Луна

— Любимая, вставай, не то понесу тебя на руках.       Господи, он же это несерьёзно? Ярен чисто из принципа продолжала держать глаза закрытыми, видимо, достаточно неубедительно, раз он несколько раз помахал рукой перед её лицом, легонько коснувшись плеча. Эти слова были последним способом разбудить её, но ей просто до ужаса не хотелось увидеть его физиономию снова. Собственный разум, уставший от долгой поездки, тоже не собирался мириться с таким положением дел, и отекшие веки умоляли свою обладательницу дать им отдохнуть. Нет, она хорошо слышала Харуна, но его голос был каким-то глухим, как из толщи воды. Он словно надоедливая муха, что мельтешит в ночной тиши, и мешает спать, но сон слишком желаем, чтобы встать и прибить её к чёрту. Жаль, что Харун не насекомое. Его она бы с удовольствием прибила, даже если после этого больше никогда не заснёт.       Послышался звук захлопнувшейся двери и настала тишина. Как же хорошо. Сознание постепенно покидало её, и она уже потеряла связь с реальностью, притягиваемая таким соблазнительным небытием. Но долгожданный сон был прерван. Дверь открылась, ночной воздух неприятно обласкал лицо, заставляя морщиться. Ярен сонно приоткрыла глаза, забавно моргая, и осматриваясь в поисках нарушителя своего покоя. Перед ней стоял молоденький, совсем ещё мальчишка, служащий. — Простите госпожа, я не думал, что вы здесь. Господин Харун сказал забрать вещи, и я... — Не беспокойся Мустафа. Свою жену я заберу сам.       Видимо, недосып сильно повредил сознание, но она даже не поняла как все произошло. Вот он стоит и разговаривает с этим мальчиком. А вот она в его руках проходит мимо швейцара, что со словами приветствия, открывает стеклянную дверь. — Харун! Харун, пусти меня немедленно! — она нервно озиралась по сторонам, но в такой час гости уже спали, а служащие лишь улыбались такой милой, на их взгляд, сцене. — Эта традиция Ярен. И тем более, я ведь предупреждал тебя, моя хитрая возлюбленная. — он улыбнулся своей фирменной манере, прижимая к себе крепче, чтобы она перестала брыкаться. Как итог, одной рукой она держалась за его шею, а другая попала в его железный захват. Мда уж, смотрелось наверняка умилительно. — Харун, отпусти меня! Это же позор. Нельзя так. А что люди скажут? — А что скажут? Никого нет. Да а если бы и были, я твой муж, ты моя жена... — Я не твоя жена, запомни это. Даже если мы поженились, я никогда не буду твоей... — Это дело времени, дорогая.       Харун подошёл к лифту и нажал кнопку вызова. Лифт сразу же открылся, представив обзор на ошарашенную горничную. — Г-госп-подин Х-Хар-рун? Т-то ес-ст-ть, д-добр-ро пож-жал-ловать. — Спасибо Фирузе.       Какого? Он что, весь отель знает? И что за Фирузе? Девушка была одета в фирменную форму «той самой» горничной. Тёмно-синее платье с еле заметными белыми полосками, белый воротничок, черные туфли на низком каблуке. Среднего роста, всего на пару сантиметров ниже неё, черные волосы, уложенные под каре, в купе с аккуратной шляпкой. Большие карие глаза, смотрящие вниз как-то чересчур отстраненно.       Красивая. С красотой Ярен не сравниться, но все же. — Нам на пятый. — Д-да, к-конечно, и мне н-нужно т-туда.       Фирузе нажала кнопку и прижалась к стене у панели. Да что с ней не так? Она заикой решила побыть или у нее просто не хватает смелости смотреть людям в лицо. Ярен всегда бесили такие. Не умеющие выражать свое мнение, трясущиеся от каждого дуновения ветерка. Совсем как Рейян.       Воспоминания о сестре обожгли. Как же она ее ненавидит. Была бы та здесь, она бы придушила ее без лишних слов.       Тело начало затекать и она пошевелилась, смахивая волосы, зацепившиеся за куртку Харуна. При этом неудачно задев его шею острыми коготками и оставляя краснеющие полосы. Выступила кровь. Харун нервно сглотнул и дернулся. Ярен сначала испугалась, а потом несказанно обрадовалась своей мелкой пакости. Так ему и надо. Коварно улыбнувшись, она наклонилась к его уху и прошептала: — Ох, жизнь моя, неужели тебе больно? — Нет родная, но тебе все же стоит подточить свои коготочки, не то до номера мы не дойдём. — Ох, правда что-ли? А я бы с удовольствием вонзила бы их в твою шею и послушала твои предсмертные стоны. — Любимая, тебе предоставится такая возможность. — Харун повернул голову и посмотрел в голубые глаза. Между их лицами были какие-то жалкие сантиметры. Ярен старалась придать лицу надменный вид, но все попытки врезались о его следующие слова. — Как насчёт того, чтобы вонзить свои коготки в мою спину, к примеру. Только вот, я сомневаюсь, что в этот момент, стонать буду лишь я.       Она так и замерла, широко распахнув глаза и вцепившись рукой в воротник его куртки. Сон как рукой сняло.       Харун ухмыльнулся, и воспользовавшись её оцепенением, ловко чмокнул в уголок губ. — Не волнуйся, жёнушка. Все моё — твое. И душа, и сердце, и всё, что душе твоей угодно. Так что, если ты всё ещё хочешь продолжить думать о своих сокровенных мечтах, моя шея будет доступна и твоим изящным ручкам. — Он немного сбавил тон, и тихо, почти шепотом, произнес последнее, — и твоим нежным губкам.        С щеки он провел линию к её шее. Ворот блузы слегка съехал, открывая взор на выступающую венку, что от этих откровений пульсировала с удвоенной силой. — И я надеюсь, что ты можешь сказать о себе тоже самое.       Лифт легко щёлкнул оповещая, что приехал на нужный этаж. Момент был прерван, чему была рада Ярен. Ответить на подобное сейчас она бы не решилась. Едва двери полностью открылись, Фирузе пулей выскочила в неизвестном направлении.       Господи.       С этим Харуном и его выходками она даже забыла, что они в лифте не одни. Какой стыд. Небось эта девчонка расскажет всему персоналу об услышанном. Отлично. Сейчас весь отель будет шушукаться об их жизни. Аля, типичные молодожены, что не могут насытиться друг другом.       Когда Ярен ещё училась, ее сверстницы потихоньку, одна за другой, выходили замуж. И большинство тех, кому «не повезло», то бишь, не нашедшие жениха, считали чуть ли не своим долгом обсудить, каково это, быть с мужчиной. И как часто «это» случается с молодожёнами. Замужние уже женщины, приходя на занятия подвергались наиподробнейшему расспросу. Некоторые девушки смущённо опускали глаза в пол, краснея и ничего не говоря. Но были и те, кто хотел поделиться своими впечатлениями.       Во время этих разговоров, Ярен опускала голову пониже, внимательно читая учебник, стараясь вникнуть в содержимое. Все эти разговоры напоминали о дне, когда мама устроила ей разъяснение об «этих самих отношениях». Беседа была, так скажем, впечатляющей. А все это случилось после того, как к ней посватался одноклассник — Юсуп Фаткул. Дедушка отказал, ссылаясь на слёзные мольбы Хандан и Джихана. Решающим голосом стал голос дяди Хазара, который убедил, что Ярен, как и Рейян, слишком молода для брака, и, к ее счастью, что молодой человек не казался достойным жемчужины дома Шадоглу. Тогда дядя Хазар показался ей чуть ли не святым. Она несколько раз ходила целовать ему руки вместе с отцом, который тоже не смог не поблагодарить брата за помощь. Не то была бы Ярен Фаткул, давно замужней дамой, вместе с пятью детьми и бесконечными морщинами на лице. Юсуп тогда всё-таки женился на девушке из глубинки, которой на тот момент было всего пятнадцать. Зато сейчас она выглядит ровесницей Ханифе, терпит побои мужа и воспитывает пятерых мальчиков.       Харун прошел по коридору и нашел предоставленные апартаменты с номером 501. Он приложил карточку и открыл дверь.       Взору предстала красивая гостиная, с белым пушистым ковром, белыми диванами, голубыми декоративными подушками. Резное кресло. Стеклянный столик со стопкой журналов и свежими газетами. Плазма на всю стену и цветы в горшках. Но все это были мелочи по сравнению с видом из окна.       Босфор.       «Потрясающе!», — сказала бы маленькая девочка внутри неё, мечтавшая увидеть это зрелище вживую. Но сейчас другая мысль поселилась в её голове. Они остались одни.