Песня крови

      Железный Чертог встретил скудным освещением, тесными коридорами и оживлённым гомоном, какой бывает в полицейском участке крупного города. Или в баре пятничным вечером. Сравнения, конечно так себе, но прежде мне не приходилось проводить вечера (или скорее ночи, на часах почти одиннадцать) в детских приютах.       А вот Киро здесь явно свой в доску: едва мы вошли через заднюю дверь и минули длинный узкий холл, мой маршал тут же оказался погребён под кучей детишек, лет эдак от пяти до пятнадцати на вид. Очень симпатичных и отчётливо фонящих магией. Не только тёмной — Летний двор тоже не брезгует подкидывать своё потомство людям. Но магией. Сильной, насыщенной, звенящей в воздухе. Первородной. Весь Чертог пропитался ею.       И это дом, где живут дети… Как по мне, местечко больше похоже на типичную вампирскую крепость в миниатюре. Или на инквизиторскую тюрьму.       Впрочем, это и есть тюрьма, где многие так и останутся на всю жизнь. В отличие от любых преступников, добровольно, потому как идти больше некуда. Люди не любят сидхе, это всем известно. Даже если речь о подменышах.       Зато Киро этих самых подменышей откровенно обожает. Всех зовёт по именам, каждому говорит что-то ласковое, задаёт вопросы про занятия, искренне восхищается уймой рисунков, открыток, аппликаций и прочих забавных детских поделок…       Я же искренне восхищаюсь им самим, наверное, только теперь сполна осознав: у Киро Хаттари не только красивое лицо и прорва самых разных талантов, но и сердце размером с грёбаный Нью-Алькасар. Поразительно, учитывая, сколько всего ему пришлось вынести за свою не особо долгую жизнь. Впрочем, именно так оно обычно и случается — самым хорошим людям на свете обычно приходится огрести столько дерьма, что впору диву даваться тому, как они не повесились на ближайшем столбе.       Я ведь помню все его оговорки про папашу. Помню и уже ненавижу этого человека. Надеюсь, пересечься с ним мне не придется, иначе его бесполезная жизнь оборвется тут же. Это в моей природе: как оборотни защищают членов своей стаи, так и вампиры оберегают свои гнезда. А Киро — часть моего гнезда. Как и вредный кошак Сазерленд, и малость церемонная чета Блэков, и суровый с виду Данбар, и суетливая Престон. Никто не смеет обижать их, угрожать им, причинять им боль.       — Эй, мелкота, ну хватит вам! — послышался строгий женский голос, и в поле зрения возникла симпатичная блондинка. Должно быть, это Адора, если я правильно помню. — Кыш, кому сказала! Поиграйте пока, а Киро перед сном помучаете.       — Это чего, опять он будет играть только с Рэном?! — возмутился рыжеволосый мальчишка, с виду явный пройдоха из тех, что обычно ловко обчищают карманы прохожих на рынках и в метро.       — А мне он вообще пять талеров должен! — крайне веско заявила девчонка, чем-то похожая на рыжего пройдоху.       Они все похожи. Разного возраста и расцветки, с различными чертами лица — но все как один хорошенькие, точно куклы в витринах антикварных магазинов.       Гламор делает их такими. Сидхе выглядят иначе, я знаю это. Я видел. Уж две недели минуло, а перед глазами всё еще стоит лицо Киро; его чудные глаза с пляшущими в чёрной глубине огоньками, изящные витые рога, матовая кожа, точно припорошённая золотом…       Красивый. Абсолютно, невозможно волшебный.       Мериг Маред Морт.       Я даже не произнёс вслух, лишь подумал — но Киро тут же вздрогнул, обернулся, глянул как-то странно. Услышал? Прочитал мысли? Или…       — Люк, это Адора, она управительница в Железном чертоге. Адора, это Люк, он мой… мой… — Киро снова покосился на меня, на сей раз беспомощно и… вопросительно?       Ну да, вопрос с каждым днём становится всё более сложным. Честно сказать, я и сам не сразу нашёлся с ответом.       — Начальник, — улыбнулся девушке, протянул руку. Адора ответила чуть натянутой улыбкой, из-под полных ярких губ мелькнули знакомо острые клыки. — И друг. Киро обещал познакомить меня со своим сыном.       — Киро не стоит давать обещаний, выполнить которые не в его власти, — откликнулась она чуть едко, но затем кивнула на выход из просторной комнаты, смахивающей не то на гостиную, не то на игровую. — Так, чудища, Адди играет с Киро самая первая! Ну-ка отцепились! Стеф, ты за старшую; проследи, чтоб все дожили до отбоя.       Едва мы вышли обратно в холл, Адора тут же обернулась к нам, смерила меня подозрительным взглядом и сосредоточила внимание на Киро.       — Ну ты даёшь, приятель. Это что, его отец?       — Боги, да с чего ты взяла? — буркнул Киро, поравнявшись со мной. Перед этой сахарной блондиночкой он явно робеет, и наверняка есть с чего.       — С того, что у меня есть глаза, Маред Морт, — отрезала она. — Ладно, опустим степень их родства. Ты ему веришь?       — Я ему верю.       И так решительно это прозвучало, что даже я понял — верит. Наверняка со всяческими оговорками и лишь настолько, насколько в принципе может, но это… радует до невозможного. А ещё обязывает. Я достаточно разбираюсь в людях, чтобы понять простую истину: Киро, с виду такой ласковый, мягкий и незлобивый, никому и ни за что не даст второго шанса.       Вот и правильно. Прощать предателей — труд неблагодарный и бессмысленный.       — Ну тогда идёмте, папаши, — вздохнула Адора, отвернувшись и шагнув к тесному боковому коридорчику, — будем воспитывать ваш крыжовничек.       — Что он натворил-то? — со вздохом осведомился Киро, проведя ладонью по лицу. — Ох, Тьма, как вообще такой кроха умудряется пакостить направо и налево?       — Весь в тебя, Киро-чин, — фыркнула Адора, зыркнув на него через плечо, но тут же снова посерьёзнела. — Мелкий засранец цапнул Уилла, причём знатно так. Проголодался, что ли?..       Я с сомнением покосился на Адору. Не скажу, что гожусь в эксперты по повадкам маленьких вампиров, в чьей родне затесались сидхе, но по себе помню, что тяга вонзать клыки в человеческую плоть появляется только в подростковом возрасте. Да-да, именно тогда, когда на красивых мальчиков и девочек начинаешь смотреть не только как на приятелей по песочнице.       — Полно вам, миз, он слишком маленький, чтобы кусать ради еды, — возразил, невольно хмурясь. — Разве не все дети кусаются? Наверняка он просто защищался.       — Не сомневаюсь, Уилл у нас тот ещё, хм, подарочек. Но ещё я знаю, что с Рэна станется кого-нибудь цапнуть и трагично прикинуться жертвой.       — Эй, не демонизируй моего сына! — негодующе воскликнул Киро. — Он слишком маленький для таких диверсий!       — Нет, это ты его не идеализируй! Клянусь Тьмой, зелёный пакостник научился манипулировать людьми раньше, чем ползать.       Я с трудом подавил смешок. Понятно, что правда окажется где-то посередине, но мой отец наверняка был бы в восторге — такой малыш, а уже интриган. Сам-то Роберт Асторн только с виду (и по нелестному мнению мамы) творческое тепличное растеньице, на деле же… Ну, после нашего громкого ухода из крепости Асторн дядюшка Мариус три месяца отращивал новые клыки.       Одна из дверей в конце коридора открылась, и в щель выглянула премилая белокурая девочка лет трёх-четырёх на вид. Поглазев какое-то время на меня, она было решила спрятаться обратно, но тут Киро наклонился и приглашающее развёл руки в стороны.       — Ну же, Софи, беги скорей сюда, мой пирожочек!       Про злого плохого вампира в моём лице тут же позабыли напрочь: с радостным верещанием Софи полетела вперёд. Только затем, вдоволь наобнимавшись с Киро, она снова покосилась на меня и не то испуганно, не то застенчиво спрятала лицо у него на плече.       — В чём дело, Софи-чин? — изумился он, явно с трудом сдерживая смех. — Не бойся, я же с тобой… Ну брось, пирожочек, разве Люк хоть чуточку страшный?       Софи снова поглядела на меня, уже скорее оценивающе. И, забавно глотая согласные звуки, поведала громким шёпотом:       — Он такой большой!       Адора, с улыбкой наблюдавшая за нами, громко фыркнула, а Киро и вовсе бессовестно расхохотался.       — Точняк, — выдохнул он, смерив меня выразительным взглядом. — О-очень большой. Но ничего, к этому привыкаешь. Правда, я до сих пор слегка комплексую!       — Копле-сую — это плохое слово?       — Нет, просто…       Пуститься в объяснения ему не дали — по коридору разнёсся гневный детский вопль. И тут уж мне захотелось рассмеяться: крошечный мальчик, сидящий на руках у долговязого рыжего парня, выглядел как само негодование.       — Не дури, Рэн, ты чего? — Киро испуганно захлопал глазами, аккуратно поставил девочку на пол. — Спокойно, мужик, не отбивал я твою подружку!       Ха, можно подумать, подружка его интересует. Вампиры, чистокровные или не очень, сильно привязаны к тем, кого считают своей семьей. Поэтому и живут обычно все вместе, в больших крепостях. А если и уходят, решая создать отдельную ветвь, то довольно скоро обзаводятся большим домом, куда тащат всех, к кому испытывают тёплые чувства. Народная примета: если на окраине города имеется какой-нибудь мрачный домище — скорее всего, в нём обустроились вампиры.       — Киро, не глупи, — вздохнул я, покачав головой, — он тебя ревнует, ты ведь его гнездо.       — Рэн, ты плохой мальчик! — заявила Софи так безапелляционно, как это умеют только детишки-дошколята. — Фу таким быть!       Рэн, как ни странно, проникся. Хотя насупился при этом так, словно мы все его смертельно оскорбили — причём некоторые даже по два раза. Но тут же растаял, стоило загулявшему папеньке раскаяться в своём вероломном поведении и взять его на руки.       — Иди сюда, самый вредный крыжовничек на свете, — Киро блаженно улыбнулся, прижавшись щекой к кудрявой макушке и слушая детский лепет — для меня пока что малопонятный, но крайне горестный и обиженный. — Ну прости, прости-и, понял и раскаялся… Эй, Рик, как ты тут без меня? Умаялся с моим чудищем?       — Да не, ты чего, бро? Мы с ягодкой славно провели вечер! — горячо уверил парень, обрадованный приходом Киро ничуть не меньше всех остальных. Однако стоило ему перевести взгляд на меня, как откровенная, почти щенячья радость тут же сменилась враждебностью. — А это что за хрен в пальто с тобой притащился?       Я на такую реакцию не обиделся, скорее вспомнил свои глупые шестнадцать и позабавился донельзя. Бедный парнишка явно избрал моего маршала своей первой трепетной любовью, ждал и надеялся, всё такое, и тут вдруг… ну да, какой-то хрен. В пальто. И с отнюдь не дружескими помыслами, уж буду честен хотя бы с самим собой.       — Подрик сказал плохое слово! — возмутилась Софи.       — Подрик больше так не будет, — уверил Киро и легонько стукнул парня по макушке — Эй, бро, повежливее. Маршал Вернер — твой будущий начальник!       Рик тут же вытаращился на меня во все глаза, нервно запустил пятерню в огненно-красные волосы и совсем другим тоном выдал:       — Виноват, сэр!       Что, ещё один подменыш спит и видит, как свалиться на мою голову? Только этого мне и не хватало… Впрочем, если получится отвадить Киро от половины его дел, буду только рад.       — Ничего страшного, — заверил я миролюбиво. — Думаю, о субординации мы можем поговорить чуть позже. Когда Подрик окончит обучение и пройдёт стажировку.       Тот активно закивал — мол, окончу и пройду, не сомневайся; Адора же неодобрительно покачала головой. Вряд ли наша с Киро профессия ей нравится. Охотники вообще мало кому нравятся; даже людям, которых мы вроде как защищаем.       — Миз… Адора, мы ведь можем побыть втроём? — поинтересовался я.       — Вы родственник, я не вправе вам отказать, — отозвалась Адора и почти тут же накрыла ладонью рот мальчишки, удивлённо вытаращившего глаза и явно приготовившегося задать кучу вопросов. — Потом, Рик. Идёмте, пока наши чудовища не сожрали Стеф.       Она ухватила Софи за руку, подтолкнула Подрика в спину, и наконец-то мы с Киро остались одни. Ну, не считая Рэна.       — Да, вечерами здесь дурдом, — флегматично произнёс Киро, поудобнее перехватив свою драгоценную ношу. — И нет, сэр, от Рика вам никак не избавиться. Я годами пытался его отговорить, но он твёрдо решил пойти в охотники.       — Разве у тебя было не так?       Он прикусил губу, мотнул головой.       — У него есть выбор, которого у меня просто не было. Идём, тут сквозит.       Свободной рукой Киро потянул на себя дверь, и мы вошли внутрь комнатушки с несуразно высоким потолком. Рэн, уже подзабыв о своей смертельной обиде на весь мир, любознательно воззрился на меня своими огромными глазищами.       В самом деле, зелёные. Как у меня, да. И как у большинства Асторнов, но это почему-то сейчас кажется совсем неважным.       — Смотри-ка, а его твои габариты не смущают, — усмехнулся Киро, едва Рэн требовательно махнул кулачком в мою сторону. — У нас с тобой хороший вкус, да, крыжовничек?.. Эй, Люк, хочешь его подержать? Он вроде не против.       Нет, не хочу. Вовсе не потому, что я не люблю детей — люблю, пусть чаще всего они доставучие проблемные создания, так и норовящие всё перевернуть вверх дном да выпросить запрещенные сладости. Просто Киро с Рэном на руках совершенно чудесен. О, Тьма, когда он сказал, что хочет усыновить ребёнка, я не поверил своим ушам! Но сейчас, глядя на этих двоих, ничуть не сомневаюсь: из Киро выйдет прекрасный отец. Не только для Рэна, но и для целой дюжины детишек.       — Конечно.       Рэн был против. По крайней мере, мордашку состроил капризную, недовольную, наморщил нос и явно раздумывал, не пора ли завопить погромче. Не знаю, что нашло на меня в этот момент — то ли покрасоваться захотел, то ли продемонстрировать, мол, подожди ты, я такой же, ни к чему слёзы. Я принял свой истинный облик — чёрные глаза, чёрные вены по скулам, острые клыки во рту.       Тому, что Киро испугался, подобрался весь, потянулся к кобуре на поясе, я ничуть не удивился. Вполне предсказуемая реакция любого родителя, независимо от вида, когда нежить тянет руки к его ребенку. Но я никак не ожидал, что Рэн перекинется в ответ — вполне осознанно сбросит человечью маску, во всей красе демонстрируя свою зелёную кожу, припорошённую золотом, и до нелепого крохотные рожки, почти теряющиеся в копне непослушных кудряшек. Он сверкнул на меня жёлтыми глазами, склонил голову к плечу — ну в точности так же, как это делает Киро, — и вдруг радостно заулыбался во весь рот, демонстрируя аж целых четыре молочных клычка.       Запрещённый приём, уж как по мне.       Рэн подался ко мне, стоило только протянуть руки. Устроил крохотную ладошку на моём плече, другой потянулся к клыкам. Пришлось возвращаться к более привычному облику, чтобы малыш ненароком не поранился.       — А ты любопытный, да? Весь в своего неугомонного папочку.       — Эй!       — Па-па! — радостно пролепетал Рэн, указав в сторону Киро. И, красноречиво ткнув меня кулаком в грудь, снова озадаченно наклонил голову.       Я даже растерялся немного. А Киро тут же принялся нещадно надо мной подтрунивать.       — Ого, приятель, а он взялся за тебя всерьёз! Ладно, Рэн, это…       — Люк, — поспешно вставил я, не желая быть «дядюшкой» или ещё какой пакостью. Хотя бы потому, что это навевает не самые приятные ассоциации с моей собственной роднёй.       Рэн снова засиял клыкастой улыбкой, до боли напомнив своего вроде бы приёмного отца. Затем торжественно выдал мне что-то вроде «ю-у-ух» и на удивление внятно потребовал спустить обратно на бренную землю. А едва я осторожно поставил его на пол, этот зелёный пакостник тут же словно позабыл о моём существовании и неуклюже потопал подальше от нас обоих.       Как-то даже обидно. Я что, больше ему не нравлюсь?..       — Рэн! — окликнул Киро с неожиданной строгостью. Даже не подумал бы, что он так умеет. — Ничего не забыл?       Всем видом изображая саму невинность, Рэн снова заулыбался, но увы — это не сработало. По крайней мере, с Киро — я-то уж точно передумал обижаться на вредного ребёнка.       — Рэйнард!       Рэн горестно надулся, однако вернулся ко мне и протянул ручонку, в которой сжимал некий предмет. Секунду спустя я с изумлением опознал свою же зажигалку.       Ах да, сидхе и их повальная тяга к воровству всего, что плохо лежит. Интересно, как справляется с клептоманией Киро?.. Да никак не справляется, очевидно, только громадным усилием воли приучив себя тащить со столов в участке всякие мелочи. Вроде конфеток и карандашей — это добро мои подчинённые явно неспроста раскидывали у себя на рабочих местах. Сам я за последние пару недель не досчитался пары-тройки ручек, но особого значения этому не придал.       — Боги, Люк, ты и правда не заметил? — со вздохом осведомился Киро, глянув на меня не то насмешливо, не то жалостливо. — Привыкай, он тырит всё подряд. Особенно любит блестящее и звенящее. Жутко кайфует от процесса и пока не очень понимает, что это плохо.       — Пло-о-хо, — эхом протянул Рэн, хмурясь в напряжённых раздумьях. — Прати, па!       — Чего прости-то, чудище? Меня бы ты так легко не обшмонал!       Я с усмешкой покачал головой и наклонился к нему, чтобы забрать честно сворованный трофей.       — Извини, малыш, но это не игрушка. В следующий раз принесу тебе что-нибудь получше, обещаю.       Вот ведь уверен, будь Рэн постарше — непременно озвучил бы, что у нас есть сделка. Но нет, он лишь мотнул лохматой головой, изображая кивок, и резво припустил к кучке разноцветного барахла, в котором я с непривычки не сразу опознал детские головоломки.       — У нас есть пара минут, — заговорщицким полушёпотом поведал Киро, подойдя ближе. — Потом тебе в добровольно-принудительном порядке покажут все игрушки и заставят собирать пирамидку. Прости, чувак, ты сам на это подписался!       — Меня не пирамидки пугают, — заверил я чуть рассеянно, проведя ладонью по лицу. — У тебя чудесный сын. Сколько ему, где-то шесть месяцев?       — По развитию ему обычно дают десять, а то и все двенадцать. Как ты вообще понял, сколько на самом деле?.. — изумился было он, но тут же осёкся. — А, да, ты сам когда-то был такой же.       Был. Вампирские детишки растут очень быстро, особенно в первые два-три года жизни. Затем развитие постепенно замедляется, к тринадцати-четырнадцати годам идёт уже по человеческим нормам. Примерно тогда же просыпается и особый дар вампира, если таковым Тьма решает наградить своё дитя. Мой пришёл ко мне позже, в восемнадцать; до того проявился только пару раз, когда я выходил из себя. Что иронично — оба раза пришлись на сучьего кузена Тристана, тогда ещё звавшегося Джайлсом. Сперва я просто приказал ему отвалить от меня, затем… ну, тогда я выяснил, что вампир, спрыгнувший с башни высотой в восемьдесят метров, ломает кости немногим хуже, чем человек. Выживает, к сожалению, но приятных ощущений не испытывает.       Только позже я понял, как всем нам повезло, что никого из Асторнов тогда не было рядом. Относиться ко мне стали бы не в пример лучше; возможно, я стал бы любимым внучком лорда Грегора, потеснив ушибленного на всю башку Джайлса-Тристана. Да только из крепости меня бы не выпустили больше никогда. И сейчас-то, если прознают, наверняка решат законопатить обратно. Если только не испугаются гнева моей мамы: она и человеком-то была отнюдь не подарок, а уж теперь, став личем, вовсе не пощадит эту горстку заносчивых мудаков в рюшах…       В общем, хорошо, что о Рэне первым узнал я. Очень, очень хорошо.       — Я в полгодика не пытался чародейничать, — всё же заметил озабоченно. — Киро, я даже представить боюсь, что будет, если Рэн попадёт в крепость Асторнов. С ними пацан имеет все шансы стать жуткой кровавой легендой вроде Гектора Воскресителя.       Вот только Гектор вполне заслуженно уничтожил Первую Инквизицию, измывавшуюся над тёмными существами, оборотнями и вообще всеми, кто недостаточно активно нёс миру свет и добро. А этот мальчик, воспитанный моей шизанутой роднёй, просто изведёт под корень всех людишек…       Ладно, может, я и преувеличиваю. Недаром же Тэйн всегда насмехается над любовью вампиров к превентивной панике? Но то, что Рэн будет одним из величайших чародеев Запада — а то и всего мира, — нечто очевидное. Тут лучше перебдеть, чем недобдеть.       — Не волнуйся, Люк, — негромко произнёс Киро, сложив руки на груди и наблюдая, как Рэн возится с разновеликими пластиковыми кругляшами. — Если твои родственники и впрямь таковы, как ты говоришь, — к моему сыну они не приблизятся. Я перебью их всех.       — Не приблизятся, — подтвердил я невозмутимо, не выдав внезапного гнева, обжёгшего нутро. — Потому что я не отдам вас Асторнам. Никому не отдам.       Киро одарил меня нечитаемым взглядом, заставив немного понервничать — не перегнул ли я со своими вампирскими замашками? Но когда он вдруг коснулся моей ладони, сжал её в своей, я понял — я всё правильно сделал. И ответил тоже правильно. Ему нужна моя защита и поддержка. Им обоим.       — Я знаю, — после небольшой паузы отозвался Киро. — Спасибо. Люк, я, кажется… — он задумался о чём-то, а потом тряхнул головой, будто отгоняя неуместную мысль. — Кажется, Рэну без нас никак не одолеть клятую пирамидку! Эй, крыжовничек, возьмёшь нас к себе?       Рэн согласно ухнул, снова улыбнулся, демонстрируя острые зубки, и подвинулся, будто давая нам место. Куда там — того места для двух взрослых мужиков и одного ребенка с кучей игрушек в маленькой комнате катастрофически не хватало.       Стоило только усесться, как в меня полетел пёстрый кубик с изображением слона.       — Понятно, пирамидки будет собирать папочка, — усмехнулся я. — А мы с тобой сложим пару интересных слов, да?       — Эй, так нечестно!       — Сказал тот, кто стянул у меня зажигалку. Киро, я всё видел! — вдоволь насладившись его досадой, я не без издёвки прибавил: — Подумать только — тебя уделал шестимесячный ребенок! Стыдно, Маред Морт.       Киро опасно прищурился, сверкнул нечеловеческими глазами — точно два ярких фиолетовых пульсара вспыхнули в глубине их непроглядной тьмы.       — Я вам это ещё припомню, сэр.       — Надеюсь на это, маршал Хаттари, — заверил я.