***
— Эй, Кэт, ты вообще-то потомок викингов, чё тебя так на японщину тянет? — спросил я свою возлюбленную, потирая ушибленный нагинатой бок. — А сам-то, Русич? — последнее слово она сказал с сильным акцентом на русском, — Не очень уж ты похож на Испанца или Итальянца, — вернула она мне подколку. — Ну-ну, не надо мне тут. Для начала, дорогая моя, я, скорее всего, Варяг, чем Русич, — видя, что она не понимает первую национальность, я закатил глаза и достал телефон с переводчиком, — Варангин. — А-а-а-а, — протянула она, — и что? Я повторно закатил глаза и, убрав дагу, взял второй ульберт. — Десятиминутный перерыв. Как встану — сразу продолжаем. Я подошёл к вешалке и, достав из кармана джинс наушники и телефон, уселся на колени на пол. Быстро отыскав в плеере нужный трек с название «БАРАБАНЫ», я так же быстро воткнул наушники. Медленные удары барабанов резко сменялись на быструю дробь, а после так же молниеносно возвращались на предыдущий темп, создавая рваный ритм. Одновременно с этим я представлял одного из Великих Князей Руси, а именно Святослава Игоревича. По своей оценке я считал его Величайшим из всех князей. Словом и делом он расширил границы Руси, при нём Каспийское море Византийцы стали называть «Русским Морем», но главное, за что я действительно его уважаю — за ратную отвагу. Он всегда был в первых рядах битв и сражался, сея страх и ужас в души врагов. Если бы не его сын Владимир, то был бы на Руси новый бог. Но для меня он, пожалуй, действительно стал богом, по крайней мере, я верю. Трек кончается и я, сняв наушники, оставляю их вместе с телефоном на полу. Подхватываю ульберты и направляюсь к немного отдохнувшей Кэтрин. Не чувствую веса собственного тела и мечей в руках, почти не слышу шума собственных шагов, а глаза прикованы к моей возлюбленной, к хватке катаны в её руках и к лезвию японского меча. Это состояние сродни трансу, барабаны и психическая накачка помогают разогнать адреналин, который в свою очередь и помогает мне впасть в подобное состояние. Конечно, в стрессовых ситуациях я и без музыки могу впадать в транс, однако я на подсознательном уровне не могу принять Кэтрин как смертельную опасность, поэтому приходится пользоваться такими костылями. Пока эти мысли родились в моей голове, я уже оказался возле Кэтрин. Обозначив удар правой рукой сверху, наношу удар левой снизу. На одних рефлексах она уходит из-под удара. Тут же блокирует удар сверху, который изначально был ложным. Не знаю сколько времени ещё мы кружили в этом танце клинков, в таком состоянии я не замечаю течения времени, но всё это время я оставался ведущим нашего танца, пресекая все её попытки контратаки, загнав свою невесту в глухую оборону. Сделав несколько кругов по залу, я подбиваю её катану вверх и, сделав подшаг, обнимаю её за талию, продолжаю удерживать её правую руку своей. Мы оказываемся ещё ближе, чувствую, как вздымается её грудная клетка от участившегося дыхания, наклоняюсь к её уху и шепчу, обжигая своим разгорячённым дыханием: — Du er død. (Перевод: «ты мертва») — Сдаюсь, сдаюсь, — произнесла Кэтрин и катана выпадет из её рук. — Умница, — отвечаю ей и коротко целую в лоб. — А что это было? Ну я конечно подозревала, что ты дерёшься не в полную силу всё это время, но что бы ТАК. — А это, моя любимая, варяжский стиль обоерукого боя. Есть такое учёное слово — Амбидекстр. Вот я — это он. Только не особо люблю это слово почему-то. В общем, не суть. Так вот, ты видела как сражается лаженая двойка воинов спина к спине? Они движутся как единый механизм, на уровне ментальной связи понимают друг друга, если поворачивается один, вслед за ним поворачивается второй без малейшей задержки. По сути то же самое и с этим стилем, только вот воин один. Каждая рука действует независимо друг от друга, словно это руки двух разных людей. В целом, такому научиться почти нереально, нужно иметь врождённую способность к отдельному управлению руками. — Круто, — ответила Кэтрин, — а теперь всё то же самое, но на норвежском. — Блять, tilgi, — извинился я и повторил свой монолог.***
От воспоминаний о ней в груди очень больно защемило, но я продолжал улыбаться. Улыбаться для неё. Я уверен, что она не хотела бы видеть, как я убиваюсь по ней с горя. Хотя, забыть про это всё мне вряд ли удастся. Да чего уж себя обманывать, я приехал на студию, потому что морально не могу вернуться домой. Мне просто не хватит сил войти внутрь. Даже здесь мне больно от того, что каждая вещь в этой чёртовой студии вызывает воспоминания, связанные с Кэтрин. Зайдя внутрь, я закрыл за собой массивную металлическую дверь, прислонился к ней и сполз там же на пол. Сижу молча у двери, продолжаю улыбаться и взглядом повторяю контуры символов, выбитых на руке. Смотрю на левую руку: Чернобог, Мара, Недоля, рунный браслет на запястье и у сгиба локтя и сорок три маленьких черепков, каждый из них — один похоронный обряд, проведённый мной. Смотрю на правую: Белобог, Сварог, Доля, те же рунные браслеты и двадцать семь маленьких, того же размера что и черепки, сердечек. Двадцать семь к сорока трём, где-то шесть десятых. Дерьмовый коэффициент. Может сказывается специфика рождения в Чертогах Лисы, а после выбор стези жреца Мары, а может просто дерьмовая статистика и пару капель удачи, ну или неудачи, тут как посмотреть. Прекращаю минутку самобичевания, сжав и разжав кулак, достаю из кармана свой старый телефон. Открываю список контактов и жму на единственный избранный контакт «Светыч». Святослав — мой названый брат, мы со школы вместе, класса эдак с пятого и, даже несмотря на очень уж различный характер, смогли сдружиться крепче всего. — Да? — послышался в трубке его тихий голос после нескольких гудков. — Светыч, привет, кхм… это Влад. Мне нужно организовать встречу в Питере через три дня. — Владос, ты мудак, — так же тихо сказал он. Свят вообще редко повышал голос даже до нормального, но я как-то научился слышать его даже в толпе. — Приемлемо. Так организуешь? — Сука. — А вот это уже оспорю, как минимум, если хочешь с собакой сравнить — то кобель. — Моральная ты сука. Будет тебе встреча. — Спасибо брат, как доберусь до столицы, расскажу всё, честно. — Давай, мне тоже есть, что тебе рассказать. — Бывай. — Угу, — ответил он и повесил трубку. Вот такой вот странный диалог друзей, которые не виделись три с половиной года. У нас всегда было странное общение. Мы редко виделись, не очень часто общались, но зато всякий раз, что всё-таки удавалось встретиться — проводили время по максимуму. И всё равно, несмотря на такой минимализм в общении, мы были очень близки и готовы были положить и головы друг за друга. Хотя об этом мы и никогда не говорили, но я знаю себя, а его чувствую. Он, как и я впрочем, никогда бы не сказал столь дорогих в наше время слов друг другу, но по его глазам и своим ощущением людей я чувствовал это. Как-то я выразился в разговоре со своей девушкой, когда ещё жил в России: «Слушай, Насть, я знаю Светыча уже чуть больше семи лет, я вижу и чувствую, что если меня припрёт проблема, то он будет рядом, будь то финансы или толпа борзой гопотоы. Ему может быть страшно, но он будет рядом, сжимая кулаки. Он просто такой человек, не умеет выражать то, что думает, чтобы поняли другие, но повторюсь, я знаком с ним уже более семи лет. Я научился чувствовать». Так что я был уверен, что в северной столице меня встретят. Ну может пару раз стукнут по почкам или рёбрам, но это заслуженно. Когда я покидал Родину, то делал это максимально оперативно и почти никому не говорил. Я похлопал по левому карману в поисках пачки честера, не забыл ли её где. Ожидаемо, она там нашлась. Достаю ракового солдатика и закуриваю. Сизый дым медленно пополз под потолок. Вообще Кэтрин запрещала курить в помещениях, потому что сама не курила, а запах после сигарет, тем более красного честера, оставался очень стойким. Я, поскольку привык, уже не чувствовал, а она ругалась. Я рассмеялся. — Ну всё, Кэт, теперь ты меня уже не поругаешь. Могу курить, где хочу, — мой приступ смеха повторился. Я наконец-то отлип от пола у входной двери. Задница занемела, казалось, что это не мягкие ткани, а пара шлакоблоков. Подхожу к музыкальному центру, который удобства ради стоял в коридоре. Что я, что Кэтрин были любителями музыки, поэтому она звучала буквально всегда и везде в нашей жизни. Жму кнопку плэй, и из колонок, что, опять-таки, удобства ради были выведены уже в основной зал, раздаётся Led Zeppelin — Whole Lotta Love. Я, пританцовывая и напевая старую песенку годов семидесятых, направился к оружейной стойке. Подцепив пальцами свой любимый бастард со стойки, я отправился к центру комнаты. Я могу тысячу и сотню тысяч раз не любить азиатскую культуру и их вооружение, но не признавать техники Ката — абсолютная глупость. Закончив через полчаса разминочный бой с тенью, вернул меч в стойку и отправился в душ. Контрастный душ позволил сбросить напряжение хоть чуть-чуть, поэтому на диван я укладывался уже вполне готовым ко сну. Сжав в руке свой амулет — Звезду Руси в рунном круге, я произнёс: — Роде Всевышний! Славят Тебя потомки кровные Твои. Яко ночь на Землю ступает, и Велес по Земле святой похаживает. И души наши в Правь через Навь идут, через сон глубокий пращуров зовут. Посему Велеса-Отца, который принес отрочат Предку земному нашему, просим души наши от Нави беречь, и в мир Яви, яко Дажбог, утром здоровым и крепким прийти. Слава Родным Богам! И вскоре я уснул, оставив этот сумасшедший день позади.