Ты будешь жить

      Замок расцветал на глазах. Кроме того, совместные ремонтные работы благоприятствовали улучшению самочувствия многих семикурсников. Ремонт двора был окончательно завершён, и группа Гарри перебралась в коридор на втором этаже.       Теперь всякий раз, когда Гарри вновь украдкой поглядывал на Малфоя, его сопровождал сожалеющий взгляд Гермионы, и это нервировало. Она принимала такое скорбное и всепонимающее лицо, что возникало желание выйти в окно, дабы скрыться от её жалости. Она думала, что таким образом поддерживает друга, но на деле же происходило всё в точности наоборот.       Погода портилась. Студенты предпочитали оставаться в тёплых гостиных, нежели проводить свободное время на улице, возвращаясь продрогшими до костей от холода. Надевать зимнюю мантию с мехом было рано, но и обычная школьная уже не подходила.       Вечер субботы проходил тихо. Собрание Отряда Дамблдора началось около часа назад. Гарри лежал на цветных перьевых подушках, разбросанных по ворсистому ковру, вместе с Джинни и Луной. — А ты можешь сделать единорога? — спросила Джинни заворожённо рассматривая тёмное небо на потолке. Облака рассеялись, открывая звёздное полотно и давая возможность воображению играть с комнатой. — Один раз мне довелось видеть единорога, — вспоминала Полумна. — Он был такой изящный... Сильный... Гордый, — на потолке начал складываться расплывчатый образ из крохотных звёздочек. — У него была красивая длинная серебристая грива. И рог, похожий на кремовую завитушку.       Звёздный зверь ожил, соскочив с неба на пол, и понёсся по комнате волшебным вихрем. — Вот это да! — восторженно вскрикнул второкурсник, протягивая руку, чтобы дотронуться до единорога, но его пальцы прошли сквозь невесомую материю. — Вы отвлекаете его от Травологии! — нахмурилась Гермиона, вставая из-за стола, где они занимались. — А ну вернись, Майкл! У тебя тролль за прошлую практическую!       Но мальчик умчался вслед за конём, и поймать его у Гермионы так и не вышло. К нему присоединились другие дети, радостно поскакавшие за единорогом. — Луна! — подбежала к ним первокурсница. — А ты можешь сделать льва? Большого! Такого, как на гербе Гриффиндора? — Попробую... А хочешь, я и тебя научу? — она поднялась, садясь на подушках и подзывая девочку к себе. — Садись, — кивнула Полумна рядом с собой. — Ты должна сконцентрироваться на том образе, который хочешь воплотить реальность. Как на Трансфигурации! Представь в мельчайших деталях то, что хочешь видеть. Вспомни львов на картинках, какие они большие, властные, отважные...       Девочка напряглись до красных кончиков ушей, но у неё ничего не вышло. — Расслабься. Представь, что ты рисуешь.       Гарри улыбнулся, глядя на подругу. — Гарри, — позвала Джинни. — Иди сюда, — она распахнула объятия, притягивая его к себе.       Он неудобно падает на неё, перекатываясь набок. Она смеётся, целуя его щёки. Гарри мычит, отстраняясь. — Что не так? — Тут дети. — Какой ты у нас правильный, — фыркнула Джинни, откидываясь на спину. — Зануда ты. — Мы для них пример. Думаешь, это нормально, если первокурсники будут тоже... — Тоже что? Влюбляться? — она подпирает голову рукой, пристально смотря на него.       Гарри вздрагивает. — Н-нет. Им просто... Рано знать. Понимаешь? — Снова отговорки. — Джин, нет, это не отговорки. Просто... Просто здесь не место. И вообще, ты слишком спешишь! Ты хочешь везде и всегда... — Что я хочу, Гарри? О чём ты говоришь? Мы совершеннолетние, мы встречаемся уже третий год. Но дальше поцелуев у нас не заходит. Да и сами поцелуи — настоящая редкость! Даже Робинс это заметила. Она постоянно мне говорит, что я виновата в том, что ты такой грустный весь ходишь, что, видите ли, я не удовлетворяю тебя. Скажи, это так? — Что ты такое говоришь? Для тебя Демельза — образец, как надо жить? Я просто не готов сейчас. Не готов, ты можешь это понять? — Не готов — хорошо, я подожду. Только сколько мне ещё ждать? Сколько мне ещё ждать хотя бы одного милого слова, хотя бы одного признания или комплимента? — Опять мозги моему другу пилишь? — плюхнулся рядом с ними Рон с пачкой чего-то остро пахнущего вредной едой. Он закинул в рот горсть крекеров. — Надо оно тебе, Гарри? — Что это у тебя? Огневиски?! Ты серьёзно? Тут вообще-то дети, — она выхватила бутылку из его рук. — Да, значит, теперь тебя резко заволновала психика детей? — взъелся Гарри. — При чём здесь это? От того, что они увидят простой поцелуй, их психика не сломается, поверь! Тем более, я уверена, что им доводилось видеть, как целуются их родители, если они, конечно, росли в нормальной семье.       Джинни смолкает, понимая, что сейчас сказала. Она испуганно замирает, напряжённо наблюдая за реакцией Гарри. Рон припьяневше икнул.       Нельзя сказать, что её слова сильно тронули Гарри. Он прощал друзьям подобные всплески эмоций. Но в этот раз это послужило отличным поводом для ухода. До окончания встречи оставалось ещё приличные количество времени, и Гарри было жаль уходить так рано. Здесь было уютно и комфортно. Но останься он подольше, пришлось бы выяснять отношения с Джинни. А как он будет это делать, если ему это не нужно? Ложь никогда не была его прерогативой. Итак, Гарри покинул Выручай-комнату, попав из тёплого помещения в промерзлый коридор. Он поплотнее укутался в мантию, которую накинул поверх свитера.       Картины оживлённо вели светские беседы, что было их любимым вечерним занятием. При виде Гарри, они затихали, будто боясь, что он узнает какой-то очень важный секрет. Дамы, завидев его, кокетливо хихикали, прикрывая рот веером.       Гарри намеревался сделать уроки на понедельник, чтобы освободить воскресенье для похода к Хагриду. Он ускоряет шаг, желая поскорее попасть в гостиную и согреться. Сквозняки скрипуче проносились по замку, приоткрывая тяжелые дубовые двери. Проходя мимо лестницы, ведущей в башню Слизерина, Гарри помедлил, заглядывая в тьму прохода. — Поттер? — доносится из-за спины.       Он дёргается. — Малфой?       Малфой стоит против него с охапкой книг. На нём обычная школьная форма и изумрудная мантия. — Что ты здесь делаешь? — Я... — он теряется, словно его застукали за каким-то преступлением. — Я иду в свою гостиную, — почему он звучит так, как будто врёт? — А ты? — Я был в библиотеке. Почему ты не на своём собрании? — Почему ты спрашиваешь? Тебя это волнует? — Ни капли, Поттер, — чрезмерно резко отвечает Малфой, что заставляет начать сомневаться в искренности его слов. — Я лишь деликатно тебе намекаю, чтобы ты дал мне пройти в мою гостиную. — А я разве мешаю?       Гарри стоит чуть поодаль от винтовой лестницы в башню Слизерина, и Малфой может совершенно свободно обойти его. Кожу его белого лица ласкает трепещущий свет алого пламени факелов. Огоньки отражаются в его зрачках, как луна в ледяном озере. — Мешаешь.       Гарри полагал, что в том не было крайности, но отошёл от прохода, освобождая путь Малфою. Тот не шелохнулся. Он закусил внутреннюю сторону щеки, зачем-то сильно сжимая книги в руках. Тишина становилась с каждой секундой тяжелее, давя на плечи, но никто не собирался прерывать обоюдное молчание. Гарри чувствовал себя как-то несуразно под внимательным взглядом Малфоя, вглядывающегося в его лицо.       Когда Малфой был далеко, Гарри мог почти с лёгкостью контролировать свои действия. Иногда у него даже выходило не думать о нём. Гарри был уверен в себе, когда не стоял в непосредственной близости к Малфою. Рядом с ним было бесполезно предпринимать попытки здраво мыслить и не опускаться в его глазах ниже плинтуса, говоря полную чушь. — Почему ты не идёшь? — подаёт голос Гарри, и невидимые нити, натянувшиеся между ними, ослабляются. — Ты тоже всё ещё здесь, — констатировал Малфой. Он также не двигался, словно вросши в землю. — Я не причина, по которой ты бы стал морозиться в этом чёртовом коридоре. Я ведь прав?       Ответной колкости Гарри так и не услышал. Малфой прищурился, пронзительно всматриваясь в глаза цвета хвои. Спустя секунду он отпустил взгляд Гарри, скрываясь во тьме слизеринской башни. Пролетевшая по воздуху мимо мантия коснулась его руки, послав рой мурашек.       Обонятельные рецепторы улавливают едва ощутимые нотки одеколона Малфоя, смешанного с запахом его шампуня. Гарри голодно впитывает в себя оставленный ему аромат. Этого слишком мало, этого не хватает, чтобы Гарри мог насытиться. Но достаточно, чтобы вспомнить, как близко может быть Малфой. Чтобы вспомнить его в те редкие минуты, когда можно было почувствовать тепло чужого тела.       Звук хлопнувшей двери сверху даёт понять, что Гарри остался один.       Этой ночью сны были волнительны и возбуждающи. Гарри просыпался, загнанно дыша. Он оглядывался по сторонам, узнавая знакомую гриффиндорскую спальню, слыша ровное дыхание его соседей, а перед глазами стоял распалённый жаркими поцелуями Малфой, неприлично обнажённый, влажный и желанный. Гарри залпом осушает стакан холодной воды, переворачивается на другой бок и выгоняет потерявшего остатки стыда Малфоя. Как долго будет продолжаться его личный ад?       Гарри бы и с радостью избавился от назойливых образов и желаний. Избавился бы месяцев так пять назад. Сейчас же он так свыкся с непокидающим его мыслей Малфоем, что избавляться от него равно как избавляться от самого себя, как отрезать от себя руку.       Бессонница встречала Гарри с распростёртыми объятиями. На утро он был выжат подобно сухому лимону. Он с трудом набрался сил поднять налившееся свинцом тело с измятой мокрой от пота постели.       После завтрака Гермиона говорила про Джинни, про пресловутую справедливость и честность, и Гарри с чистой душой, без зазрения совести пропустил все её уговоры поговорить с Малфоем, поговорить с Джинни мимо ушей. Слова подруги показались ему забавными. И как, по её мнению, это должно было произойти, если Гарри избегает Джинни, а Малфой избегает Гарри? Смешно. Гермиона задалась вопросом, зачем делать то, что не хочется. И правда, зачем? Можно же напрямую признаться Малфою, потребовать от него невозможного, плюнуть на всё и всех. После этого, не мудрено, Малфой пошлёт его куда подальше.       Подруга в последнее время казалась немного изменившейся, более легкомысленной, что не было присуще ей. Она уединялась с другими девчонками за загадочными перешёптываниями и смешками. Гарри помнит её такой, когда у неё был роман с Крамом. Точно так же Гермиона шепталась с временными подружками о чём-то, что должно было обязательно остаться в секрете от мальчиков. Рона подобное поведение Гермионы выводило из себя, Гарри же не видел здесь ничего плохого. — Может, она влюбилась? — равнодушно предположил Гарри.       Зря он сказал это. Рон буквально вскипел, закипев, как медный чайник. — Гермиона? Чтобы эта заучка в кого-то влюбилась?       Гарри оторвался от чтения книги. Он скептически посмотрел на друга поверх очков. — Тебе ли не знать, какой она может быть? — Какой такой? — от ярости его щёки приобрели огненный оттенок. — Ну, не знаю, женственной? — пожал плечами Гарри. — Красивой? Сексуальной? — К-какой? — ошалело переспросил Рон. — Ты думаешь о Гермионе в таком плане?! — Она мой друг. Но, признай, Гермиона — привлекательная девушка. Она может влюбляться, она может нравиться другим. И ты знаешь это, — усмехнулся Гарри, возвращаясь к книге.       Рон выпрямился, поёрзав на диване и уперевшись ладонями в колени. — И почему же ты считаешь, что она такая распрекрасная, если она тебе только как подруга? — Я смотрю объективно. Кажется, она кому-то нравится, причём взаимно. — Думаешь, это я? — наивно поинтересовался он. — Очень в этом сомневаюсь. По тебе не особо видно, что ты её любишь. Скорее, тебе нравятся Чжоу, Аббот, Турпин, Боунс... Кто там ещё, с кем ты успел перевстречаться за месяц в Хогвартсе? — Ты... Ты упрекаешь меня? Да, я люблю красивых девочек! Я восхищаюсь женщинами, я, в конце концов, мужчина! Чего не могу сказать о тебе, раз ты не можешь удовлетворить мою сестру. — Рон, — стальным тоном предупредил Гарри. — Это не лучшая тема для обсуждения, ладно? Это моя личная жизнь. — Она моя сестра. — Она твоя сестра, и тебя не должно волновать, был ли у неё... — Гарри засмущался. — Опыт с мужчиной. — Да тебе даже стыдно говорить об этом. Может, ты вообще девственник до сих пор. Ещё и советы мне будешь давать. — Не даю я тебе никаких советов! Ты спросил — я ответил. — Друзья могут обсуждать личную жизнь, Гарри. Да ну, колись, у тебя ведь был кто-то? — попытался сгладить накалившуюся атмосферу Рон. — Рон... — лучше бы не было. Уж лучше бы не было, чем то, что было. Весь опыт Гарри состоял из пары поцелуев с девочками, Малфоем и... большим количеством снов, где с ним вытворяли такие вещи, о которых говорить не просто неприлично, скорее, совершенно безумно. А ещё Гарри не был девственником, во что Рон не верил. Сам он плохо мог представить себе, что первый его сексуальный контакт уже свершился. И свершился с Малфоем. — Не было? — его глаза округлились. — Ты что, боишься? У тебя... Не встаёт? — Чего?! Нет! Нет, у меня всё с этим в порядке. У меня был один неудачный опыт, не хочу снова облажаться. — Всё прошло настолько плохо? — Всё было хорошо. Просто... Просто я не могу это обсуждать, Рон, это слишком личное. — Все обсуждают, в чём проблема? — Ты хочешь, чтобы я с тобой обсуждал мои отношения с твоей сестрой? — привёл весомый аргумент Гарри.       Рон отрицательно замотал головой, подняв ладони вверх. — Вот уж избавьте, — хохотнул он. — Ладно, извини, я слишком давлю. Просто сплетничать с друзьями — это нормально.       Гарри невнятно кивнул. Рон направо и налево хвастался своими романтическими подвигами, а Гарри и рассказывать было нечего. Может, он бы и хотел, немного помявшись для вида, признаться, что с Джинни у них бурная сексуальная жизнь, покрасоваться перед друзьями своей симпатичной девушкой, которая вдобавок ещё и в квиддич играет. Но только было нечем хвастаться. Да, если бы проходило соревнование по сексу во снах — он бы точно победил.       Кстати, о победе. Всё своё плохое настроение Гарри мог выплеснуть на поле. Команда была уверена, что в первом матче со Слизерином, они победят с разгромным счётом, потому что энтузиазма у их капитана было хоть отбавляй. Каждую тренировку он их гонял, вынуждая выкладываться по полной, никаких поблажек ждать не стоило. И, невзирая на целый месяц, остававшийся до игры, команда Гриффиндора было подготовлена, Гарри с Роном разработали отменную тактику.       Между Роном, Джинни и Робинс стояла очень напряжённая обстановка, и вначале это мешало нормально тренироваться, потому что любая игра превращалась в их разборки. В один прекрасный день Гарри не выдержал и отчитал их по всем пунктам, пригрозив исключением из команды всех троих. Это усмирило их пыл, и вражда ограничивалась теперь только неприязненными взглядами.       Гарри делал уроки вместе с Гермионой и Невиллом в библиотеке. Час был достаточно поздний, скоро им нужно было покидать читальный зал. Гермиона закончила с заданиями и помогала друзьям разобраться с новым материалом. — Спасибо, Гермиона, я наконец понял эту дурацкую тему по Зельям. Только вот, боюсь, вскоре мне придётся снова обращаться к тебе за помощью. Не представляю, как я всё буду успевать. Мне нужно сдать ТРИТОНы на отлично, чтобы я смог стать учителем в Хогвартсе, — говорил Невилл, застенчиво почёсывая затылок. — Ничего, Невилл, мне несложно объяснить тебе Зельеварние. И у тебя всё получится на все сто. Мадам Стебль говорит, ты очень способный к её предмету. — К её — возможно, но не к остальным. — Если что, ты сможешь стать частным учителем Травологии. По-моему, тоже неплохо. И ты сможешь жить у себя дома, а не в замке. — Спасибо, ребята, — невесело приподнял уголки губ Невилл. — Но я не могу вернуться домой. Там мне всё напоминает о ней...       Этим летом скончалась бабушка Невилла. Во время битвы за Хогвартс она попала под плохо изученное заклинание, которое медленно убивало её. Невилл остался совсем один. На него свалились все заботы: о себе, о родителях, об имуществе. — Мне тоже было сложно возвращаться на Гриммо, — ответил Гарри, понимающе улыбнувшись. — Это нормально. — Тебе есть, куда вернуться, — согласилась Гермиона, приобняв его за плечо. — Это твой дом. — Мне очень нужен кто-то рядом, — надломленным голосом произнёс он. — Луна — единственный человек, кто у меня остался. — У тебя есть мы. Ты всегда можешь обратиться к нам, мы всегда рады тебе помочь. Ты наш друг, Невилл, и мы тебя любим. — Вы такие добрые, — поблагодарил он друзей. — Рад, что встретил вас. Ладно, мы что-то засиделись, а я планировал ещё заскочить в башню Рейвенкло.       Гарри и Гермиона хитро переглянулись. — На вот, — Гермиона трансфигурировала одно из своих перьев в белую розочку. — Не с пустыми руками же идти к даме.       Невилл густо покраснел и принял цветок, вертя его в пальцах. — Спасибо. Я пойду, — смутно кивнул он, подхватывая с потёртого паркета школьную сумку и накидывая на себя мантию, висевшую на спинке стула.       Гарри и Гермиона остались в пустом зале вдвоём. Скрипучий голос библиотекаря известил их о скором закрытии библиотеки. — Они красивая пара, — закусила губу Гермиона. — Ты ничего не скрываешь от нас с Роном? — Гарри притворно улыбнулся. — Или, точнее будет звучать, кого? — Га-а-арри, — она шутливо шлёпнула его книжкой. — Нет никого. — А по тебе не скажешь. — Это был комплимент или оскорбление? — Я просто хотел сказать, что ты очень изменилась. В хорошую сторону. Ты стала веселее. — Знаешь, — она провела рукой по вьющимся волосам, создавая на голове ещё больший беспорядок. — Нет никакого секрета. Просто в последний год я хочу чувствовать себя обычной ученицей. Я хочу волноваться из-за контрольных, хочу влюбляться, хочу дурачиться. Я устала бояться умереть, устала бояться за жизни дорогих мне людей. — Я так тебя понимаю, — сказал Гарри. — Не отрицаю. Но ты продолжаешь накручивать себя, я же вижу. Всё закончилось, выкинь из головы тяжёлые мысли. Они больше тебе не пригодятся.       Выкинуть из головы Малфоя, потому что он больше не пригодится? Было бы слишком разумно, если бы Гарри прислушался к такому совету. — Давай забудем о переживаниях вместе? — Гермиона встала со стула и протянула ему обе свои руки. — Давай будем жить дальше, не станем больше тратить своё время на тех, кому нет дела до нас?       Гарри вложил ладони в её, поднимаясь. Она потянула его на себя. — Звучит как хороший план.       Как невыполнимый.

***

      Пятничный вечер студенты проводили за ремонтом коридора. Дрожащий свет ярких огней парящих свечей позволял увидеть погнутые от заклятий канделябры, обшарпанные стены, покоробившиеся, выжженные гобелены и поваленные колонны.       Работать следовало осторожно, чтобы не обвалился потолок, чтобы падающие колонны ненароком не отшибли кому-нибудь мозги. Симус и Дин удерживали защитный барьер над Гарри и Роном, пока те плавно левитировали мощную колонну. — Нам нужен ещё человек, — попросил Гарри. Его щёки алели от напряжения, а по виску скользила щекотная капелька пота. — Терри, действуй, — командирским тоном указал Симус.       Бут оторвался от мытья пола, поспешив помочь однокурсникам. Дин установил защиту и над его головой. Втроём ребята справились с громадиной. — Вам не кажется, что она кривая? — задумчиво произнёс Невилл.       Колонна изгибалась змеёй, выглядя весьма забавно.       В последующие два часа ремонт кипел, студенты трудились изо всех сил, чтобы помочь школе восстановиться.       Гарри то и дело бросал взгляды на Малфоя, но старался делать это как можно реже. Он обещал Гермионе, что они будут жить дальше, что они отпустят былые привязанности. Малфой чинил люстру вместе с Захария Смитом. Выглядел он хуже обычного — невыспавшийся взгляд, веки периодически опускаются, как будто норовя погрузиться в дрёму, под глазами были видны еле заметные покраснения, волосы причёсаны небрежно. Обычный наблюдатель бы и вовсе не придал бы значения таким изменениям, ведь его одежда по-прежнему идеально сидит на нём, выглажена, без катышек и выцветших пятен, выражение лица всё ещё ясно даёт понять, что беседовать с кем-либо он не намерен.       Захария порывался пару раз заговорить, отчаянно не видя плохого настроения Малфоя. Гарри смотрел и не понимал, как можно не подметить всех этих мелочей? Как вообще можно не наблюдать за ним ежеминутно, ежесекундно? Он затыкал себя тем, что он, вероятнее всего, один такой больной на всём белом свете. Больной на всю голову, раз может боготворить человека, который... Который Малфой.       План рушился с треском, рвался по швам. Хватило одной минуты, проведённой рядом с Малфоем, чтобы все обещания обесценились в один миг. Слова, данные Гермионе, забылись.       Гарри делал что-то, что-то делал, сам не понимал, что именно. Руки выполняли нужную работу в то время, как мозг отлынивал, погружаясь в совершенно ненужные раздумья.       Время реставрации подходило к концу на сегодня. Однокурсники прощались, постепенно расходились, предвкушая вкусный ужин. Гарри взглянул на Малфоя, собираясь тоже уходить, и впал в полнейший ступор. Бледные сухие губы беззвучно вымолвили: «подожди меня». Гарри показалось, что у него произошёл микроинфаркт. Он тупо вперился в Малфоя, не понимая, померещилось ли ему или же то происходило в реальном мире, чего, конечно же, быть не могло. — Гарри, ты идёшь? — подогнал Рон друга. — Рон, я... — он снова посмотрел на Малфоя, но тот преспокойно чинил люстру. — Иди без меня. Мне нужно... Я догоню. — Чего тебе там нужно? — Надо. Рон, иди, пожалуйста. Ладно? — Гарри умолял.       Он смерил Гарри подозрительным взглядом, но послушался, подозвав Невилла, Дина и Симуса, и удалился вместе с ними из коридора.       Они остались наедине.       Гарри сделал глубокий вдох. Справиться с дрожью и громким биением сердца у него не получилось. Хоть бы Малфой не услышал этот жуткий стук сердца о рёбра за десять метров, что разделяли их.       Он поворачивается к Малфою. Последний продолжает возиться с грёбаной люстрой. Гарри демонстративно прокашлялся. — Ты что-то хотел, Малфой? — деланно сдержанным тоном осведомился Гарри, не осмеливаясь подойти ближе. — Да.       Он не поднимает глаз, продолжая своё занятие.       Убери эту люстру, иначе я её сейчас сожгу к чёртовой матери. — И что же? — Тебя, — просто отвечает Малфой.