Всё или всё

       POV Виктор        Обеденный перерыв не на шутку затянулся, о чем всем присутствующим поспешил напомнить выросший в дверях начальник. С громким гулом и недовольными вздохами офисники начали подниматься со своих насиженных мест, нарочито медленно собирая пожитки. Взгляд мистера Мейси лихорадочно сновал от одного к другому. Кого-то ищите, босс? Ухмыляюсь, поднявшись на ноги и наконец выпрямившись во весь рост. Будучи выше на голову почти всех коллег, прекрасно знаю о своей заметности. Хоть и предпочитаю думать, что привлекаю исключительно харизмой и природным обаянием. Недобрый огонек в глазах начальника подтверждает мои догадки по поводу предмета его плохого расположения духа. Спешу искренне улыбнуться.        — Мистер Дэниел, я отправил вам на почту приказ, ознакомьтесь с ним…        — Конечно-конечно, уже бегу, — ехидничаю я.        Меня смущает злорадная улыбка, моментально преобразившая лицо начальника. Что ты удумал, чудила старый? Немедленно достаю телефон, проверяя почту. «Протестировать новую программу до завтрашнего собрания»        — Мистер Мейси, это нереально, — в сердцах кричу я, слишком воодушевленно взмахивая рукой, попадая кому-то по затылку. Извиняться не спешу. — Если я останусь здесь хоть на всю ночь, до завтра не смогу проверить все. Нужны люди, время в конце концов. Плюс прога еще не дописана…        — Уже почти середина месяца, мистер Дэниел, так что это ваша проблема, что программа не готова. И я хочу, чтобы вы наконец разобрались с этой проблемой.        Аж ты ж старый горшок с фекалиями. Злобно прищуриваюсь, подходя вплотную к боссу. Мое дыхание он чувствует отчетливо, я точно знаю. Он так вздрогнул, что не ровен час с ног свалится. Ухо вон даже покраснело от напора моей харизмы.        — Что ж, тогда мне, наверное, стоит написать Кларе, что все отменяется, — слова вырываются машинально. Я чуть отстраняюсь, желая в полной мере запечатлеть момент гнева вперемешку с отвращением и ненавистью к моей особе.        Мистер Мейси еще какое-то время взвешивает, что важнее для него. Каких же усилий ему стоит отказаться от такой желанной мести. Оставить меня на работе ровно до следующего дня, не дав и на шаг приблизиться к его молоденькой жене.        Клара — симпатичная, весьма образованная молодая особа. Не обделил ее бог ни внешностью, ни вкусом, ни умом. Возможно, именно благодаря последнему она припеваючи живет пятый год замужем за лысеющим со всех сторон мистером Мейси. Спать предпочитая исключительно с кем-то более приятным на вид и ощупь. Закончившая юрфак Клара знает, как управлять влиятельными мужчинами. Не составило ей в общем-то большого труда быстро взять быка за рога и юридически аргументировать свои опасения по поводу того, на кого оформлены ценные бумаги компании.        Мистер Мейси был связан по рукам и ногам. Развестись с Кларой он, конечно, мог, оставшись при этом с голой жопой, не факт, что, хотя бы при работе со стабильным заработком. Эта акула готова уничтожить нерадивого супруга одним лишь взглядом, стоит тому только намекнуть на их штампы в паспорте. И остается терпеть. Видеть все это, быть в курсе, выпроваживать нахального Виктора из своего дома. Знать и не в силах, что-то поменять.        — Ну так что, мистер Мейси? — довольной улыбкой озаряю его перекошенное лицо. — Если хотите, могу замолвить за вас словечко, пока буду делать вашей жене куни, — поднимаю вверх правую ладонь, развожу пальцы, приложив к губам, нагло высовываю язык.        Получу по щам. Ох, чувствую будет алеть у меня под глазом ровный синяк от толстого кулака босса. С места не двигаюсь. Выжидаю. Слабовольный босс, потупив взгляд отходит к двери, поспешно скрываясь за ней. Ну что за мужик. Ну не можешь запретить жене трахаться налево и направо с кем попало, так хоть морду одну из них набей, мудила.        Не хочу долго думать о чьем-то незаладившемся браке. Отбрасываю от себя все эти мысли, в который раз ловлю себя на том, что мне ни капли не стыдно. Я люблю секс, я живу благодаря ему. Все, что я делаю с собой — только ради него. И мне глубоко ультрафиолетово окажусь я в постели холостячки или связанной клятвой господу мадам, пока я доволен, пока получаю желаемое в нужных мне порциях и с отлаженной частотой.        Спускаюсь в кабинет. Стараюсь не думать лишний раз на захватившую сейчас меня тему. Держу себя в руках из последних, сука, сил. Открываю прогу. Бездумно пробегаю взглядом по ровным длиннющим строчкам кода. К черту, не могу сосредоточиться. Слишком бурным выдался день. Слишком много возбуждающих факторов упало сегодня на мои податливые плечи. Слишком сильно хочу.        В глазах темнеет. В висках начинает настойчиво стучать. Желание, потребность. Сжимаю голову руками, закрывая глаза. Понимаю, что ждать остается совсем чуть-чуть. Но это чуть-чуть грозит разорвать меня изнутри, расплескав по ровно выкрашенным стенам весь мой спермотоксикоз.        Спешно кидаю документы в портфель. Пусть горит в аду это херова программа, этот херов душный кабинет. Синим пламенем покрывается этот стол вместе с удобным креслом. Я ухожу, иначе будет хуже. Сломя голову вырываюсь из кабинета. Ощущаю препятствие на своем пути. Опускаю голову, недовольно кривлюсь. Да какого черта? Где-то в мире есть ангел, который следит за мной ради тебя? Каким-то несуществующим прибором измеряет уровень моего желания через плечо и тут же строчит тебе сообщение на фейсбуке?        — Уйди с дороги, — огрызаюсь я, спешно отталкивая Генри от двери.        — Вик, — он хватает меня за руку. Опасно. Очень опасно.        Мышцы напрягаются. Невидящий взгляд и так туманных глаз скользит по грустному лицу. Приближаюсь. Хочу поцеловать его. Хочу дотронуться. Генри поддается, подставляя обветренные губы. Не сдерживаюсь. Впиваюсь в них, легкая шершавость ни капли не отрезвляет. Глубже. Скольжу языком внутри, словно пытаюсь довести парнишку до асфиксии, не даю отстраниться. Цепляюсь пальцами за его тощее плечо. Делаю больно. По глазам вижу, что не нравится. Не могу с собой справиться, не могу остановиться. До крови кусаю его нижнюю губу. Ушей касается мат. Генри наконец оттолкнул меня. Выдыхаю.        — Извиняться не буду, я предупреждал, — тихим хрипом вырывается у меня изо рта.        Спиной чувствую тяжелый обиженный взгляд. Перед глазами стоит кучерявый приятель, напряженно вытирающий кровь запястьем. А мне нет дела. Не вижу перед собой ничего. Красная пелена застлала глаза. Органы внутри сжимаются, бешенное сердце стучит по ребрам. Вены на руках вздулись аж. Чуть на ногах стою. Судорожно вытираю пот со лба. И думаю, думаю. Лихорадочно перебираю пошлые мысли, ни одну не отбросил. Хочу сейчас всего. Ни больше, ни меньше. Приступов такой силы не было уже полгода. Я держал себя в руках в прямом и переносном смыслах. Да, не буду врать, прибегал к таблеткам, да, не мог уснуть не надрочившись до боли в яйцах. Но не было этого животного желания, от которого я терял не только контроль, но и рассудок. И почему я, дурак такой, так долго избегал его? Сейчас я получу желаемое, а это чувство перед ним ни с чем не сравнится.        В такси время летит по-своему, быстрее чем пейзаж за окном. Нет ни пробок, ни тупых пешеходов, замедлявших бы мой путь. Словно ужаленный вылетаю из машины, кидаю на ходу скомканные чаевые за добросовестную работу. Нет времени осматриваться. Дом как дом. Весь его уже знаю. Каждую удобную опору. Окна второго этажа, что выходят во двор к соседям, получающим доступ к бесплатному порно раз в месяц. На часах четыре. Что ж господа, сегодня спектакль будет вами безвозвратно упущен.        Дверной звонок — второе неприятное препятствие на моем пути. Но я справлюсь, или хотя бы приложу чуть больше усилий для этого. В штанах свербит. Голова кругом идет. Ну же, Клара, какого хуя? Не выдерживаю. Барабаню в дверь кулаком, не придавая значения силе, с которой моя рука сталкивается с дорогущим красным деревом. Ребро кулака начинает наливаться кровью, еще пара минут такой настойчивости у меня останется синяк. Да и похуй вообще, лишь бы стояк спал, хоть на пару часов.        Дверь наконец распахивается. Не важно кто стоит на пороге, да и кто еще там может стоять. Делаю спешный шаг, отбрасываю в сторону надоевший портфель. Хватаюсь пальцами за ворот ночной рубашки. Сильно притягиваю к себе. Не альфа-самец, но сейчас готов примерить эту роль. Быть главным, вести в этом танце из наших тел, приказывать лишь взглядом. Губы накрывают. Юркий язык охотно отвечает на внеплановое вторжение. Мысли уносятся сшибающим вихрем. Чувствую горячие пальцы у себя в трусах. Так хорошо. Закатываю глаза, непроизвольно горячо выдыхая в поцелуй. Клара, бог мой, Клара. Ты всегда знаешь, что мне нужно.        Мы торопимся, одежда мешает и раззадоривает игрой кто быстрее от нее избавится. Хватая жадные беглые поцелуи, перемещаемся в гостиную. Белый узкий диван. Падаю вниз. Моя нимфа, моя богиня. Она ловко справляется с моей ширинкой. Волна удовольствия накрывает меня, растекаясь от члена выше по животу, по четко выраженному прессу, выше, выше, и взрывается уже в голове. Я отключаюсь от реальности. Мне все равно кто сейчас со мной, есть лишь я, мое тело и его наслаждение. Горячий рот берет глубоко, быстро, жадно. Судорожно цепляюсь пальцами в волосы Клары. Притягиваю, не хочу отпускать. Она издевается, снова и снова выпуская мой член изо рта, медленно проводя по нему лишь кончиком языка, распаляет не на шутку. Рука настойчиво опускается ниже к мошонке, пальцы сжимают почти явственно звенящие яйца. Вздрагиваю, не сдерживаю стон. Громкий и глубокий. Боги. Не останавливайся. Никогда не останавливайся. Ее рука поднимается по моему животу, пальцы ласкают сосок, никогда не привыкну к этому чувству. Оно не ввергает меня в экстаз, но на мгновение заставляет забыть о болезненном возбуждении. Я отвлекаюсь, смотрю мутным взглядом на блестящий от слюны рот. Тяну к себе.        — Ты сегодня рано, — выдыхает моя прелесть плотный сигаретный дым.        — Помнится, ты говорила, что я всегда вовремя. Что-то изменилось? — я жду ее, жду пока она расслабленно опустит тлеющий окурок в хрустальную пепельницу. Жду, чтобы снова отдаться в ее власть, стать для нее нужным еще на какое-то время. Мои губы бездумно блуждают по ее нежному плечу. Спускаюсь ниже, тонкая ручка, хрупкое запястье. Целую пальчик за пальчиком, касаюсь холодным носом ладони. Не могу оторваться. Я не влюблен, я не строю иллюзий о будущем. Не думаю в какой ресторан позову свою богиню и какое кольцо она найдет в своем бокале. Я не хочу этого, ни сейчас, ни завтра, никогда. Я готов целовать ее, ласкать ее дрожащие ноги, но видеть ее в роли примерной жены — увольте.        Сигарета опускается к собратьям. Последняя струйка дыма выпущена мне прямо в лицо. Кашляю, давлюсь от едкого порыва. Ненавижу ее за это. Злюсь, понимая, что эта злость будоражит и возбуждает меня.        Мы никогда не насытимся. Я — из-за известной причины. Клара. Не исключено, что она страдает чем-то подобным. Мы никогда не разговариваем на такие темы. Мы вообще редко о чем-то говорим. Лишь непристойные желания, грязные слова, и сухое прощание вплоть до следующего второго понедельника месяца. Обычный спланированный секс. Ничего спонтанного или необдуманного. Но почему же тогда он приносит нам столько удовольствия? Наши отношения не находятся в тайне от супруга, чтобы подогревать страсть, мы не берем друг с друга целибатов между редкими встречами. Что же так сносит наши крыши?        Лежу на спине, прилагая максимум усилий чтобы отдышаться. Она нежно убирает пряди волос от моих глаз. Смотрю на нее. Распухшие от поцелуев губы, слишком красные, истерзанные, залитые красным щеки, темные, почти черные глаза. Родинка над правой бровью, такая идеально круглая коричневая родинка. Останавливаю взгляд, касаюсь пальцами горячего лба, глажу. Не могу насмотреться, жду, когда же щелкнет внутри. Когда открою рот и из него посыпется: «как я не замечал твоей красоты», «почему раньше не понял, что люблю», «хочу быть только с тобой». Но ни звука. Внутри ничего, лишь благодатное спокойствие и удовлетворение. Не люблю ее и хоть ты тресни, не хочу быть рядом двадцать четыре на семь. И тихо радуюсь, что не являюсь ей в назойливых мечтах со счастливым концом.        Входная дверь глухо стукнула. Перевожу прояснившийся взгляд на циферблат будильника. Одиннадцатый час. Скулеж не вырывается. Мы взрослые люди, должны знать меру. Но так хочется забиться в истерике, умоляя дать нам еще пять минуточек. В дверях мелькает силуэт. Невысокий мужчина с отвращением смотрит прямо на меня. Почти прожигает. Полегче, мудила. Я тебе вообще-то одолжение делаю невротебенное такое. Ты попробуй угомонить эту дьяволицу, если уж она из меня все соки выжала, ты бы уже лежал без признаков жизни, как пить дать.        Непринужденно поднимаюсь на ноги. Она садится на диване, поправляя растрепанные волосы, смотрит долго. Ее взгляд, как и взгляд ее мужа, прикован лишь ко мне. Улыбаюсь. Горд ли я? Несомненно. И пребываю на пике этой гордости. Чувствую, как они скользят по мне, по мышцам спины, по упругой заднице, стройным ногам. Прохожу мимо босса. Легко касаюсь его плеча.        — Я первый в душ, — ехидно бросаю я, подмигивая ему.        Ох, этот взгляд. Хочу иметь в зрачках микрофотоаппарат, чтобы получить возможность запечатлеть такие моменты без лишних усилий. Он ненавидит меня, но в то же время, абсолютно бессилен. Не может ни выставить меня, ни в морду дать. Я снова выхожу сухим из воды, а он бы хотел, чтобы я вышел мертвым. Прости.        Прохладная вода струится по уставшему телу. Наконец-то. Напряжение ушло. Оно слишком выматывает. Наверное, поэтому я стараюсь избегать приступов. Поэтому пью таблетки как псих последний. Никогда не думаю о последствиях. А когда они наступают начинаю сожалеть о своих выборах. Жмурюсь, отгоняю от себя это наваждение.        Большое белое полотенце мягко касается кожи. Какое блаженство. Получая полный спектр эмоций простым занятием любовью, становится в разы сложнее наслаждаться простыми вещами. Но именно сейчас, будучи таким вымотанным и опустошенным, я понимаю, как же хорошо мне сейчас. Когда рядом никого нет. Только остывшие капли воды медленно катятся по спине, а махровое полотенце бережно окутало бедра.        Слышу очередной разгоревшийся скандал из гостиной. Никогда не вмешиваюсь, всегда молча ухожу. Я не рыцарь, коня у меня тоже нет. Да и Клара не та, за которую надо впрягаться в попытках защитить от дракона. Возможно, в этой сказке, Клара и есть тот самый дракон. С какой ненавистью она смотрит в лицо своего мужа, с какой силой замахивается. Как же громко ее ладонь встречается с ощетинившейся щекой мистера Мейси. На мгновение отвожу взгляд, словно на собственной шкуре ощущая этот болезненный удар. Солгу, сказав, что Клара не била меня. Бывали у нас и такие заскоки, но во время возбуждения удары воспринимаются по-другому, пусть они хоть сто раз выйдут из-под контроля, но будет приятно, эдакая капелька мазохизма в рутинном сексе. Молча собираю вещи. Рубашка, которая пару раз попадала под меня, была измята до неузнаваемости, брюки так и вовсе напрочь забыли, что у них когда-то были стрелки. Только галстук как ни в чем не бывало сиротливо висел на подлокотнике кресла, обделенный в этот раз страстью. Небрежно накидываю его поверх распахнутой рубашки, игнорирую ссору. Останавливаюсь между вот-вот подерущимися супругами, уши закладывает от крика. Не отрываю пристального взгляда от горящих ненавистью глаз начальника. Долго и глубоко целую Клару, вижу, как морщится старик. Как его пальцы яростно сжимаются и разжимаются. Ну же. Когда ж ты сдашься?        Мистер Мейси сложно лыжу проглотил, долго еще таращился мне в след, постепенно срастаясь в каменной кладкой пола. Дверь за мной глухо стукнула.        Блаженство. Тяжелые сумерки опустились на дорогой пригород. Свет уличных фонарей слабо разбавлял тьму, лишь некоторые лампочки мигали, портя всю лакшери обстановку. Сильнее запахиваю пиджак. Пусть сентябрь и по обыкновению теплый, но хитрый ветер, забирающийся под рубашку, все же не самое приятное ощущение. Лето круглый год — это предел моих мечтаний. Бреду по пустой улице, любопытно заглядывая в окна. Люди здесь другие. Дома, в Англии, на окнах висят непроницаемые шторы, а если не шторы, то уж точно стоят решетки. Люди бояться впустить к себе не просто гостя, пригласить в свой дом даже его взгляд. Все скрытные и нелюдимые, словно каждого подозревают в шизофрении и повышенности маниакальности. В доме номер одиннадцать внезапно включается свет, мои привыкшие к темноте глаза сразу же режет. Отворачиваюсь слишком резко, будто до этого неотрывно смотрел в чужое окно в надежде заглянуть кому-то в душу. Ловлю на себе незатейливую улыбку девочки. Она мне машет? Признаюсь, сконфужен. Неуверенно киваю в ответ. Продолжаю свой путь, на ходу сравнивая полюбившуюся страну с давно покинутой родиной. Пусть холодная ночь и доставляет пару тройку неприятных ощущений, но она в разы лучше постоянного тумана, мелкого противного дождя, или серого даже летом солнца. Почему я пошел пешком? Хорошие вопросы в расслабленный мозг приходят предательски поздно, и я, вытащив телефон, вызываю такси.        Квартира встречает гробовой тишиной. Даже неугомонные соседи снизу похоже устали от вечного алкогольного угара и теперь либо спят, либо разводят на своих окоченелых трупах опарышей. Не хочу об этом думать. Не любитель я лезть в чужую жизнь. Хотят пить — пусть пьют. Умерли? Что уже можно сделать.

***

       Работа над программой увлекает меня на ближайшие несколько дней с головой. Так сильно, что абсолютно нет времени и сил вспоминать про свои низменные желания в связи со своим психологическим нарушением. Я не считаю это чем-то связанным с психологией, так-то. Просто я люблю его. Он нравится мне, а я нравлюсь ему. Что в этом плохого? Или все внезапно стали строгими пуританами? Нет.        Генри, видать, обиду кинул знатную. Вот уже неделю и близко ко мне не подходит. Лишь сухо кивает на приветствия. Решил игнорировать. Что ж, тем лучше для меня. Молчу в ответ, вновь и вновь погружаясь в работу. Та ночь, тот внезапный приступ выбил меня из колеи. Возбуждение привычно легкое, теперь ни на грамм не давит на меня. Я трезво смотрю на коллег, шутливо отнекиваюсь от Агнесс (упргупопой кадровицы), даже не замечая ее расстроенного выражения лица. Наконец чувствую себя спокойным готовым рассуждать трезво и логически. Давно такого не было. И только теперь я понимаю, как это приятно. На тебя ничего не давит, ничто не завладевает твоим сознанием, теперь ты решаешь, что будешь делать, а не этот неугомонный орган.        Я зачастил обедать на крыше. Выбирался раньше грубо говоря только по праздникам. Но теперь. Каждый день с надеждой захожу в переполненный лифт, надеясь снова наткнуться на шаловливую руку, которая точно знала, что делает, на что идет. Надеюсь снова ощутить то легкое напряжение и нескрываемый интерес к личности меня лапающей. Люблю загадки. Не логические или детские. Люблю такие. Хочу вычислить владельца заветной пятерни. Молюсь наткнуться на нее или него, по большей части мне без разницы, именно когда лифт будет на столько перегружен, что мы застрянем между этажами. И тогда чужая рука точно сделает что-нибудь приятное еще раз.        Но тщетно. Не то чтобы я придаю этому много значения, просто природное любопытство начинает пускать пар из ушей. Почему это не повторяется вновь? Неужели в тот раз потрогать хотели совершенно не мой зад? Я что же, недостаточно хорош для тебя, кем бы ты ни был? И вот эти мысли уже начинают злить. В этой компании не так много женщин, в постели которых бы я не побывал. Есть и пара другая мужчин. Все они, конечно, как один не идут ни в какое сравнение с Кларой. Двое считают себя мачо-хуячо, каждый раз сильно заламывая мне руки, впечатывая лицом в холодный лаковый стол. Пользуют меня. Хоть я и не против, я не получаю нужного удовлетворения, лишь слабое «ну, пойдет». И мне этого мало. Есть еще Генри, падкий на мои заигрывания. Но и он не дотягивает. Только громко стонет и впивается пальцами мне в плечи. Никакой отдачи, словно в бревно долблюсь. И наконец, на ступень выше этой среднячковой троицы поднимается наш электрик. Мужику за тридцатку где-то. Высокий. Выше меня. Меня заводит лишь то, смотрю наконец снизу вверх. Шире меня чуть ли не в два раза. Плечи широкие настолько, что, кажется, рук не хватит, чтобы обхватить его. А какое у него тело. Непроизвольно облизываюсь. Так бы и водил рукой по его накачанному животу, каждый кубик четко выступает.        Мысли доводят до нужной точки кипения. Понимаю, что я снова на коне, и теперь хуй знает, как справится с этим. Благо у меня все продумано. Это был бы не я, не составь себе четкий график или план. Что у нас сегодня? Суббота. Моя очередная рабочая суббота. Народу в офисе раз-два обчелся. Отодвигаю пальцем жалюзи. Рэйчел снова пилит свои ногти и о чем-то тараторит Генри, который время от времени украдкой косится на дверь моего кабинета. Отошел уже значит? Дальше снует по коридору с папкой в руках Барнс, все время теребя свои круглые очки. Иногда засматриваюсь на него. Представляю, как он сосет мне, поправляя эти чертовы очки. Но не хочу рисковать.        Смотрю на календарь. Двадцать шестое число. Наверное, лучше взять себя в руки и закончить работу, ради которой собственно и пришлось тащиться в офис ранним выходным утром. Не могу. Даже по собственным меркам, я не испытывал такого напряжения давно. Что уж и говорить о том, что я вспыхиваю как спичка, стоит хоть на мгновение представить себе что-то соблазнительное. Мы должны встретиться во вторник, но чем черт не шутит. Быстро ищу нужный номер. Долгие гудки заставляют начать нервно подергивать ногой. Наконец раздается расслабленный бархатистый голос.        — У меня в кабинете пропал свет, — выдыхаю я. Всего одна фраза. Ни ответа с другого конца, ни лишних вопросов или препирательств. Все схвачено и давно отлажено. Обожаю свою жизнь. Она размеренна и всегда подготовлена к таким вот финтам от судьбы. Жду.        Минуты тянутся, словно кто-то изжевал за раз пачку жвачки и теперь тянет сильными пальцами за один конец, а она все не рвется. Нервы — натянутые струны. И собственное возбуждение уже играет на них. Я не впаду в безумие. Не сегодня. Утренняя головная боль была успокоена обезболом и зачем-то успокоительным. Непривычная конечно мною порция, но все же.        Уверенный стук в дверь. Подхожу. Ладонь вспотела, и дверная ручка так и норовит выскользнуть. Наконец справляюсь с поставленной задачей.        — Ну что тут у нас со светом, — ехидная улыбка — последнее что я замечаю.        Сильные руки разворачивают меня, грубые губы впиваются в шею. Откидываю голову назад. Ловлю момент, знаю, что должен так сделать. Знаю, что ему это нравится. Чувствую шершавые пальцы на своем животе. Вздрагиваю как мальчишка.        — Идем уже, — сквозь зубы начинаю шипеть я, выворачиваясь и увлекая этого амбала за собой. Толкаю к столу. Жду, пока он скинет натянутые лямки комбинезона. Хочу потянуть момент, хочу видеть его едва смущенное лицо, когда он спустит штаны. Не выдерживаю. Подгоняю его. Помогаю расправиться с ненужным нижним бельем. Имея такой член грех прятать его за столькими одежками.        Резко опускаюсь на колени. Забираю в рот, закрыв глаза. Пальцами перекатываю отвисшие яйца. Беру глубоко, чтоб не дать соблазна насадить меня сильнее. Усердно вожу языком, словно стараясь надолго вылизать его член. Наконец выпускаю стояк изо рта. Пальцами по-блядски размазываю по губам слюну вперемешку со смазкой. Смотрю неотрывно.        — Хочу тебя, — чуть усмехаясь говорит мой спаситель. Его пальцы гладят член, оттягивая его книзу, затем резко отпускают. Он выдыхает. Грудь так приятно вздымается. Становлюсь ближе, уверенно разводя его ноги. Размещаюсь между ними. Глажу его торс, губами скольжу по шее к уху. Ммм, люблю этот глухой стон. Хочу слышать его снова. Повторяю операцию с другой стороны. Снова и снова. И не могу остановиться, продолжая наслаждаться такими откровенными отзывами. Рука ложится на мой пах. В его глазах я читаю немой приказ. Не могу ему противиться. Спускаю штаны ниже, одновременно поддевая резинку трусов. Холодная смазка презерватива заставляет вздрогнуть. Напряжение растет. Поднимаю его ноги выше, заставляя опуститься широкой спиной на мой захламленный стол. Слышу недовольные высказывания. Наткнулся на что-то, судя по всему. Жив будешь, красавчик. Его сильные тяжелые ноги оказываются у меня на плечах, он вытягивается на столе, выжидающе смотря на меня. Я не тороплюсь. Зачем? Дай насладиться моментом. Изучаю, любуюсь. Чувствую явное желание, лелею себя за то, что это могу дать ему только я. Снова горжусь собой.        Он принимает меня податливо, расслабленно впуская в себя. Делаю толчок, кусаю за икру, еще один и еще. Он сдавливает меня внутри, стонет подо мной. Огромный взрослый мужик, больше походящий на шизанутого бодибилдера нежели на электрика, сейчас стонет как шлюха подо мной. Клянусь, еще пара таких неспешных толчков и он назовет меня папочкой. И я готов принять эту кличку на короткий миг. Готов сделать, все что захочешь сейчас. Скольжу рукой по его члену, сжимаю у основания, не даю, дотронуться до себя самому. Крепко впиваюсь пальцами свободной руки в его ногу. Двигаюсь быстрей, сильнее толкаюсь. Чувствую кожу его задницы своими яйцами.        До боли сжимаю его член и резко отпускаю, проводя рукой к чувствительной головке, синхронный толчок. Комната заполняется сдавленным протяжным стоном. Руку вымазывает сперма.        Сижу в кресле, расслабленно наблюдая как мужчина медленно вытирает себя влажной салфеткой. Как напрягаются его мышцы. Как он отводит слегка смущенный взгляд, старается не столкнуться с моим — колючим. Я люблю в наглую рассматривать людей. И почти всем от этого некомфортно. Они начинают ерзать, смущаться, некоторые даже злятся. А мне плевать. Ведь я смотрю на вас больше трех секунд, а значит в моей голове вы уже голые. Обнаженные со своими пороками и тайнами. Необдуманные татуировки и старый пирсинг. Я вижу все. Я трогаю все. Вас не спасет деловой костюм или длинная юбка. Я доберусь до желаемого.        — Хорошо, что ты позвонил сегодня, — наконец тихо отзывается мой временный любовник, — во вторник не получится, мы с Эллен везем детей в Голливуд.        Поднимаю одну бровь. И вот так ты собирался мне об этом сказать? Разрушить мои планы по щелчку? Но злость не набирает нужной силы, быстро сдуваясь. Я получил то, чего хотел, не могу же я теперь отнять, пусть и такую глупую, но все же радость и у другого.        — Понятно, — все же немного удрученно кидаю я. — Буду ждать твоего звонка, когда вернешься.        Чуть касаюсь уголка губ мужчины. Он уходит, плотно закрывая за собой дверь.       Сижу допоздна. Словно боюсь столкнуться с кем-то. Часы показывают половину десятого. Устало потягиваюсь, разминая затекшую спину. Забыл что-то такое гулять, спокойно прохаживаться под палящим солнцем. Смотрю в окно, не видно ни зги. Хочу туда. А я из тех, кто не привык себе отказывать. Собираю портфель, скоро выныриваю из своего кабинета. Удивительно. Так засиделся, что не заметил, как все ушли. Действительно. Не все же на голову больные. Прохожу между пустыми столами. Цепляюсь раскрывшемся портфелем за стол. Все бумаги летят на пол. Да твою мать. Не люблю такие ситуации. Став на колени, ползаю в пыли под столами, старательно собирая бумажки. Может и хуй на них? Небось дерьмо всякое типа отметок о совещаниях и невыполнимых планах босса? А если там мои записи? Или новые коды? Или важные встречи? Нет, надо продолжить.        Руки касаются чьи-то пальцы. Сердце пропускает удар, затем начав биться как сумасшедшее.        — Какого хуя?! — тут же ору я, одергивая руку назад слишком резко. Инерция блядская сука. Меня несильно отбрасывает назад вслед за рукой, и я больно ударяюсь об стол.        — Простите, мистер Дэниел, — ага, простите, что чуть до удара вас не довел, вот вам моя крепкая рука помощи, на этом и разойдемся. Сука!        Я правда уже чуть было за родителями не отправился на тот свет. Даже показалось, что свет видел. Вскакиваю на ноги все еще пребывая в растерянности, если не сказать в страхе. Рукой пытаюсь нащупать выключатель. Бинго. Свет ослепляет, но хотя бы сердце начинает стучать уже в грудной клетке, а не в ушах.        — Ты еще кто, блять, такой? — не сдерживаюсь я, сталкиваясь с глубоким синим взглядом.