AURORA: в поисках ФРБ

      Сан просыпается с мыслью, что не помнит, как и когда уснул. Глаза неприятно жжёт ярким светом, освещающим всю комнату. Ему всегда комфортней на ночь прикрывать окно, но сегодня исключение. Пытается подняться, но тяжёлая голова на груди придавливает его обратно. И только тогда он осознаёт, что заснул и проснулся не в полном одиночестве. А губы всё ещё щипает от бесконечных ночных поцелуев.       Хонджун лежит лишь в своей футболке, укрытый одеялом, шубу они откинули ещё ночью куда-то на пол. Его рука нежно обвивает тонкую талию Сана, отчего на душе становится теплей.       Приподнявшись на локтях и дотянувшись взглядом до окна, Сан замечает кусок голубого неба. Подобное не видно было давно, практически с тех самых пор, как они забрались на ледники.       Не желая так рано будить сладко спящего капитана, Сан отодвигает его руку с себя и укрывает плотней. Выбравшись наружу, он тут же коченеет: Аврора полностью промёрзла. Вернувшись в комнату, тут же набрасывает на Хонджуна поверх и тёплую шубу, да и сам одевается во много раз теплей.       Когда парень оказывается в общей комнате, очень удивляется, и ведь действительно есть чему: тонкий слой снега, который намело через пробоину во время ночного шторма, лежит по всей поверхности, забившись в мелкие щели и напрочь отказываясь оттуда выходить.       Сонхва во всю недовольно бухтит, выметая снег из-под дивана, а проснувшиеся Юнхо и Ёсан стряхивают его с различных шкафов и полок.       — Чего застыл? — Заметив ещё одного проснувшегося, Сонхва тут же подлетает к нему, явно с интересом заглядывая через плечо. Сан осторожно, с ноткой собственничества загораживает проход собой.       — Я удивлён, — коротко поясняет Сан ситуацию.       — У нас стекло в капитанской пробито, оттуда во время бури всё усыпало. Мы решили не будить, пусть все отсыпаются, но катастрофа огромная. Все, кто не успел закрыть двери…       — Не спали и ахуевали, — бодро добавляет Ёсан. Судя по всему, именно их комнаты это и касается.       Сан выглядывает из-за Сонхва, прикрывая за собой дверь.       — Уён в порядке?       — Спит, как чёртов суслик. Его не смутило даже то, что у нас там целые сугробы! Обстрелять бы его снежками, да снег не липнет! — ворчит Ёсан и отворачивается, возвращаясь к своему делу.       И правда, снег под ногами не хрустит. Приятное и забавное чувство какой-то неправильности внутри заставляет его улыбаться.       Сан подходит к капитанской и очень осторожно, с едва различимым скрипом, приоткрывает дверку. А там… и снега-то уже нет. Сан проходит быстрей и удивляется:       — Вы убрались так быстро или встали настолько давно?       Незаметно за спиной образовывается высокая фигура Юнхо.       — От палящего солнца прямо в лобовое тут всё растаяло. К сожалению, ничего хорошего это не сулит. Нам придётся проверять целостность нижних моторов и двигателей, боюсь, это может затянуться.       — Не говоря уже о том, что нашему прекрасному стеклу каюк! — взрывается Сонхва и проходит рядом, обречённо облокачиваясь на жестяную стенку. — Хонджун, когда осознает это, небось повесится.       Сказано в пустоту, дабы подчеркнуть серьёзность ситуации, но Сана как током ударяет. Его передёргивает всего так, что мурашки покрывают половину тела. Заметив обернувшееся встревоженное лицо, Сонхва спешит исправиться:       — Я же образно. В любом случае, планы нам придётся менять.       — Вот оно что, — выдыхает Сан. — Так что мне надо делать?       Сонхва вручает ему вёдра и тряпки, потому что если в капитанской всё высохнет под внезапно появившимся палящим солнцем, то на нижнем этаже такой перспективы и не светит. Котлы разжигать запрещает всё тот же Сонхва, ведь, по его предположению, если прогреть всю Аврору, её попросту затопит, а снег убрать намного проще. Нужно только успеть, пока корабль не прогрелся под солнцем.       И так начинается его увлекательное приключение по вычерпыванию вёдрами воды с первого этажа корабля.       Выйдя на свежий воздух, он действительно удивляется: вокруг и упоминания о льдах и снеге нет. Где-то вдали виднеются отголоски айсбергов, а тут настоящая пустыня, и благо, вовсе не соляная. Песка предостаточно, конечно.       — Н-да, — выдаёт Сан, смотря на удивительную смену их местности. — Никогда не перестану удивляться нашей планете. Как может тут подпекать солнце, если вон там, — подставляет он из руки козырёк, — я вижу макушку льдины! Это же… это же вообще не должно быть возможным.       Сан плещет некогда ледяной воды на песок и наблюдает, как та мигом испаряется. Ужасно, они попали в пустыню, у них повреждён корабль, а если осмотреться, перспектива воды только всё ещё в том же леднике, торчащем за горизонтом.       Сан возвращается на корабль. Махает спустившемуся сонному Минги, потом Чонхо. Видимо, Сонхва распределил работу, направив всех на разные части корабля.       Завтракают ребята без Хонджуна, он всё ещё спит, хотя даже Уён уже во всю бодрствует и выслушивает удивлённые возгласы тех, кто побольше его разведал ситуацию. На месте сидится с трудом, неуёмная голова то и дело вертится назад, заглядываясь, не открылась ли дверь самой маленькой комнаты. Но оттуда всё ещё никто не выходит.       — Там капитан вообще жив?       Сан аж ахает, когда слышит вопрос. Обернувшись и не разобравшись, кто именно его задал, на всякий случай с прищуром смотрит на всех, да так строго, чтобы точно неповадно было подобное спрашивать.       — С ним всё хорошо.       — Тебе стоит привести его в чувства, — размеренно произносит Сонхва. Вот уж от кого никто такого не ожидал. — Нам лишние руки не помешают.       Сан поднимается почти сразу. Подойдя к двери своей комнаты, почему-то волнуется только сильней.       Глупый вопрос, заданный неизвестной личностью, засел на подкорке. А что, если с Хонджуном что-то не так? Что, если Сан просто не обратил внимание на его дыхание? Бросил шубу на чужое тело и ушёл удивляться видам. Его окутывает такой страх, словно он оказался ребёнком, стоящем на публике, когда все смотрят на него и ждут какого-то чуда.       Обернувшись, парень улавливает лишь шлейф удаляющихся к еде глаз, потому что все в миг отвернулись. Не желая быть смотровым солдатиком для остальной комнаты, он входит внутрь.       Хонджун спит, поменяв позу, и у Сана как гора с плеч сваливается. Он улыбается, проходя внутрь и закрывая за собой дверь. И защёлкивая, чтобы никто не вздумал им мешать.       Кажется, тому стало жарковато в какой-то момент: одеяло слегка сдёрнуто в сторону, оголяя часть развалившегося на спине тела. И эта некогда охлаждающаяся часть тут же закрывается мехами шубы. Джун спит невероятно мило, рот приоткрыт, грудная клетка вздымается в такт спокойному размеренному дыханию.       Парень подходит ближе, опускается на край постели, возле ног капитана. Пальчики игриво торчат из-под одеяла, и Сан не сдерживается, щипает один за другим, осторожно сжимая.       — Джун-и, — специально весьма тихо тянет Сан.       Он же попытку сделал и вовсе не виноват, что капитан не проснулся с первого раза.       Сан залазит на кровать, размещаясь между расставленных, как у звезды, ног, рукой проникая между шубой и одеялом, как раз в эту манящую щель, оголяющую совсем крошечный кусок чужого тела. Рука тут же сталкивается с теплом и мягкой кожей капитана, и Сан, прикусывая губу, сдерживается, чтобы не кричать от восторга. Двигается дальше, задирая чужую одежду, и мечется от непонимания, что делать: задержать дыхание или напротив не сдерживать рвущийся буйный ритм вздохов наружу. Он, кажется, вообще не знает, когда простая симпатия и дурацкое мнение, что Хонджун для него просто кумир, переросло в то, что тело спящего так желанно. Ему нравится смотреть, как раздуваются ноздри от каждого вздоха, как облизывают губы во сне, как чувствуется чужая кожа. Сан, наверное, голову потерял, раз настолько сильно возбуждается от простых ощущений другого мужского тела. Ему самому себя пока ещё не понять.       Посчитав, что расстояние между ними слишком огромно, Сан осторожно, в сопровождении скрипа кровати, заползает немного выше. Ему точно нравится будить капитана, и неважно, что делает он это настолько невесомо и тихо, насколько ему вообще позволяют конструкции в этом корабле.       Нависнув над Хонджуном, Сан теперь видит его лицо так близко, что даже замечает, как блуждает чужой зрачок под веком. Сглатывает и закусывает губу, когда, опустив взгляд, сталкивается с поражающими его сознание губами. Ах, этот волшебный изгиб, в который Чхве влюбился, наверное, ещё при первой встрече. Он всё ещё слаб, когда они так близко и маняще приоткрыты. Хочется поцеловать его прямо сейчас. У них, конечно, бывают поцелуи, но не так часто, как Сану хотелось бы.       Парень осторожно, всё с тем же трепетом опускается ниже, прижимаясь сначала коленями к постели, а потом… потом замирает на секунду, потому что совершенно необдуманно лёг так, что пах невольно начал касаться чужого. Они вот спят вроде бок о бок, обнимаются, но Сан не всегда зацикливается на таком моменте. А тут кровь в голову ударила, и, о черти, пах всё сильнее тянется к чужому телу против воли владельца.       Сан опускает голову и смотрит на чётко выпирающий бугорок. Картина как в венецианскую эпоху, только тянутся друг к другу далеко не ручки.       — Ты что делаешь? — шикает он своему телу и хмурит брови. — Не позорь меня. Тш, а ну успокоился!       Поднимая глаза обратно, парень замечает, что пушистые ресницы капитана задёргались. Он улыбается довольный и хочет уже пожелать доброго утра, как глаза Хонджуна распахиваются, и следом, откуда не ждали, прилетает оплеуха. А рука у капитана тяжёлая. Сан аж сваливается с тела в сторону и прижимает ладонь к щеке, смотря на капитана. Хонджун, напуганный и не менее удивлённый, уже сидит на постели и пытается переварить произошедшее.       Кажется, только когда его мозг окончательно просыпается, он выдыхает с облегчением.       — Боже, Сан, ты что тут делал? Я так перепугался! — хватаясь за сердце, произносит Ким. — Я сильно ударил?       — Ну так, воспитательно, — бубнит Сан.       Взгляд Хонджуна скользит к покрасневшей щеке, а потом метается вдоль тела. Брови внезапно хмурятся, и Сан вдруг осознаёт тленность бытия, вскакивает на колени и укутывает ноги полностью своим одеялом.       — Ты что со мной тут вытворял? — с прищуром интересуется кэп.       Сан закатывает глаза.       — Как ты мог так подумать обо мне?! Я само святейшество! Да как ты не понимаешь! Тебе исключительно кажется! И кто вообще утром смотрит… О, Хонджун, к-капитан, — с заиканьем говорит парень, — стоит следить за своими глазами.       — Да о чём ты вообще? Ты что нависал-то?       Сана как водой облило. Только он тут о членах думает. Какой кошмар, стыдоба и только. Хорошо, что от таких стрессовых горок его быстро отпустило, и все, кто поднялись на зарядку, устало прилегли, решив ничего не делать.       — Я пришёл разбудить тебя. Сонхва направил.       Хонджун поднимает взгляд и щурится от жаркого яркого солнца.       — Нас куда-то прибило?       — Ага, в пустыню. Как такое возможно?       — И раз мы всё ещё живы, значит, сбились с курса.       — Интересный вывод. Почему ты так решил?       — Я же говорил: в той пустыне, куда держим путь, мы бы не выжили. Над Даллолом даже птицы не летают. Интересно, куда мы попали? — Хонджун в растерянности, это хорошо видно.       Основная работа со снегом выполнена, значит, можно выдохнуть и никуда не спешить. Позавтракав, вся команда начала интересоваться, где же они теперь находятся, потому что, выйдя на улицу, все оказались стоящими на раскалённых бескрайних песках.       — Это катастрофа, — выдаёт капитан, взглядом очерчивая равнину, что открывается его взору. — Мы потерялись.       Он, как никто другой, знает карту, помнит её вдоль и поперёк, но не может представить, куда их занесло, ведь ни одна из имеющихся карт не показывает, что именно это за место.