***
POV Рэй Воскресенье встречает приятной погодой. Не хочу отпускать мягкую кровать. Хочу нежиться в ней до следующего утра, лениво потирать красные глаза, может приготовлю завтрак, потом. Потягиваюсь. Никогда не запоминал свои сны, они и так в принципе не частые мои гости, но этот. Сложно вспомнить всю картину, но вот ощущения после него такие восхитительные. И раза в раз закрываю глаза, в надежде снова провалиться в него. Туда, где меня касаются чьи-то губы, руки скользят по спине. Снова бросает в дрожь. Надо срочно принять душ. И наконец перестать думать о нем. Мой трудоголизм всегда борется с ленью. И редкие выходные обычно проходят в постели или, на крайний случай, перед экраном ноутбука. Но сегодня я обязан наконец добраться до моря. Старая излюбленная доска каждый раз будто укоризненно смотрит на меня из вечно открытого чулана. Надо развеяться, глядишь и найдется другой предмет мечтаний. Сколько я уже тут? Несколько месяцев? И за все время кроме старого бабушкиного дома и офиса ничего толком не видел. На первом этаже так и стоят огромные коробки моих вещей, привезенных из Бостона. Ох, бабуля была бы мной недовольна. Как сейчас вижу ее гневный взгляд — «или ты сейчас же уберешь отсюда свое барахло, или будешь драться за него в приюте для бездомных!» Бабушки не стало лет десять назад? Да, десять. Я только-только поступил в колледж. До сих пор жалею, что не смог попрощаться с этой «железной леди». В этом доме на долгие годы воцарилась тишина. Мы перестали приезжать даже на редкие каникулы. Но этот запах. Родной и немного… старческий что ли, все еще тут, он никуда не делся. Словно время остановилось в нем, только я почему-то другой. «О, вымахал лоб, потолки теперь менять, заденешь ненароком, живи потом в руинах» — почему-то кажется, что именно такая реакция была бы у нее. Обвожу усталым взглядом гостиную, на каминной полке в ровный ряд стоят десятки разномастных фотографий. Дни рождения, день Благодарения, Рождество, бабушкин семидесятилетний юбилей. Большая семья на снимках. Каждый в своих мыслях. Взгляд останавливается. О, вот на этой кузен явно чем-то недоволен, то ли очередным кулинарным шедевром своей маменьки, то ли тем, что был прилюдно унижен бабушкой, за испорченный газон. «Машину водить — это тебе не коников из говна лепить! Тут уметь надо!» — не унималась тогда все выходные бабушка. Оглядываюсь. Нашел. На стене, возле высокого узкого шкафа висит фотография в синей рамке. Вся седая, чуть сгорбленная бабушка обнимает за плечи патлатого мальчугана. Боже, постричь меня можно было лишь под угрозой смерти. От этого зрелища бросает в дрожь. Сейчас и вспомнить не могу откуда такая тяга к экстравагантности тогда во мне проснулась. А десятилетнему мне плевать. Стою, улыбаюсь во весь рот, стараясь удержать огромную доску для серфинга. Бабуля умела замотивировать. У жизни на окраине есть свои плюсы. Медленно бреду вдоль ровных рядов одинаковых домов, крепко сжимая доску. В детстве тут всегда было довольно оживленно летом, не смущали ни машины, ни страшные истории старшего поколения — все равно по дорогам рассекали на велосипедах будучи мелкими мальчишками. Часто дрались. Особого повода могло даже не быть. Мог просто выйти новый фильм про карате и все уже неслись выяснять чье кунг-фу сильней. Стыдно было потом смотреть в глаза бабушке, которая перед гневной тирадой могла хорошенько отходить по спине полотенцем. Не спасали даже громкие заявления, услышанные от отца, что шрамы украшают мужчину — «ты сначала стань этим мужчиной, а потом украшай себя хоть бантиками!» Сентябрь подходит к концу и народу на улице почти нет. Только редкие школьники-прогульщики лениво плетутся по тротуару. Несколько минут неторопливой ходьбы позади. Втягиваю морской воздух носом. Красота, нет — красотища. Соленые нотки закрепляются в ноздрях. Воспоминания с новой силой атакуют меня. Старая вышка спасателей. Сколько себя помню, ни разу там никого не видел. Сам, конечно не редко поднимался на нее, но это было давно и забавы ради. Особенно хорошо там было вечером, когда солнце садилось где-то далеко, тонуло в спокойном море, когда песок окрашивался красным, а еще теплый ветер терялся в волосах. Голых ступней коснулся горячий песок. Боже. Непроизвольно я даже глаза закатил от удовольствия, мысленно отдавая себе отчет, что зря не сделал этого раньше. Люди, заполонившие пляж в воскресное утро, греют бока под палящим солнцем, со стороны моря доносятся до берега обрывки разговоров. Очень вряд ли существует ад и рай, но, если все же вдруг где-то есть подобные заведения, я был бы не прочь зациклиться в этом моменте своей жизни. Я потерял счет времени, стоило зайти в воду, поймать первую больше чем за пять лет волну. Оказавшись на вершине, я четко знал, что должен сделать. Направлял нос доски в нужную сторону, балансировал на ней. И это было восхитительно. Чувство, что сейчас все зависит только от меня — либо я справлюсь, либо расшибу лоб о выскользнувшую из-под ног доску. И я наконец почувствовал себя свободным. Только упав мокрой спиной на песок, я наконец перевел дух. Небо, такое чистое, резало глаза. В Бостоне такая погодка на вес золота, хотя может это из моего кабинета мне было не видно. Еще пару моих желаний исполнится, и я окончательно передумаю вообще работать, жить как привык на широкую ногу, и останусь на пляже, стану дикарем, научусь курить травку и буду травить выдуманные байки начинающим серфингистам. Поднимайся уже. Ненавижу тебя. Этот внутренний голос, совершенно отличный от моего собственного, как гадкая старуха, что тычет в тебя своей тростью, никогда не даст мне покоя. Потягиваюсь, попутно отряхиваясь от прилипшего к коже песка. Мышцы с непривычки ноют. Это не есть хорошо — значит, завтра я явно захочу застрелиться. Хотя, скорее всего, забывшая про меня на неожиданных несколько дней матушка, уже скорее всего знает, чем меня занять.***
Что и требовалось доказать. Матушка решила лично проверить как идут дела в ее сыночка в Калифорнии, и именно для этого решила навестить филиал. А чтоб скучно не было еще и некоторых учредителей подвязала поучаствовать. Как же бесит. Недостаточно я сделал, чтобы заслужить доверие?! И как прикажешь «веселить» всю твою свиту? А, ты уже все придумала? И почему я не удивлен? Она позвонила в понедельник утром, просто напросто поставив меня перед фактом, что я должен, нет, обязан, блять, организовать для них поход. — Бога ради, мама, какой поход? — просто уже молюсь я, смотря в непрошибаемое лицо матушки. — Обычный поход, мой дорогой, обычный. С палатками, без телефонов, с компасом! Чтоб с костром вечером, да под гитарку, — она мечтательно подняла глаза к потолку. — Ага, без телефонов, чтоб мы все заблудились на хрен, только отойдя от парковки. Ау, женщина, двадцать первый век на дворе. Твои изнеженные учредители первыми же фыркать начнут, что у них так много важных звонков и дел, которые нужно решить вот прям вот сейчас. — Не мои, а наши, — она сделала серьезный нажим на этом слове, и знай я ее чуть хуже, возгордился бы, но не стану. — К тому же, это была их идея. С этими словами связь прервалась. Экран компьютера потух, шумный вентилятор внезапно умолк. Я еще пару раз бездумно пощелкал выключателем, не чтобы убедиться, что обесточен, а просто от нечего делать. Ну значит, сами захотели, сами пусть и едут в поход. Ну серьезно. Поход? Какой к черту поход? Мы на побережье, мать вашу. Максимум прогулка от центра к пляжу, а там быстрые пятидесятиграммовые экскурсии по барам, палатки на берегу и купание голышом. Это ж придется везти их хрен знает куда, непонятно на чем, как потом искать какого-нибудь гения, что нажрется еще в автобусе и потеряется на перевалочной остановке по нужде. Из напряженных мыслей меня вырвал стук в дверь. — Да. — Мистер Донован, во всем офисе света нет. Удивительная наблюдательность, Мейси. Смерив его самым недоброжелательным взглядом, я потер виски. Вот почему матушка не может говорить такие же очевидные вещи? Нет же, надо поставить задачу и пускай ее решает кто угодно, но не она. — Я заметил, мистер Мейси. У меня к вам просьба. На меня удивленно уставились обычно грустные глаза. — Выберите сотрудников… — я задумался, — на ваше усмотрение, которым может пойти на пользу небольшой отдых на природе. Мы едем в поход. Из Бостона приедут соучредители и глава компании, — сложно убирать из своей речи привычное «моя мать», — решила, что такой шаг просто необходим. — И когда он будет? И на сколько затянется? — в глазах старика сверкнул непонятный мне огонек, не уж-то молодость вспомнил? Может для тебя походы — повод поностальгировать? — Через три дня, надо еще кучу всего сделать, заказать автобус, решить кто их встретит, выбрать место, — я еле удержался от душевного порыва просто закричать в голосину. — Ну и думаю дня на три-четыре мы там застрянем. — Хорошо, я вышлю вам список как только… — Вернется электричество, — закончил я, жестом намекая, что разговор можно считать состоявшимся. Но света все не было. Словно именно наш офис попал в машину времени и теперь мы в каменном веке, медленно ждем прихода Ренессанса, новых ученых, новых умов, и все еще ждем и ждем, когда же наконец изобретут электричество. Матушка, посчитавшая мое отключение верхом наглости и невоспитанности, о чем поспешила мне об этом сказать, перезвонив на мобильный, продолжала самозабвенно тараторить мне условия. Ее не останавливало ничего, а уж переубедить и подавно способов еще не придумано. Даже мое заявление, что на их приезд в желаемом ею регионе обещают обильные осадки, не дало результата. Да действительно, подумаешь дождь. У нас же палатки будут, спрячемся, да и в лесу будем, а там, говорят, деревьев пруд пруди. Дождь, херня какая. Выслушав, а главное, записав пожелания, я наконец со спокойной душой положил трубку. Монитор неярко замерцал, обещая дать мне нормально доработать остаток дня. Так уж сложилось, что не состоял я ни в каких клубах по интересам, не был скаутом, да и вообще не любил походы. Не видел я в них той романтики, о которой мне говорили, только куча комаров вокруг, грязь, сырость, холод, комары в глазах, ощущение потерянности, страх заблудиться, комары во рту. Меня тряхнуло. На что ни пойдешь, лишь бы доказать свою компетенцию. Автобус был заказан, он должен забрать приехавших из аэропорта и прямиком оттуда отправиться к месту моей экзекуции. Ну я прям нутром чую, что облажаюсь. Собрать палатку? Здравствуйте. Будет очень кстати найти уже собранную и просто втихаря поставить ее сбоку, а потом ходить и гордиться, что — я-то вот справился, не понимаю, чего вы там возитесь, все ж легко. Сидеть у костра и слушать заунывные разговоры о падающих в цене акциях? Или о том какую чудную картину кто-то смог с боем отбить на аукционе? Выдох. Это будет еще только через три дня.***
POV Виктор Работа как обычно не может забрать меня с головой, заставив забыть обо всем. И теперь к череде моих хаотичных мыслей еще причалил и этот загадочный мистер Донован. За несколько месяцев, что он уже тут вовсю начальствует, я ни разу его не видел. Возможно, причина тому моя заинтересованность проверенными людьми. Но обычно к новеньким я приглядываюсь сразу. Новая кровь — это всегда как глоток свежего воздуха. Интересно обсуждать их, следить за ними, делать почти всегда поспешные выводы. Но этот тип тщательно ускользал от меня все это время. А теперь я вижу его всюду. Эти черные волосы мелькают в каждом углу офиса. Тихий голос словно преследует меня. Но я никак не могу поймать его тяжелый взгляд безупречно синих глаз. Обедаю в кафетерии — сидит за дальним столом, уткнулся в свою тарелку, раскидывая по краям остатки овсянки. Иду к лифту — беспристрастно выслушивает все жалобы Мейси, скорее всего на меня, но как же мне плевать. Даже сидя в своем кабинете и время от времени выглядывая в коридор, я вижу его. Какого черта? Как я мог его проморгать? — Мистер Дэниел, — отрываясь от программы, поднимаю глаза, на вошедшего в кабинет Мейси, — я высылал вам на почту письмо, вы ознакомились с ним? Какого черта, лысый ты болван. Ну вот, я снова потерял место. Зло сжимаю кулак под столом. — Какое письмо? — В котором говорится, что вы принимаете участие в коллективном походе, а еще… Поход? На кой-черт мне сдался ваш поход? — Нет-нет-нет, — резко замотал головой я, — я не могу, у меня эта, как ее, непереносимость походов. Мои слова не возымели должного эффекта, о чем мне сообщила наглая улыбка босса. — А еще, вам предстоит встретить в аэропорту соучредителей компании, — с этими словами Мейси, вполне довольный собой удалился из моего кабинета. Жаль, что не из моей жизни. Да что они там напридумывали себе? Резко поднимаюсь на ноги. Мейси, не успевший уйти далеко, опешив, наблюдал как я гневно продвигаюсь в сторону лестниц. Ну нет уж, теперь я знаю, что ты здесь есть, и говорить буду с тобой! Дверь ИО гендиректора легко поддалась моему напору, чего я собственно не ожидал от слова совсем, приложив слишком много усилий, чтобы ее открыть. Она громко лязгнула, ударившись о стену, что придало моему появлению некого драматизма. — Извини… те, — подумав, все же добавил я. — Я бы хотел уточнить, что это за история с походом и почему, собственно, я в этом участвую. Первый шок от собственных действий прошел, и я наконец столкнулся с интересующим меня уже несколько дней взглядом. Волосы, чуть взлохмаченные с левой стороны, придавали ему вид обычного сотрудника, который вообще не понимает, чего от него тут хотят. Никакой напускной важности. Он просто развалился в своем кресле, вероятней всего даже вытянув ноги и откровенно не ожидал такого вторжения. Но все это быстро ушло — Донован выпрямил спину и свел брови. Хм, который раз ловлю себя на мысли, что серьезное лицо ему не идет. А вот все еще слегка испорченная прическа цепляет глаз, заставляя мою напористость уменьшиться в размерах. — Мистер Мейси отправил мне список сотрудников, которых он посчитал нужным видеть на этом мероприятии. Так вот откуда ноги растут! Странно, с Кларой мы встретимся больше чем через неделю, какой ему резон отправлять меня к черту на кулички сейчас? — Так это принудительно что ли? — не люблю я такие вещи, и сдержать протест в таких случаях не могу. — Я так не думаю, — он явно собирался еще что-то сказать, но губы резко сомкнулись, заставляя замолчать. И как это понимать? — Значит, я отказываюсь. — Что ж… — Донован начал неистово тереть виски, как будто от этого его мозг начнет работать в ускоренном режиме. — Очень жаль, я надеялся на вашу помощь, Мейси говорил, что вы разбираетесь в таких вещах, чего нельзя сказать обо мне. — Ах ты паршивец, ну не надо, не надо смотреть на меня таким взглядом! Решил умаслить, значит. Знаешь, как расположить к себе. И пусть я не ребенок уже ой как давно, но все равно же ведусь. «Ой, милый, твоя учительница сказала, что ты так хорошо рисуешь, нарисуй поздравление тетке» Тьфу. Как будто обратно вернулся. Я замялся. Он реально сейчас просит? Вот этот, которого все недолюбливают за жестокость, постоянные штрафы и выговоры, просит меня о чем-то? Или мне кажется? Или я хочу, чтобы это было правдой? В голове все поплыло. — Ну, разбираюсь немного, — почему-то отвечаю я. — Я буду вам очень благодарен. Я надеялся на улыбку. Только выйдя из кабинета понял это. Хотя бы на победную, или снисходительную, в идеале конечно искреннюю, но уже бы хоть какую-то улыбку. Но он просто замолчал, возвращаясь к монитору. Я был обескуражен. Неужели той ночью мне показалось? Показалось, что я могу быть ему интересен? Не люблю такие мелкие сомнения в душе. Они начинают потом разъедать, подрывая мою самооценку. Нет же! Я точно видел в его глазах желание. Клянусь! Как бы теперь проверить это?