В тишине хрипом ветры завоют

Один французский философ как-то сказал: «Религия есть не что иное, как искусство занимать ограниченный ум человека предметом, которого он не в состоянии понять». Услышав это высказывание в первый раз, Тэхён был возмущён до глубины своей тогда ещё кристально чистой души. В то время в его глазах религия была чем-то совершенно возвышенным и неприкосновенно священным. Омега свято верил во все постулаты и слепо чтил законы божьи. Ну а как иначе? Вера — это же постоянное состояние души, а никак не минутный порыв. Нельзя уверовать в Бога на Пасху, а по окончании праздника, вернуться к обыденным грешным делам. В вере важно постоянство. Постоянство и истинная чистота помыслов. И У Тэхёна всё так и было. До определённого момента. Когда же именно он усомнился в святости всего, что его окружало, и впервые почувствовал смрад лицемерия? Когда впервые возжелал омегу? Нет, намного раньше. Старейшины. Мессии их аббатства. Почти что святые в глазах прихожан. Те всегда так красиво и чётко вели свои проповеди, что Тэхён невольно восхищался ими. Восхищался и даже не подозревал, какие те на самом деле мрази. Лишь вера в Бога способна спасти смертную душу, да? Как же… Звучит, конечно, весьма воодушевляюще, но на деле кто из Старейшин этому следовал? Да никто! Те были горазды лишь говорить. Говорить и брать то, на что не имели права. Тэхёну едва исполнилось тринадцать, когда он впервые встретил в пост пьяного Старейшину, вытирающего салфеткой рот после сочного куска мяса. Тот вразвалочку шёл лишать малолетнего хрупкого омегу невинности и был так горд этим. Похоть… Разве это не грех? А чревоугодие? А нарушение поста? Куда же тогда смотрел Верховный? Куда? Мимо. Верховному было совершенно всё равно. В ту ночь Тэхён утратил веру не только в Старейшин, но и в своего отца. Утратил и сквозь слёзы пообещал себе никогда не уподобиться им. Он будет лучше. Он будет сильнее. Он не пойдёт на поводу у людских слабостей и всё сделает правильно. Он всё сделает правильно… И где же он свернул не туда? Как дошёл до того, что сейчас стоит себе спокойно и высокомерно смотрит на то, как охотно преклоняют прихожане колени перед мироточивой иконой, и лишь чудом от подобного зрелища в голос не смеётся? Какие же все кругом наивные. Наивные и глупые. Управлять ими — само удовольствие, и Тэхёну совершенно не стыдно. Он — это власть. Он — это закон. Он — Моисей. И кто ему теперь что сделает? Кто рискнёт противостоять Благочестивому Ви? Он ведь так много сделал для прихожан. И ещё больше сделает. При нём омеги, наконец, обретут право голоса и начнут сами распоряжаться собственной жизнью. И если там наверху кто-то действительно есть, то он определённо должен воздать ему за все благие дела. Краем глаза проследив за тем, как за ворота выехала последняя военная машина, Тэхён устало выдохнул и медленно поплёлся в свою новую келью. Сегодняшний день высосал из него все соки, и он почти валился с ног. Расселить пятьсот с лишним человек оказалось задачей не из лёгких. Женатые пары, одинокие прихожане, беременные на сносях, течные омеги — каждому было необходимо выделить отдельное жилище и при этом ничего не напутать. Как омега со всем справился, одному лишь Богу известно. Упасть бы сейчас в кровать и пару дней никаких признаков жизни не подавать, да ещё с Чимином разобраться нужно. Сколько уже Тэхён не видел своего омегу? Больше суток? Скотина Мин постарался на славу, ограждая Чимина от него. И чего только тот хотел этим добиться? Покорности? Будто бы он рискнул делать что-либо на глазах у всех своих прихожан. Чревато последствиями. Толкнув тяжёлую дверь и медленно войдя в келью, омега хмуро огляделся по сторонам и, вполне ожидаемо не увидев там Чимина, прошел вглубь комнаты, и устало присел на постель. И где там Чонгука черти носят? Военные ведь уже уехали. Вечерняя служба тоже закончилась. Чем тот ещё может быть занят? Просидев в полной тишине минут двадцать, Тэхён только было хотел подняться на ноги и отправиться на поиски альфы, как дверь вдруг, наконец, тихонько открылась, и крайне сосредоточенный Чонгук без спроса вошёл в келью. Посмотрев на омегу, тот, плотно прикрыв за собой дверь, негромко проговорил: — Главные ворота закрыты, на территорию больше никому не зайти. Мы всё выгрузили, но пока оставили во дворе под навесом. Люди слишком устали. Завтра будем расставлять всё по местам. Два дня пути это тупо Ад. — Хорошо, что мы теперь одни и в безопасности, — хрипло промолвил Тэхён, внимательно посмотрев на альфу. — Военные меня не на шутку раздражали. — Меня тоже, — быстро кивнул Чонгук, внутренне сжимаясь в предчувствии того, что будет дальше. — Пара дней, и вернёмся к привычному ритму жизни. — Так и будет, — уверенно кивнул Тэхён. — Где Чимин? Когда ты его приведёшь? — Чимин… в Сеуле, — запнувшись, проговорил Чонгук, доставая из кармана рясы мобильный телефон. — Привезти его будет непросто. — В каком ещё Сеуле? — не сразу осознал сказанное альфой Тэхён. — Ты же сказал, что он здесь. — Я сказал, что он в безопасности, — разблокировав телефон и открывая телефонную книгу, прошептал Чонгук, стараясь не выдавать своего волнения. Ну что Тэхён ему сделает? Наорёт? Обидится? В первый раз, что ли? — Это другое. — Какое ещё другое? — резко встав на ноги, повысил голос Тэхён. — Ты хочешь сказать, что позволил Мину увезти моего омегу? — Я вообще ничего не собираюсь тебе говорить, — раздражённо проговорил Чонгук, нажимая на кнопку вызова. — Твой омега скажет всё сам. Во все глаза глядя на спокойного Чонгука, протягивающего ему телефон, Тэхён был готов взорваться на месте. Чимин в Сеуле? Как такое возможно? Кто позволил тому ехать в такую даль? Чем вообще Гук думал, допуская подобное? Альфа бессмертный, что ли? А Чимин? Совсем мозги от «любви» отшибло? Вот так всегда! Знал ведь, что всё нужно было делать самому. И что теперь? Не убить бы никого. Хотя двух конкретных альф лишить жизни точно бы не помешало. Вот же! — Алло, Чимин? — поднеся телефон к уху, прорычал Тэхён. — Какого чёрта? — ТэТэ, прошу, не злись сильно, — послышался из динамика виноватый голос Чимина. — Я не мог поступить иначе. — Не мог? — взвыл Тэхён, окончательно зверея. — Ты забыл, где твоё место? Напомнить? Так я могу. — Прости меня, Тэ, — сделав глубокий вдох, прошептал Чимин, пальцами невольно цепляясь за край своего свитера. Как же ему сложно… Сложно и больно. — Я люблю Юнги. И с этим уже ничего не поделать. — А то, что он альфа, тебя не смущает? — сквозь зубы выплюнул Тэхён. Чимин любит Мина? Что за вздор? И как теперь вразумить этого клинического идиота? Чёрт его дери! Нужно узнать, где тот сейчас находится. Узнать и забрать. Причём срочно. — Нет, не смущает, — честно ответил Чимин, уже начиная жалеть, что решился на телефонный разговор. Но разве он мог по-другому? Уехать совсем без объяснений слишком жестоко по отношению к ТэТэ. — Он другой. — Другой? Как же! Они все одинаковые, Чимин. Попользуется тобой и бросит. Ты никому кроме меня не нужен. Знаешь ведь. — Я очень сильно люблю тебя, Тэхён. И Чонгука тоже люблю, — набравшись смелости, быстро выпалил Чимин. — Но я так больше не могу. Я не хочу до конца своих дней быть твоим тайным любовником и постоянно бояться, что нас поймают. Я всё чаще думаю, что нам просто противопоказанно быть вместе. Слишком много необдуманных поступков мы совершаем ради друг друга. Нужно, наконец, выдохнуть. Я не хочу тебя терять. И очень надеюсь, что через какое-то время мы снова встретимся, и всё, наконец, будет хорошо. — Как всё может быть хорошо, если мы не будем вместе? — уже не сдерживая себя, прорычал Тэхён, мысленно готовясь пешком добираться до Сеула, и не суть, что путь неблизкий. — Ты хоть понимаешь, что несёшь? Ты без меня в муках сдохнешь! Причём довольно скоро! Хватит играть во взрослого. Говори, где находишься. Мы тебя заберём. — Не нужно меня забирать. Я всё решил. — Чимин, я не стану повторять или как-то упрашивать тебя. Возвращайся по-хорошему или я сделаю тебе очень больно. — Что-то не получается у нас с тобой нормального диалога, — горько прохрипел Чимин, зарываясь пальцами в свои волосы. — Я перезвоню позже. И буду звонить постоянно. Когда будешь готов — ответь мне. — Тварь неблагодарная! Ты мне условия ставишь? — Я люблю тебя, ТэТэ, — как можно спокойнее проговорил Чимин, упрямо закрывая глаза на все оскорбления, слетавшие с губ Тэхёна. Он прощает его. За всё прощает. Впрочем, как и всегда. — Береги себя. И… до встречи. Короткие гудки в телефоне вывели Тэхёна из себя и в тоже время словно парализовали. Чимин его ослушался? Серьёзно? Тот правда думает, что он оставит всё как есть? Просто смирится и будет себе тихонько ждать возвращения блудного попугая? Ага, как же! Сеул — город небольшой. Найти омегу будет не особо сложно. Тем более с его-то связями. Одна улыбка Хону, и тот притащит ему Чимина в считанные часы. Ну, а потом омеге несдобровать! — Глубоко дыши, — мягко произнёс Чонгук, медленно подходя к Тэхёну и забирая из его рук телефон. Ну вот его время и настало. Сдержаться бы. — Истерикой тут не поможешь. Уже ничего не изменить. — Почему же? — приподняв бровь, наигранно спокойно осведомился Тэхён. — Я могу попросить Хона найти эту дрянь. Ну, или написать на Мина заявление в полицию. Похищение омеги из религиозной общины. Тот вовек от всеобщего презрения не отмоется! — Ты не можешь ничего, — строго проговорил Чонгук, становясь напротив омеги и кладя руки тому на плечи. Тэхён, Тэхён… Вновь хитроумные планы и интриги? Ну-ну. — Ну напишешь ты заявление. А толку? Чимин совершеннолетний омега. Он спокойно придёт в участок и заявит, что уехал по собственному желанию. И всё, дело закрыто. Ну, а Хон… даже если он найдёт Чимина и привезёт сюда, Мин всё равно за ним приедет. Приедет и заберёт. Ещё и убийство Старейшин на нас повесит. Да и не только его. Оно нам надо? — И что? Ты предлагаешь просто смириться? — Да, — уверенно кивнул Чонгук, не разрывая зрительного контакта с омегой. — Если Чимин попросится обратно, мы поедем и заберём его. Если нет… ну и пошёл он. Удерживать его силой долго всё равно не получится. Да и зачем тебе тот, кто предал и, словно верный пёс, убежал к другому? Чимина никто не заставлял спать с Мином. Смирись и живи дальше. — Я люблю его, — брезгливо стряхивая с себя руки альфы, злобно прошипел Тэхён, чувствуя, что начинает задыхаться. Смириться? Да никогда! За кого Гук его вообще принимает? Забыл, с кем разговаривает? — Он принадлежит только мне! — Ты одержим им. И это не есть хорошо, — впервые за очень долгое время озвучил Чонгук то, что давно вертелось на языке. — Ты всегда заставлял Чимина делать то, что тебе хотелось. Какая же это любовь? Это власть. Не более. Тебе нравится его контролировать. Нравится его покорность. Но собачка как-то с цепи все же сорвалась. И даже если с Мином у ЧимЧима ничего не получится, вряд ли он сюда вернётся. По собственной воле так уж точно. — Сильно умный? — невольно сжимая кулаки, хрипло проговорил Тэхён, чувствуя себя непривычно слабым. Что Чонгук вообще творит? Истинную натуру, наконец, показал? Тот ведь знал, что Чимин уехал? Так ведь? Знал и ему ничего не сказал. И как после этого ему доверять? — Набирай Хона. — И не подумаю. Ложись спать, Тэхён. Завтра много дел. — Ты охренел? — не ожидая столь открытого неповиновения от зачастую предельно послушного Чонгука, выдохнул Тэхён. — Я здесь власть! Не забывайся! — Был властью, — задумчиво протянул Чонгук, смакуя каждый слог. О, как долго он всё это держал в себе! Как долго прикидывался дураком. — Сейчас ты не в себе. Но не переживай. Я обо всём позабочусь. Выберу достойных Старейшин, выдрессирую их, женюсь на тебе, и будем мы жить долго и счастливо. — Этому никогда не бывать! — Это уже есть, Тэхён. Кроме меня у тебя больше никого не осталось. Кроме меня тебя больше никто не любит и не полюбит. Ты паразит. Только и можешь, что жить за счёт других. Сегодня я позволю тебе вдоволь поплакать и поистереть. А завтра мы начнём строить наше совместное будущее. — А что, если я откажусь? — высоко задрав голову, осведомился Тэхён. Альфа явно на него давил. В лицо кидал те же слова, что он ранее говорил Чимину, и слишком очевидно наслаждался его реакцией. Это так мерзко! Кто этот монстр, и где его Гук? — Я тебя заставлю, — довольно оскалился Чонгук, даже не пытаясь скрыть злорадство в голосе. Не ожидал, милый? — Доброй ночи, Тэ. — Гори в Аду! — С превеликим удовольствием! — равнодушно хмыкнул Чонгук, потянувшись рукой к ручке на двери. — У тебя ещё есть время подумать. Надеюсь, что ты примешь правильное решение. Проводив Чонгука тяжёлым взглядом, Тэхён, отчётливо услышал, как дверь его кельи заперли на ключ, и, не устояв на ногах, сломанной куклой рухнул на пол, отчётливо почувствовав себя загнанным в угол. «Надеюсь, что ты примешь правильное решение». Он-то примет? А разве Чонгук уже всё за него не решил? Почему он не заметил подвоха раньше? Был слишком занят Чимином? Ответ очевиден. И как теперь быть? Как вернуть себе омегу и поставить Гука на место? Что в сложившейся ситуации Тэхён может предпринять? Выбрать что-то одно? Любовь или власть? А не слишком ли тяжёлый выбор? Нужно попытаться успокоиться и начать мыслить здраво. Что он может без Чонгука? Да ничего. Без помощи альфы он даже за порог аббатства выйти не сможет. Об управлении общиной даже и заикаться не стоит. Он слишком слаб. Ему нужен союзник. Нужен ручной альфа. Нужен тот, кто сможет решить все проблемы разом. Нужен Гук… Черт! Почему он так зависим? Почему родился омегой? Неужели дерзость Чонгука придется молча стерпеть? А Тэхён-то сможет? Гордость позволит? Ох. Чимин… как же больно. Чонгук… как же ожидаемо. Говорят, что самый тёмный час — предрассветный, когда никто не властен рассеять великое несчастье. Тэхён согласен с этим утверждением. За окном практически рассвет, а он почти что умер. Не физически. Морально. Реанимировать бы, пока не поздно. Но кому такое под силу?