Спой мне о любви

Обвести вокруг пальца ведьмака ты и не надеялась, зато надеялась, что ему будет просто всё равно: один болтливый спутник у него уже был, так какая разница, если добавится ещё один? Притом весьма молчаливый, что выгодно смотрелось на фоне Лютика. Твой расчёт оказался верным. Считай, бард всю работу сделал за тебя: он долго убеждал Геральта, что даму в беде бросать ни в коем случае нельзя, что все заботы о тебе он возьмёт на себя, что ты никого не обременишь — и так до бесконечности. Тебе оставалось лишь многозначительно смотреть на Геральта, демонстрируя, что ты ни за что бы не стала навязываться, и всё происходящее — инициатива исключительно его неугомонного друга. Получилось так, как ты и задумывала. Геральт просто издал какой-то приглушенный рычащий звук, очевидно, означающий «делай что хочешь, Лютик, только захлопни рот», и махнул рукой. Итак, ты присоединилась к ним, и ваш маленький отряд уже несколько недель двигался в сторону Цинтры. Поначалу всё шло хорошо, и единственное, что тебя беспокоило — настойчивое внимание Лютика. Ты знала о его репутации прожжённого бабника, но не думала, что случай настолько запущенный. Если вам на пути попадалась хоть мало-мальски привлекательная девушка, он обязательно принимался флиртовать с ней, ни капли не стесняясь того, что до этого напропалую ухлёстывал за тобой. Раздражало ужасно. Разумеется, ты не собиралась подпускать к себе такого ветреного мужчину, но, поскольку вы теперь постоянно находились рядом, этого было не так-то просто избежать. Совсем уж откровенно Лютик не приставал (вероятно, высокий титул, который ты себе присвоила, внушал ему нечто, хотя бы отдалённо напоминающее уважение), но постоянно пытался втянуть тебя в разговор, забрасывал комплиментами и всячески намекал на то, что он — идеальный во всех отношениях кавалер. Однако если ты думала, что ухаживания Лютика — главная проблема, с которой тебе придётся иметь дело, ты глубоко заблуждалась. Одна неожиданная встреча едва не отправила твой план волколаку под хвост. Это случилось средь бела дня, во время привала, когда Геральт отлучился, ты готовила на костре похлёбку, а Лютик восхищался тем, что ты, в отличие от других высокородных дам, совсем не белоручка. Он ещё долго лил бы мёд в твои уши, но вдруг его прервали. — Юлиан! Неужто это ты? — зычный голос заставил вас обоих обернуться. — О, Т/И, и ты здесь?! — Вальдо… — безрадостно отозвался Лютик и скривил губы. — Как давно мы не виделись. И лучше бы не увиделись сейчас. Вальдо Маркс, известный бард, был давним конкурентом Лютика, равно как и твоим. Если бы ты не была так увлечена попытками увильнуть от Лютикова внимания, то заметила бы Вальдо издалека и успела бы скрыться, но теперь… — И не говори! Я уж думал, ты сгинул где-нибудь в сточной канаве, — хохотнул Вальдо, поглаживая бороду. — Но рад, что это не так. Гляжу, ты знаком с Т/И? Вот уж не ожидал! Ты пробормотала что-то про то, что Вальдо обознался, но отпираться было бесполезно. Лютик, сощурившись, сложил руки на груди. — А вы, стало быть, знаете Вальдо? — ревниво спросил он у тебя. — И на каком он месте в списке лучших бардов, уж не на первом ли, часом? — Ну ты и скажешь, — Вальдо рассмеялся ещё громче. — У Т/И на первом месте только она сама. Лютик непонимающе уставился на него, потом на тебя. Ты мрачно молчала. — Кстати, а где твоя лютня, Т/И? Прежде ты с ней не расставалась! — если бы она была с тобой, ты бы треснула ею Вальдо по голове за неуместные вопросы. Конечно, он не виноват в том, что невольно разоблачил тебя, но всё равно двинуть очень хотелось. Лютик выпучил глаза, ошалело заморгав, открыл рот, но, вопреки обыкновению, не смог выдавить ни звука. Из-за его неподдельного потрясения тебя охватил запоздалый стыд. — Разбили её, — буркнула ты. Назад пути нет — Лютик обязательно начнёт допытываться, кто ты такая и почему выдала себя за знатную даму, поэтому врать больше не имело смысла. — Вот как? Сочувствую! — бодро заявил Вальдо. — Тяжёлые времена, значит, настали? — он покосился на Лютика, намекая, что связаться с ним может только человек, опустившийся на самое глубокое дно. Тебе внезапно стало обидно за своего попутчика. — Вовсе нет. Мы приглашены на помолвку принцессы Паветты, — встрял Лютик, кладя руку тебе на плечо. Он по-прежнему не понимал, что происходит, но поспешил заступиться за тебя. — Ну-ну. — Именно так! И если тебе больше нечего сказать нам, советую идти своей дорогой. Скоро вернётся Геральт, а он не терпит незнакомцев. — Что-то ты нынче не в духе, Юлиан, а я-то искренне рад тебя видеть. Если моя компания — лишняя, что ж, прощайте, — Вальдо картинно взмахнул рукой и пошёл дальше, но через пару шагов обернулся и полушёпотом бросил тебе: — И что ты в нём нашла, Т/И? Ты не удостоила Вальдо ответом и перехватила Лютика, возмущённо кинувшегося вперёд. Ещё драки вам не хватало. Вальдо скрылся за деревьями, Лютик попыхтел ему вслед, а затем, по привычке подбоченившись, перевёл взгляд на тебя. — И как это понимать? Какая ещё лютня? И кто ты такая? — Т/И из Ард Каррайга, придворный бард короля Хенсельта. Бывший. Дожили. В твоём родном городе твою историю и так знали все, но ты бы никогда не подумала, что придётся поведать её другому барду, ещё и настолько бестолковому. Говорила ты сквозь зубы, стараясь не смотреть на Лютика, и поначалу надеялась отделаться коротким пересказом событий. В конце концов, ничего необычного. Сперва тебе благоволили, сам король Хенсельт жаловал твои баллады, даже если в них ты высмеивала кого-то из придворных. Твои язвительные стихи неизменно вызывали его усмешку, а перечить Хенсельту не смел никто. Ты же знала меру, и открытых оскорблений себе не позволяла, обходясь тонкими намёками. Тем не менее, постепенно привыкла выражать в песнях то, что думаешь, и привыкла, что королём это не возбраняется. Как сильно ты заблуждалась, выяснилось, когда тебе довелось стать случайным свидетелем резни: гонения на эльфов и прочих нелюдей новостью не были, но до того дня ты не представляла себе, что это за жуткое и кровавое зрелище. Голос дрогнул и прервался. Зря ты всё-таки ударилась в воспоминания, лишь затянула рассказ, а толку… — В общем, я, по своему обыкновению, сложила балладу о том, что не выходило из мыслей. Иносказательно, я всё-таки не самоубийца. Но даже спрятанные между строк обвинения привели Хенсельта в ярость. В одночасье разонравились ему мои стихи. То, что тебя лишили лютни и выгнали из города — это ещё повезло, учитывая нрав короля. Однако пристанище с тех пор найти было сложно. Твой единственный богатый наряд, который ты успела прихватить, помогал выдать себя за знатную даму, но скудные денежные запасы не позволяли оставаться без работы. — Бард с дурной славой никому не нужен, а Хенсельт позаботился о том, чтобы моя дурная слава распространилась повсеместно, — ты тяжело вздохнула, подводя итог истории. — Поэтому я и решила направиться в Цинтру — это далеко от Каэдвена, и есть шанс, что там я смогу начать всё сначала. Ты предполагала, что Лютик примется бурно возмущаться твоему обману и, скорее всего, захочет прогнать тебя. Как назло, на глаза навернулись слёзы — вообще-то ты плакала редко, но и откровенничала с кем-то редко, а теперь, пока выговаривалась, незаметно для себя распереживалась. Плакать перед Лютиком почему-то казалось особенно унизительным, и ты задрала подбородок повыше, чтобы встретить поток возмущений с хладнокровным видом. Однако Лютик смотрел на тебя растерянно, не торопился ничего говорить и только жевал губы. Потом закусил нижнюю и одним рывком притянул тебя за талию — уверенно, по-хозяйски, чего не позволял себе прежде. Миг — и его пальцы осторожно пробежались по твоей щеке, второй — и он поцеловал тебя. Точнее, поцеловал бы, если бы не твоя быстрая реакция. Звук пощёчины разнёсся эхом, Лютик охнул, отскочив, и принялся растирать покрасневшую кожу. — Не смей! Думаешь, раз я оказалась простолюдинкой, можно руки распускать? — едва ты выплюнула эти слова, как тебя осенила ещё более неприятная догадка. — Или… Думаешь взять такую плату за молчание? Чтобы Геральт ничего не узнал, и я могла продолжить путь с вами? Стоило тебе увидеть изумлённый взгляд Лютика, ты поняла, что сморозила страшную глупость. В его ясных, как небо, глазах отразилась такая жгучая обида, что сомнений не осталось — ему ничего подобного в жизни не пришло бы в голову. — Да я просто… хотел утешить, — упавшим голосом сказал он. Чтоб его, ты действительно просто сорвалась, Лютик не заслужил такого! — Представления об утешении у тебя больно странные, — огрызнулась ты, злясь на себя, а не на него. Лютик не ответил, демонстративно отвернувшись. Ты тоже не стала продолжать разговор, хотя понимала, что стоит извиниться — да и, наверное, откланяться, потому что теперь тебе уж точно не будут рады. Какое-то время стояла давящая тишина, не считая редких птичьих перекличек, а потом зашелестела трава, оповещая о возвращении Геральта. — Ну что у вас тут, готово? — он подошёл к костру и нахмурился. Только сейчас ты сообразила, что в воздухе пахнет гарью. — Не знаю, я уже несколько раз говорил Т/И, что пора снимать котелок с огня, но она упрямится. Не серчай, Геральт, знатные дамы редко умеют стряпать хорошо. Ведьмак лишь покачал головой и что-то проворчал себе под нос. А тебе сделалось совсем тошно из-за того, как ты повела себя с Лютиком. *** — Надо подтянуть вот эти струны, — не выдержала ты, слушая, как Лютик мучает лютню. — Да ладно? Может, вообще перенастроить надо? А может, и слова за меня сочинишь? — тут же надулся он. — Я… просто хотела помочь. — Помогаешь ты так же успешно, как я утешаю, — буркнул он. — И то, что ты была придворным бардом, ещё не значит, что у тебя есть право мне указывать! Меня ведёт моё вдохновение, а оно… Ты подпёрла рукой щёку, уже по опыту зная, что Лютик будет вещать без передышки ещё минут пять, если не больше. Если не вслушиваться — можно найти в этой бесконечной болтовне некоторое удовольствие: с момента вашего знакомства ты успела привыкнуть к его тембру голоса, он даже стал тебе нравиться. Да и расстраивать Лютика было совестно. Он не разоблачил тебя перед Геральтом, а когда ты, устав терзаться угрызениями совести, сама выложила правду, ещё и убедил ведьмака, что, по сути, ничего не изменилось: ты пострадавшая девушка, которой нужна помощь. Возможно, Геральту было попросту всё равно, возможно, он разделял мнение Лютика, возможно — и вероятнее всего — он был согласен на что угодно, лишь бы тот перестал трещать над ухом. Теперь тебе не приходилось разыгрывать из себя ту, кем ты не являлась, и, поскольку ты очень соскучилась по музыке, то всё чаще присоединялась к Лютику, когда он брался сочинять очередные великие творения. — Я и не указываю, — прервала ты его речь. — Просто со стороны порой некоторые вещи заметнее. В тексте тоже есть, что поправить, это ведь хвалебная песнь для самой принцессы! — И что, интересно, тебе не нравится в тексте? — Кое-какие строчки внушают мне опасение. «Принцесса Паветта сочнее котлеты, а что за глаза, просто ах!» — вот в этой ты уверен, например? — Сумеешь придумать рифму лучше? — Здесь море вариантов, да пусть хоть «принцесса Паветта прекраснее лета». — Ничего банальнее не слышал! — Согласна, это первое, что пришло в голову, поэтому звучит избито. И всё же это предпочтительнее сравнения с котлетой. — Ты слишком узко мыслишь. Обычными рифмами никого не удивить и ничьё сердце не разбередить. — Боюсь представить себе, что можно разбередить строчкой про котлету. Лютик недовольно выпятил губы, и ты непроизвольно улыбнулась. Если твоё отношение к его творчеству оставалось противоречивым, то его мимику ты уже готова была признать отдельным видом искусства. Забавно, сейчас происходило то, что ещё несколько дней назад казалось невозможным: Лютик был бы не прочь отделаться от твоей компании, чтобы твои советы не отвлекали его, а ты, напротив, не хотела уходить. Пусть причиной тому являлся не сам Лютик, а процесс создания баллады — всё равно, невообразимо! — «Принцесса Паветта, ищу я ответы в бездонных лучистых глазах»? — Лютик нерешительно озвучил новый вариант. — Уже терпимо! Может, из тебя ещё выйдет толк, — в ответ ты получила лишь хмыканье. — А кстати, ты её видел? — вдруг проснулось в тебе любопытство. — У неё действительно такие глаза? — Неважно, какие они, любой девушке будет приятно услышать подобный комплимент. Правда никого не интересует. — Но всё-таки, ты её видел? Какова правда? — упорствовала ты. Лютик снисходительно вздохнул. — А правда в том, что самые бездонные и лучистые глаза — у меня. У всех остальных и рядом не лежали. Наблюдая за тем, как вытягивается твоё лицо, он от души рассмеялся, а через мгновение ты уже смеялась вместе с ним. Но что действительно забавно — так это то, что на самом деле с шутливым утверждением Лютика ты бы, пожалуй, и не стала спорить.