AURORA: в поисках ФРБ

      Сан сидит в полной темноте.       С тех пор, как его закинули в эту комнатушку, прошло вот уже двенадцать минут. Здесь ничего не видно, холодно и как-то слишком влажно. Поэтому время идет бесконечно долго, а он лишь иногда пытается считать секунды в своей голове, чтобы отвлечься и не взорваться в гневе.       Он шел по земле вместе с Хонджуном, плечом к плечу, как давно мечтал того. Но смотреть на него не хотелось, как и продолжать путь. Сзади их грубо подталкивали, и вариантов выбора уже давно не осталось. Вот только поднимаясь на борт, два парня замечают знакомый маленький автомобиль, а рядом с ними и несколько девчушек.       — Отлично, они действительно были там. Так что можете валить, куда вздумается, — грубо швыряет девчонку к их транспорту. — У вас две минуты, задержитесь, и мы продадим вас таки. Проваливайте, шалавы, — огрызается мужчина и поворачивается к пленникам, сцепляясь с Саном взглядом.       Но тот тушуется, переводит взгляд на некогда, казалось, подругу. Сола выглядит озадаченной, когда вместо Сонхва рядом с Джуном видит Сана. В его глазах презрение и ненависть и они вполне оправданы, она лишь губами может вымолить у него хоть грамм искупления, вытирая собственные слезы и спеша на зов своих девочек. Им тоже нужно успеть сбежать отсюда.       — Надо решить, куда их теперь везти. Свяжись с Джовоном, — хмыкает мужчина и довольно улыбается, дергая Сана за волосы и заглядывая в его лицо. — Какой же ты склизкий, Ким Хонджун, — плевок возле глаза и раздражающий смех после, заливающий собой все вокруг.       Противно, но Сан только стискивает зубы, чтобы не плюнуть в ответ. Потому что потом ему точно сладко не будет. А что еще хуже, раз цена назначена за целого Хонджуна, то отыгрываться могут начать на «Сонхва», а этого он хотел меньше всего. Поэтому обида и злость проглатываются.       — Сколько мороки от одного тебя. Чем же ты так Джовона взбесил? Да, собственно, похуй мне, — он отпускает его голову грубо, от чего Сан почти заваливается, но вовремя подставленное плечо удерживает его на ногах. — Марк, — обращается он к тому, что пару минут назад спроваживал девушек. — Скажи этому гандону, что два полурослика у нас. И цену пусть освежит, если хочет хоть одного живым получить. Инфляция была уже сильная, хочу пару лимонов еще сверху. Пусть не жадничает, — гордо заявляет тот. — А пока договариваемся, киньте их куда-нибудь.       И их кидают.       Кладовка, которую выделили в свое время на Авроре, теперь кажется райским местом. Сан даже не видит это помещение, но оно точно тесное, тут множество различных вещей, наверняка никому ненужных. Такие же ненужные, каким стал и Сан. Но даже эта мерзлота и мерзкий запах не мог бесить его сильней предательства.       — Ты как? — резко из мыслей выдергивает голос Хонджуна где-то возле.       Сан тут же выпрямляется и пытается, прищурившись, разглядеть парня в темноте. Но это сложно, здесь даже черт ничего не увидит, что уж говорить про простого человека.       — Как ты вообще додумался назваться моим именем? — как можно тише спрашивает Хонджун. — Что ты собирался делать с этим?       — Не привык сначала строить планы. Действую по ситуации, — отвечают ему.       — Ты совсем идиот. Думаешь, если эти не в курсе, как я выгляжу, тот, к кому отвезут, тоже не знает? Как же глупо. Тебя бы убили в ту же секунду.       — Может, тогда и этих заодно, потому что упустили тебя снова.       На деле было обидно, мнимый план, придуманный за одну секунду, не только не оценили, но и раскритиковали. А ведь Сан надеялся на то, что Хонджуну понравится его щедрый жест. Но вместо этого голос того звучит серьезно. Как жаль, что сейчас невозможно увидеть лица, наверняка тот хмурится. Хмурым видеть его приходится нечасто, когда Хонджун раздражен или не намерен говорить, вечно уходит от всех. Сейчас ему просто некуда было бежать.       — На деле я больше разочарован в тех девушках. В итоге они сдали тебя, как же так можно? — Сан супится, сопит и пытается гневно ударить кулаком об пол. Последнее получается слабо, потому что руки связаны.       — Не стоит, — слишком мягко говорит капитан.       — Что? — на контрасте возмущения Сан даже слегка повышает голос, забыв о ситуации. — Как ты можешь так говорить? Они сдали тебя!       — Они просто хотели выжить. Глупые девчонки, им стоит обосноваться в каком-нибудь городе.       — Нельзя пытаться выжить за счет других.       — Наверняка, глупые, снова попались и сдали нас, лишь бы их отпустили.       — Так нельзя поступать! Мы же помогли им.       — Сан, — его голос снова звучал очень тихо и нежно, словно норовился успокоить парня возле себя. — Я бы поступил так же. Если бы у меня был шанс спасти свою команду, я бы предал людей, которых увидел впервые. У них не было другого выхода. В этом мире нет друзей.       — Но я…       — Конечно же, кроме членов команды, — более бодро заверил тот.       А потом они замолчали.       Прислушиваться к происходящему снаружи не было смысла, все происходило слишком далеко. А угнетающая тишина постепенно начинала давить. Сан мог чувствовать лишь слегка сбившееся дыхание своего капитана: как бы тот не пытался говорить уверенно, но его изнутри сейчас сжирал страх. И Сан понимал, что тому потребовалось приложить невероятные усилия, чтобы пойти следом, не оставлять дурака одного. Сан ликовал и печалился в одно мгновенье.       Он просто двигается ближе, ощущая теперь плечом Хонджуна. В темноте, не имея возможности к нему прикоснуться руками, только так, приблизительно пытаясь нащупать родное плечо своей грудью, он начал снова понимать, насколько этот человек был крошечным. Глупо называть его таким, когда ты и сам лишь парой сантиметров выше, но дело вовсе не в росте. Джун многое брал на себя, Джун хотел быть огромным человеком и быть ценным своей команде. Возможно, он переживал за них больше, чем кто-либо. Но это был лишь крошечный человек, которого Хва всегда пытался защитить. Потому что у Сонхва было намного больше времени понять Кима. Но теперь его понимают двое.       — Все будет в порядке, — шепчет Сан, ощущая, как тело возле него вздрагивает. — Мы найдем выход.       Но в ответ тишина. Видимо, руки опустились и у него. На Аврору надеяться не стоит.       — Что случилось с Минги и Чонхо?       — Когда они выезжали, раздался взрыв, я не успел что-либо понять, они просто исчезли, я видел только… как переворачивался джип.       В ответ снова тишина, и сейчас как никогда хочется обнять Джуна. Обнять и просить не принимать это за свою вину. И Сан жмется к нему грудью, почти как ласковый кот кладет на плечо свою голову, ластится, как может. У него самого сердце щемит от осознания тяжести на чужой душе. И хочется забрать половину, разделить этот груз. Как же тошно сейчас от собственной беспомощности. Джун никак не реагирует, не отзывается на ласку, но Сан не сдается, снова и снова вовлекая его в свои странные игры.       «Все будет хорошо»       «Все в порядке»       «Я рядом»       Сан искренне надеется, что каждый его жест в эту минуту просто кричит этими словами, что Хонджун может ему доверять. Что самобичевание не затмевает его разум, что в нем есть хотя бы крошечное место для Чхве.       Резко комнату озаряет светом, и Сан тут же дергается, зажмуриваясь от дискомфорта.       — Подъем! — оповещает грубый голос, и Сан поднимается первым, едва вновь не падая. Из-за неудобной позы ноги затекли крайне быстро. — Надо же, нам даже так легко согласились заплатить больше. Эта рыбка просто на вес золота, — довольно голосит мужчина. — Пакуйте их и отправим с Куром, чем быстрей доставим, тем быстрей услышим звон золотишка.       Кто-то возле соглашается, и Сана вытаскивают из комнатушки за плечо первым, а после он замечает в чужих руках несколько приспособлений, видимо, чтобы обезопасить перевозку (исключительно безопасней для себя). Сначала на его глаза надевают холодную терпкую повязку, а потом еще и щелкают застежкой под подбородком, от чего самостоятельно без рук снять такое становится просто невозможным. Только что прозревший Сан снова слепнет. Повязка давит снизу и по всей голове, неудобно натирая в районе ушей. Но ничего не поделать. Бечевку с рук снимают и меняют на леденящие наручники, затягиваемые на самих запястьях снова за спиной, и только в таком виде теперь его толкают вперед.       Судя по всему, где-то позади такое проделывают и с Хонджуном.       Сан шагает с трудом, потому что ничего не видит перед собой, приходится вымерять каждый шаг. Вечно беспокойному и неусидчивому Сану делать это неимоверно тяжело, но осознание того, что сейчас он идет на шаг впереди Джуна, придавало некоторых сил. Не потому что ему казалось, что он главней, а потому что у не было ощущение, что он — стена для своего… кумира? Сан думает, что именно кумира, потому что ему бесконечно важно чужое спокойствие и улыбка на лице. Он уверен, что сможет преодолеть этот период и, неважно как, но вытянуть парня с борта чужого корабля. Даже сейчас, когда кожей ощущал легкий ветер, а значит, они вышли на улицу, он прощупывал руками наручники.       За все то время, что Чхве с другом были отданы улице, он научился многому. Одним из главных и самый полезных навыков за его жизнь было умение взламывать замки. И это словно итоговый экзамен, когда твои глаза завязаны, руки заведены за спину, и там есть маленький замок, который может служить началом целой цепи событий, способствующих к освобождению.       — Давай, поднимайся.       Диктует ему суровый голос, и Сан задирает ногу чуть выше. Но все равно не рассчитывает, что ему нужно подняться в какое-то авто. Поэтому едва не валится носом в холодный пол и лишь чудом выкручивается, устояв на ногах. Его опускают спиной к стенке фургончика, задницей на холодную жестяную сидушку. Это не похоже на комфортабельные перевозки. Везде только металл. А руки позади пристегивают к чему-то. Тут же пристегивают и ноги. Совершенно неудобная поза, но Сан боится больше всего, что слишком долго не слышит ничего вокруг.       Но очень скоро с характерным звуком спотыкается о высоту порога и еще один человек, а потом его опускают рядом.       Сан облегченно выдыхает.       — Запри их получше, — последнее, что раздается перед тем, как двери захлопываются.       Наступает тишина.       — Джун? — шепотом спрашивает Сан, но в ответ не получает ничего. — Джун?       — Молчи, — шикают на него где-то спереди.       Значит, ему лишь показалось, а Хонджун сидит напротив. Может ли это обозначать, что сейчас тут они находятся не вдвоем? Тогда шиканье вполне обоснованное и не требует ответа. Но дабы убедиться, Сан нарочно раскачивается из стороны в сторону, насколько получается. Но никого. Вокруг никого нет. Он выдыхает с облегчением.       Очень скоро слышится заведенный мотор, и машина трогается.       — Ты в порядке? — все еще шепчет Сан.       — Да.       — Мы тут одни, не переживай.       — Я знаю, — кивает тот, однако этого никто не видит.       — Есть идеи?       — Я думаю.       Сан замолкает и решает подумать тоже.       Но уже спустя пару минут выясняется в очередной раз, что построение планов не его конек, и суетливый парень начинает откровенно ерзать. Наручники звонко гремят, и каждый раз приходится замирать в новой странной позе, потому что легкий шум на кочках можно будет списать на неровность дороги, но если ты будешь слишком громким, то это может вызвать проблемы, и один из попутчиков пересядет сюда, усложняя задачу.       Выбраться, не видя, что происходит вокруг, оказывается в этой ситуации нереальным.       — Капитан, — снова зовет его Сан.       — М?       — Придумал?       — Еще нет.       — Я бы мог вскрыть замок, — довольно звучит его шепот.       — Отлично. Тебе много времени надо?       — Только я ничего не вижу.       — Ох, черт. Снять не сможешь?       Сан вертит головой, пытается снять повязку плечом и, даже согнувшись пополам, ничего не получается: защелка на подбородке и в целом весьма неприятная наощупь ткань, совершенно не скользящая по лицу, не дают ему сделать ровным счетом ничего.       — Не могу. Не получается. Мне нужны руки. Я попал в замкнутый круг: чтобы освободить глаза, мне нужны руки, а чтобы освободить руки, мне нужны глаза, — тараторит тот.       — Сан.       — Что?       — Подайся вперед, — спокойно говорит Хонджун.       Сан не думает, зачем его это просят сделать, просто безоговорочно подчиняется своему капитану. В этот момент еще вспоминает Чонхо. Когда-то Чхве не мог понять, почему тот не спрашивал у Джуна ничего и просто подчинялся его приказам, и вот уже сам оказался на этом крючке, подаваясь вперед и ожидая того, сам не зная чего.       И в этот момент он ощущает тепло на своей щеке.       Сердце замирает.       Он даже не сразу понимает, что сейчас его касаются чужие губы, слегка скользя по доступной скуле. Джун тоже подался вперед. Доверился Сану и придумал, как снять с того мешающуюся деталь. Но как Чхве Сан вообще должен сейчас осознавать происходящее, когда нечто теплое касается его? Не видя ничего вокруг, тактильное восприятие обостряется, и эти легкие касания словно вытягивают из него последний воздух, потому что он уверен, что задыхается. И внутри настоящий ураган. И если бы сейчас его спросили, кем стать проще всего, он сказал бы, что коллекционером бабочек. В его животе их миллионы и каждая готова отдать свою жизнь за эти секунды.       Губы Хонджуна, между тем, пытаются скользить по лицу. Тот тоже ничего не видит, только может касаться, совсем невесомо, ориентируясь тактильно. Особенно подло задевает уголок губ и еще так тихонько извиняется за это. Да было бы за что, потому что удержаться, чтобы не потребовать задержаться там немного дольше, очень сложно.       И Сан понимает только одно.       Все это время тот маленький зародыш в его душе: восторг, трепет, обожание — это вовсе не чувства, которые испытываешь к кумиру. Нет такого человека, который бы за кумира жизнь свою отдал, пошел за него в огонь и воду, каким бы преданным не был фанатом, никто и никогда не поступит так. А Сан поступил. Потому что чувства намного сильней.       Замок щелкает, и часть оков спадает с его скул, а вместе с тем спадает и ощущение непонимания происходящего. Словно оковы в душе тоже сброшены, а горячее дыхание, обжигающее его кожу лица, не дает усомниться.       Хонджун снова весьма суетливо и уже более ловко стремится выше, практически оставляя россыпь влажных поцелуев на чужой щеке, подхватывает губами повязку и стягивает теперь и ее.       И хотя оковы сброшены, Сан не может даже пошевелиться, ошарашенно смотря на парня перед собой. Такого взъерошенного, растерянного и с этими чертовыми приоткрытыми губами, что только что просто душу выворачивали наружу. Как все это время можно было не замечать, что это лицо так красиво, что эти губы такие манящие и что этот человек так дорог?       Сан осознает: Хонджун нравится ему. Как мужчина.       — Так лучше? — произносят эти губы.       Чхве с трудом отрывает свой взгляд от них и уже жалеет, что не может продлить этот момент чуточку дольше. Теперь он непременно должен вернуть их двоих домой, потому что умереть после такого признания хотя бы самому себе будет неимоверно большой глупостью.       Сан отрывает взгляд от парня напротив и чуть подается вперед, из-за чего из-под одежды весьма игриво выпадает подвеска. Такие вещи редко кто воспринимает всерьез, а ведь эта малышка вытащила Усанов из множества решеток, в которые они попадали, но это было не самое главное среди его талантов. Поэтому, убедившись, что отмычка была при нем, он начал самое неимоверное: нужно было перекинуть руки вперед.       — Жаль ты не увидишь, что я умею, — с легким разочарованием произносит Сан, потому что сейчас был тот самый момент, когда в глазах капитана можно было увидеть восхищение. Не каждый человек способен на такое:       Сан просто сползает с лавочки и, благодаря своей подвижности суставов, выворачивает руки, проводя их над головой и в итоге оказываясь в весьма щепетильном, но все же более удобном положении. Руки теперь находятся наиболее высоко относительно всего тела, хотя по-прежнему прикованы на том же уровне. Сам Сан теперь упирается коленями в пол, а его спина лежит на лавочке, голова же затылком упирается в стену. Теперь нужно было подцепить отмычку, а дальше дело за мастерством. Говорится «ловкость рук и никакого мошенничества», но когда ты воришка, уже сотни раз попадавшийся под стражу, тебе хватает манипуляций лишь одними губами и легкой поддержки руками, дабы освободиться от наручников. А уж со свободными руками не составляет труда высвободить и ноги.       — Получилось?       Сан выпрямляет руки, слегка разминает их, потому что без разминки такие фокусы проделываются не совсем безболезненно, тем более, когда у тебя разодрано плечо, и только после отвечает:       — Все в порядке, сейчас и тебя освобожу.       Сан опускается на одно колено и очень легко снимает повязку с чужих глаз, оказываясь в трепетной близости к чужому лицу. Теперь их взгляды встречаются на беспредельно маленьком расстоянии, и, когда Джун такой беззащитный, хочется коснуться его лица, воспользоваться минутной слабостью и показать весь спектр собственных чувств. Но не время и не место для этого, чуточку позже, когда глаза не будут отражать столько тревоги, он обязательно повторит это еще раз. А пока лишь подается вперед, обнимает Хонджуна, словно без этого вообще никакие замки открывать нельзя, а после начинает позади его спины попросту взламывать, причем не очень спеша и наслаждаясь очередными минутами близости.       Судя по тому, что внутрь к ним даже никого не посадили, люди снаружи были уверены в бесподобности своего сооружения. На деле это было бы действительно так, если бы в молодости Сан не развил свои суставы так, что ему были открыты все дороги в художественную гимнастику даже в таком возрасте.       — Потом я обязательно хочу узнать, как ты проворачивал все это, — осторожно шепчет Хонджун, словно не мог обойтись без признательности чужого таланта. Сан же только приподнимает голову, слегка задевая лбом чужой подбородок, а потом вновь ныряет к рукам, делая последние жесты, прежде чем замок щелкает.       — Только что мы дальше будем делать? Судя по всему, они мчатся на всех скоростях, так просто не спрыгнуть, даже если открою замок.       — Ох, — выдыхает Хонджун и разминает запястья, в то время как Сан опускается еще ниже и теперь ловко открывает замок на чужих ногах. — Не только у тебя есть скрытые козыри, — говорит спокойно капитан.       По правде, Сан готов ожидать от этого человека что угодно, потому и начал в свое время уважать, но каждый раз не мог даже представить, что родит этот гениальный мозг. Потому отодвинулся, дабы не мешать, уселся на полу, спиной облокотившись на лавку, где прежде сидел. И стал смотреть. Хонджун же лишь не спеша раздевался, чем будоражил воображение. Воображение у Сана вообще развито лучше всего, поэтому, когда перед ним начали снимать шубу, он уже успел нафантазировать "дофига и больше". Но вместо хотя бы крошечной части реализации больной фантазии Хонджун только с силой тянет за швы подкладочной ткани своей шубы.       — Знаешь, порой такие вещи могут служить не только декором.       И с такой животной жестокостью дерет подкладку на две части, что даже Чхве немного с замиранием сердца и скорбью наблюдает за этим: вещички такие недорогие в цене, а вот найти подобный хлам — на вес золота. Как хорошо, что приобретенную однажды шубку Сан ему так и не подарил, потому что кто знает, что этот человек мог с ней сделать. Даже пугает. В особенности, когда изнутри он достает оружие…       — Ты вшил пистолет внутрь шубы?       — А ты думал, что я только для понтов их ношу? — смеется тот и выуживает еще несколько обойм, удачно пристегивая их к своим брюкам.       Внешний вид шуба не потеряла, хотя для носки теперь менее удобная. Джуна это не останавливает, и очень скоро шаловливый элемент его гардероба снова оказывается на плечах.       — Что ж, а теперь нам надо заставить их заглянуть к нам на огонек.       — Но у нас только один пистолет, — тревожно заявляет Сан.       — Встанешь за меня, я справлюсь.       — Нет! — чуть громче обычного шепота заявляет он и подползает чуть ближе. — Я не дам тебе все решать одному. Раз мы оказались тут вдвоем…       — Но это лишь мои проблемы.       — Нет, я официально заявляю, что хочу снять с тебя половину проблем и взять их на себя. Потому что Сонхва вечно смотрит на меня как на бесполезную букашку, хочу хотя бы нести груз твоей ответственности, — и заглядывает капитану в глаза, прося поверить в эту бравую речь.       Хонджун лишь треплет его волосы и улыбается снова по-отцовски тепло, но только теперь от этой улыбки внутри разливается намного больше цветов из этой проклятой палитры. Сан не думал раньше о том, как способен засматриваться на эти губы, изучить их форму и просто делать все, чтобы улыбка никогда не увядала.       — Я справлюсь, — пытается заверить тот. — Привыкай доверять мне, Хонджун, — Сан приобнимает чужие ноги. — Я отлично дерусь и, если ты забыл, я сильней тебя. Так что…       — Хорошо. Какой у тебя план?       — Никакого, — с улыбкой отвечает Чхве. — Будем действовать по обстоятельствам. А ты просто прикрывай меня.       — Что ж, сомнительно, но вариантов у нас не так уж много.       Сан раз уж сказал, что ему стоит довериться, значит, надо было начать что-то делать. Плана в его голове, как обычно, не образовывалось, но если бы что-то начало меняться в сознании, надо было бы уже беспокоиться. А так он мог переносить невзгоды легче, просто расслабляясь и доверяясь течению. Поэтому, поднявшись почти в полный рост, он просто со всей своей природной дури ударяет ногой в заднюю дверь. Потом еще раз и еще. Энергии у него так много, что все это вскоре превращается в настоящий аттракцион, где ему просто необходимо устраивать полный балаган в маленькой комнатушке.       Хонджун считает это странным ровно до тех пор, пока транспорт не останавливается.       Будучи капитаном с многолетним стажем, он бы ни за что не пошел их проверять. Раз заключенные шумели, значит, смогли частично освободиться, а раз ничего больше не могли, кроме как бездумно биться о стены, значит, все равно их все еще сковывала коробка. Вот только не все имели такой проницательный ум, и потому вскоре внутрь проникли лучи солнца.       Стоило двери только щелкнуть замком, даже еще не приоткрыться, как Сан с новой силой ударил ногой в нее, почти выбивая нараспашку, и, не медля и секунды, просто диким зверем выпрыгнул на мужчину. По правде, он ни на что особо не рассчитывал. В конечном итоге главным сюрпризом для всех тут остается все же оружие, вшитое в шубу, а остальное лишь мелочи.       Мужчина пытается увернуться, но ловкости Сана тут можно только завидовать: он только приземляется на землю, как вновь отталкивается от нее, подлетая практически в воздух, уже со спины захватывая мужчину за шею и просто сжимая ее в тиски, пока тот дергается. Естественно этот джентльмен на вечеринку не пошел один, поэтому второй уже доставал оружие и был готов совершить выстрел, как в его руку попадает снаряд, выпущенный из кабинки, выбивая пистолет. Сан же в него тут же еще и товарища швыряет, переключаясь на третью личность.       Слаженности Хонджуна и Сана можно было только завидовать, а вот сделать с этим ничего нельзя. Сан ловкий и быстрый, а еще совершенно непредсказуемый. Его полное отсутствие логики по жизни мало когда пригождалось, но вот когда вам нужно сталкиваться с врагом лицом к лицу, он мог оказываться где угодно. Казалось бы, секунду назад был за вашей спиной, но вот моргнули, и он уже бежит в другой части вселенной, счастливо помахав вам рукой. Но, несмотря на это, Джун успевал его ловить, прикрывать и отстреливать людей от этого отвлекающего маневра. Ему понадобилось всего восемь патрон, чтобы все четверо лежали теперь на земле.       — Надеюсь, что это все, — выпрыгивая с фургона, заявляет Джун.       — Вроде.       Один начинает двигаться, и Джун, не стесняясь, направляет дуло ему в лицо и, сделав последний, девятый, залп, простреливает голову, из-за чего кровь тут же окрашивает землю вокруг в красный.       Сану хочется сказать, как тот жесток, но только открывает рот, как видит полное равнодушие к людям. Хонджун вовсе не ангел, не трепетное создание с ранимой душой. Он не содрогается от вида смерти и крови, беспощаден. Наверняка другие люди не могут даже предположить, с какой заботой он относится к своему экипажу. Эти его разные стороны влюбляют лишь сильней.       — Нам надо идти, — командует Хонджун и опускается к ближе к трупу, ощупывая его одежду и вынимая необходимое сейчас оружие. — У них наверняка есть слежка, и они наверняка оповестили о проблемах, а значит, сюда прибудут. Нам нужно уезжать.       — В сторону Авроры?       — Мы даже не знаем, в какую сторону нас повезли, так что просто поедем куда-то подальше отсюда. Я включу маяк.       — Думаешь, мы сможем?       — Вариантов нет, ищи ключи, нам нужно завести эту развалюху.       Сан опускается к другому человеку и ощупывает его карманы. Но в них ничего кроме пары пачек сигарет. Их он оставляет, а вот куртку пытается снять и накинуть на себя.       — Не думай об этом, — резко Джун бьет его по рукам.       — Почему? Она выглядит хорошей.       — Во-первых, это не гуманно — раздевать трупы. А во-вторых, на них могут быть маячки, тогда нас легко отследят.       — Думаешь, у машины его нет?       — Я попробую найти. Иди за руль и постарайся разобраться с управлением.       — Что? — резко вскрикивает младший. — Я никогда ничего не водил. Кроме пары угнанных мотоциклов.       — С чего-то приходится начинать. Я тоже научился водить Аврору не по книжной инструкции. Бегом, у нас мало времени. Нас уже могут выслеживать.       И, не найдя больше ничего путного в чужих телах, Джун кидает оружие в машину, садится возле водителя и начинает быстро елозить, изучая, где именно тут мог бы быть рабочий маячок.       Сану выбора в итоге не дают, даже не спрашивают, не хочет ли он оказаться возле водителя и с таким завидным интересом изучать салон на наличие мигающей красной кнопки. Все маяки в представлении Сана выглядят именно так. Поэтому порой он пытался представить мигающие чужие штаны.       Он запрыгивает в автомобиль, там же находит ключи: было очевидным, что никто ничего не вынимал, пока решали проведать пленников. Он лишь примерно знает, как завести эту развалюху, когда все механизмы начинают закипать, и она с неким задором подпрыгивает на месте, прежде чем тронуться вперед. Выглядит не сложно, если не смотреть на панель управления, потому что кнопок там неимоверно много и каждая пугает больше предыдущей. А тут еще и боковым зрением видит, как Хонджун на соседнем кресле, не стесняясь, расстегивает штаны и просовывает туда руку. Нет, Сан прекрасно понимает спустя столько времени, что тот включает маяк, но кто это будет объяснять его блудной фантазии и влюбленному сердцу, от сочетания мыслей которых краснеет до кончиков ушей.       В итоге Хонджун уничтожает все, что ему кажется подозрительным, и не отвечает за основные функции транспорта. Наверное, не отвечает, уж более точно они узнают только позже, когда заглохнут или им понадобится остудить масло.       Но пока впереди только дорога, причем оба не знают, куда.