Виновен интернет

Он убьет этого придурка… Шэнь Юань скривился от досады — ну как можно было приносить ему незнамо что, споить это чертового пойло ему (хорошо еще, хоть и сам пил, иначе бы Юань не был бы так снисходителен), а после делать такое невинное лицо, словно он — не он, и хата не его?! А то, что горит, его не волнует? А именно горящим он себя и ощущал, чувствуя на себе взгляды трех Лордов и одного ученика. Юань сделал вид, что ему плохо, заломил брови, прижал тыльную сторону ладони ко лбу. Все тут же забеспокоились, засуетились, на какое-то время забыв о своих вопросах и дав бедному попаданцу передышку «на подумать». Шан Цинхуа же еле сдержал смех, позорно хрюкнув. К счастью, никто не обратил на него внимания, что и позволило и ему собраться с мыслями. — Шэнь-шисюн, что-то еще болит? — поинтересовался Му Цинфан после того, как напоил его тонизирующим чаем. Дальше откладывать нельзя, да и вроде все продумал. Ну, по крайней мере самое главное, в остальном положится на всемирное авось. Цинцю вздохнул устало, принявшись вешать своим внимательным слушателям лапшу на уши: — Как вы видели, мы с Шан-шиди немножко… сглупили. Одна настойка, что должна была показать нам наше прошлое в прошлой жизни, сработала правда совсем не так, как ожидалось. Результату стали вы свидетелями. Лю Цингэ нахмурился, а Юань задался вопросом, что он вообще здесь делает. Если в дружеский визит Му Цинфана или Юэ Циньюаня еще можно было поверить, хоть и с натяжкой, то в его… — Вы говорили, что хотите увидеть «как ваши родные», — тут же попер напролом мужчина, чье имя даже не надо уточнять. Столь прямой, как палка, и невежественный в кружеве слов, был лишь сын дома Лю. Юань в мыслях поморщился от того, что его легенду тут же рассекретили, маленький-он в голове прыгал и орал от паники, но он-настоящий лишь улыбнулся снисходительно. — Верно, Лю-шиди, ведь самым удивительным образом в секте Цан Цюн оказались целых два заклинателя, Лорда, что помнят свои прошлые жизни. — не будет же Юань рассказывать о том, что они заняли чужие тела, буквально отняв у настоящих Цинхуа и Цинцю шанс на (короткую, но все же) жизнь? Он иногда бывает тугодумом и наивным дурачком, но не настолько, чтобы поверить, что к ним продолжат хорошо относиться. Хорошо еще если в ту тюрьму в скалах не упекут… О да, своими словами он поверг их в шок. Интересно, что они думали насчет их детских версий, что придумали в оправдание? Ответ выяснился быстро на заданный вопрос. — Этот глава искренне верил в то, что эти дети это они же, но из другого мира, соседнего с нашим, — раскаивающийся Юэ Циньюань поджал губы, смотря отчего-то виновато. Юань знал это выражение лица, знал и Шэнь Цинцю… Глава школы вновь вспомнил прошлое. — А настойка каким-то образом поменяла вас местами. Ну да, гипотеза у них ни ахти. Но и у него не лучше… — Этот целитель подозревал, что у шиди и шисюна искажение ци, — начал Му Цинфан уже спокойно, поясняя, — Но оказалось, что дети, в которых вы превратились, как думал этот Цинфан, не были вами. Это был Шэнь Юань и Шан Хуа. Юань почувствовал, как вниз по шее катится бисеринка пота, заползает за воротник одежд, и остро захотел передернуть плечами. Чтобы отвлечься он перевел взгляд на своего ученика, что сидел у стенки тише воды ниже травы. Лишь пялился неотрывно, изредка моргая своими фениксовыми глазами, передавая взглядом всю свою преданность и верность. Словно песик. Юань ласково улыбнулся ему и почти потянулся погладить по непослушным вихрям, но сдержался, лишь рука дернулась. А вообще… почему это он один отдувается? — Мне кажется, Шан-шиди лучше справится с объяснениями, — пакостливо-миролюбиво выразил свои мысли Шэнь Цинцю. То, что это была плохая идея, он понял слишком поздно, как и то, что всё-таки, надо было самому все наврать. — А… я… эт-то… мы, как бы сказать, всего лишь хотели узнать, как там наши родные после нашей смерти и перерождения справились, в-вот и все. Правда. Юань мысленно хлопнул себя по лбу. Ну кто так врет, а?! У кого тут великий опыт в написании множеств папапа-сцен с каменным лицом, у Цинхуа или Юаня? — И до этого вас не одолевали муки совести, столько лет, столько лет, а сейчас вдруг.? — Ах, Му Цинфан, каков наглец! Юань обязательно когда-нибудь подсыпет ему в чай слабительное, это точно. Как и Лю Цингэ. И Юэ Циньюаню. И этому придурку Цинхуа. Кое-как Цинцю справился с допытывающимися Лордами Пиков, оставшись наедине с Ло Бинхэ. Цинхуа тоже быстро сбежал под каким-то глупым предлогом, будто его тут никогда и не было — знал, зар-раза, что получит. Но ничего, Юань запомнит, а когда пройдет время и тот все забудет, подаст долгожданное холодное блюдо под названием месть. Бинхэ, милый, добрый, ласковый и хороший ребенок — не задавал вопросов, все время допроса лишь молча поддерживал своего старого учителя, у которого приключилась такая стрессовая ситуация, и заваривал время от времени чай, подавая его с приготовленными им же сладостями. Ах, малыш… Шэнь Цинцю погладил Бинхэ по темным вихрям, заставив того зажмуриться от удовольствия. — Шицзунь, теперь этот ученик понял, почему вы с Шан-шишу говорите словно на другом языке… вы просто совершенно из другого времени, да? Юань удивленно моргнул. Но это же Бинхэ, его маленькая булочка с корицей, преданный белый лотос, поэтому он вновь улыбнулся, не скрывая от ребенка правду. — Этот учитель не будет рассказывать о будущем, — сразу сказал Цинцю, а увидев просящие глазки, которые так жалобно блестели, припечатал, — и не проси. Нет. Шэнь Юань спокойно повернулся спиной к ученику и прошел обратно к столику с закусками, а потому не увидел уверенного и хитрого взгляда «белого лотоса». Ведь Бинхэ уже давно решил, что не будет ничего спрашивать, а сам докопается до истины — подслушиванием, некоторыми оговорками, своими домыслами. Но спрашивать учителя напрямую он не будет, опять же от ответа убежит, сослав его выполнять несомненно важное поручение. А Бинхэ так необходимо знать о шицзуне как можно больше, желательно все-все! — Шицзунь, — раздался невинный голос, — значит вы дружите с алкоголем? — Нет, — тут же ответил Юань, сконфуженный таким прямым вопросом, заданным детским и непосредственным тоном, — но связь поддерживаю. У Бинхэ счастливо и невинно сверкнули глаза: «ах, так прекрасно будет когда-нибудь увидеть учителя неспособным четко выговаривать слова, формулировать свои мысли и контролировать обычно вежливое, нежное, но отстраненное выражение лица…». Если бы Шэнь Юань знал мысли своего любимого ученика, то точно бы сослал его проходить годичную практику на Пик Байчжань, и не важно какие у него там отношения с Лю Цингэ.

***

— Знаешь, слонов дрессировать очень просто. Берешь молоток, бьешь по хоботу — слон от неожиданности садится. Шэнь Юань и Цинхуа сидели у реки, наслаждались своеобразным пикничком на дикой природе. Юань делал вид, что все хорошо и он не злится, поэтому Шан Цинхуа спокойно сидел рядом, ни о чем не беспокоясь. Но это он зря. Как и зря отложил меч в сторону. — Но на арене ведь его не бьют, а шепчут на ухо, — задумался не чувствуя надвигающуюся угрозу Глава Пика Аньдин. — Это у него спрашивают: «По хоботу хочешь?». — Ааа, — засмеялся Цинхуа. Он улыбался счастливо. — Так вот. Что ж ты не такой умный как слон, а? — улыбка медленно сползла с его лица с пухленькими щечками, — Почему тебе надо повторно оговариваться? Сколько тебе еще раз надо дать по твоей придурошной голове, чтобы ты осознал серьезность ситуации и вообще выучил урок из всего этого??! Крик Шэнь Цинцю спугнул птиц, те шумной стайкой улетели с ближайших веток. Шан Цинхуа замер, смотря на впервые такого злого друга. — Хэй, бро, ну я же не хотел чтобы получилось та… — Молчи и принимай наказание! Юань молниеносно схватил Самолета на шкирку и закинул в ледяную воду. Послышался пронзительный визг. — За что??! — чуть ли не плакал Цинхуа, вылезая из горной реки, отбивая чечетку зубами. — А чтобы думал, придурок. Мы могли потерять все, включая наши жизни, в тот вечер… Юань достал предусмотрительно взятое с собой полотенце из мешочка цянь кунь на поясе и кинул его Цинхуа в лицо. — С-спасибо, — тихо поблагодарил автор новеллы, — и прости, А-Юань. Я правда не хотел. Обещаю исправиться. Искренне виноватый тон и глаза побитой собаки смягчили сердце Шэнь Юаня. Он нахмурился и потрепал мужчину по волосам, как собачку. — Ой, прости, — покаялся, увидев ошарашенный взгляд, — привычка. — Это с кем же ты такую привычку заработал, братец? — все еще удивленно спросил Цинхуа. — С Бинхэ, — ответил просто Цинцю, наивный, тут же чуть не оглохнув от ора друга. — Стой-стой-стой, то есть ты так часто гладишь главного протагониста по голове, что это стало привычкой??! Юань стушевался. — Ну… да? Почему это тебя так удивляет? — Потому что это Ло Бинхэ, чувак. Ло Бинхэ, что может вполне себе вероятно превратить тебя в человеческую палку! — Ну… — Юань неловко улыбнулся, — Бинхэ просто булочка с корицей, он не станет так делать, да и я не собираюсь его сталкивать в бездну… Шан Цинхуа ударил себя по лбу. — Ты потерян для этого мира… — пробормотал Цинхуа обреченно, — Это новелла «путь гордого бессмертного демона», и весь мир стремится к следованию сюжета. Что-то обязательно случится, так сложатся обстоятельства, но Бинхэ упадет в бездну, станет лордом демонов. Я лишь надеюсь, что ты не поучаствуешь в непосредственно попадании героя в бездну, иначе ты точно потерян… Я не хочу терять тебя, бро… — Ой да ладно тебе, придурок, чтобы я, да бросил тебя одного в этом мире? — улыбнулся позитивно Юань, — Ты тут умрешь со скуки без меня, так что не могу позволить себе такой роскоши, — он засмеялся. А Бинхэ в кустах неподалеку следил за своим шицзунем, смотрел в его бирюзовые глаза, на дне которых печаль, казалось, видел лишь он, и не мог насмотреться. Сердце сжималось, будто ему не хватало места в грудной клетке, а руки дрожали. Хотелось вопреки всему миру обнять эти пока еще широкие по сравнению с его плечи, положить ладони на тонкую талию, уткнуться носом в мягкие, шелковые волосы. Хотелось показать, что все будет хорошо, успокоить, заверить в том, что Шэнь Цинцю будет счастливым и обязательно живым, уж Бинхэ постарается для этого. Он даже мысли не допускал о том, что то, о чем говорили мужчины, может случиться. Не важно, как ужасен будет шицзунь в обращении с ним, — да хоть убьет и изнасилует! — Бинхэ не сможет не то, что убить его, а даже сопротивляться. Он примет все от своего любимого, даже яд из его рук, с почтением и преданностью во взгляде.