Your Moonlight.

Темнота перед глазами рассеялась, стоило парню открыть черные глаза. Он слышал собственный болезненный стон, состояние вообще было такое, словно по башке чем-то шарахнули. Примерно также Учиха себя чувствовал с утра, после перепития, однако... Сейчас дело действительно в ударе, только не по голове, а головой. Саске неплохо приложился сначала о подушку безопасности, а потом о подголовник кресла. На самом деле, брюнет далеко не сразу вспомнил об аварии. Он долго смотрел в потолок, пытаясь встать, но где-то в макушке всё ещё трещало, а в мыслях звучали слова заботливого брата. "Не вставай пока, полежи." Только лежать без ответов ему совсем не нравилось. Молодой человек пытался вспомнить, что произошло, рисовал в голове картинки, а когда наконец перед глазами появилось четкое изображение Чараске в машине, Саске подскочил на месте, напрочь забывая обо всякой боли. Близнец. Что с ним? В автомобиле, после мощного удара, он, на памяти брюнета, ни разу не шевельнулся. Может, брат тоже включался и выключался, а они друг на друга просто не попадали, но виновнику произошедшего хотелось знать наверняка, как там сейчас его вторая половина. Вдруг парень тоже уже очнулся и сейчас пытается понять где он и что с ним? В груди отчего-то звенел тревожный звоночек. Но, быть может, дело в пугающей неизвестности. На выходе из палаты горе-водитель столкнулся с одним из врачей. Он видел этого мужчину и раньше, однозначно, значит, они в той же больнице, где лежал Итачи. Что ж, так даже проще, легче будет ориентироваться в пространстве. — О, Вы уже очнулись? — доктор улыбнулся, придержав за плечи пациента, и завел его обратно в палату, усаживая на постель, — Вам ещё нужно отдохнуть, полежите лучше. Скажите, как чувствуете себя? Учиха не хотел говорить с медиком. То есть, хотел, но не о себе, сам себя он волновал в последнюю очередь, а эта добродушная улыбка ему совсем не нравилась. Отчего-то она казалась до дикости неестественной, но не это ему сейчас было важно. — Нормально. Где мой брат? Чараске Учиха, что с ним? — Саске смотрел почти грозно, выжидая ответ, и если врач рассказывать не захочет, пойдет искать его сам. — Меня больше интересуете Вы. — А меня больше интересует мой брат, — брюнет посмотрел ещё секунды две и нетерпеливо поднялся с места, — Так, ладно, я сам его найду, номер палаты не подскажете? — однако, вместо пары цифр, пациент был усажен обратно на койку. — Тогда Вам действительно лучше сесть, — парню всё это не нравилось. Сильно. Но он послушно сел, раз это назначенная цена за желаемую информацию, — Дело в том, что Ваш брат... — врач проследил за слушателем, вздохнул. Ощущалось, как он ненавидел объяснять людям состояние их родственников, особенно таким, которым надо знать всё и сразу, — Сильный удар головой вызвал у него внутреннее кровотечение, молодой человек получил черепно-мозговую травму. Сейчас он пребывает в коматозном состоянии, — видя некоторое замешательство на чужом лице, мужчина поспешил выразиться яснее, — В коме. Вы морально не готовы его сейчас видеть. Саске мужчину в белом халате слышал, но не видел. Перед его глазами крутились последние слова, моменты. Медленная, да? Черт, лучше бы она действительно была медленной. Учиха четко видел картинку, которую в машине разобрать не мог. Чужое тело завалилось набок, казалось, его удерживает только пристёгнутый ремень. Можно было подумать, что Чараске сильно вымотался и спал, однако стекло левого крыла разбито, перед лицом белая надутая подушка. Саске пытался позвать близнеца, трогал его руку, стараясь толкнуть и разбудить, но тот не реагировал. Соображай брюнет тогда нормально, у него случилась бы паническая атака, наверное. Молодой человек долго настаивал на том, чтобы его проводили в палату, дали увидеть брата, но доктор строго-настрого запретил приближаться к пациенту хотя бы дня три. Состояние парня, в любом случае, стабильно, он жив, цел, всё нормально, но чтобы прийти в себя понадобится время. В коме могут находиться от нескольких минут до нескольких десятков лет. Саске не пугало время, Саске пугало, что из комы выходят далеко не все. Он готов был ждать сколько угодно, лишь бы однажды снова его обнять и почувствовать ответные касания. Через три дня его всё таки пустили. Чараске выглядел как обычный спящий человек, каким брат его видел довольно часто, только подключенный к аппарату жизнеобеспечения. Врачи сказали, что в коме люди прекрасно всё слышат, понимают и чувствуют, просто не могут дать ответную реакцию. Возможно, чужие действия помогут разорвать сон, возможно он застрянет в нем сильнее. Никаких четких прогнозов семье дать не могли, к сожалению. Саске сидел рядом с близнецом практически всё время, отлучаясь разве что по нужде, покупал всякие фрукты, чтобы если он очнётся, ему было что покушать, но в итоге Саске съедал все сам. Спал рядом с ним сидя, держал за руку, ночами, когда никто не видит, позволял себе мягко целовать сладкие губы любимого. Только всё это идиотские сказки, "принцесса" не просыпалась. Он винил себя. Свою глупость, дурацкую настойчивость, и ненавидел свою Тойоту, не желая ни чинить, ни продавать, ни уничтожать. Она так и томилась на стоянке, ждала чего-то. Наверное, хозяина, что сидел над своей копией, разговаривал с ней, и не позволял себе реветь. Учиха не был бессилен сейчас, он мог помочь ему найти выход из лабиринта, ласково касаясь, целуя. Верил, что близнец сможет однажды, даже если пройдут годы. Через неделю в палате появилась Харуно. Девушка просто хотела поговорить, выразить соболезнования старому знакомому, однако получила, по началу, только озлобленный взгляд и кучу нелицеприятных слов в свой адрес, наверное, отбивая минимальное желание общаться с семьёй Учиха. Может, Итачи медсестра нравилась, но у Саске свои тараканы в голове. Он вспоминал детство, свои наблюдения, и хотел убить Сакуру, просто за то, что позволила себе зайти сюда. Чараске, как всегда, протягивал зеленоглазой цветок, что-то говорил. Издалека при всем желании не услышишь, но девчонка с улыбкой забирала растение и смущённо куда-то убегала. Испытывая ревность к этой невзрачной девице, Саске как-то пошел за ней и обнаружил, что Харуно пытается лечить какую-то птичку. Надо сказать, он даже заинтересовался тогда, но продолжал наблюдать на расстоянии. "Вот так, теперь можешь лететь," — приговаривала Сакура, отпуская крылатое создание в полёт. Птица летела, хорошо летела, вызывая у брюнета восторг - Харуно тогда высоко поднялась в его глазах, как человек, но где-то через полчаса ту же птицу сожрал уличный кот. С превеликим удовольствием. Нечто подобное происходило и с другими животными. Вылеченных котят загрызали собаки, птиц продолжали жрать коты. Так было со всеми, кто попал в руки юного лекаря, и Учиха с тех самых пор увидел в зеленоглазой девчушке предвестника смерти. Как паршиво он себя ощутил, увидя эту мадам в палате старшего брата и говорить не стоит - Саске всё понял сразу же, Итачи не жилец, осталось только дождаться того самого дня, когда мужчина доживёт свой век и умрет таким молодым. А теперь ещё и Чараске... Нет уж, близнец обязан выжить, он сможет! И никакие Сакуры ему не помешают. — Уйди отсюда, — он старался говорить спокойно, но гнев, искажающий красивое лицо, виднелся невооружённым глазом, — И никогда сюда больше не заходи. Он выкарабкается без твоей помощи. Она пыталась понять причину такого поведения и услышала кучу мата, была грубо взята за локоть и выставлена подальше, хотя на деле, Учиха хотел выместить на медсестре всю свою небывалую ярость. Однако где-то в глубине души понимал, что так просто сложились обстоятельства, Харуно не может иметь к этому никакого отношения. Может, он сам искал какие-то знаки, может нет, кто знает. Саске просто было слишком больно осознавать, что брат может умереть. — Я ничто без тебя, — парень едва держался, чтобы не плакать, не допускать этой влаги из глаз. Без него не было ни поддержки, ни уверенности в завтрашнем дне, без него было слишком пусто и паршиво. Никто больше не держал за руку, не утверждал взглядом, что они справятся, теперь это была задача Саске. Он крепко сжимал чужую ладонь, сплетал пальцы, говорил, что Чар сможет, он всегда был сильным, уверенным в обоих, вел их к цели. Лучшая половина их пары, несомненно лучшая. Иногда в больницу приезжали родители, иногда ребята из группы, но с человеком в коме не особо поговоришь, а Саске не сильно шел на контакт. Было видно, как ему плохо и больно, но поддержать его на достаточном уровне никто не мог, никто не знал, какие узы связывают этих двоих, и насколько они крепкие, насколько сильно жрут изнутри душу. Лучше бы они снова поссорились из-за какой-нибудь ерунды. Так, хотя бы, Чараске не лежал сейчас на больничной койке без каких-либо конкретных прогнозов. Состояние стабильно, всё нормально - это единственное, что молодой человек слышал, оставаясь на очередную ночь рядом. Парень чувствовал, что всегда поганил брату жизнь, что бы хорошего для него не старался сделать. В итоге, он всё равно оставлял на чужом сердце глубокие раны, заставлял страдать, беспокоиться, ощущать самое хуевое из всего возможного. Наверное, это плата за запретные отношения. Возможно, им никогда нельзя было сходиться и переживать самое лучшее вместе. — Саске... — обеспокоенная мать положила руку ему на плечо, стараясь хоть немного приободрить и вывести сына из его состояния. Родители знали, кто виноват в аварии, но не винили младшего, и так видели, как он себя изматывает, сидя рядом и не отходя ни на шаг, — Может домой съездишь? Тебе нужно отвлечься немного. На самом деле, прошло всего несколько недель после столкновения, но парню казалось, что шли годы. Он действительно сильно изматывал сам себя лишними мыслями и страхами, накручивал. Такими темпами до нервного срыва не далеко, но мама с папой просто не понимали, каково это, смотреть на любимого и понимать, что всё, что ты можешь, это говорить, как сильно любишь и как не хочешь потерять. Смотреть и вспоминать все моменты близости, простые разговоры, осознавать, как много времени потратил на глупости, боясь признаться в собственных чувствах, а теперь не знать, сможешь ли ещё хоть раз увидеть улыбку. — Ему это не поможет, — Учиха смотрел, словно взгляда отвести не мог. Единственный звук, что его волновал - показатели электроприборов, периодически издавающие писк. Сердце билось, значит, жив ещё, значит, надежда есть. — Вряд ли бы он хотел, чтобы ты страдал, — пыталась уговорить мать, — А так отдохнёшь, и с новыми силами заговоришь с ним. Вдруг твоя бодрость поможет и ему? Брюнет всё таки сдался, уехал домой. Здесь уже скопилась пыль, некоторые продукты успели испортиться, но да и хрен с ними. В кровати один он не спал больше года и не хотел так снова, но пришлось. Ради обоих, ради его выздоровления. Ощущалось, как Чар высасывает все силы, и лучше бы их было побольше. *** — Саске, — кто-то тормошил его за плечо, — Саске-е, проснись, — Учиха сонно разлепил глаза и увидел его, здорового и улыбающегося, — Уже час дня, соня, подъём. Парень подскачил на постели и огляделся. Никого не было, всего лишь сон, но такой желанный и жестокий, заставляющий сердце болезненно забиться чаще, а тело со стоном опуститься обратно на кровать, сжаться в эмбрион, обнимая себя крепче. Однако, на часах действительно шел уже час дня. Странная же штука эти сны. Молодой человек поднялся, посмотрел в зеркало на шкафу. Оттуда будто улыбался его близнец, но на деле обычное отражение. Брюнет выглядел не очень - побледнел, немного отощал, практически ничего не потребляя в пишу несколько недель подряд. В общем, пребывал не в самой лучшей форме, жить спокойно не мог. Сны одинаково выматывали, что хорошие, что плохие, кусок в горло не лез. Не помня, когда мылся последний раз, молодой человек залез в ванную, включил воду, затыкая пробкой слив. Слушая плеск, он сидел и вспоминал, как ужасно боялся войти глубже в океан, как подступала паника, и как чужая рука крепче сжала его. Глядя вперёд, он ощутил эту хватку снова, и когда опустил глаза, понял, что держит самого себя, сильнее цепляясь за худую ладонь. Глубокий вздох. Он отпустил, позволяя телу просто расслабиться в наполняющейся водой ванной. *** Ещё неделя исправного сидения рядом ни к чему не привела. Аппарат также пищал, близнец всё также лежал, даже пальцем ни разу нервно не дернув. Если подумать, прошло ещё ужасно мало времени, всего лишь какой-то месяц с январской аварии. Подходил год со смерти старшего брата. Он не мог потерять ещё одного, не так, и тут его мысли снова возвращались к злосчастной Камри - именно в ней Учиха первый раз услышал о болезни Итачи, именно в ней они влетели в фуру. Может, виной всему дурацкая машина и стоит действительно ее сдать на металлолом? Да нет, это глупость какая-то, спихивать проблемы на кусок железа. Новый день, новый подъем. Саске смотрел на него, такого спокойного, гладил пальцами по щеке, как делал и раньше, ощущая прохладу и гладкость кожи близнеца. Красивый. "Не красивее тебя," — прозвучало в мыслях. Учиха вдохнул глубже, глядя на своё зеркальное отражение, провел по сухим губам большим пальцем. Теперь вырвать из сна было не страшно, наоборот, он ужасно хотел увидеть чужие открытые глаза, спросить с улыбкой на устах "я разбудил тебя?" и увидеть сонный кивок. Но всё это оставалось в его мечтах. Внезапно звук, обычно пищащий, превратился в длинный, протяжный, а на экране техники линия зигзага начала сменяться прямой. Нечто подобное вряд ли означало что-то хорошее. — Нет... Нет-нет-нет, не смей, тебе нельзя умирать, — он подскочил на месте, рванул к дверям палаты, громко вызывая сюда доктора, срочно, и видя реакцию мед-персонала вернулся, обратно в помещение, схватил за руку свою копию, крепко сжал ладонь в своей. Он точно сможет, справится, выстоит, — Ты обещал, Чараске, ты мне обещал. Нии-сан, пожалуйста, ты обещал! — к горлу подкатывал ком. Паника, снова. Когда врачи всё таки пришли, пришлось покинуть помещение, дабы не мешаться под ногами. Но сердце его колотилось так бешено. *** — Ну так что, хочешь узнать, кто из вас старший? — Итачи смотрел загадочно, улыбаясь младшему. Саске ходил к нему пару раз в неделю, разговаривал обо всякой ерунде, вспоминал старое, и уже слышал этот вопрос, но тогда сказал, что ещё подумает над этим. Не чувствовал уверенности, что действительно нуждается в этой информации. Сейчас же он глубоко вдохнул, собираясь с силами и серьезно взглянул в темные глаза мужчины. Теперь Учиха был готов. — Хочу. — Точно? — Нии-сан, — в эту самую секунду он сам с удовольствием придушил бы Итачи, слишком уж тот любил поиздеваться, — Да, хочу. — Ну тогда... — мужчина на мгновение прикрыл глаза, будто собираясь с силами. Когда-то давно он давал клятву родителям, что не станет раскрывать секрет младшим до самой смерти. Теперь он чувствовал, что осталось ему не долго, так что мог поведать эту тайну тому, кто впрямь хочет ее знать, — Чараске старший. Саске прекрасно помнил этот разговор, помнил своё удивление. Парень никогда не думал, что он самый младший из них троих, и также никогда не думал, что узнает об этом. Его правда не печалила, даже несколько радовала, да и с Чаром они всё равно оставались на равных, даже если тот тоже был в курсе. Также Учиха помнил, как самый старший сказал беречь свою половину, оставляя этой простой фразой много вопросов. Вполне возможно, что Итачи тогда их всё таки видел, ну или, по крайней мере, слышал, а может быть просто имел ввиду, что они близнецы и одно целое. В любом случае, в голову к старшему лезть ему не очень хотелось. Сейчас он понимал, что не уберёг, прижимаясь лбом к прохладной поверхности оконного стекла. Там, за прозрачной тонкой стеной, снова была зима, также укрывала снегом окрестности и вновь забирала самое ценное и дорогое его сердцу, опустошая душу.