...мне!

      Гилтиас чувствовал себя невыносимо глупо. К рабству он относился крайне отрицательно, что делать и с первым-то пленником не знал, а теперь... Второй был куда активнее. Расспрашивал — в основном, правда, о Рейстлине, по дороге вертел головой в разные стороны. Сам на вопросы отвечал уклончиво с таким мастерством, что ощущение собственной глупости росло на глазах, толком-то и сказал лишь, что зовут его Даламар, но это Гил и от первого пленника слышал. Избавившись от его компании, дракон вздохнул с облегчением.       — Это что? — лениво поинтересовался Рейстлин и сел на кровати. В такой жаре дневная дремота настигала, не спрашивая, и хотя в комнатах было прохладней, чем на улице, сам воздух и легкий, но пряный теплый ветер, шевеливший невесомые занавеси, все равно навевали сон, усыпляли, убаюкивали.       — Шербет, — Гил поставил поднос на стол, и сел рядом.       Пленник потянулся и зевнув, прикрыл рот ладонью, лениво встал и и подошел поближе.       — Это не то, что я просил. Где мой эльф?       — Ты имел в виду — мой эльф?       — Где он?       — Здесь.       Рейстлин сел неподалеку и кивнул, словно дракон сказал все, что ему было нужно, с интересом поглядел на поднос и взял маленький, хрупкий стаканчик. Халат разболтался на нем во сне, и теперь Гил завороженно смотрел, как тонкая черная льнет к золоту кожи, открывая то чуть больше, то чуть меньше, как легко скользит по ней...       — Разве пламя твоей страсти уже угасло? — ехидный голос выдернул дракона из медитативного созерцания.       — Что?       — Шербет. — Рейстлин отпил из стакана. — Он делается из компонентов, которые усиливают желание.       — Я не...       — Не нуждаешься? — он хмыкнул, поднялся и демонстративно допил одним глотком. Широкий рукав упал с поднявшейся руки, обнажая ее до локтя, двинулось золотое горло, и дракон тоже сглотнул нервно.       — Мне сказали, его дают слабым и больным...       Рейстлин засмеялся-закашлялся, отставляя стакан.       — Ну, то есть... Ты сам говорил, что у тебя шрамы не заживают! — Гил возмущенно поднялся и пошел к двери. Ему вообще благодарность знакома, хоть немного?       — Подожди.       Дракон спросил сам себя, почему он, ифрита в глотку этому «приобретению», его слушается? И замер, разве что поворачиваться снова к пленнику не стал — дескать, дослушаю и уйду.       — Это все ерунда, — Гил вздрогнул от вкрадчивого голоса. Когда он успел подойти так близко, чтобы едва не в ухо шепнуть? Чтобы жар его тела ощущался спиной? — Там есть специи, которые способствуют заживлению, но слишком мало. Тебя надули.       — А что там про желание? — проклиная себя на все лады, не удержался от вопроса дракон. В ухе зашелестел смех, но отойти сил не нашлось. «Я ведь его даже не вижу....» — подумал дракон устало. Тонкая рука скользнула вдруг по его торсу, к спине прижались холодная ткань и горячая кожа. Гил обернулся порывисто... И та же рука уперлась ему в грудь, удерживая на расстоянии.       — Я желаю письменные принадлежности. И увидеть Даламара. Но не сейчас, вечером.       Его даже не хотелось ударить. Придушить... Придушить хотелось! Почему, почему той проклятой халвы не было? Зачем он вообще вышел в тот день из дома?!       — С чего бы мне тебе угождать? — получилось зло, но пленник улыбнулся довольно и провел пальцами по его подбородку.       — Тебе все равно нетрудно.       — А тебе есть, что предложить взамен, — плюнул и на здравый смысл, и на гордость Гил: пальцы пленника все еще ласкали его подбородок.       — Есть, — Рейстлин ответил так тихо, что его согласие дракон скорее понял, чем услышал, но поверить не успел, пленник его оттолкнул. Голос стал обычным, тон — деловым...       — Я заплачу.       — Как?       — Это уже мое дело. Ты вернешь все, что потратил на нас обоих. Позже.       — Я должен поверить тебе на слово?       — Уже веришь.       Чернильный прибор и все остальное от греха подальше отнес позже Рейстлину слуга, но не прошло и дюжины минут, как он вернулся обратно и передал Гилтиасу записку.       Витиеватым почерком на бумаге значилось: «Экстракт кандарид, сахар, мускатный орех, апельсиновый сок, фисташки, корица, гвоздика. Отправь Даламара».

***

      Гилтиас задумчиво замер у окна. Пленник, казалось, рисовал что-то — полностью погруженный в свое занятие, он не замечал откровенно наблюдающего Гила, то торопливо нанося какие-то мелкие штрихи, то медленно выводя плавные линии, то критично рассматривая результаты своих усилий. «Отправь Даламара»! Дракон запоздало пожалел, что еще на рынке не расспросил как следует продавца о своей будущей покупке. Спрашивать о чем-то самого Рейстлина, очевидно, было бессмысленно.       — Ты опять пялишься. Но не так, как раньше, — пленник поджег лист, над которым трудился и бросил во вместительную пиалу с водой для умывания, отдернул занавеси и в свою очередь уставился на дракона.       — Кто ты такой? — ведь попытка не пытка.       — Я-то думал, спросишь, что за список.       — Больше удивлен, что ты не добавил в него обезьяний череп, горсть инжира и розовую воду, любимую главной наложницей местного султана.       — Ты послал Даламара на рынок?       — Еще нет.       — Почему?       Пленник уселся у окна, не отводя золотого взгляда, под которым Гилтиас постепенно начинал плавиться.       — Уже поздно, завтра. Рейстлин, кто ты такой?       — Что ты хочешь услышать? Маг. Твой раб. Твой гость. Твоя навязчивая идея. Выбирай. Последнее будет точнее всего?       Желтый закат бросал на окно тягучие тени. «Мне бы порадоваться, что не солнце», — подумал Гил. Забликуй сейчас на золотой коже закатные лучи — наверное, последних остатков разума бы лишился... Это совершенно неуместно, лишь хворь, перед которой все драконы уязвимы, сконцентрировавшая вдруг на живом человеке, с этим нужно бороться... Но как же жаль, что солнце светит не под тем углом!       — Да. Последнее.       Какой смысл отрицать очевидное? Навязчивая идея. Вожделенный трофей, на котором так хочется наставить своих проб! Образ, с первого дня знакомства преследующий даже во сне. Гилтиас не хотел выбирать, не хотел думать, кто он и чего от него ждать, он просто хотел его — как угодно, любым доступным способом, всеми. «Мое, мне, мое!». Ни одно мысленное проклятье не заглушало этих воплей. Рейстлин помолчал немного, вдруг посерьезнев.       — Иди сюда.       Гил вылез в окно и пересек двор на негнущихся ногах, даже не задумавшись, зачем... Пленник посмотрел насмешливо; в черных неправильных зрачках на мгновенье мелькнуло уходящее солнце.       — Я ошибся, ты мне не веришь. Хочешь верить, но не можешь. И правильно, не нужно. Я исполню свое слово, а тебе, раз уж гарантии предоставить для меня сейчас проблематично...       Звонкая оплеуха почти привела Гилтиаса в себя.       — Ты!.. — рыкнул он и сгреб пленника за халат. — Это уж слишком!       — Тихо, — ухмыльнулся тот и показал куда-то вглубь комнаты. — Это только для того, чтобы ты удержал себя в руках. Если придется плеснуть в тебя этим, будешь выглядеть слишком уж жалко.       Гил с недоумением заглянул ему за спину — на пиалу, в которой плавал пепел.       — Что?..       Рейстлин не стал ждать, пока дракон договорит. Его поцелуй обжег, застал врасплох, поменял местами небо и землю. Золотая аура повисла перед глазами...       — Эй, дыши!       Гил судорожно вдохнул — аж легкие обожгло. На губах горело и горчило. Он потянулся было обратно к отстранившемуся магу, но тот насмешливо покачал головой.       — Хватит. А теперь пришли ко мне, наконец, Даламара!       Эльф ждал встречи с нетерпением, но приемом оказался удивлен и пожалуй, даже разочарован. Рейстлин сидел, прислонившись к стене — так, чтобы из окна его не было видно, и был погружен в глубокую задумчивость.       — Шалафи?..       Тот даже не отреагировал.       — Шалафи!       — А, ты тут. Наконец-то, — он прикусил губу и тряхнул головой, собираясь с мыслями. — Завтра пойдешь на рынок.       Эльф недоуменно моргнул. Самое важное сейчас, конечно, рынок...       — Я знаю, мне уже передали. Но вы, вы-то! Как вы здесь? Как вы уговорили его нас выкупить? А вы уже восстановили силы?       — Далеко не полностью, — он поморщился. — Но кажется, теперь знаю способ, чтобы все ускорить...

***

      После поцелуя стало отчего-то еще хуже. Гилтиас слонялся по комнате, то блаженствуя от воспоминаний о касании золотых губ, то злясь на пленника. Подразнить решил?! Не похоже было. Зачем тогда?       Казалось бы, в прошлый раз было... больше. Но не так. В прошлый раз было силой, и как бы ни закончилось, все равно — против воли. Волной накатил сотый раз еще и стыд за потерю контроля, и сразу, следом — за шальную мысль: а что, если... еще раз? И пусть швыряется заклинаниями, сколько захочет... Если сможет. Или зачаровать кандалы... Представив в бессильном жесте стиснутые оковами тонкие, золотые руки, Гилтиас моментально додумал остальную картинку: распахнутый халат, рваное дыхание, блики на золотой коже, испарину на лбу и над губой, прикушенной от удовольствия... Дракон тихонько взвыл и бросился пить. Вода со льдом, недавно совсем принесли, должно же охладить хоть немного! И внутрь, и на голову, но... Не помогло. Мокрый и не испытывающий жажды, залить пылающее то ли в голове, то ли в сердце, то ли вообще ниже живота безумие он так и не смог.       Самого Рейстлина видно не было. Устав метаться, караулить знакомый уже до мельчайших деталей силуэт и бороться с самим собой, Гилтиас вышел в двор и, обернувшись драконом, улетел, не глядя, куда. Плевать, лишь бы подальше.       Но легче не стало и вдалеке. «В конце концов, это всего лишь лихорадка!» — злобно подумал Гил. Мелькнула еще одна шальная мысль... На фоне предыдущей она казалась почти разумной.       Грохот мешка по двору, когда он приземлился, возвращаясь, наверное, перебудил всех обитателей дворца... Торопливо сменив сущность, Гилтиас, стараясь шуметь как можно меньше, пробрался к себе в спальню. На ковер из старой потрепанной мешковины посыпалось золото — украшения, слитки, кубки... Дракон сел на пол и рассеянно коснулся сокровищ. Криков радости внутри не раздалось, странно. Это же золото! Золото... Но не то. Вещи покорно лежали там, куда их положили, блеск металла был абсолютно мертвым, предсказуемым, и почти не вызывал эмоций.       Заснул Гилтиас лишь когда солнце уверенно залило уже весь двор. Спалось плохо, снилось дрянное... Проснувшись в очередной раз, дракон попытался прогнать из головы картину того, как он снимает с пленника шкуру и пытаться уснуть снова не стал — позавтракал, стараясь не пялиться в окно и убрался из дома снова, на этот раз с визитами. Пустая болтовня должна была отвлечь, но вместо этого разозлила. Золотой образ не шел из головы даже сейчас. К вечеру Гилтиас разочарованно признал, что препираться с пленником было куда интереснее, чем разговаривать с каждым встреченным сегодня знакомым... Домой он вернулся в дурном настроении, но голова была чистой. Все ведь просто, он с самого начала знал, как следует поступить, просто потакал себе, но так больше нельзя, иначе однажды все кончится действительно плохо... И вряд ли для него, что бы там не думал самоуверенный маг.

***

      Рейстлин старательно разминал в ступке фисташки, Даламар ерзал.       — Шалафи, вы ведь мне обычно такую работу поручаете...       — Скучно? У изголовья книги, из левой стопки можешь брать.       — Помочь хотел...       — Я сам.       Эльф пожал плечами. Сам так сам... Пытаться понять логику учителя было бессмысленно. Трепать языком попусту он не любил, а из предоставляемой им скупо информации можно было построить десяток противоречащих друг другу догадок, Даламар этого не любил.       Рейстлин смешал часть компонентов, попробовал, добавил еще сахара и корицы, набрал полную ложку смеси, отложил ее в сторону и только после этого осторожно открыл пузырек с экстрактом кандарид. Эльф наблюдал с интересом.       — А если он знает, что вы попросили купить?       — Не знает.       — А если спросит у кого-нибудь?       Рейстлин не ответил, только фыркнул, но ученик не унимался.       — А если слуга расскажет, что в переданном мне списке был еще и гашиш?       Стеклянная пипетка была самой худшей конструкции, которую только можно было себе представить. Во всяком случае, так казалось Рейстлину, пытающемуся набрать в нее нужное количество экстракта.       — Ты что, думаешь, я старого слугу не смогу заколдовать, пока себе все силы не верну?       — Для кого вы это вообще готовите? Для хозяина?       Рейстлин капнул в готовую смесь и поморщился.       — Не говори под руку!       — Слишком мало, — не послушался эльф.       — Смотря для кого...       — Для кого угодно мало, шалафи.       — Много! В два раза больше, чем собирался. А тебе я рот завяжу, скажи еще хоть слово!       Эльф замолчал, и вовремя — распахнулась дверь.       — Ты не кстати, — заметил Рейстлин недовольно, но Гилтиас сделал вид, будто не расслышал и прошел вглубь комнаты, оглядывая происходящее. Едва его взгляд переместился на Даламара, Рейстлин торопливо всыпал в смесь последний ингредиент — гашиш, и невозмутимо вернулся к перемешиванию. Много времени это не заняло, дракон сел у стола, когда все было уже готово.       — Что тебе нужно, чтобы убраться отсюда и расплатиться со мной? — вдруг спросил он.       — С чего вдруг ты решил от меня избавиться?       — Не твое дело. Так что?       — Время. Только время.       — Сколько? Мне нужно знать.       — Не знаю точно. Неделя, две...       — Хорошо, — скучным голосом отозвался Гилтиас и встал, намереваясь уйти. Пленники переглянулись.       — Хотя бы попробуй, раз пришел.       Дракон обернулся от двери с недоумением.       — Я даже не знаю, что это.       — Давамеск.       — Чего? — тон стал раздраженным.       — Сладость! Да брось. Я же пил твой шербет.       Гилтиас неуверенно шагнул обратно. Пахла смесь действительно приятно...       — Если ты боишься, что я собираюсь тебя отравить, то вот... — пленник демонстративно съел первую ложку сам.       — Не боюсь, — попался дракон на уловку и взялся за ложку — уже за другую.       — Нравится? — вкрадчиво поинтересовался Рейстлин. Даламар напряженно наблюдал за обоими.       — На фисташковую халву с повидлом похоже, — отмер Гилтиас. — С чего это ты?       — Скучно. Ты мне тут мало развлечений оставил.       — Ты мог написать в списке что угодно.       — Хотел начать с малого.       Гилтиас задумчиво снова опустил ложку в кисэ. После того, как они заключили договор, Рейстлин вел себя... по-другому. Стало меньше враждебности. Если бы бы не третий в комнате, дракон с радостью остался бы, даже если бы пришлось доесть эту приторную гадость. Принятое решение стало казаться абсурдным: чего опасаться? Он же не совсем сумасшедший. А пленник уже доказал, что постоять за себя может...       — Поздно уже... Этот твой дава... Вполне ничего. А завтра что-нибудь приготовишь?       — Вот завтра и спроси, — ухмыльнувшись, посоветовал пленник.       Дракон ушел, и эльф нетерпеливо обернулся от двери снова к учителю.       — Я могу предположить, для чего гашиш... Но экстракт, шалафи?       — На всякий случай.       — На какой?! Вы что, спать с ним собрались?       — Процитировать тебе нашего хозяина? — равнодушно поинтересовался Рейстлин. — Не твое дело. Иди к себе.