Неудачи капитана Блада

Испанец сдался почти без боя. И Блад этому давно перестал удивляться: в этих водах хорошо знали красный корпус «Арабеллы», как знали и благородство капитана, предпочитая почетную сдачу бесславному бою. В данном же случае бесполезность сражения была очевидна: шхуна двигалась недостаточно быстро, видимо, давненько уже нуждалась в чистке дна, так что кастильцев подвела собственная беспечность. Поэтому Блад со спокойной насмешливостью выслушал сдачу испанского капитана, кивнул, словно бы принимая. - Могу я… рассчитывать… - выдавил из себя испанец. Слова ему очевидно давались нелегко, он надеялся, видимо, что пират ему поможет, но Блад молчал, ему было интересно узнать, на какие же условия рассчитывает его недавний противник. И, возможно, что он готов предложить за это, пока в этом судне капитан видел исключительно купца. - Вы приняли нашу сдачу, - зашел испанец уже с иной стороны. – Я могу рассчитывать на то, что вы и далее поступите с нами благородно? - Вы ждете благородства от пирата, сеньор? - Я… наслышан о вас, капитан. Блад только слабо усмехнулся: да, как он и думал, испанец сдавался, понимая всю безнадежность сражения и сразу желая выгадать для себя наиболее выгодные условия, считая потерю груза за это не такой большой платой. - И что же вы хотите мне предложить за мое благородство? – продолжал насмешничать капитан. - Я лишь хотел бы просить вас не оставлять нас без возможности добраться до берега, если вы намерены забрать у нас судно, - сжал губы испанец. – Хотя я очень надеюсь, что мое корыто вас… не очень интересует. А также прошу возможности далее продолжить наш путь… всем нам. Блад с интересом прищурился: что-то казалось ему скрытым в последних словах соперника. - Я даю вам слово, сеньор, что вы и ваш экипаж сможете спокойно продолжить свой путь, после того как мы расстанемся. - И мои пассажиры? Вот это становилось интересно! Значит, весь разговор затеян исключительно из-за какого-то пассажира судна! Или нескольких пассажиров… Хотя скорее всего за множественным числом скрывается кто-то один. Любопытно, что это за человек, за которого так беспокоится испанец, ведь не может же он не знать, что его команда не станет покушаться на дам, да и у пассажиров заберет только имущество. - Разве вашим пассажирам есть чего опасаться? – не удержался Блад от вопроса. – Не вы ли упоминали о моей репутации? Впрочем, я готов дать слово, что им никто не причинит вреда, если только не защищаясь. - Мне было бы спокойнее, если бы вы дали слово, что мой пассажир впоследствии отправится с нами. - Пассажир, - подчеркнул это слово капитан, отмечая справедливость собственных догадок. – Вас беспокоит кто-то конкретный… А это заставляет меня думать о том, что ваш пассажир не очень хочет проводить время в вашей компании, сеньор. Может быть, стоит его избавить от этого? Испанец с досадой поморщился, подтверждая этим подозрения Блада. И более предпочел не возвращаться к этому разговору. - Мы в вашей власти, капитан, - лишь бросил он, галантно кланяясь, то ли чтобы скрыть свою обиду, то ли принимая условия пирата и действительно показывая, что подчинится захватчикам. – Я только надеюсь на ваше благородство в отношении моего судна и тех людей, кто на нем держал путь. - Вы можете быть спокойны, - ответил Блад с не менее изящным поклоном, - мы не воюем с теми, кто сдался. После этого он отдал приказ осмотреть захваченное судно. Трюм ничем интересным не мог порадовать, лишь несколько мешков сахара и кофе, за которых много не выручишь, хватит только всем разок сходить в трактир, поэтому единственное, на что годился трюм, это запереть пленных, чтобы не нужно было постоянно за ними следить. Не запертыми остались только офицеры судна, но, разумеется, лишенные оружия. Нельзя сказать, что и чем-то другим корабль мог порадовать. Более-менее ценные вещи, принадлежащие лично офицерам, немедленно отобрали, но на том добыча и закончилась. Даже интересных бумаг не нашлось. А вот когда дело дошло до пассажира… *** Как Блад и подозревал, этот человек находился на испанском судне не по своей воле, об этом говорили хотя бы условия его содержания: оружие было отобрано, в небольшой каюте даже намека на него не было, из вещей было лишь самое необходимое, не хватало, пожалуй, только оков… - Вы кто? – поднялся этот человек. Невысокий и несколько полноватый мужчина средних лет держался, однако, с необычайной спесью. Играет? Не похоже, чтобы это было напускным, скорее, этот человек привык повелевать. В его осанке не было бравады, он не пытался казаться храбрецом перед лицом захватчика, скорее, это было что-то привычное. Возможно, он даже и опасался чего-то, но слишком привык держаться вот так прямо… Спросил, кстати, этот человек по-испански, затем по-французски, и, кажется, второй язык ему был ближе. - Капитан Блад, - корсар счел нужным слегка поклониться, не столько из почтения к незнакомцу, сколько просто из вежливости, пока не зная, какой язык лучше выбрать для дальнейшего общения. - Вот как… Неизвестный с нескрываемым интересом уставился на пиратского капитана, словно бы пытаясь угадать в нем что-то, что выдавало бы кровожадность натуры или склонность к грабежам. - Я не думал… что сложится так… По-испански он в самом деле говорил плохо и потому Блад решил прийти ему на помощь, заговорив по-французски: - Как именно сложится, месье? - О, вы говорите по-французски! – заметно оживился неизвестный, тоже переходя на язык, кажется, вправду ему родной. – А я-то полагал, что вы… англичанин, откуда вам знать мой родной язык! - Я ирландец, но мне довелось послужить когда-то Франции. - Это очень кстати! Блад лишь молча кивнул в ответ, дожидаясь, когда этот человек хотя бы представится, а заодно расскажет, что у него там сложилось или сложится. Пока капитан не мог даже примерно угадать, кто это может быть. - Немыслимо выходит, - покачал головой неизвестный, а затем усмехнулся, словно бы над самим собой. - Вероятно, это так, месье, - неопределенно отозвался Блад, решив не возражать, хотя по-прежнему не представлял, что там выходит у этого странного человека, слишком занятого своими мыслями, чтобы их объяснять. - Вот уж никак не предполагал, что за несколько дней в Новом свете я разом проверю все слухи, что доходили в Старый! - Вероятно, вам повезло, - не стал скрывать иронии капитан. – Некоторые так и живут во Франции, довольствуясь только этими слухами, а вы решились проверить их правдивость лично на себе. - Черт возьми, да! Мне повезло! Мужчина принялся собирать свои пожитки, кажется, уже всерьез намереваясь отсюда уходить. Что ж, во всяком случае, очевидно, что находиться на испанском судне не входит в его планы. - Представьте, я тогда с недоверием относился к тому, что испанцы в Новом свете ведут себя по-пиратски! – продолжал рассказывать он. - Да, в это не верят многие, - согласился Блад. Капитан прислонился к косяку двери и с интересом наблюдал за этим странным человеком, который до сих пор не назвал своего имени, но вел себя так, словно все было уже давно решено. Это безумие? Или этот человек и вправду слишком привык все решать за других? Последнее соотносится с его манерой держаться… И все же это не значит пока ничего, пока разумность действий этого француза была под сомнением. Сплошь догадки и никакого подтверждения им. Бладу пока было некуда торопиться, судном занимаются другие, можно потратить время и понаблюдать… - И уж тем более я не мог поверить в то, что пираты… простите, кажется, вы предпочитаете, чтобы вас называли корсарами? Флибустьерами? – незнакомец как-то растерялся, прекратил свои сборы и замер на одном месте, хмурясь и пытаясь подобрать наиболее подходящее слово. - Я не так щепетилен, но моим товарищам и вправду может не понравиться, если вы назовете их пиратами. Так что лучше, конечно, избегать этого слова, а называть их корсарами, буканьерами или флибустьерами – это уже как вам больше нравится. Обычно французы используют слово «корсары». - Да, благодарю вас! – кивнул этот странный человек и вновь принялся за свои сборы, которые затягивались, судя по всему, исключительно потому, что большей части вещей попросту у него не было. Но столь простая вещь ему тоже в голову не приходила… Блад продолжал наблюдать за этой бесполезной суетой с интересом врача, обнаружившего новое заболевание. Разве что не взялся вести записи о том, как она протекает и каковы симптомы. - Я не хотел задеть вас и ваших людей, - продолжал этот «больной». – Тем более, что сейчас я лично убедился в том, что пир… корсары и вправду отчаянные люди и готовы на все, чтобы спасти своих соотечественников и союзников! Это ли не чудо?! Мне никто не поверит во Франции! - Это и вправду чудо, месье, - не выдержал капитан, - оно тем более чудесное, что никаких усилий прикладывать не пришлось. - Что вы имеете в виду? – сборы наконец были завершены, незнакомец с опозданием осознал, что брать ему фактически нечего. И теперь в растерянности смотрел на Блада, словно бы тот должен был помочь ему в чем-то. - Лишь то, что это судно мы захватили по чистой случайности. Да и для того, чтобы его взять, не понадобилось никаких особых усилий. Странный неизвестный нахмурился, словно бы пытаясь угадать, не шутит ли собеседник и верно ли он вовсе понимает эту речь на французском – достаточно чистую, однако же, несмотря на акцент. - Вы шутите? – выдавил он наконец. - Ничуть, - покачал головой Блад. – Испанец сдался фактически без боя. Меня и вправду хорошо знают в этих морях и предпочитают не связываться. Тем более… увы, но добыча слишком скудна. - Скудна?! – вскричал «больной» оскорбленно, словно бы за все имущество этого корыта отвечал он лично. - Мы не выручим за нее много, - пояснил Блад, - лишь несколько мешков… В Старом свете, конечно, было бы побольше, но здесь этого товара предостаточно, так что стоит он гораздо ниже. - А… а я?! Как же я?! - Простите, а кто вы, месье? – не выдержал капитан, который уже устал ждать, когда же француз вспомнит простые правила вежливости. Но он, услышав вопрос Блада, вновь замер на месте, глотая воздух и потешно открывая и закрывая рот, не в силах отыскать подходящие слова для выражения своего возмущения или удивления. - Разумеется, я не заставлю вас оставаться тут, у испанца, - попытался прояснить ситуацию капитан. - Остаться… тут? - Нет, что вы, месье, я готов помочь вам добраться до любой французской колонии. Я полагаю, неплохо и вам, и нам подойдет Тортуга, что скажете? Надеюсь, правда, вы не откажетесь заплатить за эту небольшую услугу? – последние слова были произнесены с сарказмом. - Заплатить?! Да как мы можете?.. - Могу, месье, - прервал его Блад. – Как вы верно заметили, пиратам не свойственно бросаться спасать своих соотечественников. - Но вы же… тут… - Это ваша счастливая случайность, - подсказал ему капитан. – Я помню про это, месье. А вы, я надеюсь, станете нашей счастливой случайностью. - Вы должны отобрать у испанцев мой багаж! – внезапно встряхнулся француз. – И мое оружие! - Мы уже это сделали, все доставлено ко мне в каюту. - Что ж, хорошо, я готов занять вашу каюту, - огорошил Блада незнакомец совершенно внезапным выводом. - Готовы занять?! – не выдержал капитан. – Да представитесь вы наконец, черт возьми! Или я велю отправить вас как пленника ко мне на корабль! И вы сможете занять весь трюм… к вашему удовольствию. - Я?! – француз опешил, но подавил свои чувства и наконец представился: - Филипп де Бурбон! Четвертый герцог де Вандом! *** К счастью, на «Арабелле» имелась просторная каюта*, где можно было предложить разместиться знатному пассажиру, не уступая ему при этом покои капитана. Кажется, герцог был доволен, во всяком случае, не показал недовольства. Капитан вернул Вандому его документы (предварительно не поленившись заглянуть в них), а также имущество, оказавшееся тоже довольно скудным. Последнее, правда, объяснил сам герцог, рассказав, что это судно было не тем, которое захватило его и сопровождавших его лиц. Впоследствии же его посадили на этот корабль, разумеется, не сообщая о том, куда он направляется, но, вероятно, руководствуясь тем, что подобное судно вряд ли привлечет внимание французского флота или корсаров. Все это выглядело весьма разумным, часть из этого капитан додумал сам, герцог лишь описал то, что видел. Вообще его высочество оказался человеком довольно приятным в общении, хотя порой в нем и проскальзывали надменность, присущая его положению. Однако, как решил Блад, это было скорее следствием того, что герцог редко сталкивался с реальностью, привычный более к придворной жизни, где он уступал лишь королю. При этом гость попросил капитана временно сохранить его инкогнито, не объясняя, правда, зачем ему это нужно. Блад дал ему слово, посчитав, что пока и вправду лучше никому не знать о статусе их гостя. Пока на «Арабелле» знали только о том, что на борту присутствует какой-то важный француз. В общении же с капитаном и его офицерами герцог почти не показывал пренебрежения, лишь порой в его манерах прослеживалось то самое, что поначалу капитан окрестил безумием, когда Вандом был просто уверен, что все будет именно так, как он себе вообразил, и никак иначе. И при этом не предполагал, что это попросту невозможно, скажем, запрашивать себе что-то определенное на обед… Порой Бладу с горечью вспоминалось восстание Монмута. Люди, столь же далекие от реальности, играли в политику, не задумываясь о том, что за это кладут жизни и попадают на каторги. Впрочем, ничего не зная о герцоге де Вандоме до того и пока крайне мало его узнав, Блад предпочитал не ставить ему в упрек эту оторванность от жизни. Тем более, что постепенно этот человек исправлял свое поведение и, разумеется, не извиняясь, все же, как казалось, принимал к сведению новые знания и опыт. - Пожалуй, это путешествие для меня настоящее открытие, - как-то поделился герцог, коротая время наедине с Бладом. - Да, вы упоминали о своем мнении об испанцах и пиратах, - кивнул капитан. – Полагаю, до сих пор ваше высочество имели дело лишь с дипломатами Его Католического Величества? А о корсарах лишь слышали в донесениях? - Вы правы, как ни смешно в этом признаваться. - Могу я узнать причину, по которой ваше высочество оказались тут, так далеко от двора и Франции? Герцог мгновение помедлил. - Вам известно мое происхождение, капитан? - Немного, - признался Блад. - Я из рода бастарда, - чуть скривился Вандом. – И это не может не раздражать короля, юные годы которого пришлись на Фронду. - Иными словами, в вас до сих пор видят угрозу трону Короля-солнца? Он настолько подозрителен? - Скорее более ревнив… - Ревнив? - Людовик жаждет поклонения и жаждет быть единственным, кому поют хвалы при дворе. Даже его маршалы и генералы обязаны блекнуть на его фоне. Поэтому лучший способ чего-то достичь – это держаться подальше от двора. - Я что-то слышал такое, - задумчиво протянул капитан. - И это не просто слухи, - усмехнулся Вандом, вероятно, оценивая комичность ситуации, в которой каждый из собеседников оценивал правдивость слухов. - А вы, ваше высочество, желаете военной карьеры? Герцог в задумчивости покачал головой. - Нет, - признал он, - мои знания в этой области довольно скромны. Тем более, что здесь более нужны знания в морском деле. - Это правда. Значит, у вас здесь гражданская миссия? - О сути которой вы наверняка можете догадаться. - Неужели его величество вновь желает искоренить пиратство в этих водах? – прищурился Блад. - Это так… лишь отчасти. - Отчасти? Что это значит? - Это значит, что его величество желает разобраться в том, что же происходит в этих водах. Блад в задумчивости откинулся на спинку кресла, медленно потягивая пунш и размышляя над тем, что услышал. Значит, на этот раз Людовик уже не так категоричен, вероятно, уверения шевалье де Сентонжа возымели силу. - Не намерен ли его величество строить свою империю по подобию королевы-девственницы? Вандом ненадолго задумался, потом встряхнулся. - А, королева Элизабет! Он тихо засмеялся. - Я не прав? – растерялся Блад. - Право, не знаю, - отозвался герцог. – Я не так посвящен в намерения своего кузена, как мне бы хотелось. - И ваше высочество даже не догадывается о них? - Вот разве что догадываться и могу… Возможно, вы правы, капитан. Франция нуждается во флоте, в том числе здесь. - Колонии? - Война. - Вот как! – приподнял брови Блад. – И как скоро? И… с кем? Неужели его величество решит идти против Испании? - Именно так… Вандом помолчал, словно бы оценивая, можно ли быть столь откровенным с пиратским капитаном. Затем, видимо, решил, что его откровенность здесь никак не может навредить ни ему, ни кому-то в его стране. - Полагаю, для вас не секрет, капитан, что с Испанией или с ее союзниками мы воюем постоянно… - О, ваше высочество, здесь, в Новом свете это более чем очевидно! Наши корабли никогда не встречаются мирно. - Да, теперь я это понимаю… Но и в Старом, поверьте, все не так спокойно. Наши отношения с Испанией давно требуют разрешения. И это может произойти весьма скоро. Как бы уже не случилось… Вандом замолчал, задумавшись о том, что его ожидает на родине. Его путешествие сюда было очень долгим, а войны порой начинались за один день. - И его величество полагает, что войну следует перенести и сюда, в колонии? Или опасается, что Испания нанесет удар тут? – искренне заинтересовался Блад рассказом герцога, который открывал какие-то перспективы. Капитан в общем-то и не собирался брать выкуп за своего сиятельного гостя, разговор об оплате за проезд он завел тогда, на испанском судне, когда видел в этом странном пленнике избалованного безумца. Да и тогда сомневался, что этот человек сможет хорошо за себя дать, как и его родня. Сейчас же Блад понимал, что этот человек все больше ему нравится. И, пожалуй, Фортуна посылала ему знак. Расположение кузена короля – что может быть лучше для начала новой карьеры? Тем более теперь, когда, по словам герцога, того и гляди начнется война, в том числе принесенная сюда. - Вероятно, эта война может быть более масштабной, чем все предыдущие, - развел руками Вандом. - И Франция, имея пока еще слабый флот, желает его усилить, привлекая корсарские корабли? – подтолкнул к тому, что интересно было ему, капитан. – Хотите знать, возможно ли такое? - Я бы попробовал. И герцог вдруг подмигнул. *** Тортуга была все ближе. Пассажир не выразил своего желания отправиться куда-то еще, и теперь было понятно, что это, пожалуй, отвечало его миссии. Блад же все чаще размышлял о том, насколько для него возможно возвращение к иному статусу. Быть офицером французского флота гораздо приятнее, чем пиратом… А там возможно ведь и иное… Капитан не хотел об этом думать, чтобы не увлечься бесплодными надеждами. Но они сами собой возвращались к нему. Они более не говорили об этом с Вандомом, однако же его любезное общение говорило о расположении к Бладу и его людям, а это опять и опять возрождало веру. Конечно, герцог сам говорил, что благосклонность Короля-Солнца непостоянна. И этот король желал бы не знать, что у него есть родственники-бастарды его деда. Но все же он признавал это родство и будет прислушиваться к мнению принца крови. А если не сам Людовик, то прислушаются другие люди, имеющие власть, и общее мнение повлияет в итоге на правителя.