28 день изеря, 928 год от Восхождения Ниерина
Удар был несильным, но он всё же смог сбить Шорин с толку. — Как ты руки держишь? — крикнул ей Алексей. — Поставь уж… Недовольно фыркнув, он быстрыми отточенными движениями выбил меч из рук Шорин и поднял невысоко её над землёй. Львица без страха в глазах смотрела на него, и даже промелькнула в её взгляде бледная тень какой-то маленькой хитрости. Послышался короткий смешок, а после и загрохотал тихий голос Владимира: — Ты мёртв, Алексей: Львица попроворнее тебя будет. Но, коль позволишь от сердца говорить, ты почти сумел. Остриё холодом осторожно коснулось шеи Алексея, и Шорин, приподняв бровь, гордо улыбнулась. Ворош поставил Львицу на землю и, отвернувшись нарочито обиженно, скрестил руки на груди. — Этому тебя вообще-то я научил. — Мне теперь это не использовать? — усмехнулась Шорин. Нежная улыбка, редкая гостья у Алексея, появилась на губах вороша. — Я не о том говорил. Хороший из тебя ученик, хоть и своевольный. Шорин потупила взгляд, положила меч на место и, хмурясь, проговорила: — Ты мне только и говоришь, что я руки не так держу, и ноги у меня не так стоят, и двигаюсь я медленнее нужного, и… — Матушка его бедокуром и обманщиком называла, — тихо, будто невзначай, сказал Владимир. Львица мельком глянула на Алексея, тот со спокойным лицом, будто ничего не слышал, принялся чистить и без того чистый, сверкающий в лучах бледного солнца меч. И лишь его губы скривились не то в улыбке, не то в чём-то, напоминающем настоящее недовольство. — Алексей говорил, что у тебя сильный удар, — обратилась Шорин к Владимиру, смущённо глядя на гордо идущего петуха. — Научи меня чему-нибудь. Не всё же мне от Алексея учиться. — А чем я плох? — буркнул младший из ворошей раздражённо, и так сильно надавил тряпкой на меч, что рука соскочила; по ладони побежала тонкая тёмно-красная полоска. — Вот же… — сквозь зубы прошипел он, прижимая вторую ладонь к ране, так что пальцы чуть побелели. — Ничем не плох. Я просто… — Шорин запнулась, подняла неуверенный взгляд на Владимира, тот кивком попросил продолжить мысль. — Я хочу сразить гвардейца. — На войну братоубийственную пойдёшь? — засмеялся Алексей даже злее, чем обычно. Владимир грозно посмотрел на брата, но тот только пожал плечами, будто его жестокие и часто несмешные шутки ничего не значили. — Нет, убивать его нужды нет, просто припугнуть. Иначе отец лишит меня имени, и безымянную девицу будет искать вся Гвардия. Может, даже Ищейку к этому привлекут, если прятаться хорошо буду, — улыбнулась Шорин. — Интересно, Архелла вообще можно припугнуть? — Он у вас туговат и, наверное, немного туповат, но думаю, что можно. Ты-то точно сможешь, — Алексей, будто заигрывая, подмигнул Львице и одарил её обаятельной улыбкой, но Шорин, ничего не заметив, повернулась к старшему из братьев. — Научи чему-нибудь. Прошу. Владимир собирался было ответить, но его слова прервал цокот копыт. Закудахтали куры, замахали крыльями, белые перья полетели вверх вместе с дорожной пылью. Галопом прискакавший конь, тяжело дыша, остановился у двора, и человек протянул письмо. Владимир, не медлив ни секунды, подошёл быстрым шагом к всаднику. — Из Ворошихи, милорд. Птицами дольше вышло бы. Кивнув на прощание, гонец ускакал прочь. На бумаге, в самом углу, красовалась красная княжеская печать. Владимир быстро открыл письмо и начал читать, нервно и невнятно бормоча каждое слово. Дойдя до конца, он некоторое время смотрел на послание, будто сквозь бумагу, а затем передал его Алексею. — Что там? — с любопытством спросила Шорин и попыталась заглянуть в письмо, но Алексей сделал шаг назад и исподлобья, с неожиданной неприязнью посмотрел на девушку. — Иди-ка домой, Львица, — тише обычного сказал Владимир. — Почему? Что там такое? Что-то случилось с Настасьей? Ответом была тишина. Лицо Алексея исказилось в злобной гримасе, и он, неровно вздохнув, смял письмо. — Связаться с ней было почти невозможно, — проскрежетал он, — договориться — и того трудней. А теперь она крутит нами, как только пожелает. Ожидание стоит нам чужих жизней, брат, а ей… хоть бы что. — Коли новую начнём искать, времени много утечёт. Жив, а могло быть хуже. — Будем медлить — нас князья на кол посадят. Каждый. Представь, брат, что было б, коль… — Алексей болезненно скривился, в светлых глазах мелькнул страх. — Только ждать и остаётся, — Владимир скованно пожал плечами. — Хочешь, чтобы они ещё кого сожрали? А если б на месте княжеского сына твоя Васька была, ты бы тоже ждать предлагал?! — Умолкни, Алексей… — вымученно произнёс ворош. — Извини, брат, не подумал, — вечно звонкий голос Алексея чуть приглушился. — Сожрали? — Шорин испуганными глазами смотрела на ворошей, непонимающий взгляд её бегал от одного к другому. — Как это? Кто? Алексей небрежным жестом попросил брата рассказать вместо него, сам же отвернулся, приходя в себя. — Это… По нашим землям ходит нежить. Мы зовём их вурдалаками. Они рыщут по всей Стойное… и пьют людскую кровь. В Доррисэль и на Косторей они не сунутся… — Почему? — Ведьмы, — коротко ответил Владимир. — Ведьмы знают много всякого, а как одолеть вурдалака и подавно. — Но в Доррисэле за ведьмами охотятся… Как вы нашли.? — Не без труда, Львица, — блёклая ухмылка появилась на губах Владимира. — Она согласилась помочь, назначила встречу здесь, во Вране, но… — Но мы просто ждём, когда они выпьют весь материк, — раздражённо фыркнул Алексей. — Досуха. — Молчи. Просто молчи. — Я могу чем-то помочь? — обеспокоенный голос Шорин тихой песнью раздался во дворе. — Нет, — ответил ей старший из ворошей, — не в твоих силах. Воротись-ка домой, Львица. — Мы встретимся завтра? Алексей вдруг повернулся к Шорин и кивнул, на губах его вновь играла нежная улыбка, в которой сплелись воедино и тёплая неясная эмоция, и сокрытый за нею страх. Львица отошла на несколько шагов и, помахав скованно рукой, побежала домой.1 день а́нери, 928 год от Восхождения Ниерина
Ранним утром из дома семьи Мор вышел человек, одетый в чёрный мундир Королевской Гвардии. Он напоследок поднял голову и посмотрел в окно, но комнату нельзя было увидеть из-за тёмной шторы. Архелл медленно и шумно выдохнул и, протерев заспанные глаза, зашагал к белому коню, ещё вечером приготовленному к отъезду. Все его мысли об одном — об Анне, его Анне. Снова он покидал её, не прощаясь, как продолжалось уже несколько лет. Солнце из-за густых сероватых облаков лучами касалось Враны, но даже оно не могло справиться с искривлёнными городскими тенями. Архелл взобрался на коня, и тот по безмолвному приказу хозяина тронулся и быстро выбрался из тени дворянского дома. Вечно скрипучая дверь отворилась, и на улицу, спотыкаясь, выбежала в светлой ночной рубашке Анна, гвардеец остановил коня, с интересом наблюдая за приближавшейся фигурой. Босые ноги послушницы касались холодной и грязной земли, но женщина и не думала возвращаться за обувью. Беспокойно выдохнув, Архелл поехал дальше, совсем не желая прощаться с Анной. — Стой! Подожди, Архелл, я прошу тебя! — яркой вспышкой послышался её нежный голос, заставивший гвардейца усомниться в своём решении. Послушница вцепилась в красный манжет его мундира и преданными глазами посмотрела на гвардейца. Её взгляд, нежный и проникновенный, опьяняюще действовал на Архелла, и этим взглядом Анна одаривала его каждый раз по приезде. И сегодня, впервые за несколько лет при прощании. — Возвращайся скорее, — она прикусила губу, по щекам скатились слёзы. — Только не рискуй… и береги себя. Возвращайся домой невредимым, слышишь меня? Анна пыталась улыбаться, но улыбка была настолько страдальчески искривлена, что Археллу становилось нехорошо. Он наклонился немного и, коснувшись ладонью щеки женщины, осторожно вытер большим пальцем слёзы. Во взгляде ничего, кроме холодности. — Обещай мне, что вернёшься к концу месяца! — шёпотом крикнула Анна. Она сильнее прикусила губу и рукой, трясшейся от дрожи, потянулась к его лицу. Архелл смотрел на тонкие красивые пальцы, которые не могли дотянуться до заветной цели, и пытался запомнить их образ, чтобы вдалеке от дома каждую ночь с упоением вспоминать его Анну. Гвардеец неуверенно коснулся женской руки и несильно сжал. — Я как будто на войну еду, — с холодным спокойствием сказал он. — Всего лишь мелкое недовольство, парочка разгорячённых людей, не более. А ты меня хоронить собралась. Анна вдруг одёрнула руку. Её взгляд бегал по низу, цепляясь то за конские стройные ноги, то за собственные босые. Подбородок подрагивал. Архелл внимательно рассматривал женщину, её светлые распущенные волосы, похожие на хаос после сна, но всё ещё прекрасные, её не видавшие работы нежные руки, которые он готов был целовать целую вечность, её мерно вздымавшуюся грудь, лишь немного видную сверху, с коня, за тонкой тканью рубашки. Пытался запомнить образ. Не её саму, а лишь образ, что будет ночами видеться ему во тьме и приходить во снах, чтобы исполнить те желания Архелла, о каких Анна даже не подозревала. — Зачем ты это говоришь? — послышался её тихий голос. — Я беспокоюсь о тебе. Я просто хочу, чтобы ты не рисковал и вернулся домой целым и невредимым… Я просто хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Возвращайся, Архелл. Обещай мне вернуться. Обещай! — Обещаю, — бесстрастно произнёс он. — Теперь я могу ехать? Послушница медленно кивнула, затем ещё раз, но уже увереннее. Она сделала шаг назад, и белый конь поскакал прочь. Анна смотрела на сильную спину гвардейца, надеясь, что он обернётся. Но он никогда не любил прощаться.33 день анери, 928 год от Восхождения Ниерина
Лоцен попросил Клайта налить ещё немного разбавленного скульфа, который в обычном состоянии, как считал лорд Мор, был просто невыносим. Как только доррисэльский аналог вина оказался в бокале, Лоцен поднёс его к губам, но пить не стал, а только вдохнул запах. — Почему это пойло всегда воняет мокрой псиной? — пробурчал юноша, аккуратно помешивая скульф; в ответ Клайт пожал плечами. — И что только эти дворянчики в нём находят?.. — Лорд Мор, — начал трактирщик, нисколько не скрывая замешательство, — Вы и есть дворянчик. Не самый лучший представитель, но… Под издевательскую ухмылку трактирщика Лоцен раздражённо цыкнул, закатывая глаза. — Ох, заткнись. — Пейте уже. Или трусите? Лоцен выдохнул и залпом выпил весь скульф. Его скорченное лицо и высунутый язык очень обрадовали Клайта. — Ты моим страданиям рад, я не пойму? — прошипел лорд Мор, опустошая приготовленный стакан воды. — Нисколько. Дуглас, он выпил! — с широкой улыбкой крикнул трактирщик и небрежно указал на Лоцена. — Да? — ответил ему один из посетителей. — А как я должен это проверить? Клайт, недовольно поморщившись, грубо взял Лоцена за подбородок и повернул к Дугласу, чтобы тот увидел кривую гримасу лорда Мора. — Ты что, поспорил с ним?! — возмущённо спросил Лоцен. — Да, — совершенно спокойно ответил ему Клайт. — Но, если это Вас утешит, я ставил на то, что Вы всё-таки осилите эту бурду. — Спасибо и на том, Клайт. — Пожалуйста. Женщину на сегодня взять не хотите? Не успел Лоцен ответить, как рядом с ним из ниоткуда возникла Эина, в серых тусклых глазах появилась на мгновение искра, но быстро скрылась. — Я сегодня свободна, лорд Мор, — улыбнулась девушка, рука её скользнула от колена к паху лорда, и Лоцен шумно вдохнул носом побольше воздуха, будто пытаясь так спрятать собственное смущение. — Н-нет, сегодня я занят, — тихо проговорил он, убрал девичью руку и с надеждой посмотрел на Клайта. — Она уже приходила?.. Трактирщик кивнул. С облегчённой улыбкой Лоцен встал и, не замечая обеспокоенного взгляда Эины, быстрой походкой направился к лестнице. — Лорд Мор, — голос девушки заставил Лоцена обернуться, — может быть, мы могли бы… — Нет, нет, Эина, я… я правда не могу. Ни сегодня, ни завтра, ни… — его взгляд среди небольшой толпы знакомых лиц заметил чужака; в чёрной броне, которая пестрила железными деталями и тёмным волчьим мехом, он сидел чуть поодаль от всех. — Не знаю, в общем. Я должен идти. Лоцен вновь посмотрел на чужака, но долго взгляд на нём не стал задерживать: усмехнулся и, махнув рукой, пошёл к лестнице, сопровождаемый очарованным взглядом Эины. Дверь в снятую комнату отворилась, и Лоцен, погружённый в свои мысли, чуть вздрогнул от чужого голоса: — Я ждала тебя, — Фластер хитро улыбалась. — Боги, ты меня напугала… Что ты делаешь в моей комнате? — Очевидно, жду. — Нет, я имел в виду: «Как ты сюда попала?» — Открыла дверь? — женщина, совсем не пытаясь скрыть издёвки в голосе, скрестила руки на груди. — Могу уйти. — Нет! Не надо. И давно ты тут? — С самого утра. Это не так много: меня ты ждёшь гораздо дольше. Десятками дней, месяцами… — Ну, я не жалуюсь, — Фластер с интересом в глазах изогнула бровь. — Я жду, потому что результат устраивает меня. — Глупо, нелепо и некрасиво звучит, — женщина поморщила носик, так что маска чуть приподнялась, но фальшивая улыбка сменилась заигрывающей. — Не хочешь возместить иллюзорные убытки от того, что я вломилась в твоё логово? Фластер сделала несколько шагов к Лоцену и провела рукой по его груди. В синих холодных глазах полыхнуло знакомое желание. — Да… То есть нет! Я хотел дописать портрет… — юноша виновато улыбнулся. — Портрет! — восторженно воскликнула Фластер. Она, забыв о своём плотском желании, за руку потащила лорда Мора к холсту, усадила художника и сама разместилась рядом. Как только Лоцен приготовил всё, женщина положила голову ему на плечо и с упоением посмотрела на полотно. — Ты мой мастер, я твоя Маргарита, — усмехнулась она. — Что? — Маргарита, Лоцен! Не понимаешь? — с искренним удивлением спросила Фластер; лорд Мор в ответ покачал головой. — Очень жаль. Было бы интересно, если бы мне пришлось заключать сделку с могущественным созданием ради твоего спасения. Лоцен пожал плечами и замолчал на некоторое время. Слышалось, как вдалеке бушует гроза. — Я бы не хотел, чтобы ты заключала с кем-то сделку… Никто не знает, что именно из этого может получиться, но, уверен, ничего хорошего. В полном молчании художник продолжил работать над портретом. Он видел искреннюю улыбку Фластер, всё чаще и чаще появлявшуюся рядом с ним и скрывавшую за собой всё уродство женщины. «Леди», — промелькнуло у него в голове, почти незаметная улыбка появилась на губах и вновь пропала, не оставив и следа. — Это не та ли девушка снизу? — спросила Фластер, нахмурив немного брови. — Которая у Клайта ещё работает. — Эина, — тихо сказал Лоцен. — Ох, она очень милая, — задор заиграл в хриплом голосе. — Она тебе нравится? Лоцен растерянно поглядел на Фластер, прикусившую нижнюю губу, но не заметил ничего, что намекало бы на издёвку или упрёк. — Я ведь могу не отвечать на этот вопрос? — Можешь, — всё с прежней игривой улыбкой отвечала женщина. — Но зачем ты пишешь её портрет? Лицо боишься забыть? — она рассмеялась. — Нет… нет, не боюсь. То есть, я не про это… — уголок чёрных губ приподнялся от нелепых попыток юноши оправдаться. — В общем, Клайт нанял меня. — О, погоди, позволь угадать. Он хочет сделать портрет каждой своей работницы, чтобы новые клиенты могли выбирать, когда девушки заняты, я права? — Да. Ему, видимо, надоело скупать у меня те пейзажики. Хотя, я слышал, он их перепродаёт явно подороже. — Вряд ли ему надоест. Он может поручить это дело кому-нибудь, но от денег вряд ли откажется. Это же Клайт. Лоцен усмехнулся и вновь взялся за кисти. Фластер молчала недолго. — Она такая… грустная. Лорд Мор поглядел внимательнее на картину и в недоумении проговорил: — Грустная? — Да. Ты что, не видишь? — Фластер, не касаясь полотна, поднесла руку ко рту Эины. — У неё улыбка какая-то печальная. Лоцен медленно вздохнул и присмотрелся. Лёгкий смешок пронзил тишину. Затем ещё несколько. — Тебе смешно от того, что ей грустно? Стыд тебя, случаем ли, не терзает? — сказала Фластер, всей своей интонацией пытаясь показать недовольство. — Не в этом дело, — уже спокойнее ответил художник. — Когда я ездил вместе с мастером Альбертом в королевский замок… — Ты был в королевском замке? — перебила его восторженно удивлённая Фластер. — Да, был… — Лоцен замялся, но, набравшись немного уверенности, продолжил: — Мастера Альберта пригласили писать портрет Её Величества, и я поехал с ним. Он хотел мне на практике показать, как лучше работать. — Ты видел королеву? — ещё с большим восторгом вопрошала Фластер. — И как она? — Ну, — он задумался, вспоминая образ леди Флаэрникс. — Никак. Обычная. Разве что глаза красивые… И улыбка у неё какая-то странная, как у сумасшедшей, — юноша рукой слегка потряс у виска. — Как будто ей явился один из богов и стукнул по голове, так что она теперь везде видит его светлый лик. — А как… человек? — осторожно спросила женщина, не смотря Лоцену в глаза. Он снова вздохнул, запустил пальцы в волосы на затылке и, усмехнувшись неловко, пожал плечами. — Я толком с ней не общался. Я вообще с ней не общался. Разве что… — Лоцен широко улыбнулся, оголяя зубы, — подмигнул ей. И после этого она выглядела очень и очень смущённой. Фластер от всей души рассмеялась, отчего вся она стала истинным воплощением красоты. — Лоцен, ты такой мальчишка! Как на тебя вообще женщины ведутся, недодонжуан мой милый? — Ты же как-то повелась, — с наглой ухмылкой на губах он всё больше наклонялся к Фластер, но та легко, играючи его отпихнула. — Мальчишка, говорю же! Лоцен тихонько хохотнул, зажёг свечу и продолжил работать. — Извини, кстати, что перебила, — прошептала Фластер, вина мелкой искрой прошлась по её голосу. — Что? — не понял сначала художник, но, быстро сообразив, продолжил: — Да, точно… Так вот я приехал вместе с мастером Альбертом в замок. Если опустить всякие ненужности, то он допустил почти ту же ошибку, что и я, — он обратным концом кисти указал на затемнение у губ. — Вот тут, видишь? Только в тот раз свет не так упал, а у меня просто авторская импотенция: даже не могу по памяти портреты писать. Бездарь, честное слово! Фластер, покачивая головой, заливисто засмеялась и положила руку Лоцену на колено. За пределами Враны шёл проливной дождь, который так громко шумел, что его было слышно даже в городе. Изредка в тёмном небе сверкала молния, и с её приходом в плохо освещённой комнате вырисовывались чётко очерченные тени. — Кого ты видел в замке? Кроме королевы, ясное дело. — Тебе так интересно, я просто поражаюсь. Думал, ты чуть ли не живёшь там, у тебя же столько связей… — Лоцен в недоумении поднял брови, глаза ненадолго округлились, но он продолжал писать портрет, не глядя на Фластер. — И что? — недовольно фыркнула женщина, нарочито гордо поднимая голову; фальшивая улыбка затаилась на её губах. — И что с того, что у меня связи? Последний мой визит был ещё при Зелине… А сейчас я всё никак не могу съездить посмотреть на Её Величество, — Фластер с нескрываемой иронической неприязнью произнесла последние слова. — Так ты ответишь на мой вопрос или нет? — Отвечу. Видел… м-м… учителя королевы? Наставника? Не знаю, кто-то в этом роде. Видел несколько слуг, десяток дворян, парочку чиновников… Гвардейцев, конечно же. Они везде сейчас. Мелкие навозные жуки, — зашипел юноша, морщась. — Осторожнее со словами, Лоцен: кто-нибудь может тебя сдать Гвардии, — зло усмехнулась Фластер и быстрым движением поправила синие кудри. — Ты на меня точно доносить не будешь, так ведь? — он улыбнулся нежно, не отвлекаясь от работы, и только краем глаза заметил, как женщина кивнула несколько раз. — А почему ты вообще спрашиваешь об этом? — Ох, я… — Фластер глубоко вдохнула, будто пытаясь успокоиться. — Хотела узнать, не видел ли ты кое-кого. — Кого? — Его зовут Альфред Грейз. Он… сейчас он, насколько мне известно, капитан особого подразделения Королевской Гвардии. — Я не спрашивал у каждого встречного гвардейца имени. Скажи хотя бы, как он выглядит. — Мы давно не виделись… — Лоцен безразлично пожал плечами и жестом попросил продолжить. — Я помню его глаза… — на глубоком зачарованном выдохе произнесла Фластер. — Как две серебряные монеты. Слишком умный взгляд, слишком… проницательный. Иногда даже не по себе становилось. Он был… — она задумалась, чуть прикусив нижнюю губу, — высокий и очень худой. — Как ты могла променять такого мужчину на меня? — усмехнулся Лоцен. — Лоцен, это было давно. Это было очень давно. — Насколько давно? — Мне было восемнадцать. — Ох, чёрт… Ты не виделась с ним пятнадцать лет? — в ответ юноше Фластер молча кивнула. — Он мог измениться до неузнаваемости за такой срок. — Знаю, — с тоской в голосе прошептала женщина, но улыбка не покидала её даже в такой момент. — Но я слышала, что у него есть ожог на пол-лица. — Такое я вряд ли бы упустил из виду. Его я точно там не видел. Фластер ничего не сказала. Вновь в тишине и темноте они сидели перед картиной, свет свечи касался того немного, до чего мог дотянуться. Лоцен, почти полностью освещённый, нервно вздохнул, кисточка между его пальцами задёргалась из стороны в сторону. — А ты… — начал он, взгляд его был потуплен. — У вас с ним что-то было?.. — Что, ревность пробудилась? — Фластер игриво улыбнулась. — Угомони её, я тебя умоляю. — Нет никакой ревности… Я просто спрашиваю. — Что ж, тогда да, было, — она громко рассмеялась при виде немного скосившегося лица Лоцена. — Лгун и мальчишка ты! Не волнуйся так: ничего серьёзного. Потом оказалось, что ничего серьёзного, — лорд Мор искоса поглядел на Фластер, изогнув бровь. — Лоцен, мне было восемнадцать! Я мечтала о большой любви, как и многие другие в моём возрасте. И тут вдруг я совершенно случайно встречаю гвардейца, чуть ли не идеала моих представлений о красоте. Конечно же я влюбилась! Таскалась за ним по пятам, он поначалу не замечал, но потом что-то, видимо, в нём взыграло. Жалость или какая-нибудь обида, третьего не дано, — Фластер засмеялась, но улыбка её была болезненной и фальшивой. — Вся эта фантасмагория длилась около двух месяцев. — Ты ушла от него или.? — Он сказал, — перебила его женщина, — что больше не может меня мучить и обманывать. Пытался забыть со мной свою давнюю любовь, но, кажется, ничего у него не вышло. Вот и всё, что у нас было. Идиотская слепая влюблённость и желание забыться. Чуть больше, чем ничего. — Мне жаль, — прошептал Лоцен. — Нечего жалеть: из таких отношений ничего стоящего не вырастает. Разве что сорняки, которые впоследствии становятся нелюбимыми детьми в семье с не любящими друг друга родителями. Хотя в моём случае даже сорняков бы не было, — Фластер, нахмурившись, начала беспокойно мять пальцы, губы плотно сжались в чёрную полоску. Лоцен выдохнул тихо и продолжил писать картину. Исправить её больное тело он не мог, помочь советом — тоже: никакой совет бы не вылечил Фластер. А пустой жалости она не любила, о чём каждый раз напоминала. Глубоко за полночь художник закончил свою работу. Фластер, всё это время не смыкавшая глаз, с великим восторгом глядела на портрет Эины, Лоцен же с бо́льшим интересом наблюдал за Фластер, её искренней улыбкой и поблёскивавшими, синими глазами. — Так красиво, — послышался шёпот её голоса, легко слетевший с губ. Лоцен нежно улыбнулся и смущённо сказал: — Могу нарисовать тебя… — Правда? — Да, — проговорил лорд Мор и потупил взгляд. — Но не здесь. — А где же тогда? Не думаю, что твой отец будет очень рад меня видеть. — Нет, я не про это… — он неловко усмехнулся и, не глядя на Фластер, взял её холодные руки. — Не здесь, а где-нибудь, например… в Ресте. Или в Золии. В домике у берега эстетмского залива, или в глубине апельсинового леса, или… — Не люблю жару, — перебила Фластер и погладила осторожно ладонь Лоцена. — Тогда… в Эридей? — Жить среди бородатых моряков, любоваться фьордами и слушать старые предания о долгих зимах? — она улыбнулась с радостью, в уголках глаз появились слезинки. — Неплохая перспектива. Но что насчёт Шорин? Ты же хотел уехать с ней. — Она может присоединиться к нам потом, когда Артур подрастёт… Отец всё чаще говорит, что лишит меня имени, а нужен ли тебе безымянный художник? Я же тогда… буду ни на что не годным. Обузой. Поэтому, возможно, даже лучше, если я уеду. С тобой. Я даже не буду заглядываться на других женщин, — нагло ухмыльнулся Лоцен. — Раз такое дело, то мне, видимо, тоже придётся не смотреть по сторонам. Слишком часто, по крайней мере. — Так и что? Ты согласна? Лоцен выжидающе смотрел на Фластер, а она молча обдумывала предложение. — Я буду согласна, — начала она, её внимательный взгляд остановился на художнике, — если ты не струсишь и сможешь… как-нибудь меня привязать к себе. Не физически, конечно. Лорд Мор кивнул несколько раз, задумчиво глядя вниз. Гроза стихла, и из-за туч показался месяц, свет его разлился по комнате, где на кровати лежали Лоцен и Фластер, сжимая руки друг друга и будто боясь отпустить.34 день анери, 928 год от Восхождения Ниерина
Неловкий шаг вслед за неловким шагом и взгляд, полный решимости. Яркое солнце, редкий гость во Вране, светило лорду Мору в глаза, из-за чего тот недовольно морщился, но всё равно продолжал путь, даже не думая сворачивать на тенистую улочку. Анери, последний месяц года, выдался дождливым и в меру холодным, а значит ни осени, ни зимы не должно было быть. Вся Врана наполнилась запахом мокрой земли и переспелых, упавших на землю яблок, и сквозь неё, через самое её сердце шлейфом пробиралось сочетание вишни, алкоголя и краски. Лоцен остановился у одного из зданий, от которого, казалось, на много километров распространялся жар кузни. С резким коротким выдохом юноша вошёл внутрь. — Мастер Айки ни-Ко́ро? — осторожно произнёс он, оглядываясь в поисках ремесленника. Кузница была пуста, но яркие рыжие угли указывали на присутствие хотя бы одного из владельцев. Лоцен сделал пару шагов, и в самом углу что-то с грохотом и противным лязгом свалилось на пол. Огромный человек с молчаливым ворчанием встал на ноги. Показался лысый затылок, затем усы, похожие на накладные, как у моряка, и только после этого лорд Мор узнал вранского кузнеца, совладельца кузницы. — Подойдёт сейчас, — простучал его низкий голос. Через несколько минут вбежал низенький, сухой старичок в шёлковом белом одеянии. Чёрные узкие глазки очень красноречиво говорили о том, что перед Лоценом нико́рец — буквально «человек из Коро», а длинные белые усы его скорее напоминали лапшу. — Здравствуйте, милейший лорд Мор! — Айки улыбкой дополнил приветствие. — Чем может скромный никорец служить Вам? Ювелирных дел мастер понадобился? — Да… — несколько неуверенно начал Лоцен, но, вдохнув поглубже, уже смелее ответил: — Мне нужно кольцо. Два кольца. — Я не всезнающ: каких именно, милейший? — Венчаться хочу. Улыбка никорца стала ещё шире, и он одобрительно, с душевным наслаждением промычал. — Даже в такое время на самом тёмном и сухом дереве обязательно появится бутон. А когда он распустится… — Айки закрыл глаза и будто бы замурчал. — Уверяю: это будет самый красивый цветок. Всё сделаю к первому числу. — Сколько мне это будет стоить? — Хотел бы я сказать, что ничего, но, боюсь, мой доррисэльский друг этого не одобрит, — в подтверждение словам Айки кузнец хмыкнул. — Два золотых дракона. Лоцен достал монеты и отдал их ювелиру. Белые усы изогнулись, и мастер Айки учтиво поклонился, с каждым шагом назад всё больше скрываясь в полутьме кузницы. — До встречи, милейший лорд Мор, — послышалось его мурчание. Шаг прочь, дверь захлопнулась, и Лоцен, наконец смогший избавиться от беспокойства, нежно улыбнулся и побрёл обратно в «Горячку» к своей синеволосой леди.