Моя ненаглядная истеричка

      Сан-Педро. Самый опасный район города ангелов. Лютое гетто темнокожих. А вот и та самая академия для малолетних преступников. Насколько мне известно, сюда ссылают только сильно провинившихся детей мажорчиков, чтобы этим отпрыскам можно было откосить от тюрьмы. Что ж, деньги и дьявола плясать заставят — что уж говорить о правосудии. Само же здание школы вовсе не похоже на место для неблагополучных детей, наоборот: я будто у особняка Джонни Деппа. Белый мрамор, чистые позолоты. Все сверкает, будто кто-то разбил зеркало в солнечный день. Такой дворец, и в центре таких трущоб? Что ж, налоговая никогда и в жизни не догадается сюда заявиться, да к тому же, думаю, у них и в этом вопросе все схвачено. Я уже была здесь два раза, но все равно каждый раз прихожу в дикий ужас: все белое, дорогое, много света, во дворе «лицея» мраморный фонтан со статуей богини Персефоны, и, что самое отвратное, вечно шныряющие туда-сюда снобы с физиономией «по моей вине пять девушек лечится в клинике от невроза из-за моих попыток их изнасиловать, но папочкины деньги решили проблему, и поэтому я здесь». Мерзость. До жути. До скрежета зубов. До сего момента я была лишь на консультациях или наблюдала за уроками других преподавателей, однако сегодня день «икс» настал, и я вынуждена провести первый урок с этими упырями. Кстати, об упырях: один лизоблюд с меня глаза не спускал, пока я следила за протекающим занятием. В первый раз я решила проигнорировать столь бесящее поведение, но на второй терпения не хватило. Собственно, поэтому, имея доступ к учительской, я залезла в архивы и нашла личное дело этого придурка: «Личное дело № 113 Джон Венес. Дата рождения: 26 ноября, на данный момент 17 полных лет. История криминала: покушение на групповое изнасилование, распространение легких наркотиков, вождение в нетрезвом виде. В прошлом занимался моделингом, но, из-за отвратительного поведения, агентство порвало с ним контракт.»       Мерзость. И как такой мусор носит Земля? Сам по себе он, действительно, нереально красив: каштановые волосы, янтарно-медовые глаза, ямочки на щеках, улыбка как из рекламы зубной пасты, высокий, стройный, с дрожащими венками на шее — но натура и характер — дрянь. Так что, по сути, мы имеем холёного, избалованного ублюдка с внешностью первоклассного актера. Жуть.       Я поднимаюсь на второй этаж и захожу в кабинет музыки: надо признать, ремонт у них отменный. Чего уж говорить о белом рояле «Yamaha». Пока я раскладываю партитуры, слышу, как у меня за спиной кто-то маячит, а затем:       — Вау, какие ножки, но мне кажется, что они смотрелись бы лучше на моих плечах, — о, а вот и мой «сталкер» прорезал голосок.       Я мысленно считаю до десяти, чтобы не совершить убийство, медленно поворачиваюсь и отвечаю:       — Вау, какая поганая пасть, из неё смердит дешевыми подкатами и убогим чувством юмора. Но мне кажется, что она лучше смотрелась бы в наморднике.       — А владелица столь прекрасных ножек, оказывается, с характером, — о, дьявол, я ему сейчас вмажу по роже. — Ты нравишься мне все больше и больше.       — А у меня рвотные позывы все больше и больше при взгляде на тебя, так что сделай милость: свали в туман.       — При всем моем большом желании, не могу. У меня здесь частный урок с новой преподшей. Так что извини, дорогуша, — уйти придётся тебе, но я с радостью позже сам тебя найду.       Приплыли. Почему моим первым учеником будет этот идиот? Джон палит на меня все это время этим дебильным взглядом, а-ля «детка, не хочешь посмотреть задние сиденья моей новой тачки?» Тупые мужики, бесит.       Закончив с партитурами, я открываю крышку рояля и проверяю качество звука. Венес все это время непонимающе смотрит с немым вопросом: «Я вроде сказал тебе съебаться, ты не расслышала?»:       — Вставай сюда и повторяй за мной.       — Че-т я не пон…       — Я сказала встать, а не задавать вопросы.       Моя сталь в голосе его усмирила и он выполнил, что я попросила:       — Давай, начинаем распеваться.       Походу до него дошло наконец, что я его училка на ближайший час, потому что эта самодовольная ухмылка на его лице мне жутко не нравится:       — Простите, мисс, как я могу к вам обращаться? — столько этикета и манер в одной фразе для меня слишком тошно.       — Тебе не нужно ко мне обращаться. Просто делай, что говорят.       — Но все же?       — Джейд.       — А фамилия?       — Вест.       — Значит, Мисс Вест? — о, боги, никто и никогда ещё так не коверкал мое имя.       — Нет, значит хватит дебильных разговоров и начинай петь.       — Как скажете, Мисс Вест.       С горем пополам, но занятие подошло к концу. Кстати, поёт он недурно. Я жива, несмотря на то, что этот идиот все время спрашивал про мою биографию, как я здесь очутилась и, конечно же, не обошлось без его любимого «Мисс Вест». Он постоянно пытался ко мне прикоснуться, и, когда ему это удавалось, я прищемляла ему пальцы крышкой рояля, ибо насколько сильно для меня мерзки прикосновения окружающих. Лишь касания одного человека в этом мире вызывают во мне неописуемое наслаждение, а не желание убивать… Honey, мне невыносимо без тебя.       В расстроенных чувствах я поплелась домой.