Неудачи капитана Блада

После освобождения из рабства Томасу Хагторпу не оставалось ничего иного, как примкнуть к своему брату и его товарищам по несчастью. Не будучи отличным офицером, под руководством Натаниэля он все же значительно вырос в этом таланте, хотя старший брат продолжал привычно опекать младшего. Он наставлял младшего, все время держал его при себе и пытался контролировать и в бою, и во время отдыха. Нельзя сказать, что это сильно тяготило Тома, гораздо больше на него давило их положение. Поначалу опьяненный свободой, освобожденный от оков, молодой человек окунулся в ощущения вседозволенности, так что Натаниэлю не раз приходилось вытаскивать брата из притонов Тортуги. Приводил его в чувство, а затем все начиналось заново – Томас вел себя, как и другие матросы, дорвавшиеся до берега. Пару раз из неприятностей его вытаскивал Блад, но на все жалобы Натаниэля капитан только с досадой пожимал плечами: - Прости, но его пока не образумить. Думаю, постепенно он и сам поймет, что творит, в конце концов, он похож на тебя! Однако говорить что-то бесполезно… он побывал в аду и теперь пытается это забыть. Нат сердился, но понимал, что друг прав: после всего пережитого Томасу казалось, что он в раю, вот и наслаждается свободой, как может. - Пройдет немного времени и он успокоится. Старший Хагторп скрипел зубами в ответ на эти слова Питера и вновь кидался опекать младшего. Все и в самом деле закончилось, и понадобилось не так много времени. После одного боя Том был серьезно ранен. И с этой раной пришло отвращение к тому, что он творит. Понимание того, что его новое положение нельзя в полной мере назвать свободой, и раньше было внутри него, но теперь сформировалось окончательно. Не может тот, кого постоянно преследуют, чувствовать себя вольным. Томас не был в числе тех, кого называли офицером Блада, он вообще, с точки зрения закона, был чист – выкуплен неким капитаном Питером, как раб. Вряд ли сэр Джеймс Корт признается, что подарил раба пирату. Потому, случись ему попасть в руки английского правосудия, он был бы оправдан… Вот только был один нюанс. На это можно было рассчитывать, если его вдруг арестуют на берегу и когда он один. Этим они с братом уже пользовались несколько раз: Томас смело отправлялся на разведку в городах, не опасаясь возможного преследования – даже если его кто-то узнает, всегда можно сказать, что хозяин вновь перепродал его и теперь он служит на новом судне. Однако Том осознавал главное: никто не будет выяснять его положение, если он будет захвачен в бою на суше или на море. И постепенно это понимание, которое он долго не желал просто признавать, уравновесило чувство свободы. Теперь Томас понимал и больше не закрывал глаза на все: и часто мрачное состояние брата, и равнодушие Блада к золоту – все это давало свободу разве что на Тортуге, для всего остального мира они оставались изгоями, беглыми каторжниками и пиратами. И изменить это не могло ничто, как теперь осознавал молодой человек, разве что вдруг свалившееся на них помилование – но его им никогда не видать. Однажды, застав брата за такими раздумьями, Натаниэль заговорил о том, чтобы тот все бросил и перебрался, например, к голландцам. - Мы можем сделать любую бумагу, - говорил он, - допустим, напишем вольную, что твой прошлый хозяин тебя освободил. Кто там будет проверять ее достоверность! Голландцам и дела нет до английских бывших каторжников! Ты сможешь прикупить себе небольшой дом, жить мирной жизнью… - Ты тоже можешь, - прервал его Том. – Мы всем можем нарисовать любые документы на любые имена. Так почему не делаем этого? - Когда-то мы думали так поступить… но передумали. - Почему? - Сначала мы хотели сбежать от Бишопа, добраться до ближайшей голландской колонии, однако все пошло иначе. Мы убежали не на шлюпке, а на испанском фрегате, причем немало досадив и полковнику, и испанскому адмиралу… - Я все это помню, ты рассказывал. - Ни один из этих людей так просто не оставляет обиды, так что уже тогда принялся бы разыскивать нас. - И все же можно было попытаться! - От Тортуги далековато до голландских колоний. А после первой же кампании мы стали вне закона для всех. Да и не было у нас таких возможностей тогда, чтобы подделать документы для всех. - Но тогда вас еще никто толком не знал. - Питера знают в лицо многие, - покачал головой Нат. – Даже когда он отправляется на разведку, многие из нас против этого. Нас, его офицеров, знают меньше, но за то время, что мы пиратствуем, уже немало есть простых солдат и матросов, которые видели нас где-то. Думаешь, они не могут оказаться в голландской таверне? - А разве среди них не может оказаться кто-то, кто видел меня? – резонно возразил младший брат. - Это… менее вероятно все же. - Но возможно. Нат, я мог это сделать разве что в самые первые дни своего освобождения… И то не мог, ты знаешь, почему. Натаниэль кивнул и больше к этому разговору не возвращался, хотя не смог отделаться от мыслей о том, что у младшего брата был шанс вернуться к прежней мирной жизни, но из-за него это невозможно. Томас же его ни в чем не винил, он и сам хотел быть рядом – привязанность к старшему брату была всегда, а общее несчастье сплотило их еще больше. И пытаться сейчас устроиться самому, оставив Ната на произвол судьбы, Том не мог. Себя он видел только рядом с братом, никак иначе. Несколько раз он порывался поговорить об этом с Бладом. И отказывался от этой идеи: если бы Питер знал, как изменить их жизнь, он бы уже воспользовался этим способом, потому что ему самому пиратское ремесло – как кость в горле. Том попросту успокоился и решил, что примет эту жизнь, какая она есть, не требуя большего. Свобода – штука непонятная и никому недоступная в полной мере. Почему бы ему ждать чего-то большего, да еще связывать это с братом? Он уже не мальчик, чтобы верить, что старшему под силу все на свете. В мире нет никого, кто жил бы в свободе. Они с Натом воспитывались в благородной семье, с детства привыкая к правилу, что у них больше прав в этой жизни, но одновременно же и больше обязанностей, больше ответственности, у них нет свободы выбора почти ни в чем: ни выбора занятия, ни выбора дома, ни даже выбора любимой. И чем выше человек занимает пост, тем больше у него обязанностей, тем меньше у него возможностей выбора. Может быть, это была одна из причин, отчего они присоединились к восстанию Монмута? За лженаследником последовали многие принцы. Новый король давал надежду на какой-то иной, новый мир… И вот их иллюзия свободы сменилась тюрьмой, а затем каторгой. Среди тех, кто поддержал герцога, было немало более знатных людей, вроде лорда Гилдоя, кто смог избежать и тюрьмы, и каторги. Были ли они удачливее и счастливее? Когда-то Томас думал именно так, особенно когда сам стоял под плетью надсмотрщика на плантации. Тот ад был показателем: счастливые избегли его, все прочие очутились там. Теперь, немало повидав, младший Хагторп понимал, что каждый платит свою цену. И вряд ли кто-то избежит своей каторги, просто у каждого она своя. Ныне те, кто примкнул к бунту, тоже находятся в рабстве – и им никогда не простят их поступка. Эта каторга без оков и плетей, но не менее жестокая для преступника. Конечно, сам Томас предпочел бы лучше оставаться в Англии и со своим положением, пусть и с обязательствами перед сильными мира сего. Но все же он осознавал, что и они сейчас не могут назвать себя счастливчиками. Можно ли сказать, что их нынешняя свобода хуже той, что у них была раньше? Тогда им не грозила плаха – и они считали себя свободными. Побывав в аду, Том понимал, что ни плахой, ни виселицей его не испугать. Сейчас у него была другая свобода, которая в любой момент могла привести его к смерти… Молодой Хагторп тяготился новым положением, но понимал, что так распорядилась судьба, и в этом нет ничьей вины. Вновь он несколько раз порывался поговорить с Бладом: опытный капитан казался ему тем, кто может дать дельный совет. Но робость не позволяла ему просто прийти к Питеру, и Томас молчал. Опеку брата же он принимал, сейчас понимая Натаниэля: оставшись одни, они невольно старались заботиться друг о друге. И то, что его сердило и злило, когда он был мальчишкой и после подростком, теперь воспринималось спокойно, лишь порой Том отвечал раздраженно в ответ на какие-то вопросы Ната, особенно если собирался на берег – младший давно уже не пропадал в особенно опасных местах, но старший продолжал беспокоиться и охранять Томаса, даже следовать за ним повсюду. Во всем остальном между братьями царил мир. Они оставались вдвоем и просто держались друг за друга, осознавая главное – больше у них никого нет. *** Сезон штормов мешал выйти в море. В этом на Карибах были равны и пираты, и королевские суда, и рыбаки. Так что «Элизабет» и ее команда отдыхали от прошлых боев, как и вся иная эскадра Блада. Натаниэль воспользовался этим временем, чтобы заняться кренгованием, как обычно это и делали все капитаны – нужно было очистить дно, чтобы подготовиться и в любой момент после окончания штормов выступить за новой добычей. Подходящее место было здесь рядом, команды эскадры поочередно пользовались им, так что можно было не опасаться даже непогоды. Впрочем, пока большая часть команды была занята здесь, небольшое число офицеров и матросов скучала на берегу, в пиратской столице, проводя время в трактирах, то есть раскидываясь тем, что заполучили раньше. Именно поэтому братья в этот раз разделились. Старший следил за работами, поручив младшему присмотр за небольшой командой, оставшейся в порту, посчитав, что так точно убережет Томаса от того, чтобы влипнуть в неприятную историю – все же ответственность за других дисциплинирует даже самого отчаянного гуляку, а Том был серьезным молодым человеком и без этого, а уж с обязанностями присматривать за другими и вовсе не станет искать проблем. Поскольку в пиратской столице сейчас скучали и другие капитаны, в первую очередь сам Блад, Натаниэль был спокоен за брата – уж кто-кто, а Питер привык контролировать всех, за младшим Хагторпом тоже присмотрит. Томас и сам не ожидал для себя неприятностей, никаких намерений кутить и лезть в драки у него не было. Все началось обыденно. Сначала засиделись с двумя другими офицерами в трактире, несколько в стороне от лучших улиц Бас-Тера – здесь брали поменьше за выпивку, а качеством она не уступала таверне «У французского короля». Пили немного, да и публика тут была – с претензией на благородство: не обсуждали кружева и королевский прием, но и к дракам не очень стремились. Вот и Хагторп с товарищами просто присели за столик, взяли вина и фруктов. Около трех четвертей часа прошло в веселом обсуждении последнего рейда и предположений о том, когда закончится кренгование и Нат вернется со всей командой. Затем Томас заметил капитана Тондера и нескольких его людей. Этот человек после конфликта с Джереми Питтом – и в гораздо большей степени с Бладом – остерегался появляться там, где бывали люди эскадры, хотя поначалу грозился поквитаться со всеми. Томас не присутствовал при той ссоре, но знал о ней во всех подробностях от брата, знал и то, что Тондер не сомневался в том, на ком вина за его проигрыш. Да и не будь этого, он все равно бы возненавидел всех, кто дружен с Питтом, а Натаниэль тогда еще и присутствовал при ссоре. Так что младший Хагторп понимал: лучше им не сталкиваться, пока этот человек не ищет ссоры, не стоит его провоцировать. Неизвестно, что до сегодняшнего дня удерживало его от мести. Возможно, после того, как рана затянулась, он пытался восстановить репутацию перед своей командой – на Тортуге его судно отсутствовало, могли гоняться то за одной, то за другой добычей, ведь пиратам интереснее такие победы их вожака, а не его любовные триумфы. В этой же истории Тондер проиграл и в любви, и в добыче: за время, что он провел, вынужденный лечиться, команда порядком истрепалась и наверняка жаловалась, что их капитан из-за какой-то юбки оставил их без денег. Быть может, причина была в чем-то ином, никто из команды Блада не интересовался этим отсутствием. Однако же нынешнее появление Тондера здесь сулило возможные проблемы, вряд ли он остыл и более не жаждет мести за свое поражение. Правда, неизвестно, кому более он желает отомстить: Бладу, ослепившему его подсвечником и заставившему получить рану, Питту, собственно ранившему противника, или д’Ожерону, воспользовавшемуся этой суматохой, чтобы устроить счастье дочери. Губернатору мстить сложно, но такие мерзавцы могут ведь пойти и на союз, например, с испанцами. В любом случае, решил Том, необходимо предупредить Блада, что Тондер тут и, видимо, желает быть не очень заметным, если не поставил корабль в главной гавани – во всяком случае сегодня Хагторп его там не видел. Потому следует поспешить, да и нечего им тут делать, вино уже выпито… Не успев подняться, Том услышал насмешливое: - Неужели это люди Блада? Какая удивительная встреча! Кажется, мы давненько с вами не виделись… Томас попытался сделать вид, что его это не касается. Лишь слабо кивнул трактирщику, давая понять, что ссоры они не хотят и громить трактир не собираются. Правда, тот все же поспешил убрать самое ценное. - Уходим, - тихо скомандовал Том своим. – Надо непременно обо всем доложить капитану, не связываемся. Все трое направились к дверям, но на их пути немедленно выросли трое же из команды Тондера. Позади был он сам с еще одним парнем, кажется, своим помощником, судя по тому, как тот пытался выбрать наряд подороже. Что ж, кажется, выполнить молчаливую мольбу трактирщика будет непросто, хотя Томас и сам желал того же. Однако пятеро против троих… неприятная ситуация… - Невероятно, - процедил Тондер, куражась, - деточки Блада – и без его строгого отеческого присмотра! - Дайте пройти! – бросил Хагторп. - А что, уже слишком поздний час? – не успокаивался Тондер. – Папаша Блад будет беспокоиться за своих малышей? Они ведь сами не в состоянии позаботиться о себе, их надо напоить молочком и уложить в постельку… Его люди немедленно засмеялись – грубые и глупые шутки были им вполне по нраву, на это и был расчет. - У нас свои дела, у вас свои. - Дела! – подхватил Тондер. – Слыхали, парни?! С каких это пор у сопливых детишек появились дела? Томас бы и на это не обратил внимание: долгие издевательства бывшей хозяйки и ее надсмотрщиков порядком закалили его характер, так что он просто попытался вновь уйти из трактира. Но, увы, его спутники были не настолько сдержанны, первым не выдержал Джейк, решив кулаком поправить одну из насмешливых рож. Тихо выругавшись, Хагторп просто больше не раздумывал, хватаясь за эфес – больше выбора просто не было. Ситуация была непростой, люди Тондера уже выхватили оружие, а это уже не просто кулаками помахать. И втроем им тут придется очень несладко… Чертова несдержанность Джейка! - Может, решим все честно? – выдохнул Том в короткое мгновение-затишье. – Тондер, я вызываю вас! Вместо ответа тот кинулся в атаку. Что ж, глупо было надеяться на дуэль, особенно после того поединка этого мерзавца и Питта. Попытка Хагторпа была лишь слабым утешением совести – он сделал все, что мог, чтобы избежать этой драки. Была ли эта встреча случайной? Вряд ли Тондер мог предугадать, где будут находиться люди Блада, разве что выследить. Но зачем ему Хагторп и офицеры «Элизабет»? Его ненависть направлена на Блада, Питта, д’Ожерона… Нет, скорее он просто поддался своей злости, увидав людей из эскадры. Определенно удача не на их стороне! Томас, как и его брат, мальчишкой обучался фехтованию, навыки эти несколько смазались за время каторги, но вернулись и отточились вместе с пиратской жизнью. Так что сейчас младший Хагторп успешно отражал натиск двух нападавших. Его спутники – закаленные не одним боем – тоже держались. Пока на помощь Тондеру не пришли еще какие-то пираты. Черт! А прочие-то просто разбежались из трактира! Том начал чувствовать усталость. Спасало то, что пока противники сражались хоть и двое против одного, но честно… В этот момент грохнул выстрел. Определенно, Тондеру надоело благородство и он решил разобраться с офицерами Блада поскорее. Когда один из них упал на пол, а другого прижали к стене, вынуждая отражать удары сразу троих, Томас понял, что пропал… он попытался прорваться к двери – но еще двое противников перерезали путь. Один из них заряжал пистолет. *** Это был тот период, когда капитана Блада охватывала лень – он предпочитал лежать, перелистывая страницы Горация. В зависимости от погоды и настроения устраивался он в своей каюте или в гамаке на верхней палубе, но томик стихов и трубка были безусловными спутниками в эти часы. Вот и этим вечером, пользуясь тем, что дождя не было, Блад чуть покачивался в гамаке, курил трубку и гипнотизировал взглядом одну и ту же страницу, не очень-то и замечая эти строки, а пытаясь прочувствовать некий смысл в своей жизни. Всегда несгибаемый и стальной, порой капитан позволял себе эти бесполезные метания в попытке угадать, каким может быть его будущее. Стараниями губернатора д’Ожерона у Блада на счетах числились весьма солидные суммы. Пока, конечно, вернуться к мирной жизни сложно. Но со временем и удача уже не будет сопутствовать ему, да и усталость будет брать свое, он будет стремиться к покою и уюту все больше. Наверняка д’Ожерон сможет помочь ему устроиться, под другим именем поселиться где-то во французской колонии… А вот что дальше? Обычно в подобной ситуации остепениться означало жениться или завести постоянную любовницу, которые подарят наследника. И с тем доживать последние годы, потягивая пунш на террасе, поглядывая за сыном и рабами на плантации. Но вот для Блада в этом были два важных «но». Первым было отвращение к плантации – все лично виденное и перенесенное им отвращало от этого. Себя в подобной роли он никак не видел. Вторым, самым важным препятствием было отсутствие женщины на роль жены и матери наследника. Он видел такой лишь одну, которая никогда не согласится связать свою жизнь с бывшим каторжником и пиратом… А с иной женщиной себя не видел он, хотя и сам скептически ухмылялся, думая о том, что влюбился, как мальчишка, и пытается разыгрывать из себя Ромео почти как Джереми. Все эти размышления были часто обрывочны, нелепы и, в конечном итоге, не приводили его ни к какому решению. Однако в часы вынужденного безделья мысли сами собой теснятся в голове и нельзя просто отказаться от них. Гораздо проще, когда занят чем-то деятельным, но ныне на Тортуге можно было лишь напиваться (чего Блад себе никогда не позволял), устраивать тренировочные бои с кем-то из друзей (а вот этим капитан занимался регулярно, то с Хагторпом, то с Ибервилем, то с кем-то еще из капитанов) или навещать губернатора и его старшую дочь (Блад взял за правило делать это раз в неделю, если от д’Ожерона не приходило приглашение). В свободное же время только и оставалось, что читать, но за чтением приходили какие-то мысли, а с ними и это лениво-меланхоличное состояние. Поэтому Питер Блад покачивался в гамаке, курил трубку и пытался перевести свои невеселые мысли на размышления о том, что необходимо сделать в ближайшее время, что обсудить с Дайком… Он не сразу заметил появление своего помощника и только когда Николас окликнул его, встряхнулся. - В чем дело? Блад задал этот вопрос вроде бы как дежурный, но через мгновение испытал волнение, приглядевшись к другу и даже в ночной темноте отмечая, что Ник взволнован: его хмурый вид сулили неприятные новости. - Что-то с младшим Хагторпом, - сообщил Дайк. - Опять застрял в каком-то борделе? – предположил капитан, желая отыскать самое простое объяснение. - Возможно, - согласился Николас. – Но есть некоторые обстоятельства… Только что прибыли с «Лахезис». Томас вместе с двумя офицерами сошел сегодня на берег и не вернулся к условленному времени, хотя обещался ночевать там. Блад только чуть пожал плечами, показывая, что если Хагторп загулял, то, разумеется, не вернется вовремя. - На берег отправились с поисками, час назад, - продолжал Дайк, - места, куда мог отправиться Томас, они знают. Так что проверить не составило труда. И в одном из трактиров они нашли… Он на миг запнулся, не зная, как все же расценивать новости, может, это была обычная драка, а может и что-то еще. - Один лейтенант мертв, - решил сразу сообщить важное Ник, - один жив, но еле дышит, его доставили на «Лахезис». Может быть, ты что-то сможешь сделать, парни верят в тебя больше, чем в кого-то еще. - Что же ты сразу не сказал?! Вся лень пропала немедленно, Блад подскочил на месте, сосредоточенный и хмурый, готовый хоть к врачеванию, хоть к сражению. - Шлюпка ждет? Я отправляюсь на «Лахезис»… кой черт они сразу не доставили его сюда?! Дайк лишь чуть передернул плечами. - А что Хагторп? Я не сказал тебе – его ведь так и не нашли, парни продолжают поиски, конечно… - Отправь наших людей тоже на берег, прочешите весь Бас-Тере, если понадобится, проверьте все погреба и подвалы, комнаты всех шлюх, но найдите Тома… И расспросите того трактирщика… - Он мертв. Блад выругался сквозь зубы. Все это совсем не напоминало загул молодого парня, а было похоже на чью-то месть. Вот только чью? Об этом он и думал по дороге на «Элизабет». Мог ли кому-то насолить Том? Наверное, да, мало ли что могло произойти в трактирной драке или в один из прошлых его загулов, может, кому-то и перешел дорогу… Но все же более всего это напоминало попытку мести ему, капитану Бладу. Только кому и зачем понадобился для этого младший Хагторп?