В тишине хрипом ветры завоют

Хруст снега за спиной всегда до чёртиков пугал Чимина. Когда за тобой упрямо следует некто, избежать неминуемой стычки практически невозможно. И не столь важно, кто там: волк, мелкий грызун или же вооружённый до зубов человек. Опасность представляют они все. Пусть и в разной степени. Хищник, медленно идущий сейчас за Чимином, тоже опасен. Быть может, даже пострашнее всех перечисленных выше будет, но омега ему неожиданно доверяет. Это глупо, да, но что тут уже поделаешь? Юнги, он ведь точно его не обидит, не ударит, не изнасилует, не заставит говорить силой. Юнги по-своему хороший. Хороший, пока Чимин ему нужен. Ну, а что будет после… омеге не хочется об этом думать. Зайдя в дом и стащив с ног покрытые толстым слоем снега сапоги, Чимин, стойко стараясь не думать о предстоящем разговоре, быстро отыскал взглядом тёплый пёстрый плед на овчине и, закутавшись в него, попытался хоть немного расслабиться. Чему быть, того не миновать. Юнги сюда не чай пить пришёл, ему нужны ответы. И Чимину бы по-хорошему рассказать всё, да не морочить капитану голову, но… страшно стать ненужным. Чимин — как то мёртвое письмо, которое не может быть доставлено получателю и возвращено отправителю. Он завис где-то на середине своего пути и всё никак не может решиться начать двигаться дальше. Это почти что проклятие. Но… сейчас есть ещё кое-что. Тэхён дал ему вполне себе конкретное задание. И его нужно выполнить любой ценой. Долг превыше всего. Так ведь? — Вот же холодина, — ставя чайник на небольшую самодельную печку, проговорил Чимин, украдкой поглядывая на притихшего альфу. Он ведь утром ничего не забыл убрать после вчерашней ночи? Не хватало ещё, чтобы Юнги в руки попала какая-нибудь из вещей Ви. Объясняться придётся ой как долго! — Чай будешь? — Не откажусь, — отозвался Юнги, стягивая берцы у входа. Не смотреть по сторонам. Не думать о том, что происходило здесь прошлой ночью. Это не его дело. Просто забыть. — Действительно холодно. А ведь ещё даже толком не вечер. — Похоже, ждём ночью вьюгу. — Скорее всего, — кивнул Юнги, как-то немного неуверенно присаживаясь на кровать. Дожил. Взрослый мужик, а всё напрягается от факта чужого секса. Узнай об этом Хосок, засмеял бы. — Вспомнить бы ещё, где моё второе одеяло. — Знаешь, а это забавно, — прыснул Чимин, сильнее закутываясь в плед и присаживаясь рядом с альфой. Была не была. — Очень даже. — Что именно? — не понял Юнги. Чимин понял его состояние? Он слишком очевиден? И куда подевались годы тренировок? Впали, словно медведи, в спячку? — То, как мы ходим вокруг да около. Разговоры о погоде — это, конечно, мило, но ты ведь не за этим сюда пришёл, — чуть склонив голову набок, серьёзно проговорил Чимин. Чем скорее они всё обсудят, тем быстрее он сможет вернуться к полному ничегонеделанью и заигрываниям со своей депрессией. — Не за этим, — согласился Юнги, совершенно не ожидая такой прямоты от омеги. Чимину надоело играть в мальчика-зайчика? Или тут что-то другое? — Но с порога как-то неудобно начинать расспрос. Тем более на столь щепетильную тему. — Боишься меня спугнуть? — прямо спросил Чимин, внимательно посмотрев в глаза альфы. Ну, капитан Мин Юнги, что ты скажешь на это? — Так ведь? — И это тоже, — немного подумав, несмело ответил Юнги. Неожиданный вопрос. Пусть и крайне очевидный. Он не был к нему готов. — Ты мне симпатичен, Чимин, но, даже несмотря на это, получить ответы на некоторые столь остро стоящие вопросы мне все же необходимо. — Тебе нужно перевести жителей аббатства. И я тоже этого хочу, — чётко выговаривая каждое слово, произнёс Чимин. Ему нужно расположить альфу к себе, показать, что они заодно. Попытаться обвести вокруг пальца и вложить в голову мысль о том, что Старейшины — это главное препятствие всему. Слишком много для одного вечера. — Здание уже деформировано. Ещё пара взрывов, и оно не выдержит. — Так ты поэтому мне помогаешь? — с неким недоверием в голосе поинтересовался Юнги. Здание аббатства разрушается? Почему никто об этом не говорил раньше? Старейшинам и Ви выгодно оставлять всех в неведенье? А сами жители знают об этом? — Да, не хочу после очередной бомбёжки вытаскивать из-под руин тело Тэхёна. — Хорошо, допустим, мы преследуем одни и те же цели, — задумчиво протянул Юнги, пристально наблюдая за каждым движением, взглядом омеги. — Допустим, мы можем друг другу помочь. Моя роль во всём этом понятна, но вот ты… что ты хочешь от меня, Чимин? — Хочу, чтобы ты перевёз аббатство. Это очевидно, — не поддался на провокацию омега. — Я могу ответить на твои вопросы. Почти на все. Спрашивай, Юнги. — Как давно Верховный мёртв? — доставая из кармана небольшой блокнот и половинку карандаша, осведомился Юнги, стараясь не показывать омеге своего волнения. — Дней пять уже как, — кратко ответил Чимин, не желая и не собираясь вдаваться в подробности кончины их Тирана. — Почему об этом не объявили публично? — делая короткие заметки, поинтересовался Юнги, стараясь максимально точно формировать свои вопросы. Ему нужны чёткие ответы, а не литры бессмысленной «воды». — Пока не время. Сначала траур, — хмуро произнёс Чимин, неосознанно оглядываясь по сторонам. — Сорок дней полной изоляции. Сейчас в аббатство не зайти и не выйти. Тот, кто нарушит изоляцию, будет сурово наказан. — Но ты же здесь, — задумчиво протянул Юнги, заметив нотки паники в поведении омеги. Чимину страшно? Он боится говорить об аббатстве? Если кто-то узнает, что это именно он рассказал всё, то его накажут? Что вообще происходит в стенах этого сектантского царства? — Не боишься наказания? — Лично мне за это ничего не будет, — усмехнувшись, проговорил Чимин, стараясь не думать о том, что их могут услышать. В доме они одни. Все «шпионы» под замком. Никаких последствий для него не будет. — Почему? — Просто я — тринадцатый ангел, — в своей привычной манере ответил Чимин. Нет, ну а что? Кто говорил, что альфе будет легко? — Опять говоришь загадками? — нахмурился Юнги. — Знаешь же, что я далёк от религии и всего подобного. — Тринадцатый ангел, Юнги, это тот, кто изгнан из рая и олицетворяет собой один из грехов, — шёпотом, на придыхании, проговорил Чимин, медленно, но уверенно возвращая себе контроль над ситуацией. — Круто, да? — Не совсем понимаю… — запнулся Юнги. Изгнан из рая? В каком смысле? И при чём тут грех? В аббатстве узнали, что Чимин гей и изгнали того? Или же имелось в виду, что из-за ориентации омеге путь в рай заказан? Почему всё так сложно? Нельзя что ли изъясняться простым человеческим языком? — Главное, что сейчас я здесь, — в очередной раз решив не вдаваться в подробности, протянул Чимин и, выдержав короткую паузу, перешёл к главному: — Через сорок дней Старейшины объявят о начале ритуала принятия должности. Сколько он будет длиться, не знает никто. Но не меньше десяти-одиннадцати месяцев. Может дольше. Естественно, о переезде они и слышать ничего не захотят. — Этот ритуал, что он из себя вообще представляет? — оживился Юнги, наконец, услышав столь нужную для себя информацию. — Это обучение Ви основам управления общиной? Типа пока он всё не выучит, главным не станет? — Нет, это… — нахмурился Чимин, не зная, как правильно рассказать о столь непростом и даже аморальном ритуале. Если даже для него это дикость, что уже говорить о реакции кого-то вроде Юнги? — Оргия. Старейшины должны оплодотворить Ви. Когда он родит сына-омегу его стерилизуют и сделают лицом аббатства. — Ты сейчас серьёзно? — опешил Юнги, не находя подходящих слов для описания своих чувств. Оргия в аббатстве? Как такое возможно? Это же прелюбодейство во всей красе. Разве подобное не запрещено? Грех же налицо. — Абсолютно. — Зачем Ви стерилизовать? — не скрывая шока, прохрипел Юнги. — Да и родить же он может и сына-альфу. Что тогда? — Чтобы плотские желания и помыслы не отвлекали его от служения общине, — выплюнул Чимин, невольно больно прикусывая нижнюю губу. Мусор. Какой же Старейшины мусор. Их бы стерилизовать, а не Тэхёна. — Если родится альфа, всё повторится вновь. Ви будут коллективно насиловать до тех пор, пока не родится наследник омега. — Насиловать? — округлил глаза Юнги. — Ви этого не хочет? — Естественно, — повысил голос Чимин. Тема слишком болезненная для него. — Он не похож на своего отца. Совершенно. — Уму непостижимо. Это незаконно! — немного придя в себя от шока, проговорил Юнги, попутно размышляя, какую выгоду он может извлечь из этой информации. — Мы можем предать это огласке. Общественность не допустит такого отношения к омеге. — А как мы это докажем? — скривился Чимин. — Ви не подтвердит этого публично. Слишком большой удар по репутации общины. — Но молчать ведь тоже нельзя, — запнулся Юнги. — Юнги, Ви начал предпринимать кое-какие действия… — шёпотом произнёс Чимин, чуть ближе подсаживаясь к альфе. — Поэтому я и говорил тебе в лесу, что нельзя пока никому говорить о смерти Верховного. — Какие именно действия? — напрягся Юнги. Ви что-то задумал? Змеюка хочет избежать ритуала и при этом получить иллюзорную власть? Поразительно. Хотя… чему он удивляется? Этот Ви явно не из робкого десятка. Это ещё при их первой встрече было понятно. — Он отменил… кое-что, — сжался Чимин. Этот не то, о чём он должен рассказывать. Но умолчав он не донесёт до альфы сути недовольства Старейшин. Не зная главного, тот не пойдёт за ним. — Старейшины в бешенстве. Община всё это видит и, возможно, встанет на сторону Ви в вопросе ритуала. — И что он отменил? Прихожане его поддержали? — Да, большинство поддержало, — уверенно кивнул Чимин. — А что отменил — это не суть важно. — Важно, мне нужна полная картина, — потерев переносицу, устало проговорил Юнги. — Я должен понимать всё. — Право первой ночи, — выплюнул Чимин, даже не пытаясь скрыть своего отвращения. — Ви отменил право первой ночи, которое всегда принадлежало Старейшинам. — Прости, что? — отложив блокнот в сторону, впал в ступор Юнги. — Ты сейчас говоришь о… — Да, все омеги, достигшие пятнадцатилетнего возраста, должны отдать свою невинность одному из Старейшин. Это нерушимый закон. Был нерушимый. — Это отвратительно, — выдохнул Юнги, наконец, в полной мере осознав, как много общественность не знает о столь уважаемом аббатстве. Принуждение совсем юных омег к соитию, зверства по отношению к будущему Верховному — всё это самые настоящие преступления. Будь у него хоть какие-то доказательства подобного произвола, засудил бы Старейшин лет этак на двадцать минимум. — Средневековье какое-то. — Наше аббатство настолько старо, что, вполне возможно, из тех времён всё это и пошло, — горько усмехнулся Чимин, стараясь особо много не думать, а то вспоминать ещё начнёт то, чего не должен. То, что так долго пытался забыть. — На днях этого проклятого возраста достигнут трое очаровательных омег. Старейшины чуть глотки друг другу не перегрызли в попытках решить, кто кому достанется. А Ви взял и всё им обломал. Представляешь, насколько они злы? — Имею представление, — выдохнул Юнги, делая очередные пометки. Как много он сегодня узнал, и как мало от этого толка. Доказательства. Ему срочно нужны доказательства. Но где их взять? Чимин вряд ли публично повторит всё это. Стоп. Чимин. А ему лет-то сколько? Явно же больше пятнадцати. Тогда выходит, что… он прошёл через всё это? — Чимин, прости, а лет тебе сколько? — Двадцать четыре, — честно ответил Чимин, прекрасно понимая, почему альфа задал именно этот вопрос. — Тогда… — запнулся Юнги. — Ты тоже? — Разумеется. Не самое приятное воспоминание, скажу я тебе по секрету. — Извини, но я всё же спрошу, — тщательно подбирая слова, проговорил Юнги. — Тебя заставили? Мнение омег же совсем не учитывается? — Да, — кивнул Чимин, нервно заправив прядь волос за ухо. — Я тогда такого смачного леща от МинКи получил, что голова неделю гудела. — МинКи — это тот Старейшина, которого мы тогда у реки случайно убили? — охнул Юнги.— Он отвечал за соблюдение этого права ночи? — Да, он родимый, — скривился Чимин, не без удовольствия вспоминая холодный труп Старейшины. — И нет, за соблюдением всех правил следит Верховный, МинКи просто был тем, кому я приглянулся. Меня он, ясен пень, вообще не возбуждал, вот и пришлось Его Святейшеству применить силу. Короче, секс был так себе. — И с тех пор ты перестал интересоваться альфами? — Что-то вроде того, — нервно прыснул Чимин — Но чести ради отмечу, что омеги мне и до той ночи как-то милее были. — Все омеги или же один Тэхён? — не сдержавшись, спросил Юнги. И вот как это к делу относится? Каким боком тут ориентация Чимина? Юнги, ты вообще в себе? — Какие личные вопросы пошли, — миленько захихикал Чимин, слишком очевидно уходя от ответа. — А это, мой милый Юнги, секрет. — Да, прости, — быстро стушевался Юнги. — Это к делу никакого отношения не имеет. — Вот именно. — Тогда ещё такой вопрос: неужели среди Старейшин нет адекватных людей? Должен же быть хоть кто-то, с кем можно вести диалог. Твой Чонгук, например.  — Нет, от слова «совсем», — вставая с кровати и, наконец, начиная заваривать чай, промолвил Чимин. — Стать Старейшиной очень непросто. Ну, а Чонгук… он всё ещё младший Старейшина и мало что решает. Он не плохой, но и хорошим его назвать язык вряд ли повернётся. — Почему? Вы же вроде друзья? — принимая из рук омеги чашку с чаем, осторожно поинтересовался Юнги. — Не вроде, а друзья, — отпивая из своей чашки небольшой глоток ароматного чая, прошептал Чимин. — Чонгук никогда не принимал участие в праве первой ночи. Он тоже считает это отвратительным, но вот если нужно кого-то наказать за какой-то проступок, то это без проблем. Гук не особо любит людей. — Честно сказать, я в шоке, — грея пальцы о горячую чашку, хрипло произнёс Юнги. — Ума не приложу, как договариваться со Старейшинами. У тебя какие-то мысли по этому поводу есть? Может стоит сделать акцент на разрушающемся здании? — Мысли… у меня есть, но тебе они точно не понравятся, — неуверенно промямлил Чимин, глядя куда угодно, только не на Юнги. — А здание это такое… Попробовать, конечно, можно, но я не уверен, что это хоть что-то даст. Здание ведь всегда можно чуток подлатать. Пусть и ненадолго, но проблему это решит. — Не понравятся? Почему? — заинтересовался Юнги. — Вариант со зданием я обдумаю на досуге. Мало ли. — Потому что я могу предложить тебе лишь аналог того задания, которое дали тебе твои генералы, — прямо проговорил Чимин, наконец, посмотрев в глаза альфы. — О чём ты сейчас? — округлил глаза Юнги. Что? Омеге что-то известно? Но откуда? Неужели Хон проболтался? Но он ведь толком ничего не знал, да и задание у него было совсем другое. Тогда откуда… — Об убийстве Ви. Это бессмысленно, — как можно спокойнее произнёс Чимин, не отрывая взгляда от лица Юнги. — Убей лучше Старейшин. В аббатстве есть те, кто возьмёт всю вину на себя. На твой отряд даже не подумают. — Ты сейчас серьёзно? — резко поднимаясь на ноги и лишь чудом не вылив на себя всё содержимое чашки, воскликнул Юнги. — Никакое убийство мы не планировали. — Брось, Юнги, — фыркнул Чимин. — Планировали вы. Ещё как. — Кто тебе сказал этот бред? Хон? — Это не суть важно, — нахмурился Чимин. — Я не хочу больше говорить на эту тему. Я рассказал тебе довольно много. Дальше решай всё сам. — Хорошо, — не стал спорить Юнги. Да и какой в этом смысл? Окончательно выдать себя в его планы точно не входило. — Но… о том, что ты сказал, ещё кто-то знает? — Только я и Чонгук, — почти не соврал Чимин, благоразумно умолчав об осведомлённости Ви. — Болтать никто из нас не станет. Чонгук тоже за переезд. Это так, к слову. — За переезд, но ты предлагаешь его убить? — вопросительно приподнял бровь Юнги. — Хороший же ты друг. — Юнги, убить Старейшин — это идея Чонгука, — не придумав ничего лучше, соврал Чимин. — Разумеется, всех кроме него. — Очаровательно. — Я не настаиваю. Ты же это понимаешь? — Будем считать, что да. — Отлично. — Мне бы на здание аббатства со стороны посмотреть, — поставив чашку на стол, немного нервно проговорил Юнги. — Изучить, в каком оно состоянии. Знаешь какое-нибудь место, где его хорошо видно издалека? Не хочу светиться. — Да, чуть дальше от того места, где ты с волками дружбу водить пытался, есть одна скала. Там аббатство как на ладони. Могу завтра показать. — А зачем ждать завтра? Всего четыре часа. Пошли сейчас. — Скоро стемнеет окончательно, да и вьюга начинается. Тебе жить надоело? — Мы быстро. За час управимся. — Юнги, я не уверен, что это хорошая идея, — мягко проговорил Чимин. — Зато я уверен. Одевайся, я подожду тебя на улице.