AURORA: в поисках ФРБ

      Когда на горизонте стала виднеться Аврора, один из бантанов, затягиваясь сигаретой, как-то не слишком доброжелательно смотрел на это все. Почесывая свои мятные волосы, он опустил сигарету вниз и обернулся к ребятам.       — Слушайте, если это не ваши плебеи, то можно я подорву их к чертям еще на подходе сюда? — спокойно молвит он и отходит ближе к лагерю, по пути выкидывая остатки сигареты.       Хонджун тут же поднял голову, отрываясь от зашивания своей шубы. И не мог поверить глазам, ведь вдалеке уже виднелось очертание родной ему Авроры. Та была немного подбитой, не такой уж и чистой, а еще как-то неровно дергалась на крутых объездах. Но это была его родная Аврора, и, кажется, даже с такого расстояния он видел гневный взгляд Сонхва за штурвалом.       — Это они, мои ребята! — восторженно вскрикивает.       Теперь на это обращает внимание и Сан, подлетая к капитану, и, не стесняясь никого, просто нагло опуская руку на его талию, словно только там для нее и место. За что по этой же руке быстро и получает. Руку убирает, но вот отходить уж точно не спешит.       — А они не начнут стрелять до того, как разберутся, что мы в порядке? Потому что если так подумать, то… они могут решить, что мы сейчас заложники.       Хонджун не привык воспринимать слова Сана как что-то разумное и серьезное, но внезапно именно эта идея заставила его застыть. Он знает Пак Сонхва, и в последний раз тот не пожалел прочесать половину леса, невзирая на все последствия и препятствия, просто проложив в небольшом городе новую дорогу и открытый горизонт. Тот факт, что в такое время Сонхва может вполне начать без разбора уничтожать все, ничуть его не удивит.       — Черт, — ругается Джун и, быстро развернувшись, бежит к другому Джуну. Капитан капитана должен понять, поэтому вариантов тут не много. — Слушай, это правда мои ребята. Но я боюсь, они сейчас в панике, и если мы не остановим их на подходе, то они просто попытаются снести тут все.       Намджун на это удивленным не выглядит. Скорее немного озадаченно переводит взгляд на парня с мятными волосами, что и оповестил всех самым первым. На что тот только перекинул удобней ногу, развалился в своем седалище и достаточно прозаично заявил:       — Тогда подорву их к хуям, — и явно перевел взгляд, оценивая размеры корабля. — На такую малютку даже взрывчатки много не понадобится.       — Да нет же! — в панике вскрикивает Хонджун. Он уже слышал, что этот Мин Юнги бесподобный как сапер, так и подрыватель. Ему только повод дай, и он соберет для вас взрывчатку из шишек в лесу, если потребуется. А тут такое раздолье в виде Авроры, которая, наверняка, нападет еще и первой, так что даже суд не оправдает. — Можно я возьму мотоцикл? Если мой друг увидит меня живым, то успокоится.       — Мотоцикл? — Намджун осматривает Хонджуна и качает головой. — Нет, мы не можем тебе его доверить. Поедешь с Чонгуком. Мелкий, — внезапно переключился он и свистом приманил чужое внимание. — Чонгук, бери этого пацана и свози покрасоваться перед своими. Не хватало нам еще лишнего шума.       — Да-да, — чуть громче добавляет Юнги. — И лучше побыстрей. Последнее время мои нервы ни к черту!       Чонгук недовольно смотрит на Хонджуна, но идти против приказов не собирается. Он оставляет Тэхена и даже с некоторой спешкой добирается до своего мотоцикла. Сан, внезапно осознавший, что именно будет происходить и степень безопасности своего капитана, внезапно дергается и преграждает ему путь.       — Давай я поеду вместо тебя? — заикаясь, говорит тот, удерживая Джуна за плечи.       — О чем ты? Там Сонхва, лучше, если он увидит меня. Он успокоится, — скидывая чужие руки с плеч, заверяет капитан.       — Вдруг что случится?       — Что случится? Повторюсь, это — Сонхва. Я ему как себе доверяю, все хорошо будет.       И Сан только зубы сжимает, давая пройти мимо себя. Чертов Сонхва всегда на шаг впереди и в каждом предложении Хонджуна сверкает, даже если находится в последние дни так далеко. Как же это злит, что ничего с этим поделать не может, только сжимает кулаки, слыша, как заводится мотор и мотоцикл трогается с места.       В это время Сонхва давит на газ по всем порам. Сейчас он, ровно как и в другой критической ситуации, касающейся его давнего друга. Поэтому мчался на всех порах, хотя это и сильно било сейчас по технике и без того слишком недоработанной Авроры. После глобальной поломки и потери той пары, которая могла бы быстро ее устранить, все выглядит достаточно плачевно, но никого не останавливает. Сонхва, как озабоченный, видит перед собой цель и никаких препятствий. На соседнем сидении снова Уен, ему позволительно тут находиться, потому что уровень тревоги аналогично зашкаливающий.       — Я вижу вдалеке точно какое-то поселение, — говорит Уен, потягиваясь ближе к окну и пытаясь присмотреться. — Достаточно большое.       — Наверняка это они!       — Сомневаюсь. Не выглядит как точка, да и тут нет толком леса или шахты, к чему бы им тогда здесь рабы?       — Они могут быть поблизости.       — На нас едет один мотоцикл.       — Скажи Юнхо подстрелить его.       — Нет, подожди, не выглядит так, словно они вражеские.       Уен уже даже немного привык, что в связи с ситуацией у Сонхва почти голову снесло, и от его привычной сообразительности следов не осталось. Он и не винит, у того явно перед глазами какая-то пелена ненависти к прошлому, что слепит и не дает мыслить рационально. Поэтому Уен тут и всматривается в фигуры перед ними.       — Слушай, я не вижу Хонджуна, но точно узнаю эту шубу. Это шуба капитана.       Тут Сонхва резко передергивает плечами и, замедляя ход, переключает внимание на мелкую сошку, внезапно засуетившуюся под ногами. Кто же знал, что не только Чхве Сан может лезть под чужие гусеницы и мельтешить здесь так рьяно? И хотя он по правде так и не узнавал Хонджуна в той маленькой фигуре, а в фигуре спереди Сана, но шуба действительно была крайне похожей.       — Может, это ловушка? — с опаской интересуется Сонхва.       Уен продолжать это так просто не намерен, он банально спрыгивает с насиженного кресла и подбегает как можно ближе к огромному панорамному окну, вглядываясь в фигуры. Мотоцикл их уже догнал и развернулся, с аналогичной скоростью стремясь вперед, а человек позади размахивает им рукой и явно активно орет.       — Слушай, у меня зрение не очень хорошее, но я почти уверен, что это наш капитан.       Сонхва на этих словах таки оживает.       — Подержи штурвал, — передает управление даже Уену. Тут дело не хитрое, просто удерживать скорость и не давать машине завалиться. С этим справится кто угодно. У Сонхва зрение хорошее, и потому он теперь сам подходит ближе и замирает, восторженно начиная улыбаться.       — Уен, тормози! Это Хонджун!       И срывается с места, уже намереваясь выбежать вниз, как краем уха цепляет паническое:       — Я не знаю, где тормоз!       Возвращается, нетерпеливо замедляет ход, пока тот не сходит на нет, и после все же счастливый, не обращая ни на что внимания, летит вниз.       — Но где же Сан? — встревоженно роняет Уен и тоже покидает капитанскую.       Уже на улице Хонджун ожидает ребят недалеко от остановившегося мотоцикла. Чонгук только со скучающим видом посматривает на происходящее со стороны, потому что дела ему до их воссоединения никакого нет. А Хонджун трепетно посматривал с разных сторон, потому что он точно видел, что в капитанской никого не осталось. И долго ждать не приходится, с поворота почти на всех порах выбегает Сонхва, и его раскрытые объятия обрушиваются на едва устоявшего Хонджуна. Старшего трясет, он взволнованно осматривает своего друга, старается сдерживать свои слезы.       — Ты поседел! Что они с тобой сделали, что ты поседел?! — орет Сонхва под звонкий смех своего приятеля.       — Все в порядке, это просто краска. Я все еще черный, — заботливо говорит Хонджун, и его в отмеску снова обнимают.       — Я так переживал. Прости, Джун-и, — трепетно нашептывает ему в ухо, а в ответ его пытаются успокоить.       Сонхва безмерно счастлив, и капитан этому рад. Он ни на секунду не сомневался в своем друге, что тот приедет за ним, несмотря ни на что.       — Как Минги и Чонхо? Они живы? — осторожно спрашивает капитан, потому что этот вопрос для него самый тревожный.       — Живы, — оторвавшись, наконец, Сонхва отходит на пару шагов. — У Минги обе руки пока в гипсе, но его, кажется, это только забавляет. Чонхо переломал намного больше всего, но тоже живой. Прости, мы потратили много денег, чтобы в городе нам оказали лечение и…       — Все в порядке, деньги это не главное, — вытирая все же выступившие слезы на чужом лице, говорит Хонджун.       Он замечает и еще одно встревоженное лицо, с опаской приближающееся к Хонджуну. Уен выглядел обеспокоенным и бесконечно тормошил руками подол своей куртки, не зная, стоит ли ему уже подойти и задать такой интересующий вопрос. Когда их взгляды встречаются, Хонджун только молча показывает свою улыбку и кивает. Это лучше любых слов, этот легкий жест приносит столько облегчения, что едва ли Уен не падает на землю, забыв как стоять.       — А где он?       — Он в лагере остался. Меня отправили сюда с ним, — Хонджун обернулся и показал жестом на скучающего Чонгука. Тот только взмахнул, демонстрируя весь арсенал своих татуировок, не скрываемых футболкой, а после, перекинув ноги через мотоцикл, осторожно подкатил его ко всем.       — Что ж, — раз уже и на него указали, значит, можно не беспокоиться. — Я поеду обратно, откатывай со своими и забирайте того мальчишку. — И после этих слов он спокойно едет обратно один.       Хва только морщится и тихо добавляет:       — Может, не будем его забирать?       — Сонхва, — смеется Хонджун и хлопает его по плечу. — Идем уже, Сан ждет нас там.       «Вы можете остановиться неподалеку, пока не оклемаетесь. Мы будем тут еще две или три недели, так что в случае нападения сможем поддержать вас. Тут город к северу всего в паре десятков километров, так что расположение удобное, туда можно гонять на мотоциклах» — это была прощальная речь от Намджуна. И Хонджун с благодарностью принял его предложение временно поселиться где-то недалеко. Так как тут была небольшая река, то проехав немного выше по течению, хотя уже и не получится скрываться в высоких лесах, небольшие красивые зеленые поляны все равно приветливо встречали ребят. Тут не было совсем пусто, достаточно приятная растительность в виде редких деревьев вполне себе организовывали простор и уют. А наличие «Бантан» под боком еще и привносило спокойствие. Они даже договорились о запуске сигнальных ракет, так что, если одна такая хлопнет над Авророй, сюда приедет если не вся делегация с подмогой, то, как минимум, не самый уравновешенный подрывник снова захочет развлечений.       Поэтому, когда Хонджун останавливает корабль, может облегченно выдохнуть. Даже не оборачивая голову, он знает, что взгляд его друга все еще просто прожигает в нем дыру от любопытства.       — Да я правда в порядке, почему ты такой?       Сонхва щурит глаза сильней и поднимается с места.       — Что произошло? Как вы там оказались? Как вы сбежали? Этот мальчишка не мешался тебе?       — Он способный, — заявляет Ким и тоже поднимается, подходя к другу. — Думаю, без него я бы не вылез в этот раз.       В это же время в комнате Сана, которая нынче была атакована совсем другими жильцами, Усаны просто валялись на одной постели, и, судя по святящейся улыбке своего друга, Уену было что спросить. Казалось бы: ему уже рассказали все эти приключения, рассказали все, но ощущение опущения важных подробностей не давало покоя.       — Давай, что ты хочешь мне сказать? — Уен улыбается, кажется, еще шире и хватает Сана за руку, потому что иначе от переизбытка эмоций тот вертится, не переставая. — Я же вижу, хочешь. Что произошло еще?       — Уе-е-ен! — тянет Сан своим тонким голосом, еще и приторно слащаво переделенным сейчас, словно школьница, особенно когда его тело вновь ерзает и он двигается ближе на постели, почти вжимаясь в друга.       — Что-о-о?!       — Мне нравится Хонджун!       — …       Сан со щенячьим восторгом смотрит в расширяющиеся со скоростью света глаза друга и кивает, словно отвечает на все мысленные вопросы, которые могут возникнуть. Да, он подумал. Да, он уверен. Да, он счастлив.       — Ты что, как так получилось? В кумиров нельзя влюбляться. Первое правило общество фанатов — не влюбляйся в кумиров, чтобы потом не разоча…       — Да ты послушай только. Он, похоже, всегда мне нравился. Уен! Это такое чувство, ты не представляешь. Ты посмотри, как я взволнован, — и прижимает чужую руку к своей груди. — Видишь, как бьется?! Это я так волнуюсь, просто когда тебе говорю. А когда ему, то все тело в конвульсиях сводит!       — Так, подожди-подожди, — пытается разобраться тот в ситуации.       — Да чего ждать? Нравится! Нравится он мне. Я уверен на сто процентов. Не как все обычно бывает, а так, что до мурашек во всем теле! — и резко подминает своего друга под себя, усаживается на его бедра, чтобы не сбежал и смотрит сверху вниз. — Он когда маску с меня снимал, я чуть не умер. Его губы касались меня тут, тут, тут, — и он как сейчас помнит каждое место, осыпая прикосновениями пальцев свое лицо. — Это было так волшебно.       — Может это потому, что мужик тебя все-таки… ну или даже если пол тебе не важен, может потому что у тебя никого давно не было? Знаешь, наши тела имеют такое свойство…       Уен хоть и пытается говорить достаточно серьезно, но его лицо и тихие подхихикивания отбивают любую похожесть на важный разговор. В конечном итоге кто он такой, чтобы решать за друга такие вещи, но проблем с капитаном, а тем более с Пак Сонхва не хотелось. А с последним точно будут, если неуемный Чхве решится действовать. Уж кто-кто, а без пяти минут брат точно знает, как настойчив бывает этот человек, когда пытается добиться своего. Он как упертый баран, без чувства такта и какой-либо стратегии, просто будет идти напролом вперед, игнорируя все вокруг.       — Нет! Черт, мы просыпались утром вместе, и я был так счастлив! — мечтательно говорит Сан. — И теперь как представлю, что живу с ним рядом. Умереть хочется… Хотя стоп, — одумывается о своих словах. — Если я умру, а он нет, мы не сможем быть вместе. Лучше поживу еще немного.       — Кстати об этом, сейчас в комнате Хонджуна спит Чонхо. Мы с таким трудом его туда перенесли, сомневаюсь, что его переселят. Так что Хонджун, наверное, будет жить у него в комнате. Мы можем попросить, чтобы он смотрел за Есаном, а то с этим парнем так трудно! С тех пор как он немного осмелел, он говорит так дерзко, что у меня от него все тело сводит и зубы, посмотри на мои зубы, — тычет тот, страдая. — Они скоро раскрошатся от того, как сильно сжимаю.       — Подожди, если комнаты четыре, а Сонхва сейчас с Чонхо, то один из нас будет жить с Хонджуном?       — Вероятней всего.       — Это должен быть я! — изрекает тот гениальную идею.       — Что? Нет! — резко меняется Уен в настроении. — Мы можем с тобой сейчас жить вместе.       — Прости дружище. Я с тобой столько лет вместе жил. Птенчик вырос и ему надо в другую клетку.       — Иу, какой кошмар! — тот закрывает лицо руками. — Мой брат предал меня. Правильно говорят, что стоит найти подружку и все, дружба уже не нужна.       — Нет, Уен. Мне просто нужно сблизиться с ним, и это отличная возможность! Как бы Сонхва мой главный враг! — настойчиво говорит Сан. — Самое главное переключить внимание Хонджуна с него на меня, и пока мы будем стоять, они не смогут вдвоем запираться в кабинке капитана. А значит, у меня намного больше шансов, как ни посмотри.       — Так-то выглядит верно… Но что-то кажется незаконченным в этом плане.       — Просто обещай, что будешь на моей стороне.       — Нет, как я могу? Я против, я не хочу терять друга! Любовь — это же так противно! — морщится тот, в ответ на что его начинают щекотать. А Уен визжит и смеется от этого, вжимаясь в постель всем телом.       — Обещай, что будешь!       — Нет! — и смеется во все горло.       — Обещай.       — Ладно, только перестань!       — Ой, Уен! Ты прелесть! Люблю тебя! — и теперь вместо щекотки на него обрушивается град из поцелуев и между каждым обязательно звучит восторженное: — Люблю тебя. Как же я люблю тебя. Очень люблю тебя!       В этот момент дверь приоткрывается, и когда Уен замечает это первым, пытается страсть друга утихомирить, ведь тот все еще сидит на бедрах, теперь расцеловывает и орет все, чтобы привести всех в полное недопонимание. Бьет в итоге друга по плечам, и тот оборачивается, прямо с вытянутыми в трубочку губами.       Стоящий на пороге Хонджун озадаченным не выглядит, его безразличное лицо весьма оценивающе скользит взглядом по двум телам и, легко кашлянув, он добавляет.       — Выйдите, у нас сбор, надо обсудить планы.       И закрывает дверь с громким хлопком.       Сан озадаченно начинает подниматься со своей же постели, а Уен, осознавая всю абсурдность ситуации, просто задорно хихикает над другом, добавляя весьма логичное:       — Кажется, тебе будет сложно с твоими-то мозгами.       Обреченно выдыхая, Сан может на это все лишь глаза прикрыть, потому что действительно с такими темпами в искренность Хонджун поверит не раньше, чем никогда. Но делать нечего, и, получив хлопки от Уена, он выходит из комнаты следом. Там уже сидят пятеро. Удивительно, что Есан достаточно свободно развалился на диване и даже умудряется подкалывать Минги. Сан достаточно сильно удивляется, когда видит старшего гипсом на обеих руках, особенно когда одну руку он задорно поднимает вверх, изображая отдаленное изображение египетских танцев. Нужно будет еще позже уточнить, как он умудрился травмироваться так, что обе руки в согнутом положении в итоге. Но сейчас не до этого, и внимание парня очень скоро скрадывает Хонджун, в это время развернутый к Сонхва и обсуждающий с ним что-то.       Уен присаживается на диване, а Сан немного взволнованно останавливается и смотрит на капитана. Справа от того диван, где сидит Есан, а с другой стороны на стуле сидит Сонхва. Он немного медлит, не решаясь выбрать, куда ему деваться, потому что оставленные свободные места ему вообще не симпатизируют. А поймав достаточно равнодушный взгляд капитана, обходит диван, толкает Есана, позабыв об опасности на теле того, и нагло втискивается в узкое образовавшееся пространство, но зато оказывается возле капитана.       И все это под непонимающие взгляды.       Сана взгляды не смущают, он только плывет в характерной себе улыбке и с полным восторгом теперь смотрит на капитана.       — Кхм, — кашляет Хонджун, смотря на это выражение лица и спешит отвернуться к остальным. — Раз все собрались, тогда обсудим важное: мы остановимся тут на некоторое время. Я посмотрел, недалеко действительно есть город, и это будет достаточно удобно. Завтра я поеду туда, и может, найдется какая работа, — спокойно говорил он.       — Тебе нужно сейчас отдыхать, — тут же встрял Сонхва.       Сан на этом моменте только перевел взгляд со своего капитана на его друга и поморщился, потому что Пак вновь оказался немного быстрее, а главное, влиятельней. Сжав кулаки под столом, Чхве сдержался.       — Со мной ничего серьезного не произошло. Я в полном порядке.       — Как не произ… — Сан хотел сейчас выставить себя героем, рассказав о том, что Хонджун вообще-то лежал без сознания достаточно долгое время и его самочувствие было далеко от обыденного. Но его под столом ухватили за коленку и чуть сжали, от чего младший тут же прикрыл рот. — Я поеду с тобой.       — Ты все еще ранен. Твоей руке нужен отдых. Юнхо, ты здоров? — спокойно парирует Хонджун.       Юнхо кивает.       А вот Сан прямо не знает: с одной стороны, это такое прекрасное чувство, что Ким сейчас обеспокоен и его здоровьем тоже, а с другой — почему Юнхо может иметь такую возможность, а Сана исключили сразу? Двоякие, смешанные чувства.       — Также туда можно будет ездить за продуктами. Что тоже хорошо, — кивает Хонджун. — А еще Сонхва сказал, что комнаты заняты сейчас другими способами. Я думаю, что пока могу пожить с Есаном, тогда вы двое сможете пока жить вместе. А дальше решим…       И вроде бы он сказал это достаточно твердо и с четким осознанием дела, а Сан тут же выпрямился, взволнованно посмотрев на Хонджуна: как тот вообще мог такое сказать? Чертово желание Сана проявлять любовь в неправильном формате для Уена. Неужели тот действительно воспринял все в неправильном ключе? И спасение было только одно:       — Но Уен сейчас живет уже с Есаном, пусть остается как есть, уверен, они уже освоились! — и оборачивается к другу, взволнованно смотря ему прямо в глаза.       Тот мнется, мычит что-то неразборчивое, но, собравшись духом, выдает:       — Да, я уже привык к Есану.       — Что? — тут встревает в разговор Есан и выпрямляется следом на диване. — Ты грозился меня задушить подушкой ночью! — он явно не разделял и не понимал такого восторга.       — Ой, ты меня не так понял. Я хотел подарить тебе просто море жарких объятий!       — Да? — Есан сомневается, но почему-то ответом удовлетворен. Так что он снова опускается на диван и важно так вытягивает под столом свои ноги. — Окей, я тоже тогда соседом доволен, — и не обращает внимания на удивленные взгляды вокруг касательно того, что этот человек вообще не экипаж и каким образом он ведет себя тут так нагло.       — Тогда… — неуверенно тянет Хонджун и поднимает озадаченный взгляд на Сана.       — Я буду жить с тобой! — и подмигивает ему очень так бодро, уже не зная как скрывать подступившую радость, ведь каждое последующее утро, словно его фантазия, будет начинаться теперь уже со светлой головы капитана.       — Ладно, — Джун отводит взгляд от слишком довольного лица парня. — Тогда на этом все. Юнхо, тебе же не тяжело заботиться о Минги? Если будет тяжко, дай мне знать, и мы поменяемся.       — Ему вообще не тяжело, — тут же встревает Сан и кладет руку поверх той, что все это время забывчиво была на его колене, похлопывает и довольно выдает. — Между прочим, моя рука тоже ранена. Кто будет заботиться обо мне?       — Я понял-понял, — на выдохе говорит Хонджун. — Тогда сейчас все расселимся, и пока будем стоять здесь. Сонхва сказал, вы выехали ночью и почти не спали, чтобы забрать нас, поэтому давайте отдыхайте и завтра начнем приводить Аврору в порядок. Минги.       — Да! — бодро отзывается механик.       — Ты сможешь контролировать процесс со стороны?       — Думаю, что смогу, но будет крайне неудобно…       — Отлично, мы все в твоем распоряжении. Есан.       — Да-а?       — Сейчас мы не сможем отправиться в Дагар, но у нас, возможно, найдется какой-то непроданный транспорт, мы можем тебе его дать, чтобы ты поехал.       — Нет, я останусь. Вы хорошо ко мне отнеслись, и будет подло бежать, когда на корабле проблемы, — рассуждает он и протягивает капитану руку. — Так что позаботьтесь обо мне, хотя бы пока мы не доберемся туда, кэп!       — Не факт, что это будет быстро, — разочарованно говорит он.       — Да мне спешить-то некуда.       — Кстати, — резко вклинился Сан и разбил их пожимающие руки. — Разве в лагере бантан не было того, кто мог бы посмотреть технологию Есана? Кажется, там много смышленых ребят, — отчеканивает.       — Хм, неудобно будет просить их об этом.       — Намджун сказал, что они не против помочь, если это не материальные вещи, а тут… Кажется, у них есть один специалист по взрывным устройствам, — тут же добавляет Сан и кивает.       — Ты прав, тогда нужно будет доехать до них и спросить. В конечном итоге если мы не попытаемся, то и не узнаем. А пока идите все отдыхать. Минги, тебе что-то нужно?       — А, нет, спасиб кэп, — машет он рукой, стукнув тут же по Юнхо. Но судя по несменному выражению лица последнего, в подобном апокалипсисе тот жить за эти дни привык, и синяки, возможно, просто скрыты слоями одежды.       — Сан, — Хонджун вновь обратил внимание на парня. — Мы поживем пока у Чонхо. Если тебе необходимо — отдохни, — а после поднимается и, явно не желая сейчас идти в комнату младшего (а временно свою), уходит в капитанскую и закрывается там.       Сонхва с недовольством смотрит Сану в глаза, а потом, недолго думая, идет следом за своим другом.       Очень скоро никого кроме Чхве в основной комнате не остается. А он все так же сидит на диване и думает о том, что Хонджун все еще остается для него каким-то непостижимым человеком. Думает о том, было ли предложение жить с Есаном попыткой сбежать от этого признания?Или было ли позволение спать в одной комнате просто принятием несерьезности чужих чувств? Да кто вообще их серьезно воспринял бы, когда после застал уже за признанием к другому.       И тут к его сознанию приходит очень важная мысль: настало время подарка, чтобы проявить всю искренность своей симпатии. Чтобы сомнений не было!       Так что идет в свою комнату, достает шубу, еще некоторые свои вещи, для удобства скидывая в большой рюкзак, с которым на борт явился в самом начале, а потом идет в комнату Чонхо. Внутри настоящий бардак, наверняка далекий от безупречного порядка Сонхва. Тут множество техники, различных разобранных приборов, даже его небольшой стол захламлен. И, судя по тому, как части всего лежат в совершенно необоснованных местах, за время всего пути тут никто не было, и значения такому беспорядку не придавали, а предметы просто катались в хаотичном режиме из стороны в стороны.       — Отлично, я покажу тебе свою искренность. Потому что — что? — задает вопрос сам себе и, скинув вещи в угол, закатывает рукава. — Потому что я — Чхве Сан! Человек слова и человек дела! — и только тянется за первой вещью, как замечает в комнате очень важную деталь, которая почему-то не бросилась в глаза ему сразу. — В этой комнате что, только одна кровать? Даже диванчика нет? — и вертится вокруг, осматривая все. В действительности тут слишком много шкафов, заполненных деталями или гантелями, но нет ничего больше мягкого, кроме единственной не самой большой кровати. — Святые оладушки, — радостно и с нарастающей улыбкой изрекает Сан. — Да, я был хорошим мальчиком в этом году. Спасибо, бабуля, я знаю, что ты это для меня постаралась! — падая на колени, он чуть ли не плачет от радости.       Сонхва хотя и идет следом за Хонджуном, все равно застает того уже развалившегося в своем кресле. Непривычно и так радостно, что он готов любоваться этим сутками напролет. До сих пор тяжело оправиться после такого многодневного стресса из-за пропажи своего друга и… еще одного члена экипажа.       Хва присаживается в свое кресло.       — Как вы справлялись тут? — интересуется Хонджун.       — Конечно же сносно. Нам пришлось очень быстро заделать дыру, мы кое-как поставили Аврору снова на ход. Есан оказался достаточно смышленым и, по правде, много помогал с этим всем. Кажется, он не слишком плохой парень.       — Правда? Это хорошо.       — Он не спешит куда-то уходить.       — Думаю, что ему просто некуда.       — Верно. По правде, мне кажется, он мог бы быть более полезным, даже чем эти двое.       — Ах, тогда, если он захочет остаться, оставим?       — Я уже не имею ничего против. Возможно, чем больше нас будет, тем нам же безопасней. Если, как ты говоришь, без Сана вы бы не выбрались оттуда, то, — эти слова даются явно тяжело. — Может быть, я уже и не против, что ты их оставил.       — Ты сильно волновался?       — Да, — смеется Сонхва. — звучит бредово, но на этой почве я даже немного поладил с Уеном.       — А, вот оно в чем дело.       — Да, он рассказал мне про Сана немного. Говорил, чтобы я не переживал, потому что он чувствует его и чувствует, что с ним все в порядке. Удивительно, у них действительно сильная взаимосвязь между собой. Мне даже завидно, ведь все, что мог я — паниковать.       — В этом ты мастер, — смеется Хонджун, но совсем не радостно, а как-то, скорее, немного уставше-грустно.       — Все в порядке? — видя уставшее лицо парня, интересуется Сонхва.       Джун только кивает и пытается прикрыть глаза от яркого света.       — Я же вижу, что ты какой-то не такой. Что-то еще случилось, пока вы были в том лагере?       — Ты как всегда слишком хорошо меня знаешь, — с легкой улыбкой говорит капитан и приподнимается, сбрасывая снова ноги через боковинку, обнимая колени и заглядывая в глаза друга.       — И что же тебя тревожит?       — Сан стал вести себя очень странно, я обеспокоен.       — В каком это смысле? Не хочу его обидеть, но они с этим Уеном всегда были не в себе. Абсолютно безответственные дети. Инфантильностью тянет за километры вокруг.       — Нет, — резко кэп улыбнулся и склонил немного голову. — Этот дурак сказал, что я ему нравлюсь.       — Да ты же офигенный, ты мне тоже нравишься.       — Стой-стой, нет, думаешь, он имел в виду это в таком же, как и ты, ключе?       — А в каком еще тут можно? — Сонхва искренне никогда не смотрел на своего друга как на мужчину, это был его младший брат, товарищ, собрат, как угодно мог его назвать, но никогда не воспринимал свою симпатию к нему как-то иначе. Потому что она таковой и не была.       — Думаю, он все же имел в виду, как… ну… знаешь, когда тебе хочется отношений с человеком.       — Сан? — Сонхва изумленно выгибает бровь. — Да брось ты, он сегодня хочет одно, а завтра другое. Просто остался с тобой вдвоем так надолго, и вот результат. Пройдет несколько дней, и ты надоешь ему, он переключится на Уена, и все будет как обычно.       — Да, тут ты прав, — кивает Хонджун.       — А что призадумался?       — А? Нет, не думал… — неуверенно тянет Хонджун и резко поднимается на ноги. — Пойду перенесу вещи и заодно узнаю, как там Чонхо, не видел его уже давно.       — Да, он должен уже проснуться, так что иди.       Сан тщательно убирается, потому что их младший оказывается настоящим бедствием. И если поначалу разбросанные вещи проблемой не казались, то когда совершилась попытка засунуть их в ящики — внезапно это стало сильной головной болью. Потому что этот запасливый хомяк, видимо, тащил в комнату все, что ему нравилось. А вещи в таком хаосе лежали не потому, что он не успел их убрать, а потому что даже не пытался. Поэтому он использует всю природную находчивость, раскладывая все на места.       Но вскоре дверь открывается и озаряет комнату лицом Ким Хонджуна.       Сан, по правде, до сих пор не верил, что, несмотря ни на что, капитан согласился жить не с Сонхва. При других обстоятельствах это было бы за пределом мечтаний, но все, что ни делается, — к лучшему.       Хонджун скидывает небольшую охапку своих вещей, на расчищенный стол опускает гаджеты и после проходит внутрь, осматривая помещение. Судя по полному отсутствию удивления на его лице, он прекрасно осведомлен о положении дел в каждой комнате, так что равнодушно присаживается на стул и выдыхает.       — Тут, оказалось, одна кровать, — мнется на месте Сан, а сам кусает щеку внутри, чтобы не лыбиться как полный придурок.       Джун на такое заявление только кивает.       — Ты же не заставишь меня спать на полу? — уточняет на всякий случай.       — Нет, тем более ты тоже пострадал.       — Считаю это мудрым решением. В конечном итоге теперь, зная, что ты совсем не переносишь холод, я буду вынужден тебя согревать, — все же срывается и расплывается в улыбке, запрыгивая на весьма удобную кровать и пару раз пружиня на ней. — Ты же не собрался спать на полу? — он заглядывает в глаза Хонджуна, а они привычно отражают полное спокойствие. И как только этот человек может существовать в таком балансе? Сану непостижимо такое равновесие. Он только раскачивается на кровати, создавая хоть какое-то движение в этой комнате.       Джун ему улыбается, опускает голову на высокую спинку стула.       — Слушай, не будет никто на полу спать. Не думай, что теперь я тебя до ужаса боюсь и буду бегать как от огня, запираясь в каждой комнате.       — Это хорошо, — кивает Сан с одобрением. — Иначе было бы так сложно завоевать тебя, — бросает очень легко и просто, как что-то уже предназначенное и доказанное научным обществом, а Джун только давит усмешку, не зная до сих пор, как относиться к Сану и его внезапным порывам. — Кстати!       — М?       — Я тут вспомнил, что как-то давно купил тебе кое-что.       — Мне? — удивляется капитан и даже приподнимается.       Сан спрыгивает с постели, словно она его выталкивает натянутыми пружинами прочь отсюда, а после летит к укромному месту в этой комнате. Именно туда он убрал вещичку, еще точно не зная, как именно и при каких условиях он продемонстрирует находку.       Теперь вытягивает рукав и уже хочет вытащить целиком, как останавливается и, обернувшись к старшему через плечо, уточняет:       — А если тебе понравится, ты меня поцелуешь?       — Что-о? — то ли смеясь, то ли плача, выдает Хонджун, не зная, как ему теперь привыкать к таким предложениям. — Нет, Сан, это слишком. Такого не будет.       — Ну, я хотя бы попытался, — обреченно говорит он и все-таки тащит шубку целиком.       Та самая, что однажды случайно ему приглянулась. С короткой леопардовой шерсткой, найденная на барахолке среди множества других бесполезных вещей. Хонджун сначала никак не реагирует и просто некоторое время смотрит на удивительный подарок для него, потому как-то не сдерживает улыбку и начинает смеяться, радостно и искренни, уже протягивая руки и забирая приобретение себе.       — Серьезно, ты купил мне шубу?       — Я, правда, не знал, что они тебе так необходимы, — лепечет Сан и снова падает на постель. — Хотел сделать прикол в этом, но ты и правда плохо ощущаешь себя в холоде, и раз уж мне греть себя пока не даешь, пусть она будет временной заменой.       — Какого черта, — не переставая смеяться, спрашивает капитан, уже раздеваясь, чтобы примерить и оценить размер. А в душе как-то так весело и тепло, потому что получать подарки и так до безобразия приятно, а тут и такой нужный. — Спасибо.       — Нравится?       — Ага.       — Тогда точно должен поцеловать меня! — и Сан улыбается сам на это, потому что прекрасно понимает, что ничего не получит сейчас, но даже это не расстраивает, потому что улыбка Хонджуна выглядит просто потрясающе, что за нее готов отдать все на свете. И на душе так тепло-тепло, хорошо и спокойно.       Хонджун это уже тактично игнорирует, крутится в обновке.       — Будешь носить ее, правда? — Сан поднимается с постели и подходит ближе, оценивая свои труды в виде покупке и доставке одежды. — Выглядит впечатляюще. Но все же мои объятия на тебе смотрелись лучше.       Хонджун поднимает не слишком довольный взгляд, а после шубу стаскивает и, прежде чем Сан успевает запаниковать, выдает:       — Пойду приму душ, что ли, а то давно там не был, — и покидает комнату.       Сан переживает, крутится на постели и даже не решается туда забраться. Единственное, Сонхва любезно его немного отвлек, принеся постельное и заставив поменять, прежде чем ложиться. Чхве морщится, недовольно сопит, но задание исполняет. Не потому что Сонхва попросил, а потому что для чистого Хонджуна нужно все самое лучшее.       И когда он вообще стал таким заботливым человеком? Да если бы Уен сейчас слышал его мысли, обидчиво бы сопел носом и морщился от недовольства, потому что с ним подобных вещей никогда не проделывали.       Хонджун успевает вовремя, когда вся работа по комнате закончена. Входит достаточно спокойно, и, по правде, Сан ожидал его увидеть, например, в одних шортах. Потому что дикое желание узнать, какое же оно — мягкое тельце его капитана — возникало уже давно. А вот посмотреть никак не получалось и все, на что приходилось надеяться, — фантазия, работающая все то время, что среди ледяных гор он ощупывал чужое тело. Но нет, капитан стоит в футболке синего цвета, в свободных штанах и домашних тапочках, растирая свои влажные высветленные волосы. Кажется, это впервые, когда Сан видит его сразу после душа, и эта картина, как и любая другая, где изображен этот человек, просто потрясающая.       Он, разинув рот, смотрит на него, кажется, целую вечность. Потому что футболка намокла в некоторых местах и прилипала к достаточно крепкой груди. Чертовски сейчас обидно быть таким худым, потому что Хонджун с его комплекцией выглядит как-то предательски идеально, как минимум в влюбленных глазах Чхве.       — Ты тоже сходи. Мы рядом с водой, так что все в норме. А в пути были долго. От тебя тоже плохо пахнет.       — Плохо? — он дергает руку вверх, втягивает аромат собственного тела, и глаза аж слезиться начинают. И как к нему вообще можно было прижиматься все это время? Святой человек ты, Ким Хонджун.       А тому хоть бы что, даже если Сан тут со стыда сгорает, трусливо сбегая с комнаты. Он просто ложится на постель.       Сан же несется к душевой, залетает туда, как угорелый, и так же интенсивно срывает одежду. Внутри все еще влажно, отдает каким-то легким ароматом чужого шампуня и почему-то сдавливает дыхание внутри Сана. Он только и может, что прижиматься уже обнаженной спиной к двери и проверять наличие сердца, потому что оно бьется так быстро, что в груди отдается приятная боль. Почему вообще раньше он не замечал этого восторга от одного взгляда на Джуна? Он должен был задуматься еще тогда, когда пожелал просто увидеть его, очарованный одними рассказами об этом человеке.       Сан пытается остудить себя и свои мысли холодной водой. И это не те причины, о которых можно было бы подумать. Он просто неимоверно счастлив. Потому что нет дикой страсти или желания, только это детское наивное желание быть рядом, видеть человека и восторгаться всем, что с ним связанно. То самое чувство, которое до зуда в спине от вырастающих крыльев, прилив энергии, сил, трепета, что даже удержать в руках что-то невозможно.       И выходит он уже освежившийся, таким же новым и чистым, немного взволнованно покрутившись возле зеркала, дабы проверить как выглядит, растрепать сырые волосы, а потом непременно зачесать их назад, потому что так выглядит намного мужественней.       — А что если ему не нравятся мужественные? Если ему нравятся девушки, то тогда лучше выглядеть миленько? — и снова опускает челку, взволнованно покусывая губу. — Хотя нет, Чонгук говорил быть альфой, — и снова убирает сырые волосы назад. — Точно. Альфа. Я альфа. Альфа, — нашептывает себе как мантру.       А потом заходит в комнату и забывает все, о чем говорил, потому что его капитан уже устроился на одной половине кровати и прикрыл свои глаза.       — Спать будем? — зачем-то срывается из уст Сана.       Он думал, что после такой фразы непременно должен получить хотя бы подушкой, а то и вовсе какой-нибудь деталью, подобранной с ближайшего шкафа. Но Джун только чуть улыбается и еле заметно кивает.       — Не ночь же еще, только седьмой час, — недовольно говорит Сан и прикрывает за собой дверь, развешивая полотенце поверх чужого на спинке стула и подходя к постели.       — Можешь заняться, чем хочешь.       — Сказал бы, что хотел научиться плести косички, но ты их теперь отстриг.       — Верно, — приоткрыв глаза, заявляет Хонджун и смотрит на своего подопечного. — Ты мог бы научиться шить.       — Зачем?       — Я так и не закончил восстанавливать свою порванную шубу.       — О, а ты в мою тоже зашьешь оружие?       — Да.       — Значит, во всех что-то есть?       — В большинстве.       — Ты предусмотрительный, — Сан снова не может сдержать восторга и присаживается на постели, подгибая ноги и смотря на Хонджуна.       Хонджун взгляда не отводит, но видно, что задумался о чем-то своем и рассматривает Сана. Даже от такого молчаливого взгляда все тело сходит с ума, напрягается, а мысли путаются от неуверенности самого к себе.       Резко старший садится на постели и протягивает руки к подопечному, слегка задирая рукав и недовольно цокая.       — Ты ходил мыться вместе с бинтами, — раздосадовано произносит и тут же выбирается из теплого убежища, быстро спрыгивая на пол и подбирая оттуда тапочки. — Посиди тут, сейчас все принесу.       И после скрывается за дверью. О чем именно говорил капитан, Чхве не понял, поэтому, приподнявшись, осторожно вылез головой из приоткрытой двери. Он наблюдал, как тот копошился в одном из ящиков, доставая оттуда различные коробки и постоянно заглядывая внутрь, потом доставая бутыли, встряхивая их, осматривая (Сан не осознавал с какой целью, но Джун попросту смотрел на сроки хранения, зачастую на этом корабле все портилось). А когда взял все необходимое, а ненужное убрал, поднялся и обернулся. Приметив любопытную мордашку, улыбнулся немного шире и взмахнул еще невскрытой упаковкой бинтов.       Теперь все встало на свои места, особенно когда на постели уже уселись двое, и Джун стал осторожно развязывать такой аккуратный бантик от Сокджина.       — Не думаю, что смогу сделать так же аккуратно, — честно признается капитан и грязные бинты кладет на столик, а потом осматривает ранение своего пациента.       — Ничего страшного, мне в любом случае понравится, — бодро заверяет Сан и тоже с не меньшим любопытством смотрит. По правде, эта вещь не болит только благодаря средствам, одно из которых вскоре будет вновь разбрызгано по руке.       Джун сначала осторожно протирает все специализированными салфетками, потом разбрызгивает средство для заживления и сверху обезболивающее. Последнее причудливо пенится, из-за чего приходится немного подождать. Сан и не против, потому что руки Хонджуна очень теплые и трепетно сжимают его. А он шаловливо опускает руку на чужое колено снова, так удачно согнутое на мягкой постели. Якобы ее девать здесь больше некуда, тут и уют, и покой. Он даже сам не замечает, как совсем легко начинает водить пальцами, ощупывая колено через ткань одежды, но наслаждаясь даже тем, как Хонджун не отталкивает и не сопротивляется. Может и не замечает, но к чему такие грустные мысли, когда фантазия всегда шла впереди Чхве Сана.       Когда лекарства успокаиваются и приходят в спокойное состояние на ране, Хонджун вскрывает бинты и заботливо обматывает ранение, пряча его снова от всего мира. И снова Сан фантазирует, что это весьма романтично: никто не видит его боли, кроме единственного человека. Хотя и не хочется показывать свои слабости, перед единственным хочется быть сильным.       — Как думаешь, если попросить бантанов помочь перегнать тот фургон, в котором нас перевозили, они помогут?       — Хм, они кажутся хорошими ребятами, — отвечает Сан и наблюдает не за тем, как бинтуют его руку, а за тем, с каким выражением лица это происходит. — В конечном итоге они прекрасно понимают нашу ситуацию.       — Верно, но они столько помогают, мне будет так стыдно.       — Хочешь, я спрошу их? Могу поговорить с Чонгуком.       — Вы подружились?       — Не то что бы… просто нашли одну тему для разговора.       — И что же это?       — … — Сан замолкает, потому что глаза капитана поднимаются вверх и просто выстреливают своим взглядом в самое сердце. Такой крошечный, заботливый и самый потрясающий человек перед ним, что вмиг забываешь о том, что спрашивали. Это, конечно, очень было вовремя, потому что ответ мог слегка обидеть Хонджуна, поэтому он отвечает что-то другое:       — Ты очень красивый, — завороженно проговаривает Сан.       Хонджун от такого признания замирает. Не знает, как реагировать. Его взгляд тут же опускается вниз, растерянно мечется по комнате и в итоге загорается яркой улыбкой. Не потому что радуется, потому что снова переводит все в шутку:       — Эй, не говори такие вещи, могут не так понять, — и задорно хлопает парня по спине, да с такой силой, что та тут же выпрямляется.       — Я серьезно! — повышая тональность, вскрикивает Чхве, в ответ на это спину уже поглаживают, а сам капитан поднимается.       — Ложись и отдыхай. Я пойду уберу все на место.       — Ну, Джун-и! Ну, нет! — и падает в театральной истерике прямо на постель, выказывая недовольство.       — Я Хонджун. Хонджун, а не «Джун-и», — вновь весьма сердито исправляет тот и скрывается за дверью.       — Нет, Джун-и, — как обиженный ребенок, Сан говорит это закрытой двери.