В тишине хрипом ветры завоют

Полночное безумие и пустота в темноте, холоде и скуке. Такое было уже много раз, но Чимину отчего-то на душе неспокойно. Всё из-за Юнги? Или же из-за непрекращающихся звуков войны, громко доносившихся извне? Ответ очевиден. В который уже раз? Сотый? Но омегу это всё равно злит. Интересно, а о чём сейчас думает Тэхён? Волнуется ли о себе, Чимине, Чонгуке? Вряд ли. Спокойствие — это то, из чего целиком и полностью соткан Ви. Спокойствие, хитрость и ревность. Эх, Чимину бы такой «состав». Да «производитель» подвёл. Паника и страх. Вот чем он полон. Ещё немного опьянён отчаянием и самую малость отравлен обречённостью. Ну а что? Прекрасный набор. Что ещё тут можно добавить? Разве что щепотку саморазрушения и капельку бессмысленной жертвенности. И вуаля! Готово. Умереть не встать просто. Хотя… умереть Чимин всегда успеет. По-хорошему сесть бы сейчас, да успокоиться. Так нет же! Чимин так не умеет. Ну и что, что он, пусть и в относительной, но всё же безопасности. На Юнги же это не распространяется. Альфа-то в данный момент там, в самом сердце боя. Лицом к лицу со свирепым врагом. И всё из-за чего? Из-за приказа свыше защищать границу и жителей аббатства, пусть даже ценой собственной жизни. Разве это честно? Разве это справедливо? Для Чимина — нет. Да, раньше он определённо бы оценил столь яростное рвение военных защитить их, простых прихожан, но теперь вместо этого был готов в голос взвыть от несправедливости происходящего. Юнги… Как же сильно Чимину хотелось хоть чем-то помочь альфе. Но что он мог? Лишь сидеть себе тихо на заднице, да не высовываться. Негусто. И как-то совсем не круто. Совершенно не в его стиле. Но… придётся смириться, да? Не всегда же ему быть сильным и смелым. Сам же хотел хоть немного побыть обычным слабым омегой без груза ответственности за спиной. Хотел — получил. Чем теперь недоволен? Не привык быть в тылу? Не привык, когда им не рискуют? Не привык, когда защищают? Не привык, когда им не командуют? Почему всё это так сложно? Вернуться бы к исходной точке, да только вот «код» потерян. Чимину дурно. Он почти обессилен. Не физически. Морально. Чувство тотальной беспомощности безжалостно, даже монотонно, разъедало его грудину, не давая даже вдоха спокойно сделать. Лимит превышен? Похоже на то. Но вот только лимит на что? Не на собственные ли чувства? Или же мысли? Он как тот паук, запутавшийся в своей же паутине. Наплёл кругом чёрт пойми что и сидит теперь тихонечко, офигевает. Размах, конечно, впечатляет. Но что теперь со всем этим делать? Признать своё поражение? Разрушить и воздвигнуть снова? Тряхнув тяжёлой головой, омега невольно почувствовал себя обессиленным голодным моряком, который уже долгое время упрямо плывёт в хлипкой шлюпке к иллюзорным райским берегам, так красиво описанным в разных священных писаниях. Плывёт, но при этом очертаний тех самых берегов на горизонте так и не видит. И увидит ли вообще? Чимин, вот он, здесь, ну а «берега» … где-то совсем в другой стороне. Они всего за несколько секунд кардинально поменяли своё направление, а омега так ничего и не заметил. И что же это ему так сильно напоминает? Не свои ли чувства к Юнги и Тэхёну? Любовь — это кровожадный убийца, который никогда не умирает. До недавнего времени, Чимин и подумать не мог, что из-за собственной слабости станет недалёкой жертвой этого двоякого чувства. Любить Тэхёна было легко. Тэхён — его продолжение, его душа, его плоть и кровь. Любить Юнги сложно и больно. Юнги — тот самый пресловутый запретный плод, который Богом было велено не трогать. Но омега, не вняв уроку своего прародителя, ослушался, и вот результат… Полночное безумие, мгла и печаль, отчаяние и никакого будущего. Чимин забыт и почти принесён в жертву, он попрошайка в бесплодном раю. И пусть монстр в нём носит корону, этого ли он добивался?

…от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрёшь.

Там, где небо алого цвета, жизнь — страшная вещь. Сбежать бы, да вот куда? Чимину точно некуда. Крепко прижимая к груди мобильный телефон, омега был практически уже на грани истерики. В последний раз Юнги звонил ему почти пять дней назад. Короткий разговор ни о чём. Чимину было этого так чертовски мало. Ему хотелось ежесекундно слышать голос альфы и утопать в нём, словно морской песок в солёной воде во время прилива. Но сейчас не время и не место? Чушь. Просто псина рядом. Псина бдит. Пока дворняга был в штабе, Юнги звонил ему каждый вечер, но как только тот привёл ещё один отряд и окопался рядом с капитаном, всё резко прекратилось. И омегу это не на шутку злило. Злило, а ещё до дрожи пугало. Когда он только успел стать таким диким собственником? Совсем умом тронулся? Похоже на то. Да уж, одиночество не всем идёт на пользу. Некоторые, как Чимин например, от него дичали. И как жить с этим после? Хороший вопрос. Риторический даже можно сказать. Или же нет? Ну вот опять запутался. Эх, не быть ему философом. Собственно, как и благоразумным человеком. Почему? Да потому! Чимин ведь прекрасно знал, что не должен был этого делать. Понимал, что не везде следует совать свой нос. Понимал, но несмотря на это практически сразу просмотрел всё, что было на проклятом телефоне, который так опрометчиво дал ему альфа. Немногочисленные сообщения, несколько исходящих вызовов семье и всего девять фотографий. Три — сына, четыре самого Юнги в красивом строгом чёрном костюме и две с мужем. Тот омега оказался милым. Милым и действительно похожим на псину. Зачем ему нужна была эта информация, Чимин при всём желании ответить не смог бы. Возможно, просто хотел себе напомнить, что альфа не его, а может банально хотел поглядеть на конкурента. Ну поглядел, и что? Посмотрел на Юнги без военной формы. И? Чего добился? Смотреть на вещи — одно, а держать их в руках, знать, что они твои собственные — совсем другое. И почему Чимин понял это только сейчас? Эх, исповедаться бы ему, попытаться спасти свою душу, да вот только впечатлительный Чонгук может и не пережить эту исповедь. А открыться больше некому. Похоже, всё и дальше придётся держать в себе. Немного нервно прыснув, Чимин медленно разблокировал телефон и, открыв СМС, отправил Гуку стандартное «вечернее» сообщение:       «Зимы всегда довольно тяжёлые, но тем не менее снег — это волшебство». Нельзя, чтобы его сейчас потеряли. Отложив телефон в сторону, Чимин нехотя принял вертикальное положение и, даже не удосужившись обуться, принялся подниматься по лестнице вверх. Депрессия депрессией, а есть хоть иногда всё же стоит. И чего только он не перенёс все свои запасы к воде? Не пришлось бы сейчас никуда лезть. Совсем разленился. А ведь он тут всего десять дней сидит. Страшно представить, что только с ним будет дальше. Притянув к себе небольшую картонную коробку с пресервами, омега только было хотел достать несколько упаковок рыбы, как пространство кругом неожиданно вздрогнуло и оглушило его громким вызовом. Несколько раз тряхнув тяжёлой головой, Чимин неуверенно поднялся на ноги и, до конца не отдавая отчёта своим действиям, бросился к двери. Аббатство. Там определённо что-то случилось. Взрыв был совсем рядом. Неужели Юнги не смог отбить нападение? И что теперь? Сам альфа-то хоть жив? Широко распахнув дверь и всем телом вывалившись на улицу, Чимин, морщась от ледяного ветра, тут же пробравшегося под его тонкий свитер, внимательно оглядел двор аббатства и, охнув, замер, во все глаза глядя на обрушенную часть здания. Ту самую, которую Старейшины недавно приказали подлатать. Этого стоило ожидать. Но кругом никого нет. Да, бой идёт, но там, намного дальше. Как же бомба умудрилась так чётко попасть в здание? Неужели… Нет. Этого никак не может быть. Нельзя делать такие выводы, не имея на руках никаких доказательств. Нужно позвонить Юнги. Нужно всё проверить. Вернувшись назад в пещеру и трясущимися руками заперев дверь, омега быстро спустился по лестнице вниз и, взяв в руки телефон, опасливо набрал номер альфы. Он ведь всё делает правильно? Юнги же не станет ругать его за звонок? Не станет. Или же… просто трубку не возьмёт? И что тогда ему делать? Ждать? — Да, Чимин, что-то случилось? — раздалось на том конце, когда омега уже потерял всякую надежду, что ему ответят. — Алло? — В аббатство попали, — затараторил омега, даже дышать забывая. — Стена рухнула. — Это невозможно, — хрипло проговорил Юнги, переваривая услышанное. — Мы оттеснили врагов. Их снаряды так далеко не стреляют. — Я сам видел, — пискнул Чимин, внутренне сжимаясь от страха и паники. — Там явно есть жертвы. — Твою ж… — устало выдохнул Юнги. — Ты сам где? — В пещере. — Там и сиди. Я сейчас пошлю Хосока с отрядом к аббатству. Мы всё проверим. Не переживай. — Хорошо. И, Юнги… — запнулся Чимин, сомневаясь, должен ли он это говорить. — Я скучаю по тебе. — И я по тебе, Чимин. — До связи. — Да. Сбросив вызов, омега несколько раз глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Враги сейчас далеко. Попасть в аббатство они никак не могли. Юнги бы тоже не стал обстреливать простых гражданских. Тогда… Чонгук? Но зачем? Какой в этом смысл? Неуверенно скосив взгляд на мобильный, омега задумчиво прикусил губу и чуть зубами кровь себе не пустил, когда заметил на загоревшемся экране такие знакомые цифры. Те самые, на которые он каждый вечер отправлял сообщения. — Алло, — едва слышно проговорил Чимин, приняв вызов. Это… нет! — Ты сам? — тут же раздался в ответ голос Чонгука. — Да. — В пещере? — Да. — Слушай меня внимательно, — чётко произнёс Чонгук, стараясь сильно не повышать голос. — Наверху, в столе справа лежит ящик с ручными гранатами. Бери их и дуй к аббатству. Ты должен быть там ровно в три утра. Когда я и Тэхён дойдём до скамеек, бросишь их в Старейшин. Они там будут все. Действуй быстро. Взрывай сразу несколько. Выжить не должен никто. Ты меня понимаешь? — Да, но что потом? — сглотнув ком в горле, спросил Чимин, стараясь особо не думать о том, что ему велят делать. Убить. А он сможет? Одно дело плести интриги и совсем другое самому руки в крови вымазать. — Беги. Тебя не должны увидеть. — Почему сейчас? План же был другой. Тэхён знает? — Нет, не знает, — нехотя признался Чонгук. — Это наш шанс. Совсем рядом идёт бой. Спишем всё на него. Военные недоглядели, и аббатство пострадало. Это идеальный вариант. Понимаешь? — Но Юнги такой прокол с рук никто не спустит! — взволнованно проговорил Чимин, всё больше сомневаясь в себе. — Он и под суд пойти может. — И? Нам какое дело? — холодно осведомился Чонгук. — Чонгук, а если я не смогу? — уже в открытую запаниковал Чимин. — Для меня это слишком. — Тогда Старейшины погубят нас всех, — холодно произнёс Чонгук. — А перед этим изнасилуют Тэхёна. Ты этого хочешь? — Нет. — Тогда поспеши. Времени немного. — Хорошо. Сбросив вызов и отбросив телефон в сторону, Чимин плотно закрыл глаза и попытался выровнять дыхание. Сейчас лучше ни о чём не думать. Не анализировать. Просто действовать. Он сможет. В начале зимы он так же гранатами глушил волков. Тогда всё получилось. Было несложно. А там ведь была целая стая, а тут просто люди. Нет, не люди, моральные уроды. Они недостойны жизни. Незачем из-за этого убиваться. Чонгук прав. Либо сейчас, либо никогда. Момент идеальный. Раз и всё. Раз и всё… Резко поднявшись на ноги и подняв с пола сброшенную в кучу одежду, омега быстро оделся и, не теряя времени понапрасну, поднялся наверх. На часах два двадцать ночи. Времени в обрез. Соберись же, Чимин! Достав из стола гранаты и тонкую тетрадь с ручкой, омега вырвал оттуда один листок и быстро написал небольшую записку для Юнги. Мало ли, ударная волна — особа крайне коварная. Может и ему неслабо зарядить. И тогда финита ля комедия, помним, любим, скорбим. Ну или не помним, не любим, не скорбим. Тут уж как повезёт. Засунув за пазуху четыре гранаты, Чимин вышел из пещеры и, плотно прикрыв за собой дверь, поспешил к заднему входу в аббатство. Страшно. А что, если у него ничего не получится? Что, если Тэхён и Чонгук пострадают также? Он же себе этого никогда не простит. Хорошо, что нет времени на составление детального плана, а то так и передумать можно. Совершить ошибку и позвонить Юнги. Альфа бы ему точно не позволил так рисковать. Да и Тэхён, узнай он план Гука, позволил бы тому действовать? Скорее нет, чем да. Скорее. Но не точно. Опять всё сложно. Пользуясь суматохой, царившей в аббатстве, Чимин тенью прошмыгнул на задний двор и, оглядевшись по сторонам, вдоль здания зашагал к обвалу. Как и сказал Чонгук, все Старейшины и Тэхён были там и оживлённо о чём-то переговаривались. Обычные прихожане забирали последние тела и быстрым шагом скрывались в больничном крыле. Убедившись, что кроме верхушки их прихода на улице никого больше нет, омега медленно отошёл от здания и позади фонарей обошёл Старейшин с боку. Место для атаки удачное. Осталось дождаться нужного времени. — Ви-ним, на улице довольно холодно. Я провожу Вас в покои, — без двух минут три громко проговорил Чонгук, вставая напротив Тэхёна и жестом указывая тому на аббатство. — Идёмте. — Нет, я буду здесь, — хмуро отмахнулся Тэхён, явно обескураженный происходящим. — Я настаиваю, Ви-ним, — немного резко проговорил Чонгук, кладя руку омеге на плечо и несильно сжимая пальцы. — Будь по-твоему, — правильно расценив жест альфы, нехотя сдался Тэхён. — До завтра, господа. — Всего хорошего, Ви. Достав из-за пазухи гранаты, Чимин терпеливо дождался момента, пока дорогие ему люди отойдут на безопасное расстояние, половину положил у себя в ногах на землю, а с двух, оставшихся в руках, осторожно вынул чеки. Глубоко вздохнув, он, так и не выходя из тени, негромко проговорил: — Эй, твари, передавайте привет Верховному. — Что… Когда все восемь человек, испуганно дёрнувшись, посмотрели в его сторону, Чимин, не давая себе ни секунды на передышку, резко бросил в них гранаты и тут же потянулся за оставшимися. Четыре всяко лучше, чем две. Так ведь? Уловив краем глаза, как один из Старейшин отскочил в сторону, омега быстро вырвал очередную чеку и так же запустил гранату в полёт. Всего секунд тридцать, а впереди уже ничего не видно. А ещё слышно плохо и голова кругом. Он ведь справился? Никого не пропустил? Пора бежать. Но вот только успеет ли он?