***
Начав с ноля, меняем власть
Взлетаем вверх, чтобы упасть
Не осознав своей вины
Мы тихий звук в почтенном доме тишины
Radio Tapok — Was ist hier los? (Eisbrecher cover)
Среда. Третий урок. Физика. Все это в комбинации давало просто бурю из ненавистных вещей для 9 «Г». Уже никто не слушал учительницу, пытавшуюся объяснить ребятам первый закон Ньютона, а кто-то просто откровенно спал. Девятиклассникам было глубоко наплевать на какие-то там опыты, которые они все должны были провести дома, а все потому, что по новой, неиспробованной системе от министерства образования, «Г» был классом гуманитариев. Упор был сделан на историю, литературу, русский, но никак не на физику. У них был-то всего один урок в неделю, но урок этот был пыткой. Наша телефонная компания переписывалась в «WhatsApp» насчёт новой клавиатуры для ноутбука. Лишь Вик в этом демонстративно не участвовал, считая, что внешний вид кнопок не важен, а важна их начинка. В этом он был солидарен с дядей Лёшей. После того, как в понедельник они показали ему ноутбук, тот почесал затылок, немного подумал и выдал: «Так это же ASUS! Переделанный чутка, но он!». Ребята спросили, что можно сделать, чтобы машина работала. Ответ был довольно простой: «Закажите клавиатуру через АлиЭкспресс и всё! Если очень надо, то и стекло тоже. Поставлю я сам, это же просто!». Друзья обрадовались и полезли на сайт. Нужную клавиатуру они нашли довольно быстро, но никак не могли определиться с расцветкой — вот теперь и спорили об этом. Кира стояла на своём любимом и неброском фиолетовом, Настя предлагала оранжевую, Арт был за красную, а Фил выбрал синюю. Причем Мещеряковы и пошли между собой бы на компромисс, но вот Черных со Сменкиной не могли поладить. Вик даже не пытался включить телефон. Он знал, что если сделает это, то ему в ту же секунду прилетит тысяча и одно непрочитанное сообщение. Он ещё боялся говорить друзьям, что даже после того, как они наконец-то выберут расцветку, то нужно будет ждать никак не меньше двух месяцев, чтобы установить клавиатуру. Других подходящих вариантов и с маленькими сроками доставки они просто не отыскали. С Настей, кстати, Вик нашел общий язык. Ему все в один голос сказали, что она не врёт, и только после этого он ей поверил. Мещерякова оказалась интересной собеседницей — хорошо знала алгебру с геометрией, но не разбиралась в литературе, и это при том, что в прошлом она училась в гуманитарной гимназии! С английским девушка дружила, но сочинения и рефераты были не по ее части. Они даже перебросились парой сообщений в ВКонтакте и взаимно добавились в друзья. Что ж, неплохое начало! …Урок тянулся неимоверно долго. Прекратились переписки, возня и переговоры, прекратилась вообще всякая жизнь. До конца оставалось всего двадцать минут, но в классе стояла практически гробовая тишина, лишь изредка прерываясь тихим шепотом и объяснениями учительницы. Та, в сотый раз прыгая у доски, пыталась хоть что-то донести до своих непутёвых учеников. Однако когда в дверь постучали, в глазах ребят заиграл огонёк интереса, и они все как по команде повернули головы на звук. — Войдите! — устало разрешила учительница. В класс просунулась светленькая головка незнакомой девушки, вероятно, десятиклассницы. — Это девятый «Г»? — писклявым голоском спросила она. — Да. — Анастасию Мещерякову вызывает директор. Класс недоуменно повернулся к Насте. Та лишь непонимающе посмотрела на учительницу, а затем перевела взгляд на девушку. Её серые холодные глаза показались Мещеряковой знакомыми. Казалось, что она где-то их уже видела, но вот только где? Муромов не удержался от ехидного комментария: — Что, Мещерякова, третий день в школе, и уже накосячила? Ему никто не ответил, лишь Арт развернулся вполоборота и показал ему кулак. Настя встала и спросила: — На весь урок? — Я не знаю, — пропищала девушка. — Но наверное да, поэтому иди с вещами, на всякий случай. — Иди, Мещерякова, а мы продолжим урок, — разрешила учительница физики. Настя встала, собрала свои вещи, запихала их в рюкзак и вышла из кабинета. Там её уже ждали. — Идём, я тебя провожу! — кивнула девушка и пошла в конец коридора по направлению к лестнице. Пока девушка шла к ней спиной, Настя смогла хорошенько её рассмотреть. Невысокая, худенькая, одета в какую-то старомодную школьную форму: белая накрахмаленная блузка, черная юбка-карандаш, туфли на низком каблуке. По дороге она молчала, но Настя уловила, что они идут не к директору, кабинет которого находился на третьем этаже, а спускаются вниз. Наконец, они остановились у запасного выхода из школы под лестницей. Мещерякова начала подозревать, что эта девушка не та, за кого себя выдает. — Кабинет директора в другой стороне! — напомнила Настя. Незнакомая девушка стояла и не шевелилась, видимо ждала дальнейших слов. Внутри у Мещеряковой все замерло. Если её догадка верна, то ей предстоит драться с… — Я знаю тебя, Саламандра! В глубине души она надеялась на то, что её проводница просто забыла, где находится кабинет директора, или сам Арлен Семёнович вышел на улицу, куда её и вызывает. Но надеждам девушки не суждено было сбыться. — Знаешь? — пискляво спросила лже-проводница. Однако сейчас её голос звучал иначе, чем в кабинете физики. Слышались еле сдерживаемые более низкие тональности. Девушка начала меняться. Резко выросла, плечи стали шире, а бедра наоборот уже. Светлые волосы, прежде доходившие до лопаток, укоротились. Тело обросло мышцами. Одежда изменилась. Спиной к Насте теперь стоял высокий, под метр девяносто, крепкий парень лет двадцати-двадцати пяти с короткими светло-русыми волосами, зачесанными назад. На нём была экипировка, очень схожая с игровой — черный кожаный жилет, обнажавший тугие бицепсы, кожаные напульсники, высокие берцы и камуфляжные штаны, а за спиной — гитара с широким грифом. И рука… на секунду Насте показалось, что правая его рука как-то нездорово отливает металлическим блеском. Парень повернул голову ровно на девяносто градусов, так, чтобы Настя смогла разглядеть его в профиль, и снова спросил, растягивая губы в очень нехорошей улыбке: — Знаешь? Голос поменялся кардинально. Вместо писклявого, чуть надтреснутого девичьего голоска, зазвучал низкий мужской тенор, почти переходящий в баритон. Но несмотря на такие метаморфозы, Мещерякова его узнала. С большим трудом, но узнала. Глаза полезли на лоб, а слова застряли в глотке. Воздуха стало катастрофически не хватать. — Не может быть… — прошептала она. Нет, парень определенно не был Саламандрой, но сейчас Настя даже пожалела об этом. Она не могла забыть преисполненные боли и страха за неё серые глаза, обрамлённые густыми светлыми ресницами и крик «Не-е-ет!». — Не узнаешь, верно? — изображая грусть и мгновенно меняясь в лице, театрально вздохнул парень. — Хорошо, а вот так? Он что-то сделал на одном из своих браслетов, и тут, в воздухе, прямо перед шокированой девушкой, начало проявляться изображение худенького мальчика с широко распахнутыми доверчивыми глазами и бирюзовой гитарой за спиной. Картинка зависла в воздухе секунд на пять, затем исчезла, но нужный эффект она произвела. Это окончательно добило Настю. Она скинула рюкзак с плеч, медленно сползла на пол, и обхватив голову руками, тихо застонала. Сжав между пальцев каштановые пряди волос, она сидела и тупо смотрела в одну точку. Размер ее глаз не изменялся, оставаясь таким же огромным. — Столько времени… Я думала… Ты же… Ты же… — бормотала она. — Умер? — усмехнулся парень. — Как видишь, нет… Даже больше! Я теперь в разы сильней, чем был до разговора с Моргартом. При упоминании этого имени Настя дёрнулась, будто от удара током. Её мозг пронзила ужасная догадка. Она немного приподняла голову, и смотря на парня жалостливым взглядом, сказала: — Севка, неужели это Моргарт с тобой сделал такое? Вот тварь! Когда мы до него доберёмся, я… Но она не договорила. Насмешливость в глазах парня сменилась на холодную ярость, и он одним прыжком оказался рядом с ней. Молниеносным движением он прижал ее к кирпичной стене, но не так, когда подкатывают, а так, когда хотят задушить. Правой рукой, на ощупь оказавшейся и правда бионической, Свиридов схватил девушку за горло и наклонился к ней. Настя начала задыхаться. — Довольно вранья! — процедил он. Его стеклянные глаза не выражали ничего хорошего для девушки. — Во-первых, меня зовут Тень. А во-вторых… Знаешь, зачем я здесь? Меня послали забрать твои браслеты, хозяину они очень пригодятся. Но вот жалость… мне не дали дальнейших инструкций, что с тобой делать. И я решил. Я просто убью тебя! Эти слова словно отрезвили Настю. До этого в ее голове роился целый клубок из мыслей, чувств и переживаний. Столько лет она рвала на себе волосы от невозможности ничего исправить, корила себя за его смерть, просыпалась по ночам в холодном поту и тратила свое здоровье на то, чтобы их всех спасти… А сейчас выясняется, что один из её друзей жив. Тот самый, кто, как она думала, ценой своей жизни спас её тогда, и из-за кого они все погибли, стал предателем. В её мозгу просто не укладывалась эта информация. От неё хотелось просто сесть и зарыдать… Потому что ничего существенного против этого амбала она сделать не могла. Хрупкая безоружная девушка, которую сейчас убьют. Стоп… убьют? Нет, нет, НЕТ! Нельзя сдаваться! «Сейчас он — враг, который хочет лишить меня жизни. Все, что было в прошлом, неважно! — быстро пронеслось в голове у Насти. — Он — враг!» Привыкший решать такого рода задачи мозг девушки начал лихорадочно работать. Все эмоции вдруг куда-то ушли, уступив место холодной ясности в сознании. Она собрала весь воздух, оставшийся в ее лёгких, и хрипло выплюнула: — Ты трус… убиваешь безоружных! Она прекрасно знала, что слово «трус» подействует на ее противника (которого, кстати, будет теперь неправильно называть «Севкой»; на ум просится полная форма этого имени — Всеволод) безотказно — два года назад он ненавидел, когда его упрекали в отсутствии чести. Парень слегка опешил и отнял руку от шеи девушки. Настя сползла по стене, откашливаясь и жадно хватая ртом воздух. Наконец, она встала и договорила фразу: — Чтобы было честно, мы должны быть на равных! Всеволод на секунду задумался, но почти сразу хитро ухмыльнулся и произнес с нескрываемым коварством: — На равных, говоришь? Получите и распишитесь! Он щёлкнул пальцами здоровой руки, и их окутал иссиня-черный туман. Насте только этого и надо было. Она раскинула руки и испарилась. В ее планах было переместиться в любую точку Энвелла, только бы не драться с ним. Она просто знала, что проиграет. Однако что-то пошло не так. Настя оказалась на тренировочной площадке, а напротив нее стоял он. «Вот гад, блокировку поставил! — со злостью подумала девушка. Никаких чувств к нему, вроде жалости или огорчения, она сейчас не испытывала. В бою у неё всегда было так — сознание четко дает понять, кто друг, а кто враг, и любезно отрубает практически все эмоции, оставляя только холодную ярость. — Ладно, тогда придется драться!» Девушка обнажила клинок и ринулась в бой. Она ударила очень неожиданно, и Всеволод не успел уклониться. Он лишь остановил её меч руками в кожаных перчатках. Одна из них встретила сталь меча со скрежетом, свойственным только железу и не поддавалась Насте. А та медленно, по-садистки вдавливала клинок в левую кисть, понимая, что это выведет его из строя. Как ни странно, она не ставила перед собой задачу убить его. Ей было нужно лишь дезактивировать, но не лишать жизни. Кожа перчаток Тени не выдержала напора стали и порвалась. Ещё мгновение, и меч девушки отрубил бы парню пол кисти, но нет. Всеволод хитро улыбнулся и буквально испарился в воздухе. Настя непонимающе огляделась по сторонам и… что-то подсказало ей пригнуться. Она послушалась, и в следующую секунду над ее головой пролетел острозаточенный нож с синей подсветкой. Несложно было догадаться, кому он принадлежал. Теперь бой начался с обоих сторон. Это была не дружеская дуэль между мушкетёрами Д’артаньяном и Атосом, а смертельный поединок между двумя бывшими друзьями, Всеволодом Свиридовым и Анастасией Мещеряковой, между бардом и рыцарем. В ход шло все. И магия, хотя оба владели ей не очень хорошо, и холодное оружие, и даже кулаки. — Два года назад, — Настя еле-еле успела уклониться от летящего на неё ножа, — ты был сильнее! Фраза была ложью, ну или, если быть точнее, полуправдой — на 39-том уровне, какой имел Всеволод до превращения в Тень, игрок-бард имел возможность сносить энергетическим залпом бетонные здания. — Врёшь! — рыкнул парень. Его следующий удар пришелся девушке куда-то в плечо, хорошо, что кулаком. — Я сильнее самой Саламандры! Обладаю сменой облика, невидимостью, телекинезом, гитарой, в конце концов! А вот ты начала сдавать! Мещерякова ничего не ответила. Всеволод оставил ей длинную ссадину на щеке, и девушка четко, будто поверх всей драки, чувствовала, как струйки обжигающей крови стекают по подбородку и за воротник. Ей вдруг вспомнились слова ее тренера по фехтованию — «Удар, секунда, удар, нападение! Анастейша, атакуй!». «Атаковать? Хорошо!» — с вызовом подумала Настя. Закусив губу, она попыталась сделать подсечку, но не получилось. Ей чуть не вывернули ногу. Настя выругалась и хотела использовать заклинание, но Свиридов её опередил и отбросил на несколько метров. Нога неприятно заныла, видимо подвернула. Мещерякова старалась сохранять невозмутимый вид и встала, готовясь отражать новые атаки. Попыталась броситься на парня, стараясь задеть его мечом, но внезапно оказалась под кинжалами. — Даже не пытайся, — Всеволод выставил вперёд два коротких ножа, и Настя услышала звон стали. Клинки скрестились. Теперь она защищалась с помощью меча, а он давил сверху своими ножами. Его лицо озарила хитрая ухмылка. Он даже не устал, а вот Настя страшно вымоталась. Болело все, и руки, и ноги, и исцарапанное лицо, и сбитые в кровь костяшки на пальцах, и сердце, уже уставшее сдерживать все свои эмоции. Всеволод продолжил: — Я же как бы мёртвый, да? Так ты считала эти два года? — он начал сильнее давить на меч, — так вот, что мертво, уже не убить! Эти слова для девушки прозвучали словно гром среди ясного неба. Она вспомнила, как три года назад их компания сидела у летнего костра и пела песни под гитару тогда еще Севки. Самой популярной у них была шведская песня в русском переводе, про событие первой мировой войны, прозванное «Атакой мертвецов». Когда войска русской армии защищали крепость «Осовец», немцы, решив, что так будет проще, отравили опасным хлором отважных защитников своей Родины. Но даже несмотря на то, что лёгкие солдат были поражены ядом, они встали и пошли бить врага. «Их всех рвёт, знав исход, они шли вперёд!» — некстати вспомнила Настя строки песни. От неожиданности она ослабила хватку, и меч выскользнул у неё из рук. Всеволод только этого и ждал. Он остриём ножа хотел пройтись по лицу девушки, но вместо этого лишь задел висок. Настя вовремя выскользнула, схватила своё оружие, и оказавшись с другой стороны, продолжила атаковать его мечом. Парень пропустил один удар, и клинок девушки рассёк ему левое предплечье. Тень поморщился, но битву не прекратил. Он снова решил использовать магию. На Мещерякову полетело синее атакующее заклинание. Она, даже не пытаясь уклониться, призвала силовое поле. В самый последний момент красный щит закрыл её от удара. Девушка стояла и тяжело дышала. Она больше не может ничего сделать — её силы на исходе. Своими слабыми атаками она даже не измотала противника, зато страшно устала сама. Да, немного ранила, но только и всего. Зато она ещё умудрилась получить контузии — рассечен висок и губа, дико болят изрезанные кисти рук, на лице целая куча царапин, подвернута нога, грудь просто разрывает от недавнего использования магии, да и она сама вся в пыли. Настя еле сдержалась, чтобы не упасть прямо сейчас. Её поддерживала только одна мысль — нужно выжить. Девушка мгновенно сняла силовое поле и атаковала противника фаерболом. Небольшое, слабенькое заклинание, но если оно попадет в цель, то урон будет довольно крупный. Всеволод уклонился и послал в её сторону свои телекинетические ножи. От одного Настя увернулась, а другой отразила мечом. Но атаки не прекратились. Всеволод стоял в стороне, управляя ножами так же, как и Моргарт своими марионетками — дистанционно. Наконец, Насти окончательно вымоталась и пропустила удар, уже магический. Он пришелся ей где-то под ребра, и она упала. Магию она использовать больше не сможет, Настя поняла это по металлическому привкусу во рту. Единственная её защита сейчас — это руки. И она инстинктивно выставила их вперёд. Она думала, что её сейчас прикончат с помощью магии, с помощью ножей, да теми же руками, в конце концов! Но ошиблась. Всеволод замер, поглядел на нее и презрительно процедил: — Ссыкло. Даже защититься нормально не может! Он отошёл и снял со спины гитару. Три базовых аккорда — и Настя висит в воздухе, не в силах пошевелиться. Парень медленно, словно издеваясь, пошёл к ней, насвистывая тему этой самой «Атаки мертвецов». А зря… очень зря. Мещерякова зависла в воздухе в очень хорошем положении — с вытянутыми вперёд руками. Пока Тень шел к ней, она, преодолевая боль в груди, и медленно шмыгая носом, в котором находились отнюдь не сопли, начала мысленно читать заклинание. Не сложное, но Свиридову должно хватить, чтобы упасть. И вот когда Всеволод почти оказался у ее лица, с её рук сошла парализовывающая магия. Парня отбросило назад, гитару вышибло, а Настя упала на плиточный пол площадки. Сглатывая неприятную солёную жидкость, девушка попыталась встать, чтобы нанести решающий удар. И она это сделала. Превозмогая дикую боль и хромая, она подошла к Свиридову. Тот открыл глаза и медленно сел, собираясь подняться окончательно. Но Мещерякова не дала ему этого сделать. Она перехватила меч обеими руками, нажала кнопку на нём, и он превратился в дробовик. Затем быстро развернула его прикладом и со всей силы врезала парню в челюсть. То есть, целилась-то она в челюсть, но попала по носу, мгновенно его сломав. Всеволод снова упал и грязно выругался. — Это тебе за всех! — из последних сил крикнула Настя. — Abi in crucem! — процедил он, и, правой ладонью зажимая сломанный нос, левой дёрнул девушку за больную ногу. Та не удержалась и упала. Как всегда, неудачно, но на этот раз не для себя. Тяжёлый бластер упал на левую руку Всеволода, будто целясь по лучевой кости. Раздался треск. Парень взвыл от боли и сжал кулаки. — Я не-на-ви-жу тебя, Мещерякова! Из-за тебя я стал таким! Я отомщу, уничтожив всё, что тебе дорого! — яростно прошипел он и растворился в воздухе. Настя наконец-то смогла свободно вздохнуть, потому что знала — на сегодня бой закончен с счётом один-ноль в ее пользу. Она перевернулась на другой бок и просто отрубилась. Магии в ней не осталось ни капли, сил тоже не было. А ведь ей нужно было ещё вернуться в школу… …Спустя неопределённое количество времени девушка открыла глаза. Она увидела сероватое небо, затянутое облаками, полуразрушенную ограду и себя, разлегшуюся в позе морской звезды на холодном каменном покрытии площадки. Ей сразу же стало холодно. Но к холоду вскоре присоединились другие ощущения, в частности, болевые. Резко начало сдавливать грудь, будто на нее одели тяжеленные каменные оковы, ещё начали ныть кисти, и защипал висок, но вся это боль была какой-то тупой, ноющей и не прекращающейся. Настя приподнялась на локтях. Пытаясь повертеть чугунной головой, девушка огляделась. Она немного прокашлялась, рукавом вытирая подступившую ко рту кровь, и спросила себя: — Сколько времени прошло? Вопрос был задан себе под нос, но несмотря на это Мещерякова получила исчерпывающий ответ: — Два часа и сорок минут. Настя медленно повернула голову на звук и увидела удлинённую голову Баквита с горящими жёлтыми глазами. Девушка с трудом встала и ещё раз кашлянула. — Чего тебе надо от меня? — уныло спросила она. Спросила без особой цели, просто так. — Ничего. Просто отвечаю на вопрос. Помогать — моя работа! — тихо изрёк проводник, и в его голосе послышались нотки гордости. Но на Настю это это не подействовало. Зрачки сузились, и девушка холодно процедила: — Так помогай, когда это нужно, а не когда это взбредёт тебе в голову! Она достала из-за спины меч и замахнулась на Баквита. Тот шарахнулся, прикрывшись золотым силовым полем. Его глаза загорелись красным. — Тебе я помогать вообще не обязан! Ты не игрок! — крикнул он уходящей девушке в след. Та ничего не ответила. Она отрешённо, вообще не испытывая никаких эмоций, направилась на соседнюю локацию, искать, где бы посмотреть свой внешний вид. Довольно долго Настя просто бродила по городу пешком. Пешком, потому что ботинки у нее не работали, как и вся магия. Девушка знала, что восстановятся её силы только через несколько недель, но не полностью, а так, на половинку. Быстро обыскав кварталы, Настя наткнулась на зеркало. Оттуда на неё смотрело уставшее, исцарапанное лицо. Лихое пламя в глазах потухло, огненные волосы слиплись от крови и грязи. Кое-как приведя свою причёску в порядок, Мещерякова решила, что надо отправиться домой. Она раскинула руки, прошептала заветное слово и, мысленно молясь о том, чтобы в распоследний раз ее магия сработала, испарилась. Настя очутилась под лестницей, там же, где и встретилась с Тенью. Девушка почувствовала, что пахнет паленой кожей. Она в ужасе взглянула на свои руки. Браслеты на них были оплавлены по краям, будто кто-то специально держал их над огнём. В полном тумане Мещерякова подобрала рюкзак, стянула щитки с обоженных запястий и сунула их в сумку. Потом девушка достала телефон и посмотрела на время. «Четырнадцать семнадцать, — увидела она электронные цифры. — Когда я уходила с урока, было без двух минут одиннадцать… долго же я валялась!» До неё дошло, что через две с лишним минуты прозвенит звонок на перемену, а затем будет последний, седьмой урок. Настя напрягла память, пытаясь вспомнить, какой предмет у них будет. Голова немедленно отозвалась звоном, но всё-таки выдала, что следующим уроком будет география, на третьем этаже «Значит можно опоздать или пропустить!» — подумалось Мещеряковой. Она начала подниматься по лестнице. Ноги её не слушались, правая лодыжка мучительно ныла и грозилась перестать двигаться совсем, и поэтому девушке пришлось ухватиться за перила. Спустя пять минут она оказалась около кабинета географии. Звонок с урока прозвенел буквально недавно, и около лавочки неизменно топталась четвёрка геймеров. Настя прошла мимо них по направлению к ближайшему источнику воды, а точнее к женскому туалету. — Эй, ну ты что так долго?! — бросился к ней Арт, хватая за плечо. Сестра обернулась и посмотрела на него потухшим взглядом. Увидев увечья на её лице, брат похолодел и сипло спросил: — Что с тобой случилось? — Все нормально, — слабо улыбнулась Настя. — Дай хотя бы руки помыть! Она быстро, насколько позволяла больная лодыжка, пошла «мыть руки». К Артёму подошли все остальные. — Что-то не похоже на то, что у неё «все нормально»! — Кира скрестила руки на груди и сделала шаг за подругой. — Щас все будет! В случае чего — прикроете, как обычно! Когда девушка скрылась за дверью с треугольником, Фил и Вик вопросительно посмотрели на Арта. — И ей не надоело себе приключения на пятую точку искать? Где её так угораздило изгваздаться?! — ошарашенно спросил Мещеряков. Вопрос, судя по всему, был риторический, потому что ответа не знал никто. …Настя, стянув перчатки, хотела ополоснуть изрядно испачкавшееся лицо, но едва поднеся ладони к щекам, чуть не закричала от боли — все её руки были одной сплошной раной. Костяшки были сбиты в кровь, кисть была словно разрезана и сильно кровоточила. Сжать кулак и то было проблематично, потому что едва пальцы касались внутренней стороны ладони, то кожа на костяшках натягивалась, даря Мещеряковой отнюдь не приятные ощущения. Девушка попыталась смыть хотя бы ту кровь, которая запеклась. Ей это отчасти удалось. Она тихо застонала и головой облокотилась на зеркало, пачкая его. Увидев кровавые разводы на стекле, Настя, стиснув зубы, ударила бедное зеркало. Оно оказалось стойким и не разбилось, а вот по руке девушки прошла новая болевая волна. Как оказалось, из-за того, что тыльная сторона ладони была рассечена острым ножом Всеволода. Мещерякова тихо, чтобы не привлечь лишнего внимания, заскулила и сползла по стене. Её остановила чья-то рука. — Насть, что случилось? Девушка подняла голову и увидела Киру. Та стояла прямо над ней и сочувственно разглядывала рассечённые висок и губу Мещеряковой. Затем её взгляд спустился на руки. Настя встала и оказалась вровень со Сменкиной. — Да так… ничего особенного… Кира фыркнула. — То есть, ты хочешь сказать, что такое в школе с тобой случается постоянно? Мещерякова слабо улыбнулась рассечёнными губами: — Просто встретила старого друга. — И со всеми старыми друзьями ты дерёшься при встрече? — Можешь считать так. В тот момент Насте было на всё наплевать. Ей просто хотелось плюхнуться на кровать, заснуть, и не о чём не думать. Но мозг некстати подсказывал, что остался ещё один урок, а потом нужно будет делать домашку. Кира прекрасно её понимала. Такой вот здоровый пофигизм нападал на неё саму постоянно, да что там постоянно, она с ним живёт! Девушка жалостливо посмотрела на свою измученную подругу, ненадолго отошла в кабинку, и почти сразу вернулась с рулоном туалетной бумаги. Сменкина оторвала кусок и начала оттирать кровь с виска, потом перешла к губе. Сухие полотенца оказались малоэффективны против крови и грязи, тогда Кира немного намочила их, и дело пошло быстрее. Мещерякова такому процессу не сопротивлялась, лишь иногда тихо шипела от боли. Минут через пять лицо Насти было сравнительно чистым, но остались руки. Здесь Кира решила действовать радикально. Отмотав приблизительно метров шесть от стремительно похудевшего рулона полотенец, она легонько смочила их и замотала кисти Мещеряковой. — Теперь жди. Настя не отказывалась ждать. Лишь тупо созерцала свои руки, которые стали похожи на клешни мумии. Кира уселась на подоконник и поманила подругу за собой. Мещерякова запрыгнула к ней, тихо выругалась из-за того, что нужно было опираться на руки, и села рядом. Девушки услышали звонок на урок, но не обратили на него ровным счётом никакого внимания — знали, что парни прикроют. — Рассказывай! — Что рассказывать? — кисло поинтересовалась Настя. — Как докатилась до жизни такой! — выдохнула Кира и взглядом показала на руки собеседницы. Мещерякова вздохнула, начала перебирать в памяти все произошедшие события и… заплакала. Впервые за несколько последних лет. Тихо, очень тихо слёзы покатились по ее щекам, неприятно обжигая царапины и кожу, но одновременно окончательно смывая болевой шок. К Насте начали возвращаться все эмоции. Сейчас, когда она столько сдерживала себя, чтобы не расплакаться на глазах у всех, она могла доверить свои слезы Кире. Просто знала, что не предаст. Сменкина сидела рядом и молча гладила Настю по спине. Она ждала… Прекрасно зная, что слезы эти лечебные, успокаивающие и нужные, девушка просто сидела и молчала, ведь самая лучшая сейчас поддержка для её подруги — это молчаливое участие. Наконец, Настя немного успокоилась, высморкалась в остатки рулона, им же утёрла слезы и рассказала Кире всё, что с ней произошло за последние несколько часов. Дополнила рассказ своими воспоминаниями из прошлого, касаемого друзей. Выслушав все это, Сменкина долго молчала, видимо, переваривала информацию. Наконец она спрыгнула с подоконника и медленно разбинтовала руки Мещеряковой. — Я сейчас выдерну с урока кого-нибудь из парней, чтобы мы могли проводить тебя в медпункт. — Кира улыбнулась и начала что-то строчить в телефоне. — Так, Арта нельзя, вы с ним в понедельник ходили, Елена Викторовна не поймет… Вик не пойдет, он должен реферат сегодня читать… Остаётся только Фил, ему все равно делать нечего! — Кир, да не надо никого выдирать! — начала возмущаться Настя. — Я и сама могу прекрасно дойти! С этими словами она спрыгнула с подоконника, выпрямилась было, но тут же согнулась — лодыжка не потерпела такого наплевательского отношения к себе и ответила волной боли. Но несмотря на это, Настя, морщась и хромая, потопала к выходу из помещения. Кира схватила её за руку, оттащила обратно к подоконнику. — Ты себе так не просто растяжение устроишь, а целый перелом! — обеспокоенно сказала она. — Все, мы сейчас выйдем в коридор, и мы с Филом потащим тебя к медсестре! — Может, всё-таки не надо? — Надо, Настя, надо!