Сказки Крисби

Послышался робкий стук. Николь метнулась к дверям номера, опередив Джейн, жестом указывая ей, что справится сама. - Ты здесь, - восхищённо глядя на девушку, материализовавшуюся, как невесомое облако, на пороге за открытой дверью, прошептала она. - Я здесь, - улыбнулась Валери. Рыжие локоны её были убраны под зелёную, с пышными перьями, шляпку в тон зелёному шёлковому платью, украшенному вставками чёрного кружева. Сегодняшний наряд её новой подруги уже не показался Николь чудаковатым, а скорее являл собой торжество единства роскоши и скромности. - Я боялась, что ты не придёшь, - сейчас ей захотелось быть настолько откровенной, насколько она давно уже не могла себе позволить. Чем ещё она могла бы оплатить свою радость? - Роджер сказал: иди, развейся, тебе это пойдёт на пользу, - Валери смеялась, и Николь невольно заразилась её смехом. - Тебе нечасто удаётся развеяться? - Да, не сказать, чтобы я была любительница вечеринок. Николь взяла девушку, которую задумала сделать своей подругой, за локоть и увлекла вглубь комнаты. - Как много карт! – Валери удивлённо оглядывалась. Карты звёздного неба действительно были повсюду: прикрепленные булавками к стенам и разложенные на ковре на полу. - Да, я сверяюсь с расчётами, не хотелось бы ошибиться, я так долго её ждала. Но придётся подождать ещё немного до темноты. А пока мы ждём нашу красавицу, я должна тебя накормить! Хотя, если признаться начистоту, вся эта кулинарная алхимия – не моя сильная сторона. Но по счастью у меня есть Джейн, и она - настоящее сокровище. Ты любишь утку? Вероятно если бы сейчас Николь могла наблюдать себя со стороны, то едва могла себя узнать. В иные времена сдержанная и строгая, застёгнутая на все пуговицы, окутанная непроницаемой пеленой уверенности, она чувствовала, что расплывается, как желе, и болтает без умолку. Что-то было такое в её гостье, что-то невыразимое словами, но обезоруживающее. Что же это? Николь вертела эту новую игрушку в руках, ей отчаянно хотелось заглянуть внутрь причудливого механизма, невиданного прежде. Но детские эксперименты бывают опасны. «Не торопись», - словно повторяла она себе, - «всему свой срок». Одно неловкое движение, и механизм сломан, а тайна так и осталась спрятанной в глубине серых глаз до нового путника, который попросит ключевой воды напиться. И разве предчувствие наслаждения не сильнее самого наслаждения, которое лопнет, как мыльный пузырь, едва лишь ты попытаешься его поймать. - Я люблю утку, и пахнет просто восхитительно! Сладкий запах яблок, мёда и гвоздики смешивался с запахом мясного сока. Николь прошла в столовую, жестом приглашая Валери следовать за ней. Стол был сервирован на двух человек: белая накрахмаленная скатерть, белые салфетки, серебряные приборы и главное украшение стола – фарфоровое блюдо, украшенное росписью незабудок, на котором величественно располагалась утка, маня своей поджаренной корочкой. - Хлеба и зрелища. Похоже, сегодня меня ожидает и то, и другое. Внезапно девушки одновременно вздрогнули, услышав странный глухой стук, как будто кто-то решил сбросить с крыши мешок с мукой или каким-нибудь старым тряпьём. Николь кинулась на балкон, намереваясь выяснить, кто затеял подобные шалости, но едва переступила порог комнаты, как вынуждена была резко остановиться, уставившись на балконную дверь. За дверью стоял её несносный пациент, держа в руке бутылку вина. - Вы позволите мне войти, мисс Майерс? - Потрясающе. Внезапно вы вспомнили хорошие манеры. Где же бродило ваше чувство такта ещё какие-то минуты тому назад, когда вы затеяли подняться в этот дом, минуя дверь? Похоже, оно ведёт себя очень своевольно. Не мешало бы вам пришить его к изнанке вашей куртки. - Обещаю прибить его намертво к подошве ботинок. - Продолжаете дерзить? Желаете растоптать все приличия? - На вашем месте я бы поторопился меня впустить, пока внизу ещё не собираются зеваки. - Вы на редкость наглый тип, Крис Мерфи. Вас следовало бы проучить за такое поведение, но я пока не придумала, как вас наказать. Ладно, входите уж, и побыстрее. Крис проник в комнату, а Николь, обойдя его, едва не задев плечом, выглянула на балкон и огляделась по сторонам. - Ваше счастье, Крис, - возвращаясь, проговорила она, - что кажется это происшествие осталось незамеченным. Ну что ж, Джейн, приготовь ещё один прибор, пожалуйста, для нашего невоспитанного гостя. Но как только все трое оказались за одним столом, Николь вдруг почувствовала себя так странно, словно всё так и было задумано ею изначально, и в этом и заключалась полнота сегодняшнего дня, что она могла разделить радость открытия кометы с теми, кто был ей дорог. Она хорошо отдавала себе отчёт в том, зачем ей нужна была Валери – как стихия хаоса, противостоящая её собственной рациональности, которая манила и затягивала в свой водоворот. Но признаться себе в том, что этот городской мальчишка, в котором не было ничего особенного, кроме его настойчивости, тем не менее был ей небезразличен, казалось странным. - Можно мне ещё кусок? Я только со смены и ужасно голоден. - Конечно. Подлить тебе ещё вина? В ответ Крис только кивал головой. - Несмотря на то, что я ещё немножечко сержусь на тебя, Крис, я очень благодарна вам обоим за то, что сегодня вы у меня в гостях. Обстоятельства моей жизни складываются таким образом, что я часто чувствую себя одинокой. С тех пор как мистер Майерс скончался, мне не с кем поделиться тем, что меня тревожит... - Он не остался с тобой рядом утешать тебя? – в голосе Валери слышалась печаль. - Что ты имеешь в виду? - Ну, он ведь любил тебя, правда? - Любил... – взгляд Николь устремился в молочное туманное пространство, - Наверно. Я не знаю. Точнее, я не уверена. - Мой Роджер остался со мной. Он знал, что без него я совсем пропаду. Теперь он подсказывает мне всякие хозяйственные вещи, не даёт разориться. - Теперь? Валери, ты говоришь загадками. - Прости. И вообще это было не лучшее, что можно сказать. Прозвучало, как похвальба. - Не знаю, как это у тебя получается, но всё, сказанное тобой, кажется мне преисполненным смысла. - Я думаю, что любящие нас остаются с нами навсегда. Их корабль никогда не уплывёт за горизонт. - Валери, меня мучит жажда рассказать тебе свою историю, но как же мне набраться смелости? - Я чувствую это. В тебе так много противоречий. Хотелось бы мне тебе помочь. Николь встретилась взглядом с Валери, и не ощущая себя более в силах сопротивляться какой-то древней силе, скрывавшейся в её глазах, невольно отвернулась. И внезапно вспомнила, что они не одни. - Крис, ты совсем задремал! Крис сидел напротив неё, поставив локоть на стол, придерживая ладонью подбородок, и глаза его закрывались. - Прости, Николь. Всё это очень увлекательно, конечно, эти ваши женские разговоры, но я, видимо, совсем вымотался после смены, и от твоего вина меня клонит в сон. - Мне кажется, было бы жестоко не проводить тебя в спальню. - В твою спальню? – он приподнял бровь, и его возникшая сонливость мгновенно улетучилась. - В мою. Здесь же нет ничьей другой спальни. Но ты можешь не беспокоиться. Я не потревожу тебя. - Пожалуй, я бы лучше побеспокоился хоть немного. - Крис, ты совершенно невыносим! Сейчас же ступай спать, пока я не выгнала тебя из этого дома. Можно было себе конечно вообразить, что подумает Джейн о таком странном распоряжении, которое Николь намеревалась ей отдать, а именно – постелить постель этому юноше. Но в преданности Джейн сомневаться не приходилось. Вино, ночь, предвестие чего-то нового кружили голову. Николь не терпелось вернуться к телескопу, её охватило волнение первооткрывательницы, отважной путешественницы, спешащей на встречу с неизвестным. - Пойдём со мной, - жестом поманила она Валери, и вдвоём они вышли на балкон. Вечерний лёгкий ветер развевал волосы и приятно холодил кожу. Николь сверилась с настройками и подкручивала рычаги, выставляя необходимые координаты квадрата неба. - Валери, я вижу её. О, она так прекрасна! – стон восхищения сорвался с её губ, - ты должна непременно скорее это увидеть! Николь отошла от телескопа, чтобы уступить место, и Валери прильнула к трубке. - Видишь? – Николь съедало нетерпение. - Вижу. Она светится. - А хвост? Ты видишь хвост? - Да, он бледнее звезды, но виден очень отчётливо. А рядом – младенчик. - Младенчик? - Невинное дитя. Твою комету бережёт невинное дитя. - Валери, что ты такое говоришь? Разреши мне взглянуть? И они вновь поменялись ролями, но Николь пребывала в совершенном недоумении. - Валери, я не вижу никаких младенцев! - Приглядись внимательней. Ты заметишь белый чепец и длинную рубашку. Валери перекрестилась: - Невинное дитя, умершее так рано, что за ним нет никакого греха. Николь оторвалась от телескопа и пристально уставилась на лицо подруги. Но лицо Валери выражало такую безмятежность, как будто она увидела не дитя в космосе, а утку на глади озера. И ни тени насмешки. Между тем Николь ощущала совершенно отчётливо, что она не считает Валери ни сумасшедшей, ни притворщицей. Более того, впервые в своей жизни она чувствовала себя находящейся рядом с человеком старше и мудрее её, и это было новое неизведанное или наоборот давно позабытое ощущение. Но такое приятное. Являться частью чего-то большего, какой-то непознанной ею стихии, когда ей уже казалось, что она научилась подчинять стихии себе и управлять ими, как лошадьми в повозке. И тогда она совершила поступок, за который вероятно ей стоило раскаяться, поддалась инстинктам, безудержному желанию присвоить эту стихию себе, положить её в шуфлядку по замок, спрятать от посторонних глаз. Одним словом, она приблизилась к лицу Валери и коснулась губами её губ. Неизвестно какая сила заставляла их чувствовать друг друга так, как сказочная принцесса чувствует горошину под дюжиной тюфяков. Поцелуй Валери по вкусу напоминал вишню, а локоны волос, которые Николь перебирала между пальцами, пахли полевыми цветами. Никогда раньше она не ощущала себя настолько живой, настолько наполненной солнцем, как в этот момент. - Прости, - из забытья она вынырнула в серьёзность, - Я – чудовище.