь нельзя выпускать её из рук. Гарри не знает, как долго будет действовать заклинание, оставалось лишь верить, что времени хватит до того момента, как он покинет мэнор.       Наспех вытеревшись махровым белым полотенцем, Гарри выходит из ванной комнаты. Всё тело жутко ломило, но ложиться в постель не хотелось. Она сохранила запах кошмарных действий Малфоя. Измятая, залитая спермой Малфоя, кровать была грязной, омерзительной.       Гарри наклонился и достал из-под кровати свёрток, который он успел туда запихнуть перед тем, как Малфой успел заметить. На полу валялись письма и одежда Гарри. Он закрыл глаза, набирая в лёгкие побольше воздуха, чтобы успокоиться и отогнать назойливые мысли. Нужно сжечь письма, заодно опробовав волшебную палочку. — Инсендио! — Бумага ярко вспыхивает. Работает. Управлять ей было сложнее, но не намного. — Инсендио! Инсендио!       Он сжигает каждое письмо, каждую улику. Почему же он не додумался до того, что их нужно уничтожить, раньше? Возможно, этого всего бы не произошло, и он бы никогда не узнал настоящего Малфоя. Так было бы намного лучше.       Оставшиеся три часа Гарри выдерживает с большим трудом. Он боялся, что Малфой очнётся от Империуса слишком быстро.       Или так было даже лучше. Больше здесь его ничего не держит. Из поместья хочется выбраться ещё больше, чем в первые дни пребывания здесь. Хочется выбраться отсюда, чтобы никогда больше не видеть его лица. Каждое воспоминание о нём отдавалось болью.       Когда стрелкам часов оставалось дойти до часа ночи каких-то пару минут, кожу среднего пальца левой руки словно обожгло. Гарри посмотрел на перстень, подаренный Малфоем, от которого исходило тепло. Гарри коснулся металла кончиками пальцев. Он растерянно смотрел на кольцо. Его нужно снять. И оставить здесь. Гарри поглаживает подушечкой большого пальца перстень. Единственное, что оставляло светлое впечатление о Малфое — это кольцо. После сегодняшнего вечера его рождественский подарок казался каким-то неправильным. Неподходящим. Если бы его не было, Гарри бы понял, что Малфой просто использовал его, просто унизил. Но кольцо портило всю сложившуюся картину. Может, это тоже была лишь насмешка над ним.       Гарри чувствовал себя сумасшедшим, потому что ему казалось, что от украшения исходит странное успокаивающее тепло, разливающееся по всему телу.       Он снова смотрит на время. До открытия портала одна минута. Вилка лежит на тумбочке. И всё готово: письма сожжены, палочка украдена и теперь покоится в кармане брюк Гарри, Малфой околдован — оставался лишь последний штрих — снять кольцо. Снять и оставить здесь. На раздумья не остаётся времени — этим оправдывается Гарри, когда берёт в руки вилку, так и не сняв кольцо.       Гарри бросает последний взгляд на свою спальню, а перед глазами проносится целая вечность, десятки дней. Малфой в первый день провожает его в эту комнату, Малфой обрабатывает его раны, Малфой впервые садится в кресло рядом с камином, Малфой целует его, Малфой читает стихи, пока Гарри засыпает. Гарри зажмуривается, прогоняя воспоминания прочь из своей головы.       В следующую секунду он начинает задыхаться, как обычно бывает при аппарации. Ещё одна секунда, и он открывает глаза.