Your Moonlight.

Ещё одно вступление закончилось успешно - молодая девушка, отжигающая на барабанах, без проблем завела толпу таких же пришедших попытать удачу музыкантов. Может, она и не пыталась петь, как многие, зато заметно отличилась, чем привлекла внимание молодого человека. Годно, эту мадам тоже можно внести в список возможных вариантов. — Ну привет, — представительница женского пола уместилась рядом с организатором сия дурдома, заказала себе не сильно дорогой коктейль. Тем не менее, тот нравился и Чараске тоже, так что выбор он мысленно оценил. — Привет. Значит, тебя зовут Карин, — он мельком глянул в составленный им же список, где напротив уже стояла галочка - этот человек пришел и отыграл. Рядом красовалась ещё и звездочка, для тех, кто парню особенно понравился, — Что скажешь о своём выступлении? Лучше, чем ожидала? — Вроде того, — рыжая выгнула бровь, будто хотела услышать совсем не это, но, зарывшись пальцами в свою шевелюру, она отвернулась к бармену, наблюдая за сотворением своего заказа, — А что скажешь ты? Лучше, чем ожидал? — Ну, — Учиха глянул на сцену, ища в ней ответы, но вместо этого услышал имя следующего участника и поставил галочку напротив его имени, — Я с самого начала редко от кого-то чего-то ожидаю. Внешность почти никогда не говорит о навыках. — Правда, что ли? — девушка нервозно постучала пальцами по деревянной стойке, и услышала как какой-то там Омои, имя которого так и тянуло срифмовать с помоями, очень дерьмово запел, — Тц, лучше бы и не лез, раз слуха нет никакого. — Соглашусь, — Чараске тоже с первых секунд как-то не зашёл этот вопль умирающего, и он сразу поставил рядом с именем жирный крест, — Но иногда стоит попробовать что-то, прежде чем совсем отказываться от затеи. — Он здесь десятый раз, — Узумаки поправила свои очки в бордовой оправе указательным пальцем, закатывая глаза. Она здесь тоже бывала довольно часто, прежде чем решилась сама показать свои навыки, но если бы в неё с первого же раза швырнули парой помидоров, она бы задумалась, — И уже порядком всех достал. — А я десятый раз ставлю крест рядом с его именем. Блин, пора бы запомнить и закрыть ему допуск до сцены хотя бы на месяц. — Хреновая у тебя очень память видимо, Саске. — Что? — Неужели ты совсем меня не помнишь? — на мгновение на лице Карин появилась самая настоящая детская обида, но Чар понятия не имел, кто она такая. Да и мадам сама явно что-то напутала, хотя... Так даже интереснее. Про знакомых девушек у брата он ещё не слышал. — А откуда должен? — бровь барабанщицы нервно дернулась, но оров и криков, какие обычно бывают у обиженных представительниц женского пола, на памяти брюнета, не последовало. Она глубоко вдохнула, прикрыла глаза, успокаиваясь, и начала объяснять. — Два года назад, больница, двадцать шестая палата. Учиха Саске доставлен с отравлением на промывку желудка. Я была медсестрой. — А дальше что? — Дальше ничего, — она кивнула бармену, принимая свой коктейль и чувствуя себя полнейшей дурой. Парень ей сильно понравился тогда, а он ноль внимания, ещё и сейчас нагло игнорирует. — О, как интересно. Братец не рассказывал, что траванулся и попал в руки очаровательной леди. — Братец? — Ну, Саске. Он мой брат-близнец. — Понятно, — девушка не расстроилась, нет, скорее осознала, как низко могут пасть мужики, пытаясь отмазаться, — Врать про брата не обязательно, мог просто сказать, если тебе общение не интересно, — Узумаки планировала встать, но была поймана за руку раньше. — Подожди. Вышло недоразумение, но я действительно не Саске, — он неловко улыбнулся, отпуская из своей хватки нежное создание, — Могу показать паспорт, если хочешь, — Учиха поймал на себе недоверчивый взгляд, — Могу и общее фото, — вновь те же эмоции на лице, — Ну или как-нибудь привести тебе его и лично показать, — брюнет понятия не имел, зачем это делает, но чувствовал, что не хочет вот так терять потенциального человека в потенциальную группу. — Хорошо, — она всё же села обратно, — фотографии мне хватит. *** Со временем Чараске, достаточно отрепетировав то, что хотел показать людям, решился выступить на сцене и сам, не забыв позвать Саске, конечно. Было это в выходные, в которые Учиха теперь тоже торчал в клубе, занимаясь активным поиском талантов, и стараясь не мешать брату жить своей жизнью. Тот, всё таки, пришёл, чем, несомненно, порадовал близнеца. Казалось, они снова идут друг ко другу навстречу, раскрывая объятия. В наилучшем настроении, Чар исполнил отточенную мелодию, спел, вызвал громкие аплодисменты и улыбку на чужом лице, по которой так соскучился за долгое время. Однако, тот так и не шел на сближение в той мере, в какой хотелось бы. — Что скажешь? — интересовался вечером исполнитель у своего слушателя, выжидая как минимум поцелуя за старания, однако получил только улыбку. — Ты молодец, — Саске погладил брата по голове, как собаку, и ушел заниматься своими делами - спать крепким, возможно не особо сладким, сном. Было обидно, было больно, но Учиха не срывался, больше не кричал и не уезжал насовсем. Он обещал не оставлять, он любил, но с таким отношением рядом находиться уже не то что бы очень хотелось. В итоге, Чараске просто погрузился в свои проблемы и свои мечты. Собрал несколько ребят, которые ему нравились больше всего, отобрал тех, кому было интересно его предложение, кто разделял желание. Группа получилась из четырех человек, включая самого Чара, и этих людей ему хватало с головой. Он едва надеялся на троих. — Ну и чего, как назовемся? — Суйгецу сидел за барной стойкой, потягивая молочный коктейль, — Хочется чего-нибудь простого, но звучащего. — Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Так что давайте что-нибудь адекватное, даже если простое, — Чараске никогда не думал, что дойдет до этого момента в своей жизни, соответственно, и о названии никогда не заморачивался, потому сидел сейчас и понимал, что не имеет ни одного варианта. Выбирали они потом ещё очень долго, пытаясь прийти к чему-то общему, не сильно хитровыдуманному, но при этом запоминающемуся, звучащему. В конце концов, кто-то из них ляпнул про змей, и лидеру пришелся по вкусу этот вариант. — А неплохо, кстати. Пусть "Хеби"? — Чараске оглянулся по сторонам, ожидая возражений, коих не последовало. — Мне нравится. — И мне! — Мне без разницы. — Тогда решили, — очередная галочка напротив очередного пункта в списке. Отлично, просто отлично! Вечера парень проводил за репетициями, написаниями музыки и попытки в тексты, днем продолжал работать и следить за предложенным им делом. Он практически не общался с Саске теперь уже по своим причинам, а не потому что его отталкивали - занятость высасывала все силы, дома их хватало на поесть и поспать, в основном, а с утра начинался новый круг ада, но желанного, он сам поставил котёл на костёр и прыгнул в воду, так что жаловаться на кипяток не собирался. Дорога пока шла в гору, но немного можно и потерпеть, ради лучшего будущего то. *** Прошло много дней, прежде чем Саске немного оклемался. Его жизнь совсем не изменилась за недели, он всё также ходил на работу, но больше её не становилось, а делал он всё довольно быстро, и оттого появлялись лишние часы безделия, в которые парень невольно задумывался об отношениях. Они отдалялись друг от друга с такой небывалой скоростью, но кто виноват? Учиха знал, что все их проблемы из-за него, из-за его неспособности просто быть счастливым в чужих объятиях, переживать дерьмо вместе. К сожалению, брюнет так не умел, он хавал всё плохое в одиночку, переваривал, и вот тогда более-менее приходил в себя, понимая, как подобным поведением мог делать кому-то больно. Чараске нашел дело своей жизни, близнец всегда мечтал стать известным, любил музыку. Ему не поддавались науки, но английский язык, что в мире довольно популярен, а значит, с ним шансов прославиться больше, выучил без особого труда, только над ним и пыхтел в какой-то период жизни. Брат также научился и играть на гитаре, хотя тут у него проблем возникло больше, насколько Саске мог помнить, жалуясь на мешающие ему звуки, но при этом подглядывая из-за учебников за чужими стараниями. Чараске был очень целеустремлённым, на самом деле, это одна из его прекрасных черт, которая близнецу ужасно нравилась. Сам он мог только завидовать, толком не зная, чего хочет добиться в своей собственной жизни. Учиха прекрасно помнил все переломные моменты, помнил, как резко брат всё забросил и просто стал больше времени проводить в компании сверстников, пусть и без того не мало уделял его раньше. Девушки, выпивка. Вот он, возраст мнимого совершеннолетия, когда вроде бы становится можно, и начинаешь этим активно пользоваться. А дальше отец, его применение мер. "Мы приняли решение отправить тебя на службу," — говорил глава семейства. Саске тоже тогда был в комнате, слышал это всё, и не верил. Не верил и на станции, стоя рядом с поездом и прощаясь, молча, просто помахав ладонью. Это ведь всё шутка, да? Он ведь завтра будет рядом, да? Каждую ночь он наблюдал за постелью напротив, словно Чараске по взмаху волшебной палочки окажется там, и всё будет как обычно, но надежда умирает последней, вместе с остатками выдержки. Работа-учеба-работа, и не будет никакого времени даже думать ни о каких близнецах. Нашел подходящее место он не сразу, убил на это месяца два интенсивных поисков, и все таки попал туда, где была возможность продвижения и очень много дел. Повозился, научился, процесс пошел. Практически года работы вместе со всеми накоплениями хватило, чтобы заработать подходящую сумму для покупки собственного жилья, отдельного. Нет совместной комнаты - нет ностальгии, нет чувств, больше никакой привязки! Хуй там плавал. Любовь нельзя убить вот так просто, нельзя помахать ей ручкой, показать жопу, и съебаться куда подальше. Так не получится. Воспоминания в мелочах, но ещё сложнее, когда воспоминания в отражении. Они были как две капли воды, абсолютно внешне одинаковые. Такое не переделать, от такого не отвернуться. Сложно. Как-то с ним заговорила девушка. Симпатичная, да и по характеру вроде ничего, возможно, в будущем, она могла бы стать спутницей его жизни, но стоило взгляду случайно упасть на треклятое отражение... Он видел Чараске, флиртующего с очередной сукой, и отказался от идеи с кем-то попробовать встречаться сразу же. Ему хватит верного компьютера в этой жизни со всеми его данными, кучи бумажек на столе, которые надо разобрать и подготовить, хватит принтера, печатающего ещё больше документов. Здесь он и зароется, ну разве это так плохо? Только сейчас зарыться уже не получалось. Они будто вернулись к изначальному этапу - быть рядом, но пытаться игнорировать существование друг друга. Чараске и не заметил, наверное, как Саске перетянул на себя обратно все домашние обязанности, вряд ли знал, с какой осторожностью он стирает и гладит чужие вещи, как старается приготовить что-то вкусное, как нежно и бережно поправляет одеяло ночью, удерживаясь от поцелуя. Любовь в заботе, забота в мелочах, а мелочи говорить не умеют, к сожалению, как и сами парни продолжали молчать, изредка перекидываясь чем-то незначительным. Никаких тебе длительных разговоров и объятий, лезть со своими чувствами к близнецу парень не хотел, он не знал, когда опять случится какой-то перелом, и не желал доставлять проблем, царапать чужую душу. Лучше уж свою, свою не жалко. Со временем работы прибавилось, какое-то расширение организации. Появилось больше обязанностей, Саске даже перестал успевать. Пришлось нанять помощника, и когда тот пришел на собеседование с непосредственным начальником, Учиха удивился, но обрадовался. Этого человека он не очень хорошо, но знал, и был уверен в его ответственном подходе к делу. — Вот уж не думал встретить здесь кого-то из одноклассников моего младшего брата-идиота, — Менма улыбнулся, пожал Саске руку, — Как поживает семейство Учиха? Брюнет рассказал, всё, что мог. Что с семьёй особенно не общается, но старшего брата уже похоронил, у Чара вроде как всё хорошо, но подробностей тоже не знает. — А ты почему в Токио, кстати? Вы же лет десять назад переехали всей семьей? — Ну, знаешь, в Осаке может спокойнее, относительно окружающего дурдома, но... Я всегда в этой семье был чужой, я не слепой, и хорошо это вижу, — ну да, Менма даже в чёрный начал краситься где-то с шестнадцати, хотя от природы был рыжим, в мать. Когда же его спрашивали, почему он так поступает, тот отвечал, что не чувствует себя частью семьи, да и все его там бесят. Отец-подкаблучник, мать-стервоза, тупица-брат. Узумаки и впрямь не походил ни на одного из них, — А там ещё и дед. Наруто женился, на симпатичной девке, к слову, но ты бы видел её. Лишнего слова не вытянешь, так ещё и норовит в обморок шарахнуться. — Почему? — А вот не знаю. Ощущение, что она первый раз с людьми общается, няшка-стесняшка вся из себя. Ну так вот, Наруто съехал, дед приехал, и сука. Как он меня заебал, это пиздец, Саске. Ну не хочу я читать его книги, так он докапывается, сует под нос, а потом ещё и делает вид, что я сам взял и такой: "Ой! Менма, ты что читаешь порно?! Минато, он читает порно! Какого ты извращенца воспитал!" И похуй ему, что мне двадцать семь уже, — голубоглазый тяжело вздохнул, закатывая глаза, — Прости, что гружу этим. — Да не страшно, — парню даже интересно было с кем-то пообщаться, пусть и просто послушать. В его жизни так мало обычного общения стало за несколько месяцев, — Продолжай. — Ну так вот... *** Жизнь кипела. У Чараске активные выступления в том же клубе, попытки в концерты где-то ещё. Таким образом он смог немного раскрутить Хеби в пределах Токио, по крайней мере, стать на слуху у молодежи. Саске же принял на работу Менму, учил его всему необходимому, да и так иногда вместе с ним время проводил, но друзьями их назвать было сложно, хорошими товарищами - ближе к правде. В любом случае, дел у обоих по горло, они даже не заметили, как прошло полгода, и наступил тот самый день, их день рождения. — Чараске, — близнец пихал под бок соню. Уже час дня шел, — Вставай давай, родители приедут скоро, — но в ответ лишь недовольное сонное мычание, — Да вставай уже, — Саске, уставший толкать, прибег к крайним мерам - хлобыстнул брата по заднице, тот от неожиданности аж подпрыгнул на постели, разворачиваясь и пряча пятую точку руками, пытаясь смотреть серьезно, но глаза его всё ещё слипались, — Ну надо же, проснулся. — Дай мне хотя бы сегодня поспать нормально. Я так не отдыхал с... — Учиха прикусил язык, вздохнул, не желая упоминать отпуск. Самые счастливые воспоминания он оставил в прошлом, вместе со смертью Итачи, — Просто дай поспать. — Родители. Скоро. Придут, — единственный оставшийся братец гневался, пришлось встать, пойти лениво умываться. Вот надо же было матери с отцом решить их поздравить. Больно нужен кому этот чай с тортом. Но визиту он, всё таки, был рад, как и Саске. Им не подарили ничего особенно, им это было и не нужно, но вот так дружно пошутить и посмеяться всей семьей стало лучшим их подарком, словно серую жизнь облили яркой краской. — Вы уже такие взрослые, — Микото смахивала указательным пальцем слезинку, — Прямо таки женихи. Когда мы с отцом сможем понянчить своих внучат? — Ну, пока карьеру надо сделать, — задумчиво ответил Чараске, взглянув на близнеца, — Да? — Да, — тот кивнул, выпрямляя спину, — Возможно, скоро начальником стану, мне на это осторожно намекали. — Эх вы, карьеристы, — вздыхала мать, но улыбалась, радуясь за своих мальчиков. Позднее родители оставили сыновей отдыхать и праздновать, как они захотят сами. У Чара, к слову, планы были, он как раз собирался на встречу со своей группой. Их квартет уже стал одним целым, люди привыкли друг к другу, отмечая праздники своим составом, и неизменно выпивая за продвижение "Хеби". — Чараске, — Саске подошёл сзади довольно тихо, подзывая брата. Обычно, они друг другу подарки не дарили, считая, что это их общий праздник, и заморачиваться с лишними тратами и подготовками они не будут, но ему хотелось дать какое-то напоминание о себе, о том, что он существует и всё ещё здесь. Что ему не всё равно. — Да? — темноволосый повернулся, видя, как близнец что-то прячет за спиной, и посмотрел с неким любопытством, — Что такое? — Я подумал... И в общем... С днём рождения, — Учиха протянул небольшую коробочку брату. Чар всегда любил всякие украшения и побрякушки, глядя на них с завистью, но сам никогда не носил, только пару колец, и то, видимо, после армии перестал. Подняв крышку, молодой человек увидел толстый серебряный браслет. Выглядело довольно красиво, он как раз недавно присматривал такой на сайте... — Ты дурак, — Саске не успел даже ничего сообразить и возразить, как его крепко обняли, — Спасибо, — он поцеловал брата в щечку и отпустил его, собираясь примерить подаренное, — Не поможешь? На запястье цепь смотрелась весьма красиво, в тему, очень подходила к черной, на удивление, однотонной, без принтов, футболке близнеца. Тому подарок пришелся по душе и очень понравился, тем более, это было весьма неожиданно. Учиха думал, что они давно отстранились друг от друга, а тут... Парень снова не знал рамок их отношений. Он вспоминал, как не понимал, насколько близко может сесть рядом в боулинг-клубе, и сейчас чувствовал абсолютно то же самое, теряясь во времени, пространстве, и взаимоотношениях. Чараске отчего-то почувствовал надобность сообщить, что собирался отпраздновать свой день ещё и с друзьями, и что ему пора уже идти. Саске не был против, абсолютно, да и круг общения брата ему нравился настолько, насколько он ребят вообще знал. Самому же молодому человеку некуда было пойти. Видимо, проведет день рождения как и прошлом году, сидя на диване и залипая в телевизор. — Тебя отвезти? — Учиха не хотел никуда его отпускать, на самом деле. Хотелось обнять, как раньше, сидя рядом, заняться какой-нибудь глупостью, но он обещал сам себе не лезть в чужой мир и больше не портить жизнь самого дорогого человека собой. — А тебе самому никуда не надо? — Чар правда не знал, как близнец теперь живёт, и с кем общается. От этого становилось неподдельно грустно, и видя чужую печаль, которую копия так старалась скрыть, парень подошёл ближе, заглядывая в глаза, — Не хочешь пойти вместе со мной? Познакомишься получше с моей группой. Саске хотел. Очень. И даже не подумал отказаться от предложения брата, попросил лишь подождать, пока он переоденется во что-нибудь другое, а то в домашнем уходить не комильфо. *** Дверь тихонько скрипнула, впуская братьев обратно в их жилище и захлопнулась за ними. Оба были чрезмерно довольны вечером, Чараске ещё и пьяный, к тому же, он ощущал себя особенно прекрасно. Парни по-быстрому стянули обувь, прошли чуть вглубь квартиры, и сплелись в крепких объятиях жадно целуясь, сминая губы друг друга в страстном поцелуе, будто кто-то может взять и отнять их друг у друга. Саске прижал близнеца к стене продолжая ласкать его тело, скользить языком по чужому, пока воздуха не перестало хватать, но и это не отрезвило, не помешало продолжить заниматься желаемым. Братья целовались снова и снова. Пальцы тянулись к ширинке партнёра, мешаясь его рукам расстёгивать собственную, но они это сделали, и когда теплая ладонь накрыла член, Чар застонал в поцелуй. Как давно они не занимались этим? Где-то полгода, они не трогали ни друг друга, ни себя, находя это чем-то неправильным, только копили дикое напряжение, что выплеснуть его сейчас, вместе, как, казалось, всегда делали. Учиха развернул брата к себе спиной, заставляя того опереться на стену, стянул с него его любимые болотные узкие джинсы вместе с бельем, потянул за бедра немного назад, лапая ягодицы. Вот так близнец выглядел невероятно соблазнительно, и парень стащил лишнюю одежду уже со своего, жаждушего проникновения, полового органа. — Без смазки будет больно. — Мне наплевать, — он жаждал боли, мечтал почувствовать ее, будто только она могла помочь ощутить сполна реальность происходящего, но Саске понимал, насколько давно у них не было, и что такой секс может только оттолкнуть, закрыть все пути снова. Нет уж, он не допустит ни одного просчета. — Я быстро, — парень нежно поцеловал Чараске в спину, и отбежал за лубрикантом, на ходу после промазывая себя. Он не должен испоганить всё, только не сейчас, и когда вернулся, сразу же вставил пару смазанных пальцев партнеру в анус, подготавливая снова, но тот не жаловался, только опёрся руками на стену и ждал своего часа наконец, незаметно облизывая пересохшие от горячего дыхания губы. Учиха проникал медленно, боялся навредить, сделать не так. И в то же время не мог поверить, что делает это вновь, наблюдая, как плоть входит всё дальше, пропадая в любимой заднице. Слышалось тихое, но довольное мычание. Постепенно Саске начал двигаться, придерживая за талию своего мальчика, сжимая крепко пальцами, больно, до синяков, словно не умел рассчитывать силу. Он ужасно соскучился. Чараске же принимал, каждый толчок, каждый поцелуй, каждое движение. Он все ещё невыносимо его любил, хотел, и не желал расставаться ни на секунду. Почему они молчат? Почему они всегда молчат? Это же так легко, взять и поговорить, понять, что друг друга тревожит, но они предпочитали затыкать рты и страдать, пока не случится что-то из ряда вон, пока не поймут, что друг без друга ничего не значат в этом мире и никогда не будут. С губ, вместо правильных мыслей, срывались стоны, где-то снизу с тихим хлопком шлепались яйца, а сзади слышалось тяжелое дыхание. Каждое мгновение вместе стоило того, чтобы его ждать. Он кончил первым, как всегда обычно и бывало, если Саске становился сверху. Тот всегда брал довольно грубо, чем доводил до оргазма партнёра чуть раньше времени. Возможно, на действиях сказывалось отсутствие большого опыта, может природная отстранённость, но Чараске это обожал, каждой клеточкой своего тела. Глубокие толчки играли чудесным послевкусием, а теплота брызнувшей спермы выбивала остатки ненужных мыслей. После такого внезапного секса парни ещё долго приходили в себя. Чараске не решался обернуться назад, не менял позу, ощущая теплоту нагревшейся под ладонями стены, он просто тяжело дышал, и чувствовал, как сильные руки обвили его талию, обняли, прижимая к себе, а мягкие губы прошептали такие желанные слова. Учиха позволял подобным эмоциям пробиваться довольно редко, но сейчас... Слеза радости невольно покатилась по щеке, смывая стену, нарисованную черными красками уставшей бороться души. — Я тоже тебя люблю. Не стоило и говорить, как им друг друга не хватало все эти полгода. Загрузка делами помогает не думать слишком часто, но не не думать совсем. Ночью, бывало, они лежали спиной друг к другу, но не спали. Хотели повернуться, обнять, но одергивали себя от глупых поступков, страшились чужой злости и непонимания, боялись быть не нужными, не желанными. Дебилы. Самые настоящие идиоты. Кто мешал хотя бы попробовать, прикоснуться, оставить легкий поцелуй на макушке, желая доброй ночи? Никто. Барьеры мы ставим сами. Одного контакта было очень мало, но ни один не подумал идти в спальню. Ванная, теплая вода ручьём потекла, ударяясь о керамическую поверхность, отдаваясь громко в ушах, но их это не заботило. Они смотрели друг другу в тёмные глаза, Саске обвивал шею близнеца, притягивая того к себе ближе, но Чараске тянулся и сам, целовал его вновь, и вспоминал, как раньше мечтал взять его прямо здесь. Чудеса случаются, мечты сбываются, если сильно, всей душой своей, хотеть. Член проник в него, заполнил до конца. Прижатый к стене брюнет не сопротивлялся, лишь цеплялся крепче, тянул на себя, хотел его всего, полностью, без остатка, и получал сполна, с каждым толчком вдыхая глубже, судорожно выдыхая, срываясь на голос. Небольшая комнатка заполнилась стонами, связывая парней крепкими, нерушимыми узами. Навсегда. *** — Мой самый лучший день рождения, — шептал Саске в постели, лежа под боком, на чужой груди, будто боясь спугнуть что-то ему неподвластное, и, в мгновение ока, лишиться всего. — Наш, Саске, — Чараске поцеловал его в макушку, вдохнул любимый аромат, и улыбнулся, чувствуя себя невероятно счастливым, — Наш.