Ты будешь жить

      Гарри не знал, что теперь делать. Он не был уверен, слышал ли его Малфой, и из-за сей неизвестности паника охватывала его с новой силой. Гермиона сказала, что тоже не видела лица Малфоя, чтобы определить его эмоции. Им предстояли совместные ремонтные работы, до которых Гарри будет грызть ногти и постоянно почёсывать нос, не пытаясь справиться со своей нервозностью, потому что любые попытки были в конечном счёте безрезультатны. Ситуация усугублялась с давлением Гермионы по поводу Джинни. Она утверждала, что Гарри абсолютно не по-мужски разобьёт ей сердце. И никого не заботило, что сердце Гарри уже давно разбито вдребезги, растоптано, после чего излечено и залатано и снова безбожно искромсано на мелкие кусочки. Никого не интересовало, чего он хочет, никого не интересовали, счастлив ли он. Но при этом Гарри должен всем и всегда.       Переодевшись из школьной рубашки и жилетки в старую футболку с маггловским выцветшим принтом с изображением двух мультяшных бурундуков, Гарри с другими гриффиндорцами-семикурсниками отправился помогать восстановлению школы.       К вечеру в замке становилось холоднее, и руки Гарри быстро покрылись мурашками. Он растёр кожу руками, но это не помогло, и ему пришлось наколдовать на себя согревающее заклинание. Гермиона ворчала: «ну надо же додуматься надеть футболку в такую холодрыгу». Но её претензии вскоре иссякли, так как друзьям пришлось расстаться на главной лестнице и разойтись по разным сторонам, поскольку занимались они разными частями Хогвартса.       Приближалась холодная пора. Конец октября выдался непогожим. Ежедневные ливни, промозглый ветер — и температура спала ниже сорока градусов по Фаренгейту. Деревья сбросили свои яркие пышные одеяния, оставшись колыхаться под траурные мелодии ветра тощими серыми стволами. Заиндевевшие тропинки хрустели под ногами, когда студентам приходилось неохотно высовываться из школы, дабы пройти к теплицам.       Группа Гарри сегодня занималась восстановлением подземелий замка. Для этого требовалось много упорной работы. Общими усилиями трёх объединившихся групп дело должно было пойти скорее. Работать было действительно тяжело из-за застилавшей пелены слёз, скопившихся в глазах от стоящего запаха гнилья и пыли. Освещение давали факелы, но их действия было недостаточно, чтобы разглядеть всё детально.       Дин и Симус убеждали всех, что здесь совершенно точно обитает какой-нибудь злой монстр. Их заинтересованно слушали, даже время от времени задавали вопросы об этом таинственном монстре, разбавляя тем самым монотонную работу, хотя, конечно, никто всерьёз не верил в эти россказни. Астория Гринграсс, которую Гарри прежде не замечал, напомнила, что раньше гостиная Слизерина находилась именно в подземельях, и никаких монстров, кроме Василиска на первом курсе, им встретить за семь лет обучения не довелось. Эта девушка необъяснимо раздражала Гарри, и принадлежность к вражескому факультету не являлась на то причиной. Ему не нравилась форма её головы, не нравились её острые скулы, пышные ресницы, волнистые смоляные волосы, костлявые коленки, выпирающие под чулками. И голос. Голос ему тоже не нравился определённо, хотя пока он и не смог придумать, почему. Он испепелял её взглядом, желая материализовать его и уничтожить её абсолютно случайно прямо сейчас. Гарри Поттеру непременно простят такую маленькую провинность. Всего лишь убийство маленькой чистокровной слизеринки, которые сейчас далеко не в почёте.       По всей видимости, он пялился так откровенно, что это заметила Астория. Она посмотрела на него и, увидев пристальный взгляд Гарри, расценила его поведение как дружелюбное, смущённо приподняв уголки и улыбнувшись. Гарри ещё больше насупился и отвернулся. В его голове мелькнула мысль, что было бы замечательно, если бы она сошлась, к примеру, с Роном. Ему, по сути, всё равно, с кем, а она, впрочем, как не прискорбно Гарри этого признавать, хорошенькая. Идеальная пара, да. Но Рон упоительно ворковал со своей Аббот. Настроение было безнадёжно испорчено.       Гарри нашёл среди однокурсников Малфоя, удостоверившись, что тот не смотрит на Асторию. Малфой не смотрел ни на Асторию, ни на кого-либо ещё, погружённый в увлекательнейший процесс реставрации стены, и Гарри был относительно успокоен.       Гарри нужно было поговорить с ним во что бы то ни стало. На вопрос, как это сделать, ответ нашёлся сам собой. Запустив руку в карман брюк, Гарри обнаружил там павлинье перо. Он бережно сжал его в пальцах.       Лицезреть Малфоя и Гринграсс оказалось мучением для Гарри. Они никак не контактировали, но само осознание того, что они могут контактировать на правах будущих супругов, буквально выводило его из себя. Подумать только, Астория может подойти к нему, поздороваться, поинтересоваться, как дела, и не получить в ответ поток ругательств. Она может обсуждать с Малфоем их совместное будущее, может строить планы, они вместе могут раздумывать над именем их будущего ребёнка, составлять списки гостей на их свадьбу. Как будет больно, если в этом списке окажется Гарри Поттер. Как будет больно, он не представляет. По сравнению с этим Круциатус покажется приятным массажем. Гарри не ревновал так никого и никогда, как сейчас Малфоя к Гринграсс, которая просто стояла на небольшом расстоянии к нему и даже не предпринимала никаких действий, чтобы обратить на себя его внимание, а к Гарри и вовсе была настроена вполне дружелюбно.       В самых сладких снах Гарри будет видеть её мучительную смерть.       Он с огромнейшим трудом вытерпел все эти долгие часы. Гарри успел за это время помолиться Мерлину, успел раз шесть проклясть Асторию, успел раза три перенести внутренние срывы и один раз чуть не завопил, когда Малфой взглянул на Асторию.       Когда его страдания подошли к концу, и Гарри, набрав побольше воздуха в лёгкие, собирался подойти к Малфою, собиравшемуся покинуть помещение, путь ему преградила Астория Гринграсс. Он сделал шаг в сторону, чтобы обойти её. Вначале Гарри даже не понял, кто это был, он смотрел только на уходившую фигуру Малфоя. — Поттер, — остановила Астория. Гарри хотелось взвыть. — Постой. — Что?! — чересчур импульсивно выпалил он, теряя последние надежды на разговор с Малфоем. И, главное, из-за кого? Из-за Астории Гринграсс. За все годы, проведенные в Хогвартсе они ни разу не общались, и тут ей вдруг ни с того ни с сего приспичило. — Просто хотела высказать свою благодарность за мир, который ты дал нам всем, — она тепло улыбнулась. — Всё никак не было подходящего случая сказать тебе это. Знай, я всегда помогу тебе, если понадобится. Не знаю, как и отблагодарить тебя.       Гарри свёл брови к переносице, недоверчиво смотря на девушку. — Спасибо, учту, — сухо кивнул он. Знает он этих отпрысков аристократических семей, которые из кожи вон лезут, чтобы наладить своё положение в обществе и восстановить связи. — Поттер, моя семья никогда не была на стороне Того... Волан-де-Морта. — Вы были на нейтральной стороне. На стороне победителей, да? — съязвил Гарри. Астория изменилась в лице. Она, кажется, так расстроилась, что вот-вот расплачется. — Ладно, извини, я сегодня совсем не в духе. Спасибо за... предложение.       Лучшее, что она может сделать — сдохнуть.       Малфой ушёл. Прекрасно. Гарри злобно хрустнул пальцами. Астория не даёт даже просто поговорить с ним.       Шанс был упущен — Малфой ушёл. Естественно, Гарри мог найти его местонахождение по карте мародёров, но чтобы не догадаться, что за ним следят, нужно быть очень тупым, коим Малфой не являлся. Да и о чём бы Гарри стал с ним беседовать? Он толком и не понял, слышал Малфой тот разговор или нет. Если нет, то и причины начать говорить, получается, нет. И тем не менее они провели ночь, деля одну постель на двоих, это просто не могло ничего не значить.       Гарри всеми мыслями окунулся во вчерашний вечер, мечтая вновь утонуть в трепетных объятиях Драко. Он так боялся, что никогда больше этого не повторится, он так боялся, что отныне и навсегда эти изящные хрупкие молочные руки будут принадлежать Астории Гринграсс, что ему никогда больше не будет дозволено коснуться шелковистых платиновых прядей, никогда больше не доведётся ощутить вкуса губ.       Астория стала воплощением его печали, воплощением его боли. Она не сделала ничего плохого, она никогда не была настроена против Гарри, но он физически не мог не ненавидеть её. Все её плюсы автоматически превращались в минусы.       Гарри вспоминал спальню в поместье Малфоев, где жил месяцами, и понял, что она достанется ей. Она будет лежать на кровати, как лежал когда-то Гарри, а Малфой вежливо постучится в дверь перед тем, как войти. Он улыбнётся ей, как никогда не улыбался Гарри, закрывая за собой дверь и проходя дальше. От последующих сцен Гарри хотелось вернуться в прошлое и позволить убить себя какому-нибудь Пожирателю. Потому что смысл жизни стал упираться в одного человека. Пару лет назад этим человеком был Дамблдор, став кем-то родным, потом Сириус, а потом оба они погибли. Всегда были Рон и Гермиона, семья Уизли. Они заменили Гарри дом, они стали частью его. Но Гарри знал, что так не может продолжаться. Он никогда не сможет войти в их дом, как в свой дом, не испытывая при этом некого смущения, некой сконфуженности. Так что, по сути, у него никогда не будет дома, он останется один. Или, может быть, построит семью с Джинни, так он всегда будет рядом с Роном, рядом с Молли и Артуром. Такого решения от него все и ждут. Что поделать, такова судьба Гарри Поттера — он вынужден делать то, что от него хотят.       Гермиона начала игнорировать Гарри, он полагал, это из-за Джинни. Только вот зачем она обижается на него, если он всё равно в итоге будет с Джинни. Другого исхода и быть не может, о другом исходе Гарри и не думал.       На ужине Малфой появился позже обычного, когда уже подали второе блюдо. Быстро поев, он ретировался из Большого зала. Гарри проследил за ним задумчивым взглядом. Как обычно он не смотрел в сторону гриффиндорского стола. Его глаза выражали блёклое уныние, в остальном они редко были наделены какими-либо эмоциями. Хоть кто-то не меняется с течением времени. — Гарри, хватит мучать себя, Джинни и Малфоя. Поговори с ними, тебе станет лучше, — это было единственным, что Гарри слышал от Гермионы в тот день.       Впрочем, поговорить с Малфоем он собирался. На карте его не было, а значит, оставалось лишь одно место, где он мог находиться — Выручай-комната. Туда он и направился сразу после того, как сделал уроки. Выполнять домашнее задание было тяжело почти так же, как когда рядом с ним сидел Малфой. Сконцентрироваться никак не удавалось, мыслями он улетал в Выручай-комнату к Драко.       Прихватив с собой мантию-невидимку, как сделал это в прошлый раз, он вышел из гриффиндорской гостиной около восьми вечера, сопровождаемый настороженной парой карих глаз подруги. Гарри предпочёл не говорить ей, куда идет, потому что она и сама всё понимает. Он даже посмел надеяться, что Гермиона оправдает его перед остальными его друзьями. Как бы она не злилась на него, ей ли не знать, каково это, исступленно любить, понимая, что у них никогда не будет совместного будущего. И как бы плохо он не поступал с Джинни, Гермиона знала, что ему больнее. Джинни не была помешана на Гарри Поттере, как некогда в детстве. У них были довольно спокойные отношения, но даже для нормальных, уравновешенных отношений Гарри был излишне холоден к ней, это было видно невооружённым взглядом. А вот он был помешан, все его мысли, все его действия заканчивались Малфоем. Любой повод: чьи-то серые глаза, слизеринский галстук, мелькнувший в толпе, чья-то книга авторства знакомого маггловского поэта, со стихами которого Гарри познакомился благодаря Малфою, мимолётное тепло кольца, — и Гарри уже беспросветно погряз. — Уж не собираетесь ли вы, молодой человек, вновь пропадать ночью? Вы совершенно беспардонно пользуетесь своим положением! — негодовала Полная дама, когда Гарри выскользнул из гостиной. — А ведь я тоже имею влияние! Я... Я могу доложить на вас профессору Дамблдору, а тот в свою очередь доложит на вас профессору МакГонагалл! — Мне очень жаль, что в прошлый раз всё вышло именно так. Позвольте спросить, у вас новое платье? Оно вам очень к лицу, — заискивающим тоном оповестил её Гарри. — Что? Нет, оно... Оно не новое. Оно не может быть новым, — она нахмурилась. — Странно, потому что оно выглядит как-то свежо. Оно очень выгодно оттеняет ваши глаза. — Что? Ох, вы мне льстите, негодник, — засмущалась Полная дама, отмахнувшись. — Я надеюсь, вы хорошо проведёте этот чудный вечер, — обворожительно улыбнулся Гарри и удалился. Нельзя ни в коем случае, чтобы о его вчерашней вылазке узнала директриса. Другие портреты могут дополнить рассказ Полной дамы тем, что они видели, куда он направлялся и с кем он провёл ту ночь. Последуют вопросы, много вопросов, и не только к одному Гарри. Вовлекать в это дело Малфоя совсем не хотелось.       Гарри миновал главную лестницу, после ожидания, когда та повернётся к нужному восьмому этажу, наконец очутившись в коридоре, ведущем в Выручай-комнату. Дверь появилась в стене с лёгким свечением сразу, как только он подошёл.       Он тихо проходит в помещение, бесшумно прикрывая дверь. Комната встречает его в обличии, в каком была вчера. Малфой сосредоточенно что-то читает, сидя на кровати. — Привет, — робко поздоровался Гарри, легонько махнув кистью руки в воздухе. — Могу я поинтересоваться, — вкрадчиво начал Малфой, не отводя взгляда от книги. — Каким ветром тебя сюда несёт?       Гарри сглотнул. Начало разговора не предвещало ничего хорошего. — Я... Ты забыл перо. Я хотел тебе его отдать, — объяснил Гарри, вытащив из кармана брюк павлинье перо, напрасно демонстрируя его Малфою — тот не смотрел. — А днём отдать — не судьба? Или боишься слухов, что ты общаешься с Пожирателем? Всем уже растрепал? Как скоро об этом напишут в «Пророке»? — он всё ещё оставался спокойным, но голос приобрёл нотки презрения. — О чём ты говоришь? Я вовсе не думал об этом. Просто ты всегда так быстро убегаешь, что я не успел подойти к тебе. — Не ври мне, Поттер, — проскрежетал сквозь зубы Малфой. — Всё обсудил с Грейнджер, что хотел? Как скоро про меня по Хогвартсу пойдут всякие грязные слухи? Что я подстилка героя, да? Что ты развлекаешься со мной на досуге, когда тебе скучно. А я как идиот тебе позволяю. Твоя-то репутация останется незапятнанной, у тебя же есть Уизли, ты всегда можешь ей прикрыться.       Гарри растерянно стоял посреди комнаты, теребя пальцами перо. — Малфой, это не то, что... — Ты портишь мне жизнь. Ты портишь то, что вконец испорчено, а тебе всё мало. Это месть, да? Поверь, мне мстить бесполезно, меня уже давно судьба покарала. — Я бы никогда ничего подобного не сделал! — Но ты сделал. А теперь сделай так, чтобы об этом не узнали мои родители и семейство Гринграсс. И уходи. Уходи. — Я не уйду, Драко, — сдержанно, но твёрдо ответил Гарри. — Как ты до сих пор не понял, что я не уйду? Как ты до сих пор не понял, что я не желаю тебе плохого? — Если это правда, то лучшее, что ты можешь для меня сделать — убраться. — Я же сказал, что я не уйду, — отрезал Гарри. — Зачем? Зачем ты это сделал? — он накрывает лицо ладонями. — Я совсем не понимаю тебя. — Драко, — Гарри подошёл к кровати, присев на краешек. Он отнял прохладные ладони Малфоя от лица, заставляя посмотреть на него. — Ты знаешь Гермиону, она хочет знать всё и про всех. Я сказал так, как есть, я повторил то, что ты мне говорил. Тебе стоит лишь сказать мне обратное, чтобы всё изменилось. — Я не хочу, чтобы всё менялось. — Ты уверен? — спросил Гарри, не выпуская его рук из своих. Он проникновенно смотрел в серебристые глаза, добиваясь правды. — Нет, — покачал головой Малфой. — Давай попробуем изменить? Если я сделаю всё, чтобы нам было хорошо, ты согласишься? — Так нельзя, — выдавил из себя он, опустив глаза. — Почему? — Потому что так нельзя. — Это не аргумент. — Зачем тебе это надо? Зачем я тебе нужен? — задал вопрос вместо ответа Малфой. Его голос звучал нерешительно. — Почему ты рядом после того, что я сделал? — Неужели, ты не знаешь ответа на этот вопрос? Драко, я... — Нет, не надо, пожалуйста, — остановил он. — Ты не знаешь, что говоришь. Ты не понимаешь. — Я прекрасно осознаю, что говорю. Я всегда был один, у меня никогда не было дома, не было семьи. Мне некому было дарить тепло, мне никогда не хотелось просто подойти и обнять человека. Просто без причины. — А теперь у тебя есть Джинерва Уизли. А у меня есть Астория Гринграсс. Мы построим две замечательные семьи, — снова прервал его Малфой. — И не смей мешать этому. — Ты же сам не хочешь этого! Ты не любишь Асторию! А я не люблю Джинни. Драко, вчера... — А с чего ты взял, что я вообще кого-то люблю? Слишком много на себя берёшь, — вырвал свои ладони из чужих рук Малфой. — Очень сочувствую, что ты не любишь Уизли. Но ты не отчаивайся, найдёшь кого-то подходящего. А про вчера мы говорить не будем, ясно? — Малфой, хватит! — повысил голос Гарри. — Конечно, не будем, конечно. Как всегда не будем. Сделаем вид, что ничего не было, как мы это любим делать. Сделаем вид, что тебе нет до меня дела. Сделаем вид, что я не думаю о тебе каждую чёртову секунду. Сделаем вид, что ты не приходил ко мне каждый вечер, что ты не рисковал жизнью ради меня, что ты не готов был сдохнуть ради меня. Сделаем вид, что я не отдам всё ради того, чтобы ты был рядом, что мы не целовались, что мы не трахались, что вся эта история не длится уже год. Сделаем вид, что мы счастливы, да. — Почему ты всё это говоришь? Что ты хочешь от меня? Что я могу сделать? Что?       Гарри не знал, что и ответить. Ведь и правда, что он может сделать? Разорвать помолвку с Асторией? Пойти против семьи? Отказаться от всего того немного, что у него осталось ради него? Нет, он не в праве требовать от Драко такого. — Просто скажи мне, что ты чувствуешь, когда я рядом? — вымолвил Гарри, сорвано выдохнув.       Малфой поднимает свой взгляд, в котором Гарри отчётливо может различить обречённость. Он приближает своё лицо, и Гарри видит его как в замедленной съемке. Взгляд серых глаз спускается чуть ниже, к губам. Он чувствует дыхание Драко на своей коже. Их губы разделяли жалкие несколько сантиметров, когда Гарри, с усилием взяв себя в руки, кладёт ладонь на грудь Малфоя, мягко отстраняя его, не позволяя себе растаять под долгожданными касаниями. — Так не пойдёт, Драко. Ты не можешь говорить, что я использую тебя, когда ты сам поступаешь со мной именно так. Я готов расстаться с Джинни, я готов сделать многое ради нас с тобой. — Прости меня, Гарри, — шепчет он в ответ. — Я не могу по-другому. Я не могу дать тебе ничего, кроме этого. Не думаю, что ты нуждаешься в этом. Зачем я тебе? — спрашивает Малфой, отводя взгляд, чтобы скрыть стоявшие в глазах слёзы. Гарри ласково гладит его по щеке. — Потому что теперь есть человек, которого я хочу обнять, с которым я хочу разделить тепло. Есть человек, рядом с которым я чувствую себя дома, — произносит Гарри. Они едва касаются друг друга, но этого хватает, чтобы сердце билось слишком громко, дыхание было слишком частым, а телу стало слишком жарко. — Теперь есть человек, которого я люблю.       Драко изучает его с пару секунд, после чего закрывает глаза. По его щеке скользит слезинка, которую Гарри нежно утирает большим пальцем.