Моя ненаглядная истеричка

      — Хватит. Прекрати немедленно.       — Джейд…       — Бэк, тебе напомнить, что ты меня бросил? Что все время теперь путаешься с этой выскочкой Тори? Что оставил меня одну, когда я как никогда в тебе нуждалась? Думаешь, я забыла?       — Детка, я прос…       — Не перебивай! Все последние дни я не могла нормально спать, есть, ходить на учебу. Я была одна, покинутая всеми. Выброшенная из системы этого поганого общества. Мне оставалось только наблюдать, как ты наслаждаешься жизнью вместе с этой мразью…       — Родная…       — Закрой. Свой. Рот. Я осталась в стороне, в тени былого существования, и могла лишь лицезреть счастье твоей жизни. Жизни, в которой мне места нет.       — ДЖЕЙД!       — Заткнись! Заткнись! Замолчи! Я не могу слушать твой голос, смотреть тебе в лицо, чувствовать твои прикосновения… Все это заставляет меня вспоминать самую горькую и мерзкую правду. Правду… что я люблю тебя и не могу вырвать это гнусное чувство из груди, как не старалась! И меня это бесит! — девушка уже тряслась в припадке истерики и рыдала навзрыд.       — Тш-ш. Радость моя, не забивай голову подобными глупостями. Что за бред? В моей жизни нет для тебя места? Скорее в моем существовании нет смысла, если ты не рядом, — парень медленно наклонился к жертве обстоятельств и чмокнул в лобик, а затем трепетно перецеловал дрожащие веки девушки, в которых стояла соленая влага.

***

      Надо же, он любит меня даже такой: бесноватой, кричащей, ненормальной, с перебитым лицом, обглоданными ушами, в слезах и крови. Я кричу, что ненавижу его — он отвечает, что все равно обожает. Я даю ему пощёчину — он, как Иисус, подставляет вторую щеку для удара и целует мою кисть. Зачем он так унижается?       — Я не считаю это унижением. Это — проявление заботы и любви, — я что, рассуждала вслух? — Как вижу, тебе уже лучше.       Прошло два дня с того вечера, как я оказалась дома у Бэка… и успешно тут обосновалась. Не знаю, насколько это правильно, но у меня было две причины, дабы не возвращаться домой. Первая: я с постели-то с трудом могу встать. Вторая: мне здесь нравится. Что касается родителей, то предки за границей, так что в этом вопросе проблем не возникло. Со школой тоже все более-менее: я типа на больничном, хотя, по сути, так и есть. Однако не все так просто: до сих пор неясно, что делать с этой мразью, которая вдоволь порезвилась со мной. Но об этом позже.       Хоть все тело ломит, а об голову будто приложили кирпичом — я счастлива. Бэк носится со мной, как с тупой принцессой. Но мне нравится: в ванну передвигаюсь на личном такси под именем «руки самого красивого канадца», сушат мне волосы после душа тоже они, одевают и даже делают педикюр. Вот только кормить себя я не позволяю: сразу вспоминаю сцену, как эти самые ручки тыкали вилкой в глотку одной суке. Ну, а в остальном все чудесно.       — О чем задумалась, красавица?       — Да так, лезут в голову дурацкие мысли о том, будто я принцесса в заточении.       — О, а я, так полагаю, твой прекрасный рыцарь?       — Скорее дракон.       — А вот за это ты уже получишь! — с этими словами он начал меня щекотать.       — Эй, я как бы покалечена.       — Прости, прости, милая. Тогда, может быть, в качестве наказания за твои слова я могу тебя сегодня покормить?       — Нет, об этом и речи быть не может.       — Ну брось, Джейд. Я наблюдал за тем, с каким трудом тебе удаётся поглощать еду. Позволь мне позаботиться о тебе.       — Тори ты также предлагал?       — Дже-е-ейд, опять за старое? Тори лишь мой друг, которому я помогал.       — А кто я тогда?       — А ты моя…       — Кто?       — Просто моя. Единственная и неповторимая.       Этим вечером Джейд наконец согласилась принять помощь Бэка, и ужин прошёл в спокойной обстановке. Надолго ли?