Ты будешь жить

      Троица приземляется на заснеженную дорогу Хогсмида перед дверями паба «Три Метлы». Обшарпанное ветхое здание, казалось, вот-вот упадёт под весом огромного сугроба на покатистой крыше. В воздухе витал аромат свежесваренного горячего сливочного пива, пробуждая забытое ощущение покоя и уюта, что сопровождало ребят во время обучения в Хогвартсе. Раньше они частенько собирались в «Трёх Мётлах» за слабоалкогольными напитками, обсуждая последние новости, а порой и сплетни магического мира, с удовольствием расписывая, какая Рита Скиттер хитрая лиса и какие слизеринцы противные слизни. Горячие разговоры о предстоящих квиддичных матчах, об учителях и первых влюблённостях также были излюбленными темами друзей. Улыбка коснулась их губ, стоило только оказаться в небольшой деревушке при Хогвартсе.       Замок было прекрасно видно даже с большого расстояния, что уж говорить о Хогсмиде. Величественное строение возвышалось над хлипенькими, низенькими домиками, каких было полно в деревушке. Хогвартс стал будто мрачнее. Если раньше туда хотелось поскорее попасть, пробежаться по потайным лестницам, позволяющим сократить путь, к гостиной факультета, забраться под мягкий плед и весь вечер играть с однокурсниками в настольные игры, болтая о чём-то незначительном, то сейчас замок источал зловещую силу. Гарри увидел, как Гермиона нервно сглотнула, посмотрев на Хогвартс, и понял, что не у него одного школа вызывала отторжение.       Опомнившись, Гарри пригнулся, шепнув друзьям, чтобы и те последовали его примеру, ибо три пары ног, расхаживающих по улицам, могли вызвать у прохожих некое непонимание.       «Сладкое Королевство» находилось поблизости. Из него обычно доносился сладкий запах леденцов и заварных булочек с кремом, от которых текли слюнки. Гриффиндорцы подошли к кондитерской, осторожно привстав на носочки, чтобы заглянуть в окно. Но в заведении свет был погашен, не было ни души. На двери висела кривая надпись на пергаменте: «закрыто». Никаких уточнений, что стало причиной закрытия: обеденный перерыв, выходной, праздник, разорение магазина — не было написано. Друзья переглянулись, не зная, что делать дальше. Других путей попасть в Хогвартс они не знали.       Гермиона достала из походной сумки карту мародеров. Изменения на ней заставили их поражённо ахнуть. Все потайные ходы исчезли с карты. Они были либо завалены, либо вовсе убраны. Но Гарри заметил новый проход, которого раньше не было. Он вёл прямиком в таверну «Кабанья Голова», находившуюся на окраине Хогсмида. Туда студенты Хогвартса заглядывали редко, потому что чаще всего там собиралось много взрослых, что мешало чувствовать себя совершенно свободно, разговаривая на любые темы и не стесняясь очень громко смеяться.       Старая табличка с названием таверны покачивалась на ветру, тихо скрипя. Гриффиндорцы заглянули в окно заведения. Посетителей там было немного, поскольку на часах был полдень, рабочее время. Лишь солидного возраста дама попивала кофе и читала утреннюю газету, одетая по моде позапрошлого века: в пышной бордовой мантии, расшитой золотыми цветами, и такого же цвета огромной остроконечной шляпе, несоразмерной её маленькой голове с седыми короткими волосами. Помимо неё в зале сидела парочка волшебников схожего с ней возраста, страстно играющая в шахматы.       Дверь таверны приоткрылась, и из неё вышел высокий мужчина с трубкой, зажатой между губ. Как только Гарри увидел его, сразу узнал в нём волшебника, которого видел в зеркальце. Глаза мужчины были такими же ясно-голубыми, как у Дамблдора. — Это трактирщик, — прошептала Гермиона. — Он так похож на Дамблдора, — шепнул в ответ Рон.       Он очень похож на Дамблдора. — Гарри, а ты не мог видеть в том зеркальце его?..       Гарри внимательно рассматривал трактирщика. Если бы это и вправду оказался тот самый человек, то ему можно было бы доверять. Его сходство с бывшим директором наталкивало на мысль, что трактирщик приходится братом Дамблдору. — Мы не можем рисковать, — сказал Гарри. — Нам нужно попасть к тайному проходу в Хогвартс. — Острая мигрень уколола его в районе шрама, заставив поморщиться. — Идём, нам сюда, — прошипел сквозь боль Гарри, рассматривая карту.       Они скользнули в приоткрытую дверь, оставшись незамеченными. Передвигаться было затруднительно, так как приходилось нагибаться, чтобы мантия-невидимка полностью скрыла их от посторонних глаз. Они осторожно приоткрыли дверь пошире, чтобы избежать звон колокольчика. В помещении пахло тушёным мясом, супом и прочей плотной едой. Друзьям нужно было попасть на второй этаж трактира, куда доступ был ограничен.       Боль в голове усиливалась, мешая думать. Гарри схватился за перила деревянной винтовой лестницы, ведущей на второй этаж заведения, пытаясь пересилить боль. В ушах зашумело, как будто мимо проносится товарный поезд. Он тяжело задышал, но концентрироваться на происходящем у него никак не получалось. Душераздирающие крики окружили его со всех сторон, и он просто потерялся в них. Отдалённо он понимал, что падает куда-то вниз, отдалённо он понимал, что рядом нет никого, кроме друзей, но поверить в это с каждой секундой становилось всё сложнее. Он полностью погрузился в чужое сознание. — Где он? — собственный ледяной тон показался Гарри чужим. — Где он, дрянной ты мальчишка, отвечай!       Он вновь находился в Малфой-мэноре. Огни в помещении угрожающе извивались страшными змеями, создавая пугающие фигуры по стенам. Окна были плотно завешаны массивными шторами. Он снова в этом логове зла и страха. Ярость растекается по жилам, разгоняя кровь и освежая застывшее бешенство. Ладонь сжимает палочку так сильно, как будто она сейчас пройдет сквозь мясо. — Я... Я не знаю! — кричал до боли знакомый голос. — Я правда не знаю, мне очень жаль! — Врёшь! — красный свет слепит глаза, подобно вспышке яркого рождественского салюта в небе. Полуживое тело на полу вздрагивает и кричит так громко, что можно оглохнуть. Ещё немного, и он порвёт себе связки. Злость бурлила в голове, не оставляя после себя больше никаких других эмоций. — Ты врёшь! Легилименс!       Лёгкое сопротивление. Гарри чувствует, как противится чужой разум, но от боли защита быстро спадает. Он вновь погружается в ненавистный вечер. Эти светлые стены, временно ставшие его домом, впивались в душу. Мебель такая, какой Гарри её и помнит, кресло возле камина и письма на полу. Но даже тогда Гарри не чувствовал такой ненависти, какую ощущает сейчас. Кожа к коже, влажные тела, чувственные стоны Малфоя и тихие просьбы Гарри остановиться. Мокрые звуки поцелуев сквозь слёзы. «Прости» — шепчут губы. А потом вихрь, водоворот картинок. Поцелуи, камин, книги, тепло. Гарри особенно заострил своё внимание на серебристых сумерках, когда хрустальная ладонь с просвечивающими венками легла на щёку, нежно поглаживая. Но остановиться здесь, осознать, что тот сон вовсе не был сном, Гарри не смог, как бы не хотелось утонуть в тех минутах покоя. Водоворот снова затянул его. Воспоминания, каких он прежде не видел. Малфой в собственной комнате, рассмотреть которую не хватает времени, лежит на кровати, всхлипывая. Малфой валяется на полу, громко рыдая. Малфой бьёт кулаками по стене, стирая их в кровь. Малфой корчится на полу перед собственной тёткой под её дикий смех, моля о чём-то. Малфой направляет палочку на себя, закрывая глаза и набирая побольше воздуха в лёгкие. А дальше пустота. Ничего. Будто вырванная страница из книги. Будто пустующее место в альбоме фотографий. — Обливиэйт? Умно, Драко, умно, — ухмыльнулся Гарри голосом Волан-де-Морта. — И до ужаса глупо. Круцио! Эти чувства не делают тебя сильнее. Они превращают тебя в тряпку, в ничтожное создание, хуже домового эльфа. Круцио! — беззащитный мальчик весь сжимается, пытаясь унять боль, но ему не скрыться от искр, летящих прямо на него. Гарри хочет помочь ему, он хочет спасти его. Успокоить, увести из этого места. Но он кричит с большей силой, срывая голос. На дорогом черном полу остаются следы крови, которую он выплёвывает вместе с судорожным кашлем. — Тебе повезло, что твои родители были верными и никогда не предавали меня. И тебе повезло, что я такой всепонимающий, — гнев начал медленно уходить. — Я понимаю, что в твоём возрасте очень просто допустить ошибку. Все эти бесполезные чувства, что накрывают сейчас с головой, пройдут. Пусть это послужит тебе уроком. Я не стану тебя убивать. Лишь скажу, что Поттер сделал то, что хотел сделать, то, что планировал. А тебя просто использовал. Ты ему не нужен. Он поступил правильно, не дал волю чувствам, которых у него и нет. В отличие от тебя. Мой бедный мальчик, Поттер тебя использовал, а ты поверил...       Малфой дрожал, тихо плача, весь мокрый от крови, пота и слёз, в разорванной рубашке и со всклокоченными волосами. Гарри подошёл к нему вплотную. Он поднял ногу и надавил на тяжело вздымающуюся грудь. — Но, согласись, наказание ты заслужил. Круцио!       Подошва туфли Волан-де-Морта ударила мальчика по лицу, и Гарри услышал хруст. Гарри пытается кричать, просить остановить это всё, но ничего не выходит. Его губы против воли произносят непростительное снова и снова, не прекращая. При виде залитого кровью лица Малфоя из головы окончательно выпал позавчерашний день и ненависть. Осталась лишь жалость, страх за него. Мучения Малфоя пугали Гарри так сильно, как никогда и ничто. Гарри нужно было обнять его, успокоить, залечить. Увести его из этого проклятого места. — Нет! Пожалуйста! — наконец кричит Гарри, не веря, что слышит свой голос. — Хватит! Малфой! Малфой... Остановись! Не трогай его! Малфой...       Он ничего не понимает, всё кружится, образ истекающего кровью Малфоя расплывается. Гарри резко поднимается и дико осматривается. Нигде. Его нигде нет. — Малфой... — шепчет Гарри. Левую руку сильно жжёт, сильнее, чем шрам. Кольцо Малфоя нагрелось до раскалённого состояния. Гарри, словно в бреду, тупо прижимает горячий металл к щеке, к губам, куда только можно. — Гарри! Гарри! Ты меня слышишь? — его лицо кто-то бережно обхватывает. — Гарри, очнись, это я, Гермиона! Малфой тебя не тронет, его здесь нет. Только мы, твои друзья.       Гарри медленно приходит в себя. Он сидит на диване в незнакомом помещении. Похоже на дешёвый номер в отеле. В глаза бросился портрет красивой девушки, висящий на стене напротив. Он узнал в ней сестру Дамблдора. Гарри видел её колдографию в книге Риты Скиттер. Это была совсем молоденькая девочка с золотистыми кудрями, одетая в голубенькое лёгкое платье. Её болезненно бледная кожа и серые глаза наводили Гарри на определённые образы, и он поскорее отвёл взгляд, потому что чувствовал, чуть-чуть и его вырвет прямо на пол. — Где мы? — спросил он. — Трактирщик оказался братом Дамблдора. Аберфорт. Когда ты отключился, он помог нам и перенёс тебя в его комнату, наслав отводящие чары, — рассказала Гермиона, присев рядом с Гарри и успокаивающе поглаживая его по руке. — Гарри, — неуверенно начал Рон. — Ты звал Малфоя. Просил не трогать кого-то. Он пытал? Он пытал кого-то из наших? — Нет, он... — Гарри прикусил язык. Рассказывать друзьям о Малфое нельзя. — Люциус Малфой пытал... Пытал... Кого-то. Смутно помню.       Гермиона недоверчиво нахмурилась. — Это имеет отношение к крестражам? — спросила она. — Нет, нет... Но Тёмный Лорд теперь знает о том, что я сбежал. Я... — Шрам заболел, не дав договорить. Сам не осознавая, почему, Гарри инстинктивно прижал ладонь с кольцом ко лбу. От него исходила приятная прохлада, хотя обычно оно наоборот нагревалось. Оно подействовало подобно лекарству: по всей голове растеклось умиротворяющее спокойствие. Гарри невольно улыбнулся, настолько это было приятно. — Гарри, что это? — Гермиона отвела его руку от лица, рассматривая серебряное колечко на среднем пальце Гарри. — Малфой... — смог лишь слабо произнести Гарри, продолжая улыбаться от приятных ощущений, накрывающих его тело. — Снова Малфой? Он тебя заколдовал? Гарри, что происходит? — легонько потрясла его за плечи Гермиона. — У тебя не было этого кольца, когда нас схватили. — Нет, он... Это кольцо, оно... Его дал мне Малфой. Драко Малфой, — Гарри не знал, что еще сделать, кроме как сказать правду. — И ты его носишь?! Ты в своём уме?! — завопил Рон. — Он же может нас отследить с помощью кольца. Неужели, ты не подумал об этом? Он наложил на тебя Империус? — испуганно расширила глаза Гермиона. — Нет, он не мог. Я видел его сейчас, он не знает, где мы. Он стёр себе память, — ответил Гарри. Зачем он всё это говорит сейчас — непонятно. Но ему ничего не остаётся. На самом деле, Гарри не задумывался о том, что Малфой может его отследить по кольцу, а ведь такой исход событий вполне возможен. Но он наложил на себя Обливиэйт и не помнил ровным счётом ничего о письмах, которые читал. Гарри окончательно перестал понимать Малфоя. Он бы мог сказать, что нравится ему, если бы не его постоянные слова ненависти, если бы не его агрессия, если бы не боль, которую он причинил. Любящий человек никогда не поступил бы так. — Стёр себе память? Зачем бы ему это делать? Ради нас? С чего бы ему рисковать жизнью ради нас? — Я не знаю! Я элементарно не знаю, Гермиона! Пожалуйста, давай закроем эту тему! — резко рыкнул он, но вовремя сдержался, продолжив спокойнее: — Это кольцо согревает, когда холодно или страшно. Когда жарко, охлаждает. Когда больно, залечивает. Оно необычное.       В комнату зашёл Аберфорт с подносом с ароматной едой. Пища была простой, не как в поместье, но не менее аппетитная. Он поставил поднос на стол, закрыв дверь. — Ладно, прости, — виновато сказала Гермиона, слабо улыбнувшись. — Я осмотрю кольцо на всякий случай, хорошо?       Гарри кивнул, стянув перстень с пальца, и вложил его в ладошку девушки. Она встала с дивана, поправив покрывало за собой, и села за стол в другой части комнаты. На полу лежала сумка, из которой Гермиона достала пару книг. — Я принёс вам перекусить, — сказал Аберфорт. — Спасибо большое, что помогли мне, — вымученно улыбнулся Гарри. — Вы — Аберфорт, брат Альбуса Дамблдора, да? — Трактирщик ничего не ответил, расставляя на столе обед. — Это я вас видел в зеркале. Откуда оно у вас? — Это зеркало, — Аберфорт повернулся к Гарри лицом, указывая на круглое зеркало, стоявшее на комоде, — я купил у Наземникуса около года назад. Альбус попросил, чтобы я приглядывал за вами. — Так это вы послали серебряную лань? — взволнованно затаил дыхание Рон, прижав руки к губам. — Нам послали Патронуса-лань. — Мой Патронус — козёл, — фыркнул Аберфорт, разворачиваясь обратно к столу, чем отвлекал Гермиону, пытавшуюся сосредоточиться на прочитанном. — Есть будете? — Конечно! — активно закивал Рон, бросившись поскорее к столу. Гарри последовал за ним, хотя аппетита совсем не было. Перед глазами застыл Малфой, валяющийся в собственной крови и молящий о пощаде. Хрупкий, беззащитный Малфой спас Гарри. Он не выдал его в который раз, что стоило тому нестерпимой боли во всём теле. Зачем он это делает? Малфой был непонятен, ни на грамм непонятен. С Гарри он всегда держался холодно и отстранённо. Он не показывал своих чувств, не показывал боли, дерущей грудь изнутри. Он казался опасным. Он казался тем, кого стоит побаиваться, избегать. Но, лёжа на полу в ногах Волан-де-Морта, он плакал, не в силах сдерживать себя, представлял из себя подобие раскрытой книги, которую можно прочитать от корки до корки, просто ворвавшись в его разум. Вся боль и чувства нараспашку.       Гарри садится за стол, бессмысленно теребя ручку чашки чая пальцами. Гермионе запах еды и разговоры мешают, и она перемещается на диван, продолжая изучать кольцо. — Вы поможете нам? — сфокусировал рассеянный взгляд Гарри на Аберфорте, поправляя дужку очков. — Нам нужно пробраться в Хогвартс сегодня. У нас почти не осталось времени. — Я так и думал, что мой братик что-то задумал. Не дурите, ребята, убирайтесь лучше отсюда, да поскорее, — посоветовал трактирщик. — Но Дамблдор, ваш брат, поручил нам важное дело. Он хотел, чтобы мы сделали это. — Хотел? О, он много чего хотел. И от его желаний часто страдали люди. Если вы сейчас же не покинете это место, пострадать можете и вы. Вы ещё совсем молоды, вам нужно заботиться о себе, а не о прихотях моего чокнутого братца. Вот что, поручите это дело кому-то другому. Кому-то, кому терять нечего. У вас же ещё вся жизнь впереди. Неужели, вы хотите с ней расстаться так скоро? — Вы не понимаете, он хотел спасти мир. Если этого не сделать, Тёмный Лорд победит. Нам очень нужна ваша помощь, пожалуйста. — Я не понимал своего собственного брата? Как раз я знаю его прекрасно. И прекрасно осознаю, что здесь ничего не сделать. Тёмный Лорд уже победил. Вы никак не поможете. Будьте благоразумны, уйдите, пока не стало слишком поздно. — Профессор Дамблдор очень любил Гарри, — тихо отозвалась Гермиона, оторвавшись от книги. — Он бы не позволил ему пострадать. Он всё наверняка всё продумал. — В этом всё и дело, — раздражённо прохрипел Аберфорт. — Он всё продумал. Хочу сказать вам, многие из тех, кого любил Альбус погибли из-за его же, видимо, «любви». — Что вы имеете в виду? — напряглась Гермиона. — Это уже не имеет никакого значения, — отмахнулся трактирщик. — Вы говорите о вашей сестре? — уточнила девушка, не собираясь отступать       Аберфорт сдался. То, что услышал Гарри, повергало его в шок. Он испытывал невероятное отвращение, жалея, что не остановил Гермиону, когда та выпытывала у трактирщика эту историю. Было видно, что и Аберфорту рассказ дался тяжело. Ариана, сестра Альбуса Дамблдора, умерла по его же вине. Гарри стало не по себе, что и он может так просто взять и умереть. Осознание того, что даже такой, как Дамблдор может совершать ошибки, было, как ни странно, очень неожиданным. Дамблдор в глазах Гарри всегда был идеалом, он был тем, на кого стоит равняться, кому можно всегда доверять. — Если Дамблдор правда любил Поттера, почему не сказал бежать, почему не сказал спрятаться там, где безопасно? Почему не спас от всего того дерьма, которое на тебя польётся в скором времени? — добил Аберфорт. И Гарри почувствовал, как все его внутренности хотят вывернуться наизнанку. Правда резала слух, мозг отчаянно сопротивлялся, отказываясь верить его словам. — Потому что, — дрогнувшим голосом сказал Гарри, перестав слышать удары своего сердца, перестав слышать все звуки, оказавшись как будто в вакууме, — идёт война. Кто-то должен думать об общем благе. Кто-то должен спасти ни в чём неповинных людей. И, — он сделал вдох, — Дамблдор счёл меня достойным выполнить эту миссию. И это для меня большая честь. Нам нужно проникнуть в Хогвартс. Если вы не сможете помочь нам, то мы найдём другой способ. Мы не можем терять времени, поэтому если вы не поможете нам, самое время сказать об этом.       Аберфорт прожигал Гарри пронзительным взглядом, моля не делать ошибок, оставить эту затею. Но Гарри был непреклонен. Он твёрдо смотрел на трактирщика. Тишина нарушалась лишь тихим дыханием и голосами, доносившимися с первого этажа. — В таком случае, — сказал он, не отводя взгляда, — вам нужно дождаться ночи. — Вы нам поможете? — с надеждой спросила Гермиона. — Все старые тайные ходы из Хогсмида в замок теперь закрыты. Остался лишь один. Я дам вам им воспользоваться, но это можно будет сделать только ближе к десяти вечера, после отбоя. Знали бы вы, какую глупость творите. Снейп, Кэрроу... Вы больны на всю голову, молодые люди. Мерлин упаси вас, — покачал головой он. — Мой рабочий день ещё не окончен. А вы развлекайтесь, всё же, ваши последние дни жизни, как-никак, — хмыкнул он и вышел за дверь. — У нас получилось, — неверяще произнёс Рон. — Он не особо верит в нашу удачу, — усмехнулась Гермиона, подходя к друзьям за столом. — Мне кое-что удалось выяснить про это кольцо. Немного, но хоть что-то. На нём нет отслеживающих чар, нет никакой порчи, ничего такого. Собственно, это всё. Ты говорил, что оно то нагревается, то холодеет, но я ничего подобного не почувствовала, так что насчёт этого не уверена. И, Гарри. Это фамильное кольцо Малфоев. Надпись на внутренней стороне — их девиз. — Она недовольно наморщила нос перед тем, как перевести его. — «Чистота всегда одержит победу». Подобные кольца оберегают владельца, если он напрямую принадлежит к роду. Думаешь, у тебя могли быть близкие родственники Малфои? — Малфои? Родственники? — Гарри закашлялся. — Я так не думаю. Вряд ли. — По твоему цвету волос точно не скажешь, — засмеялся Рон. Друзья поддержали его, немного расслабляясь после напряжённого начала их дня. — Ну, есть ещё вариант, — смущённо сказала Гермиона. — Ты мог стать их родственником. — Каким образом? — Знаешь, э-э, магический брак, всё такое... Вы проводили какие-то ритуалы? — неловко уточнила она. — Нет, определённо, нет. — Тогда, Гарри, я не знаю. Но оно оберегает тебя. Как Малфоя. Как члена их семьи, понимаешь? — Девушка вернула Гарри кольцо. Как только оно коснулось кожи, испустило приветливое тепло. Гарри улыбнулся, погладив украшение, как домашнего питомца, и надел обратно на левую руку. — Мне это не нравится, — проворчал Рон. — Малфой явно что-то задумал. — Но это кольцо совершенно безопасно, — заверила его Гермиона. — А что если он заключил с ним брак как-нибудь так, что Гарри не заметил? — настаивал он. — Это невозможно, — возвела глаза к потолку Гермиона. — Это сложный ритуал, требующий как минимум согласия обеих сторон и свидетеля. — Может, он его под Империусом и Обливиэйтом. — Этот ритуал невозможно провести под Империусом. — А что если...       Гарри отвлёкся от перепалки друзей, решив не влезать. Он рассматривал колечко на пальце, отключаясь из реального мира. Нужен перерыв. Перерыв без каких-либо мыслей, перерыв без мыслей о войне, Дамблдоре, спорах друзей, Малфое... На последнем слове он подвис, прокручивая фамилию в голове раз, ещё раз и ещё. О каких чувствах говорил Волан-де-Морт? Здесь замешана далеко не ненависть. Тёмный лорд говорил Малфою, что тот может отомстить сполна, выплеснуть скопившуюся злобу на школьного врага. Поэтому речь шла определенно не о ненависти. Малфой должен был выдать ему всё, что знает о нынешнем местонахождении Гарри. Он знал о плане Гермионы, знал о коттедже «Ракушка», но стёр все воспоминания об этом. Стало предельно ясно, Малфой хотел помочь. Зачем, с какой стати, неизвестно. Но размышлять о нем не хотелось. Не хотелось помнить о нем и, тем более, волноваться. Гарри было стыдно за то, что допустил даже мысль, что Драко не такой уж плохой человек. — Гарри, — Гермиона мягко положила ладонь на его плечо, пододвинув свой стул поближе к нему, — думаешь, Малфой хочет нам помочь? — Не знаю, — ответил Гарри. — Скорее всего, он преследует здесь свои цели. — Не понимаю, как вы вообще можете допускать мысль, что он добренький хорёчек, — буркнул Рон, утыкаясь носом в чашку с чаем. — Никто так и не думает, Рон, — раздражилась Гермиона. — Но, возможно, он хочет помочь. — Да задумал он какую-нибудь пакость снова, я уверен, — стоял на своём Рон.       Гермиона и Гарри одновременно закатили глаза.