Г
Я не сказал тебе, но, если честно, в душе был рад сопровождать тебя на бал. Собирались мы вместе, в одной комнате — ты тщательно подбирал мой наряд, помогал застёгивать пуговицы, и в какой-то момент я даже разрешил тебе расчесать мои волосы. Волнуясь, ты сам попросил об этом, и я позволил, но быть к тебе так близко и не сжать в объятиях, было невыносимо. Я отстранился, сказав, что ты очень больно дёргаешь гребнем. Ты заметно расстроился, сокрушался, что всё делаешь не так, а я лишь молчал, пряча глаза. Когда мы зашли в залу, полную благородных вельмож, ты попросил, чтобы я держался возле тебя весь вечер и притворился немым. Мне и так было бы в радость провести весь вечер рядом, наслаждаться твоим сладким голосом, а людей вокруг я попросту не замечал. Что мне до них? С большей радостью я провёл бы вечер с тобой наедине, поэтому единственное, что меня волновало, это то, как скоро мы сможем отсюда уйти. Но планам моим не суждено было сбыться, ведь едва я переступил порог, старый знакомый Мышовур громогласно объявил о моём присутствии. Пришлось позволить ему увести себя для беседы, но, несмотря ни на что, я глаз не отрывал от Лютика. И не зря, поскольку вскоре к нему подошёл некий лорд, и, судя по всему, разговор между ними принимал серьёзный оборот. Извинившись перед Мышовуром, я тут же кинулся барда спасать, на ходу придумав историю о том, что еще в детстве его бык лягнул копытами, отбив мужское достоинство. Рассказывая об этом лорду, я едва сдерживал смех, но вельможа поверил и даже дал Лютику монету из жалости. Бард монету взял, но на меня страшно разозлился. — Ну, спасибо, — проворчал он, — назвал меня евнухом! Сначала отвлек на себя всеобщее внимание, а теперь разрушил мою репутацию придворного ловеласа! — Дальше сам за себя, Лютик, — глядя на то, как он злится, я не мог скрыть улыбку. Я отошёл, но встал так, чтобы можно было издалека наблюдать за ним, любоваться его выступлением. Пьяные женихи едва не втянули меня в перепалку, но, поймав умоляющий взгляд Лютика, который заранее просил меня не ввязываться ни во что, я уступил. То, как развернулись события дальше, я не мог представить и в самом страшном сне. Не стоило мне туда приходить… Узнав про обещанного ребенка, я развернулся и пошёл прочь, краем глаза увидев, что стоящий всё это время рядом бард держит руку какой-то полной знатной леди. Мышовур выбежал за мной следом, он просил остаться и твердил, что сама судьба привела меня сегодня в этот замок. «Это не судьба привела. Это всё Лютик» — с досадой подумал я про себя, но вслух резко произнёс, всё еще в мыслях о барде: — Хватит с меня на сегодня. Я ухожу. Один. — Ты связан теперь с этим ребенком навеки, и если откажешься — навлечёшь на себя и на нас всех большое горе, — убеждал меня друг. — Чушь. Я не собираюсь ничего менять в своей жизни, — я упорно стоял на своём. — От судьбы не убежишь, Геральт, — покачал головой Мышовур, улыбаясь своей мудрой, печальной улыбкой — даже если до жути ее боишься. Она идет за тобой, Геральт… Она следует…Л
Как жаль, что тем, чем стало для меня твоё существование, не стало моё существованье для тебя. Пришлось мне изрядно выпить для храбрости, чтобы хоть как-то унять волнение, прежде, чем искать тебя в лесу. Ты даже не удивился, и бровью не повёл, увидев меня в этой глуши. Неужели ты решил, что это случайность? Тогда мне бы хотелось, чтобы неожиданность наших встреч навела тебя на мысль, что сама судьба сводит нас вместе, а значит, мы предназначены друг другу. И если судьба-злодейка где-то оплошала, я возьму всё в свои руки, и буду раз за разом подстраивать наши встречи. — Сколько времени прошло – месяцы, годы… Я услышал, что ты в городе. Меня преследуешь, негодник? Я, разумеется, польщен, но ты бы себе хобби завел, что ли. Не смотри на меня так, Геральт, да, я пьян, и я пью уже давно, да, я злюсь на тебя, ведь ты тогда снова исчез. Мне понадобилось некоторое время, чтобы отделаться от одной графини, вцепившейся мне в руку, ведь она влюблена в мой голос, в отличие от тебя. Когда я выбежал следом за Мышовуром, тебя и след простыл. Ты будто растворился в воздухе. Я искал тебя, кажется, целую вечность, а ведь всё, что у меня есть — лишь маленькая человеческая жизнь, которая проходит впустую без света, без тепла, без любви. Мы потеряли столько времени зря, и, черт возьми, мне кажется, я готов рискнуть, кажется, я готов признаться. И будь что будет. По крайней мере, я буду знать, что сделал все что мог. — Тебе, наверно, интересно как мои дела, — я начал издалека. — Нет, — безжалостно отрезал ведьмак. Горький смех вырывается из моих губ. Я столько времени искал его, проделал такой дальний путь, надел свой лучший костюм, чтобы предстать перед ним неотразимым и ослепительным, здесь в глуши, и все ради чего? Чтобы услышать очередное холодное «нет»? Очередное «мне наплевать на тебя»? Да он даже не смотрит в мою сторону, метнул взгляд искоса, и снова уткнулся в свои сети. Чем он тут занимается вообще, черт подери? Решил стать рыбаком? Могучий Белый Волк умом тронулся? Я делаю глоток из фляги и призываю на помощь всю свою иронию: — Графиня, моя любовь и муза покинула меня. Опять. Однажды я умру от безответной любви… или от голода, причем от последнего быстрее. Если, конечно, старый друг не поделится рыбой. Услышав то, как я тебя назвал, ты скалишься, как и много лет назад. Неужели я настолько мало для тебя значу? — Да, да, я знаю, мы не используем слово «друг», ты прав, надо еще с десяток лет подождать прежде, чем мы перейдем на новый уровень, — меня начинает потряхивать, я делаю еще глоток в надежде успокоиться и унять внутреннюю дрожь. Решимость моя тает на глазах, мне трудно подобрать слова. Всё не так. Я догадывался, что, скорее всего меня будет ждать холодный приём, но это куда хуже, чем я мог представить. Но тут ты так смотришь на меня, что буквально пронзаешь своим взглядом. — Я не могу спать, — в твоём голосе звенит отчаяние, я никогда не видел тебя таким. Только сейчас я замечаю, как ты осунулся, как твои прекрасные, белые волосы поредели. — Что стряслось, Геральт, расскажи мне, — меня охватывает тревога. — Я просто не сплю. — И ты думаешь, что эммм…рыбалка тебе поможет заснуть? — мне хочется предложить свою помощь, быть может, тихая мелодия, наигранная на лютне, помогла бы тебе расслабиться. Я бы играл и тихонечко пел всю ночь напролет, а, если бы ты только позволил, гладил бы тебя по волосам, согревал объятиями.… — Говорят, на дне озера джин. Если вытащу его, смогу загадать желание, чтобы снова спать. — Я могу, конечно, ошибаться, но… быть может, твоя бессонница как-то связана с тем, что произошло на балу? И так как ты, насупившись, молчишь, я продолжаю осторожно развивать свою мысль: — Если посмотреть в корень, может, причина бессонницы — это посланное тебе судьбой дитя-неожиданность? Ты знаешь, графиня как-то сказала мне, что предназначение — это желание души расти… Но Геральт со злостью обрывает меня: — Ты пел ей прежде, чем она ушла? — Вообще то, да, но.… Причём здесь….? — кажется, я начинаю догадываться. — Всё, Геральт, настала пора откровений. Признайся честно, что ты думаешь о том, как я пою? — Это как пирог без начинки. — Ты… задел мои чувства… — пролепетал я, думая о том, как бы он высмеял меня, предложи я петь ему колыбельные всю ночь. В этот момент я вижу, то, что ты вытянул в своих сетях сосуд с магическим орнаментом. В гневе я выхватываю его: — Возьми назад свои слова! Возьми, тогда получишь своего джина! Я вижу, как ты колеблешься, и торопливо выкрикиваю сразу два идиотских желания, первое, что пришло мне в голову, чтобы позлить тебя: смерть конкурирующего барда, возвращение графини, и тут я слышу твой почти что звериный рык: — Остановись, желаний всего три! Но обида уже затуманила мне разум, и я вскрикнул: — Ты говорил, когда-то, что тебе ничего не нужно! Так откуда же мне было знать, что тебе нужно всё? — Я хотел лишь только покоя! — Вот тебе твой покой! — кричу я и кидаю о землю сосуд, который разбивается на мелкие осколки. Мне хотелось бы, чтобы не было у тебя ни минуты покоя, как не было его у меня с того самого дня, как судьба свела нас вместе.Г
В печали я опустился на землю, беспомощно вцепился в черепки. Чёрное отчаяние охватило меня. Со дня последней встречи с бардом я почти не спал, мысли в голове не давали покоя. Мне был обещан ребенок — и я должен был стать для него семьей, и как же мне хотелось этого — спокойной семейной жизни, рядом малыш и … возлюбленный. Приходилось постоянно напоминать себе о том, кто я есть — машина для убийств, монстр, не заслуживающий счастья. После всех этих душевных метаний и мук, я желал лишь одного — избавиться от любовного наваждения, позабыть, наконец, барда. Не чувствуя как в кожу впиваются острые черепки, как льется из свежей раны кровь, я повторяю про себя: — Я хотел всего лишь покоя… И в этот момент наступила полная тишина, кажется, даже птицы перестали петь, и, подняв голову, я увидел твои испуганные глаза. Замерев на мгновение, ты вдруг начинаешь хрипеть и задыхаться, твое горло распухло, изо рта хлынула кровь. Паника охватила меня, я сажаю тебя на лошадь позади, с горечью вспомнив о том, как ты просил меня позволить тебе сесть так, потому что ты устал идти. Больно осознавать, что, для того чтобы твоё пожелание исполнилось, тебе пришлось оказаться на грани жизни и смерти. Найденный лекарь ничем не смог помочь, так как болезнь вызвана магией, и если не снять заклятие, повреждения пойдут дальше, и ты умрешь. — О нет! — ты умоляюще смотришь на меня, веря в то, что я, как всегда, найду выход. — Геральт! — Нет, этого мы не допустим, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно увереннее и твёрже, хотя у меня самого трясутся руки от страха. Ради того, чтобы спасти тебя, сейчас я готов перевернуть весь мир, и я это сделаю. Сделаю всё, что угодно ради тебя.