***
Тьма казалась живой. Тьма сводила с ума. Она слепила, обнимала, душила в своих пыльных объятиях. А из темноты звучал смех. Этот невыносимый смех и звон сводили с ума. Хотелось кричать от ужаса, молить о пощаде, но пытка не прекращалась. Он снова и снова переживал все свои детские кошмары. Раз за разом. Они жили в нем. Они просили его убить. Убей и обретешь свободу. Убей, дэрон, убей, как тогда, убей! — Не-е-ет! — протяжный жалобный крик разносится по опустевшему холму. Аман падает на колени, зажимая уши руками. По его лицу текут слезы. — Хватит… — жреца бьет крупная дрожь. И пытка внезапно прекращается. Голос замолкает. Аман, не веря, поднимает голову лишь для того, чтобы понять, что перед ним на коленях стоит другой демон, чье присутствие изгнало безумие. — Ты отправил его в Фетранию? Его нет рядом. Я не чувствую. Сильные пальцы устало касаются мокрого лица. — О чем ты вообще думал, когда лез на рожон? Дэрон — лакомый кусочек для любого демона. — И для тебя? — в голубых глазах такая бездна боли и усталости, что Кармиан на мгновение мешкает с ответом. — Не надо считать меня бескорыстным и милосердным. Ты для меня даже более привлекателен, чем для остальных. — Почему? — Сейчас не время для ответа, — Кармиан мягко привлек к себе жреца, обнимая за плечи и с болезненной лаской гладя по голове. Аман все еще дрожал. Демон молча опустился на пожухлую траву, усадив юношу перед собой, позволяя тому согреваться темным огнем, в странном отчаянии и безысходности крепко обнимая фетранийца. — Держи, монашка, — жрецу в руки сунули пузатую бутылку из темного стекла. — Не знал, что придется возвращаться в Акрасию, открыл только сегодня. Аман без споров глотнул, чем изрядно удивил демона. — Жжет, кха, — юноша схватился за грудь. — Жжет, потому что ром с перцем, — Кармиан хмыкнул и тоже приложился. — Все демоны пьют такую гадость? — От демона зависит. Камен любит ром. Казерос, надеюсь, он не обиделся, что я ушел, да еще и выпивку у него забрал. — Камен? Он один из Владык? Никогда не слышал. — Моли Руфеона, чтобы люди о нем и не услышали. Легион Смерти состоит из лучших демонов Фетрании. Элита. Его еще не было во времена Второго Вторжения. Камен явился к Казеросу немногим раньше меня. — Ты не участвовал во Втором Вторжении? Кармиан прикусил язык. — Если ты опять начал задавать море бесполезных вопросов, значит, уже оправился. — Не совсем, — Аман смутился, — безумие отступило, но меня все еще трясет. Не знаю, почему, — он, хмурясь, посмотрел на свои дрожащие пальцы. — Перенапряжение, — подумав, Кармиан щелчком пальцев поменял бутылку на поменьше и круглее. — Оставим ром Камену. Коньяк мне нравится больше. — Откуда ты берешь алкоголь? — Из своих запасов. Пей, монашка. — Почему Камен любит именно ром? А другие Владыки что пьют? — Аман… — Казерос тоже пьет? Вы не боитесь, что алкоголь может быть отравлен? Демон молча отставил бутылку. — А где ты был во время Второго Вторжения? — Аман, ты меня достал. Аман вдруг зачарованно замер. Глаза демона засветились алым. Желтизна в них словно выцвела, уступая место кроваво-красному свечению. — Это значит, что ты злишься? — Это значит, что одним наивным дэроном в Акрасии сейчас станет меньше. Сильный толчок в грудь опрокинул Амана на спину. Кармиан завис над ним, позволяя полюбоваться своим новым обликом, а затем резко сократил расстояние, жадно целуя жреца в губы. Сильные руки перехватили кисти юноши над его головой, подавляя попытки сопротивляться. Горячие губы сминали хрупкое равновесие, манили и соблазняли своим жаром, выжигая из юной души лишние эмоции. Аман и сам не заметил, как начал отвечать с той же жадностью и страстью, опьяненный нереальностью момента. Языки сплелись в немой борьбе, острые клыки прикусили нижнюю губу. Освобожденные руки жреца зарылись в черно-алые волосы, притягивая демона ближе. Кармиан оторвался от истерзанных губ, переходя горячими поцелуями на шею, легким щелчком расстегивая жреческий плащ. Аман тихо всхлипнул, запрокинул голову, больше открываясь, балансируя на грани между сном и явью. Лишь когда чужие руки потянулись к завязкам рубашки, юноша вздрогнул и тряхнул светлой головой, в ужасе распахнув голубые глаза, стряхивая с себя наваждение. — Я… Я не… — Что ты «не»? Ты был «за», даже не пытайся завирать, — Кармиан печально пристроил голову у жреца на груди, лениво кося на него желтым глазом. — Это неправильно! — Монашка, а можно мы опустим твои страдания на тему «я не такой», «этого не может быть», «Руфеон не одобрит» и прочее в том же духе, и просто признаем, что тебе понравилось и ты не прочь продолжить где-нибудь в более уютном месте? Нет? Ты уверен? Ну тогда начинай страдать. Разбуди, как закончишь, хорошо? — Слезь с меня! — И не подумаю. Ты теплый, а земля холодная. — Мне неудобно. — Не мои проблемы. — Дай сюда свой коньяк. — Ой, Аман, мне сейчас не послышалось? Ты собрался напиться и продолжить? — Нет! — Тогда не дам. — Кармиан! — Аман резко сел, оперевшись на руки. Демон вопль проигнорировал, не открывая глаз, сполз с жреческого живота на не менее удобные жреческие колени и довольно засопел. Аман откупорил бутылку.***
Кармиан широко зевнул, обнажив клыки, и непонимающе уставился на звездное небо над головой. — Боги, я что, и правда уснул? — обреченно вопросил демон. Боги, увы, не ответили. Под боком к несказанному удивлению и радости обнаружился пьяный спящий Аман, обнимающий полупустую бутылку. Перед тем как уснуть жрец умудрился еще и заботливо укрыть обоих своим плащом. Обоих, в смысле, себя и бутылку, а не себя и Кармиана, к досаде последнего. — Пьянь, — тихо прошептал фетраниец и тяжело поднялся с земли. Аман недовольно завозился, лишившись источника тепла, и свернулся под плащом в клубок. Кармиан почесал затылок, глядя на это прекрасное зрелище и, мученически вздохнув, подхватил жреца на руки, шагая вместе с ним в портал.***
— Только не бей. — Кармиан. — Видишь ли, у меня тут не совсем законные дела. — Где мой ром, Кармиан? — Найду тебе ящик, если пустишь. Рыцарь смерти что-то глухо проворчал сквозь шлем, но посторонился. Тьма, в отличие от света, гибка и послушна, она принимает любую форму. Наделенные силой могут менять ее по своему усмотрению, а потому Владыки создали себе жилища - каждый на свой вкус. К примеру, Ку-Сатот обитал в цирковом шатре, Аврельсуд предпочитала высокие готические башни. Сам Кармиан жил во дворце, постоянно наполненном толпами младших демонов и помощниками Владык с просьбами о переносе. И видят боги, как он ненавидел свой дом. Но что поделать, должность главного порталиста обязывала всегда принимать кучу «гостей». Другое дело Камен. Построил себе мрачный пустынный замок в лучших рыцарских традициях, прорубил вокруг замка лавовое ущелье, через которое без моста или портала не перебраться, и живет в довольном одиночестве. Лучшее место, чтобы спрятать в царстве тьмы одного служителя света. — Ты притащил в Фетранию жреца Руфеона. — Он пьяный и спит. Не придумал, куда еще его деть. — Ты меня поражаешь, Кармиан. — Если не я, то кто же? — криво ухмыльнулся маг. — Мой ром. — Руки заняты, извини. — Идем. Камен двинулся в недра замка, Кармиан послушно последовал за ним, аккуратно придерживая одну глупую блондинистую голову на поворотах. — Сюда, — рыцарь вышел к просторной комнате с камином, подле которого были разбросаны лохматые шкуры неизвестных тварей; на одну из них хозяин и опустился, скрестив ноги. — Положи его к огню, и будем пить. Ты ушел, едва мы начали. — Я уже извинился, — Кармиан аккуратно сгрузил свою ношу возле самой решетки и уселся напротив собрата, повторив его позу. Щелчок пальцев, и погреба мага стали беднее на десяток бутылок пиратского рома, встреченных одобрительным гудением из-под шлема. — Ку-Сатот. — Он самый. Опять пытался сбежать. Я не пустил. — Трусливый паяц. — И бесполезный. Лютерийцы сейчас куда сильнее, положат всю его орду трясогузок и глазом не моргнут, — Кармиан откупорил бутылку и глотнул. — Шай’Солар. — Шай’Солар. Очень не вовремя Лютерия сменила короля. — Фетранийцам в войне всегда не везет, — философски отозвался Камен, открыл забрало и приложился к выпивке. — Зачем тебе жрец? Казерос не поймет, если узнает, что ты якшаешься с прихвостнями Руфеона. — Ты не считаешь их прихвостнями, — хитро усмехнулся Кармиан, — ты не доложишь Казеросу о моей маленькой шалости. И тебе не нужно видеть силу жреца, чтобы понять, что он не тот, кем кажется. — Он еще не сделал свой выбор. — Он его сделает, — Кармиан бросил внимательный взгляд на спящего дэрона. Сейчас Аман казался совсем мальчишкой: светлые волосы растрепались, черты лица расслабились, на губах блуждала мечтательная улыбка, к груди, будто обожаемая любовница, прижата многострадальная бутылка. Со вздохом Кармиан признал, что этой бутылке сейчас по-черному завидует. — Война не закончится ни завтра, ни через год. У него еще много времени. — А у тебя? Ты паршиво выглядишь, Кармиан. Опять тягался с тем, что тебе не по силам? — Пытался снять безумие Ку-Сатота. Тонкие губы Камена сложились в подобие ухмылки. — Иллюзии Аврельсуд ты развеять не пробовал? Или помериться силой с Волданом? Статус Владыки что-то да значит. — А ты можешь его снять? — Ты не расплатишься, — рыцарь снова вернулся к рому. — Я сумел остановить чары на время, но как только Ку-Сатот восстановит силы, возьмется за Амана снова, — Кармиан запустил пальцы в светлые волосы, с нежностью их перебирая. — Продолжишь в том же духе, мальчишка сведет тебя в небытие. — Значит уйду туда с мыслью о том, что в моей темной жизни было хоть что-то хорошее. — Ку-Сатот доведет его до того, что тебе нужно, сделает полноценным демоном. Заберешь и научишь. Что тебя не устраивает? — Все устраивает, но все равно что-то не то. Старею, похоже, — маг сверкнул глазами, убрав руку от жреческой головы. Камен коротко хохотнул. — Ты самый младший в круге. Скорее поверю, что ты размяк на человеческих нежностях. Прекрати зацикливаться на мальчишке, Кармиан, ты способен куда на большее, чем быть верной собачкой какого-то жреца. — Спасибо, Камен, — порталист качнул головой, — твои слова снова возвращают мне здравый смысл. — Сочтемся, Владыка Хитрости, — рыцарь дружелюбно оскалился, — неси свою зверушку обратно, она скоро проснется. Кармиан одарил приятеля пронзительным взглядом, сказавшем рыцарю больше, чем все слова за этот вечер, и, подхватив Амана, исчез в портале.***
Аман со стоном схватился за голову. Накрывшее с утра похмелье стало для жреца сюрпризом. Какое-то время юноша просто лежал, ожидая, пока потолок перестанет плыть перед глазами, затем, кряхтя, точно древний дед, потянулся за заботливо оставленным кем-то стаканом с мутно-зеленой жижей. Жижа противно пахла и отвратительно выглядела. Какое-то время Аман посомневался, стоит ли ее пить, затем утренняя жажда повторно напомнила о своем присутствии, и юноша, сморщив нос, влил в себя содержимое стакана. Внезапно ему полегчало: головная боль прошла вместе с тошнотой, а мысли прояснились так, что Аман даже сумел обнаружить лежавший под стаканом кусок пергамента. Прочтя, жрец со стоном спрятал голову под подушку. Ярко-красными пафосными чернилами на листе было выведено: «Монашкам вредно столько пить. Монашки должны быть благоразумны и осторожны. За выпитый коньяк еще будешь должен. P.S. Не забудь поблагодарить милую хозяйку, приютившую твое пьяное тело». Под текстом стояла витая подпись, состоящая всего из одной буквы «К». Или двух? Аман вынырнул из-под подушки и пристально всмотрелся в чернильный шедевр. Вот этот штрих перед «К» похож на вторую ножку буквы «Л». «ЛК»? Да нет, бред какой-то, Кармиан просто увлекся украшательством. У демонов же не бывает фамилий. Ведь не бывает?