Your Moonlight.

Противная треть будильника будила безотказно. Саске уже привык за четыре года к ряду к этому отдающимуся в ушах звону колокольчиков, и лениво вытянул руку, чтобы заглушить сигнал. Он просыпался в жуткую рань, и успевал поваляться десяток минут в постели, приходя в себя, спокойно умыть холодной водой бледное от природы лицо и также, не сильно торопясь, позавтракать. Одевался он довольно быстро, машина без каких-либо проблем довозила до компании за двадцать минут. В общем, полутора часов ему с головой хватало, чтобы успеть к семи. Сегодня же он долго не мог ни на чём сосредоточиться. В кровати пролежал дольше нужного, ливанул себе кипятком на руку, наскоро обработав. По дороге чуть не врезался во впереди едущий автомобиль, задумавшись, но всё равно опоздал, садясь за свой компьютер в семь семнадцать. Это был однозначно не его день, а всё потому что голова не тем забита. И всё таки... "Я любил тебя, куда сильнее чем как брата. Я и сейчас тебя люблю." Он слышал в мыслях простую фразу и не мог понять, правда ли она звучала или это такой сон? С утра Чараске дома не было, диван привычно убран. Лишь на столике на кухне Учиха обнаружил записку, что его дёрнули в клуб, и чтобы Саске лишний раз не переживал. Но как тут можно не волноваться? Парень помнил, как смутился и почувствовал то самое тепло в груди, а по коже побежали мурашки, помнил, как в воздухе повисла тишина, а он всё не мог поверить в сказанное, но и не решался переспросить. Его сердце билось, словно бешенное, он судорожно вдыхал воздух через рот и, наконец, прикрыв глаза, начал, казалось, так тихо, что сам не услышал своих слов. "Я тоже тебя люблю." Всего несколько слов, разрушающих годами строившуюся стену. Саске хотел быть к близнецу ближе, но не знал, как стоит заговорить, как к тому подступиться. Они так давно разошлись по разным дорогам, и это было так непривычно и очень... больно. В какой-то момент парень просто решил заниматься тем, что от него не убегало - книги, учебники, познание мира. Старший брат помогал разобраться в отдельных вещах, подбадривал, смешил, пока младший видел эти свидания близнеца и даже как-то застал его за тем самым. Девушке заметно нравилось, как в ней скользит член, Чараске заметно нравилось двигаться в ней. Саске злился тогда, сильно злился, но ничего не сказал, в ту одинокую ночь совсем расклеившись в пустой комнате. Брата не было, он слишком занят своими шлюхами, но то его выбор. Брюнет снова и снова твердил, что больше не будет прикрывать этого идиота, но каждый раз, когда мать спрашивала, дома ли ночевал сегодня близнец, он врал. Саске просто не мог свалить гору проблем на брата-идиота, а ночами смотрел на пустую постель и тихо, пытаясь никого не разбудить, скулил от невыносимого одиночества и боли. Однажды он избавится от чувств, однажды станет так легко и свободно! Подбадривать себя можно долго, но правдой всё это не становилось. Чараске выгнали в армию. Прощание перед поездом проходило как во сне. Парню просто не хотелось верить, что его половины завтра рядом не станет, и он привычно махнул рукой с минимальными эмоциями на лице, иначе бы, казалось, расплачется, как девчонка, и никуда не отпустит, никогда. В конце концов он просто не выдержал в родной комнате, где всё напоминало только о нём, начал работать, посвещая буквально всё время занятости. Он завершил обучение, получил образование, повысился на должности, купил себе отдельную квартиру. Тогда она ещё была совсем сырая, но постепенно ему удалось заполнить ее вещами, сделать хороший ремонт, и обжить. А там уж и на машину хватило, хорошую, Тойота Камри ему сразу пришлась по вкусу. И всё же, он не забывал. Доходило до изредких разговоров с зеркалами, он даже думал сходить к психологу, не считая происходящее нормальным. Ещё немного - и он точно чокнется в одиночестве. У него не было друзей, не считая товарищей с работы. И с теми он решал исключительно деловые вопросы. Кто-то предлагал завести девушку, сходить в отпуск, развлечься, а то похож на какую-то бледную тень. Но Саске не мог себе этого позволить, привязанность оказывалась выше всего. Он гас. Ощутимо гас. "Сынок, можешь заехать к нам на неделе? Как-нибудь вечером," — добродушный голос матери ему не помогал, и всё же отказываться он не хотел, ощущая нечто странное. Лучше к родителям, чем ещё вечер перед телевизором. Лучше их компания, чем молчаливое отражение зеркала напротив, совсем не похожее на Чараске. Его достало буквально всё за долгое время. Стоило ему только услышать родной голос, и сердце, кажется, остановилось, а потом забилось с тройной силой. Он на мгновение подумал, что вышел на новый уровень - галлюцинации, и лечиться надо уже срочно, но брат был здесь, во плоти, с этой дурацкой ухмылкой, тем же оценивающим взглядом. Помимо шлюх Чараске любил восхищаться собой. Называл близнеца зеркалом, каждый раз расхваливая "свою" фигуру. Пожалуй, сильнее ранить его не могло ничего. Близнец в упор не видел личности за оболочкой. А дальше мать с этим предложением забрать к себе потерявшегося на пути жизни Чара. Саске хотел, но и вспоминал всё, что было раньше. Он чувствовал, что больше не выдержит, не справится. Брат вырос, стал, вероятно, другим, и теперь станет тяжелее, ещё хуже. Но стоило только увидеть печаль на чужом лице... Учиха просто не мог потерять его снова, ни за что. И всё таки, обитая на одной территории, он постоянно сбегал. С зеркалами больше не говорил, больше не смотрел телевизор, но очень много думал, старался читать книги, как делал раньше, но вместо содержимого перед глазами крутилось множество воспоминаний. Саске очень боялся находиться ближе, иначе точно ляпнет о своих чувствах, чем вызовет смех брата, гору обзывательств, и конец какой-никакой совместной жизни. Пусть залипает на девушек в боулинге, пусть таращится на их задницы в своем клубе, но пусть будет рядом. Последняя неделя оказалась просто невыносимой. Он так редко видел брата, что готов был на стенку лезть, но дома, с усталости, постоянно вырубался. С утра Учиха мог ещё полюбоваться немного спящим, поправить тому одеяло, зная, что близнецу скоро всё равно вставать. Такой милый, когда спит, честное слово, невозможно остаться равнодушным. Наконец выходной, можно расслабиться. Его просто потянуло к единственному, кто мог снять его дикое напряжение, накопленное не просто за неделю, а за всю чёртову жизнь. С Чараске было очень хорошо, нереально уютно. Просто предел его мечтаний, а тот ещё и гладит... Саске начинал верить, что умер и попал в свой личный рай, и плевать на фильмы, плевать на всё остальное, пусть просто уделит хоть немного внимания и побудет ближе, а завтра всё начнется заново. Опять бежать и бояться лишних прикосновений, но когда тебе признаются в любви... — Саске, ты сегодня не в форме, а? — в кабинет Учиха забрел его непосредственный начальник. Какаши был хорошим мужчиной, помогал чем мог, доходчиво объяснял необходимый материал, — Я стучал, но ты не отреагировал. — Задумался, — парень приложил руку ко лбу, пригладил ежик волос, и глянул на время. Его глаза расширились от удивления, он тут уже два часа сидел, но ни к чему даже не приступал. — Твоя задумчивость за пределы не выходит? Я просто третий раз уже захожу, а ты всё в одном положении. Случилось что? — Нет... Нет. Всё нормально, — он закрыл глаза, чтобы судорожно не бегать ими по всему столу, выискивая причины подобного поведения, как в голове щелкнула просто гениальная мысль, — Неделя была трудной. — Очень, — мужчина хохотнул, прекрасно понимая и помня дурдом, что тут творился. Куча бумажек туда-сюда, и Саске, сосредоточенно, без нервов, всё делал как надо. Золотой работник, но совсем без отдыха людям обычно туго, — Знаешь, иди домой. — Почему? — Потому что так хочет твоё начальство. И, знаешь, завтра даю тебе отгул за счёт организации, отдохни как следует, — Хатаке улыбался, но понять это можно было только по глазам. Маска, скрывающая пол лица всегда наталкивала на какие-то странные мысли, но Учиха не совался с распросами зачем и почему. Наверное, так ему удобнее, вот и всё, — А сейчас кыш домой, трудоголик. Саске не стал спорить, понимая и сам, что сегодня вряд ли что-то осилит. Если всё это было просто сном, то он хочет забыть его и никогда не вспоминать. Парню казалось, что он всю жизнь жил ради этого признания, и осознания недействительности момента убивало в нём последние нервы. Эта любовь - его личное проклятье, но когда он успел пропитаться столь горячими чувствами к близнецу? Учиха не имел ни малейшего понятия. *** — Обито, да я же говорю тебе, ахуенная идея! Представь, сколько талантов получат продвижение благодаря выступлениям в твоём клубе? И Акацуки станет популярнее, решайся. — Чараске уже которую неделю вынашивал в себе предложение по разнообразию атмосферы в клубе. Конечно, молодежь приходила сюда напиться и подрыгать задницей под долбящее музло, но чем плохи выступления никому не известных парней и девушек со своими песнями? Проводить их можно и днём, основной движ начинается всё равно где-то с девяти вечера. — Ладно, хрен с тобой, на следующей неделе мы попробуем это дело реализовать, но всё это ложится на твои плечи, понимаешь? Тебе следить за списками, выступлениями и прочим, и чтобы это в балаган не превращалось. — Я понимаю. Я бы и сам выступил, — брюнет почесал затылок. Пока Саске бывал на работе, он успевал побренчать на гитаре, и вроде как повысил уровень, так что может он всё таки сможет организовать свою группу, как мечтал в детстве, и раскрутиться по всему миру. Ну или по Японии, хотя бы... По городу... — Если ты согласен, то я начну менять графики и искать людей, готовых попробовать. Можно ведь? — Можно, держи меня в курсе событий только. — Ладненько. Пойду позвоню братишке, похвастаюсь, какой я молодец и постепенно захватываю власть над этим местом. — Иди, — Обито усмехнулся и махнул рукой, прекрасно понимая чужие шутки. Чараске понимал, что звонить братцу придется на работу, потому что в кармане у него лежало два телефона - чужой и собственный. Вот что значит сгреб с утра все, что попалось под руку, удивительно только, что он самого Саске с собой не забрал. Хотя, вспоминая вечер, он до сих пор не мог поверить, что это действительно правда и случилось на самом деле. "Я тоже тебя люблю," — звучало в его голове. И он улыбался, смущаясь, и едва не пища, как девчонка. Они тогда ещё долго сидели в тишине. Ее нарушали, пожалуй, только голоса из динамика героев фильма, и когда тот подошёл к концу, парень обнаружил, что близнец уснул. Он выглядел как домашний котенок, такой ласковый и нежный, приятно пах своим собственным ароматом, а не всякими шампунями и гелями. Не хотелось отпускать или куда-то уходить, но когда затрещал телефон, пришлось быстро отрубить сигнал. Обито опять что-то нужно. По паре сообщений стало понятно, что прийти сегодня придется намного раньше, зато за двойную оплату. Учиха тяжело вздохнул, посмотрел на брата, и понял, что это чудо придется все же оставить, но точно не на диване, а перенести в его собственную постель. Ему ведь снова завтра работать, пусть нормально отдыхает. Саске казался таким лёгким, хоть и весил не намного меньше, таким теплым и беззащитным, что в Чараске невольно просыпался маньяк-насильник. Тем не менее жертву, опущенную на постель и укрытую ее тонким одеялом, он и пальцем не тронул, хотя очень хотел хотя бы в щечку поцеловать. Чувствовал, что не удержится и полезет дальше, теперь точно зная, что можно. Также и работа не ждет, надо торопиться. — Здравствуйте, возможно ли меня соединить с Учиха Саске? — молодой человек специально аж на улицу вышел, чтобы звуки музыки не мешали. Однако вместо голоса брата услышал, что того на рабочем месте нет, уехал пару часов назад, но если что-то нужно... — Нет-нет, прошу прощения за беспокойство. В груди звенел тревожный звоночек, громко стучало сердце. Он прямо чувствовал, что что-то случилось и никак не мог успокоиться. Домой нужно срочно, только у дяди отпроситься и можно бежать. Обито разрешил уехать без вопросов. Саске тоже был его племянником, и если произошло что-то плохое, он себе не простит. Чараске убежал быстро, поймал такси, и дома был уже через пятнадцать минут, судорожно вставляя ключ в скважину. Лишь бы он был дома, лишь бы всё было в порядке. Брат не мог уехать с работы без причины. Ключ повернулся несколько раз, замок щёлкнул и дверь открылась. Брюнет рывком вытащил резную железяку, захлопнул за собой дверь, наскоро стащил кроссовки и поймал на себе взгляд темных глаз парня, вышедшего с гостинной. Чар сразу подошёл ближе, стягивая на ходу куртку и сбрасывая на пол, а потом крепко обнял единственного, кого так сильно неподдельно любил, зарываясь пальцами в темные волосы, устроил подбородок на его плече, и больше не собирался отпускать. Прошла минута, прежде чем ошарашенный Саске обнял также крепко в ответ. На самом деле, он всё ещё пытался осмыслить, прийти в себя, и лежал на братском диване всё это время, там лучше думалось и вспоминалось. — Мне ведь не приснилось, да? — голос дрогнул лишь раз, но в нём слышалась надежда на лучшее, на то, что он ждал столько лет не зря. — Я люблю тебя, Саске, — парень чувствовал чужое тепло так близко, как никогда. Он вдыхал приятный аромат и не хотел отпускать его снова, — Больше, чем кого-либо ещё в этом мире.