Песня крови

      На что похож Сид? На сказку.       На красивую, но жуткую сказку. Обиталище сидхе по нраву лишь тем, кто здесь родился и вырос; любого же нормального человека мигом отпугнёт флёр кристально чистой психопатии, витающий вокруг. Воздух здесь всегда свежий, как после дождя; лиловато-серая каменная брусчатка сияет, словно её только что отдраили до блеска; здания, высящиеся по обеим сторонам мощёных дорожек, стоят ровно друг напротив друга. Изящные, ажурные, но строгие, все до одного построены с соблюдением идеальной симметрии.       Она здесь повсюду. Симметрия. Даже деревья, цветы и трава, кажется, не имеют права расти абы как и абы где. Особенно фейкам нравятся ройгские берёзы с их безупречной корой, словно сияющей в темноте, белой и гладкой, как человеческая кожа…       Ночной кошмар, а не сказочка. Можно я проснусь уже?       Нет? Ла-адно.       Тяжко вздохнув, я зашагал по одной из множества идеально ровных дорог, ведущей к Площади Виверна. Поморщился, заслышав невдалеке чьё-то фальшивое пение; тут же поморщился снова, когда пение резко оборвалось и сменилось хлюпаньем — незадачливый бард, похоже, захлебнулся кровью. Вскоре стайка ребятишек — фейских ребятишек, неестественно опрятных и почти таких же психопатически-идеальных, как их родители, — деловито протащила труп мимо меня, вполголоса споря о том, как поделить добычу.       Да, здесь свежее мясо не пропадает даром, кем бы там оно ни было при жизни. Удобно, когда каннибализм и людоедство — неотъемлемая часть культурного кода. Мерзко донельзя. Но удобно, не отнять.       В вечерних сумерках площадь выглядит особенно жутко. По углам идеального шестиугольника высятся каменные виверны в два человеческих роста — свирепые чешуйчатые твари с зубастым оскалом, парой мощных когтистых лап и громадными перепончатыми крыльями, распростертыми, словно бы за миг до стремительного полёта…       Благо летают эти чудища лишь по особым случаям, будь на то воля властителя Тир-на-Ног. А, ну и ещё пару ночей в году — на кормёжку. Само собой, такими ночами лучше сидеть дома и не высовываться.       Да как и в любое другое время суток. Тут днём-то не слишком безопасно, что про ночь говорить?       Ровно по центру площади — а как же иначе! — ярко светится каменная арка межпространственного туннеля. Если у нас телепорты — самый дорогой вид транспорта, то здесь всё с точностью наоборот. Особенность ландшафта. И культуры. И местной фауны тоже: куда проще и дешевле заплатить за переход, чем влезть на спину келпи или запрячь пару вздорных хищных зверюг в повозку. А иных средств передвижения здесь не водится, и более того — они здесь работать не станут. Потому что Сид — одна огромная магическая аномалия, совладать с которой под силу лишь самым могущественным чародеям. Да не абы каким, а тем, что ткут Изнанку.       На нашей стороне заклинатели завесы рождаются всё реже и реже, и единственный ныне живущий — девчонка двадцати двух лет от роду. Юная, но запредельно сильная. Регинхильд гро Маграт. Да, магичка-оборотень, что нонсенс почище сидхе-охотника; и да, я с этим нонсенсом свёл знакомство и возлагал надежды размером с Железный Закон! Так поди ж ты: не успев окончить Магистерию, девица-тигрица выскочила замуж за своего дурковатого кузена Хоту и стала дважды-гро-Маграт. А тот, недолго думая, клятвенно пообещал сожрать мне лицо, если я, «вкрай ебанутое создание», ещё хотя бы раз упомяну в одном предложении злобных сидских чудищ и его полосатое сокровище.       Я, конечно, от души приласкал бывшего однокурсничка эгоистичной сволочью (он это охотно подтвердил) и вконец зарвавшейся косолапой жопой (и это тоже), однако на деле нисколько не обиделся. Разочаровался до жути, но какие могут быть обиды? Хота прав. Самых важных людей в мире стоит держать подальше от самого опасного места в мире.       Но где это самое место? Вот хороший вопрос. Где-то далеко на северо-западе Алькасара, точнее не сказать. Если Железный Закон нерушим, то Сид… он ненаходим, да.       Магия, будь она неладна.       Под привычные раздумья о том, как похитить у Маграта жену и не выхватить медвежьих когтей в бочину, я подошёл к проходу, от которого во все стороны сыпались жёлтые и зелёные искры. Плюхнул на стойку перед смотрителем четыре серебряных монеты — тоже с изображением виверна, вставшего на дыбы, — и холодно распорядился:       — Атесмэртес.       Забавно, что Тир-на-Ног — не остров даже, а полуостров, и всё же иначе, кроме как телепортом, сюда не попасть. Зато сравнительно несложно. Фактически это самая доступная территория Сида — а ещё единственная, куда вхожи существа любого вида и природы. Все прочие земли — вернее, архипелаг, скопище разновеликих островов, — поделены между дворами, и туда лучше не соваться без особой нужды.       Атесмэртес — единственный крупный населенный пункт в Тир-на-Ног. Город-порт, откуда ходят… корабли. Да, корабли. Нелепые, почти игрушечного вида маломерки с парусами, штурвалом и что там ещё, не силён я в судоходстве… А на малых расстояниях используют паромы. И это в Пятую-то Эру, когда все эти старые деревяшки можно увидеть разве что в учебниках истории! Ну или в музеях, рядом с пресловутыми монетами.       Зачем нужно плыть через пролив, когда есть межпространственная магистраль? А хорошенького понемножку: славные волшебные туннели соединены между собой только в пределах одного острова. Жаль. Будь отсюда прямой гипер-пространственный ход до Авалона, я бы выбрался из этого проклятущего феятника не в пример быстрее.       В плане архитектуры ушастые ретрограды тоже давно и прочно застряли в начале Четвёртой Эры. И города вроде Атесмэртеса, помимо сияющей психопатии, отражают также склонность сидхе к гигантомании. Даже новые здания строят по каркасной системе — сплошь изящные колонны и стрельчатые арки, огромные окна и сводчатые потолки необъятной высоты. Старозападный, чтоб его, стиль. Вампирам здесь наверняка нравится.       Интерьер тоже дурным голосом орёт: «Приве-ет, драма!» Тут тебе и настенная роспись, и искусно выполненные витражи, и резные фронтоны, напоминающие ажурное кружево. А ещё вычурные порталы, аркбутаны, нелепые башенки-пинакли и, конечно же, злобно скалящиеся каменные монстры в каждом закутке…       Очень красиво, на самом деле. Но жутко. Жить в таком месте — это мозги набекрень иметь надо.       Серый Дом не исключение: здесь тебе и арки-нервюры, и потолки под облака, и комнаты, живя в которых, немудрено заработать агорафобию…       А ещё здесь куча недружелюбно настроенных феек.       Мне пора бы привыкнуть к такому радушному приёму. Давно пора. Но, по правде говоря, это просто невозможно — не когда ты живёшь в скучном гуманном мире, где за твоё убийство и посадить могут.       В Сиде же никто не станет плакать по какому-то там Мериг. Бастард не заслуживает ничего кроме смерти.       На сей раз их четверо… Нет, уже трое — первого я ударил в горло почти машинально. Кровь мелким дождиком оросила лицо; я поморщился и, поудобнее ухватив рукоять мачете, пустил по клинку волну магии.       Тьма мечется внутри, точно тигр в клетке, и тут же рвётся наружу, стоит только дать ей немного воли. Электризует воздух, пляшет на металле россыпью лиловых искр. Отражается в непроглядно-чёрных глазах сидхе. Оглашает им приговор.       — Теах таэ ллмар, — выдохнул я, зло ухмыльнувшись.       Здравствуй и прощай.              ***              Когда я наконец доковылял до парадного зала, слегка охромевший и перепачканный в крови, то узрел там привычную картинку — жутковатый полумрак и пышно накрытый стол, уставленный шедеврами местной кулинарии, роскошными и вычурными под стать обстановке. (Главное, не задумываться об ингредиентах.) Разве что придворных лизоблюдов не видать: похоже, Мадок Бэл выгнал их на прогулочку, чтобы дали поиграть со мной. Сам же он предсказуемо восседал в своём любимом резном кресле, больше похожем на трон. Видимо, для самовлюблённых социопатов обычные стулья не годятся — а уж если ты зовёшь себя принцем и имеешь по трону в каждой комнате, это нехилый такой звоночек… Но кого тут интересует моё мнение? Ну да, ну да, пошёл я на хер.       А, да, верно. Принц Бастардов на самом деле никакой не принц. Всего лишь младший сын благородного дома Сэридуинн. Нелюбимый, нежеланный и бесперспективный. «Всё равно что ублюдок», — шутил обычно Мадок, однако его глаза зло полыхали, а идеально очерченный рот кривился в неприятной усмешке.       Как бесперспективный младший сын стал лэрдом приграничного края, история умалчивает. Вернее, ходит столько разных версий, что никак не поймёшь, какие из них правдивы… Но за те девяносто восемь лет, что Сэридуинн Мадок Бэл правит этими землями, Тир-на-Ног стал куда терпимее к бастардам и полукровкам. Не потому, что он якобы чувствует себя одним из них, но потому что он оказался умнее многих высокородных снобов.       Полукровки слабы. Мы физически не способны вместить в себя ту мощь, которой обладают чистокровные сидхе, — отсюда и разговоры о порченной крови. О чём дивный народ не говорит вслух, так это о том, как опасны для них дары полукровок.       Ещё одна забавная причуда Железного Закона: полукровка силён по меркам людей, слаб по меркам сидхе… однако выходная мощность зависит от точки приложения силы. В два раза слабее для людей, в четыре раза опаснее для сидхе. Мало кому из них удастся развеять гламор полукровного зеркальщика, пережить удар оружия, если то сделано руками кузнеца-смеска, или нарушить волю такого крысолова, как я.       Вот здесь-то вопрос, как Мадок подмял под себя приграничье, сразу и отпадает. В его свите сплошь ублюдки, одарённые и не очень. Поэтому-то он и Принц Бастардов. То, что другие считали позором, принесло ему богатство, славу и титул.       — Теах таэ ллмар, моя чёрная жемчужина, — протянул Мадок чуть издевательски, вертя в руках метательный нож. Ещё с полдюжины лежало у края стола идеально ровным рядком. — Ах, племянник, твоё чувство драмы определённо нуждается в доработке! А уж о фехтовальных навыках вообще молчу. Я в твои годы…       — Ты в мои годы был грязью под ногами у своей же семейки, — огрызнулся я, тыльной стороной ладони утерев бегущую по щеке кровь — на лице у меня красовался глубокий порез. И хорошо, если бы только на лице. — Сколько можно спускать на меня своих псин, Мадок? Не хочешь, чтобы я приходил в гости, — так и скажи.       — Тебе всегда рады в моём чертоге, Маред. Но вот беда: ты так непристойно прекрасен, когда тебе делают больно! — протянул он эдак кокетливо. И шустро, почти без замаха метнул нож. Не в меня, на его счастье. — Правда ведь, златовласка?       Нож с глухим стуком вонзился в серую кору массивного клёна, что рос прямо посреди зала и рассыпал багряные листья по узорчатым плитам каменного пола. Высокий парень, жавшийся спиной к стволу, вздрогнул и горестно всхлипнул. Прядь длинных светлых волос, отсечённая ещё одним ножом, улетела вниз, на ворох листвы.       — Привет, Джорен, — протянул я, глянув на парня со смесью брезгливости и жалости. — Забавно, я как раз о тебе вспоминал. В жизни бы не подумал, что у тебя хватит духу спутаться с Иорэтом.       — Маред Морт, клянусь, я не желал никому зла! — воскликнул Джорен, насморочно шмыгнув носом. — Я просто…       Он дёрнулся, давясь слезами, когда очередной метко пущенный нож ранил остроконечное ухо.       — Я разве позволил тебе открыть твой чудный ротик, златовласка? — ласково осведомился Мадок, подбросив на ладони очередной нож, и обратил ко мне чёрные глаза, в глубине которых тлела пурпурная искра.       У меня его глаза, его кожа — зелёная с золотом, и его рога — удлинённые, изящно изогнутые в форме лиры, как у чёрнопятой антилопы. Я наверняка выглядел бы его младшей копией, если бы не моя порченая людишками кровь — и именно поэтому лэрд Тир-на-Ног, также известный как Принц Бастардов, решил поиметь меня, едва увидев. Да, он не только социопат, но и нарцисс. Про склонность к инцесту промолчу, здесь слова-то такого не существует. Опять же, племянник — это всё-таки не брат и не сын…       Звучит как оправдание? Оно и есть. Мне было шестнадцать, я не знал о нашем родстве, не понимал местных порядков и в принципе не ощущал, когда стоит остановиться… Благо мне хватило ума сторговать свою невинность в обмен на пожизненное покровительство «дядюшки» и безопасный ночлег в стенах Серого Дома.       Мадок охотно согласился. Он тогда ещё не знал, что через пяток лет именем «Маред Морт» начнут пугать малых детишек.       — Слышал тут от сестрицы Каэран Мор, что Иорэт «мёртв-мёртв-мёртв», — заметил он деловито, усадив меня по левую руку от себя. — Случайно не ты его убил?       — Забавно, я как раз хотел спросить то же самое.       — Значит, не ты и не я, — Мадок озадаченно склонил голову к плечу. Длинная золотая цепь, что причудливо обвивала его рога и терялась в глянцево-чёрных волосах, несуразно длинных для прославленного воина, тихонько зазвенела множеством хрустальных подвесок. А я с трудом подавил смешок — мне всегда казалось, что эта фиговина делает его похожим на люстру. — Жаль, жаль. Не люблю, когда всякие мерзавцы наживаются на малых детишках, не взяв меня в долю. Это так… грубо. Верно, Джорен?       Джорен кивнул, сморгнув слёзы, а мне оставалось лишь подивиться — даже сейчас, зарёванный и жалкий, он всё ещё красив до безобразия. Золотые волосы, золотая кожа, ветвистые оленьи рога цвета старой бронзы. Лицо удивительно породистое, уж как для низкородного безымянного ублюдка без искры в глазах. А ещё высокий рост и довольно крепкое сложение — редкость среди изящных сидхе.       Увы, в этом прекрасном сильном теле обитает нежная, трепетная душонка побитого щенка. Нельзя, нельзя быть щенком в месте, полном хищников, презирающих слабость! Сам я никогда не презирал Джорена, защищал его где мог и даже привязался к нему. Но показать это кому-либо — значит нажить кучу проблем для нас обоих.       — Да подбери ты сопли, ничтожество! — рявкнул я, скривившись в омерзении. — Если бы Мадок Бэл и впрямь хотел тебя ранить, ты бы давно был нашпигован железом.       — Златовласке бы твоего ума хоть на чайную ложечку, — привычно посетовал Мадок, отложив последний нож. Вряд ли сжалился; скорее всего, ему просто надоело мучить беднягу. — Но чего нет, того нет. Сам не знаю, почему я до сих пор его не убил…       — Он красивый, — резонно заметил я. — И его забавно мучить. Отдай мне, если надоел.       — Отдать не отдам, но поиграться одолжу.       — У нас есть сделка, Мадок Бэл?       — Ну что ты, любовь моя, какие сделки? — оскалился он, вмиг превращаясь из смазливого сидского недопринца в злобную хищную тварь. — Это подарок.       Ах, дядюшка, твоя щедрость не знает границ…       — С твоего позволения, Мадок, мне бы хотелось отдохнуть пару часов, — наконец произнёс я подчеркнуто вежливым тоном. — Время позднее, а на рассвете я отбываю в Аннун.       — Аннун? — переспросил он чуть озадаченно, однако тут же небрежно отмахнулся. На тонкопалой руке блеснули изящные рубиновые перстни в виде цветков амариллиса. — Нет, даже знать не хочу. Ступай, Маред Морт. Да прихвати свою златовласку: подотрёшь ему слёзки и подправишь личико, если уж оно тебе настолько по нраву.       Послушно кивнул и, небрежным жестом поманив за собой Джорена, отправился петлять по длинным галереям Серого Дома. Я не один год потратил, чтобы разобраться в лабиринте бесконечных коридоров, но, честно говоря, хорошо запомнил лишь дорогу в северное крыло. И то потому, что там моя комната…       Ах, простите — апартаменты.              ***              Я плюхнулся на краешек гигантской кровати, одиноко высящейся посреди спальни монструозных размеров. Устало выдохнул, с силой растёр переносье и ноющие виски. Прыгать в Сид и обратно — то ещё развлечение; здесь речь не о разных часовых поясах, но о разных временных плоскостях.       Глянул на часы, сверил время на циферблатах. В Алькасаре меня нет уже вторые сутки, и я изо всех сил стараюсь не думать о том, как обижен моей пропажей Рэн. Ему ведь пока не объяснишь, что у его папы довольно стрёмная работа…       Интересно, Люк уже допросил Алека, где это я потерялся? Наверняка. И злится тоже наверняка. И я никак не могу отделаться от мысли, что своим поступком растоптал всё доверие, зародившееся между нами. А может, и не только его.       Возможно, наши толком не начавшиеся отношения на этом и закончились. (И видят боги, мне не должно быть так херово от одной лишь мысли о том, что он во мне разочарован.)       Ладно, пожалуй, тут я изрядно покривил душой. Как бы ни бесило Люка моё бегство на изнанку грёбаного мира, он поймёт, почему я так поступил. Поймёт и, вероятно, даже простит — потому что Люк — это… ну, Люк. Всегда такой благоразумный, отзывчивый, понимающий и… да чтоб его, просто слишком хороший для кого-то вроде меня.       Я поморщился и зашипел от боли — это Джорен, опустившись передо мной на колени, осторожно провёл рукой по моему бедру. Похоже, резанули глубже, чем казалось поначалу: нога с каждой минутой ноет всё сильнее, и штанина спереди насквозь пропиталась кровью.       — Выглядит скверно, — озвучил очевидное Джорен, насморочно шмыгнув носом. — Поискать тебе зелье?       — У меня есть.       Откопал в рюкзаке пару-тройку разновеликих флаконов с зельями и банку густой зеленовато-белой мази, резко пахнущей травами. Какое-то время мы с Джореном молчали, занятые лечением. Ранений, мелких и не очень, хватает и на мне, и на нём. Да, нелегко быть бастардом в Сиде.       — Ну давай, поведай мне: на кой ты ввязался в делишки Иорэта? — наконец произнёс я, и он весь сжался под моим требовательным взглядом. — Из того, что я о нём узнал, он не кажется хорошей компанией. Мать наша Тьма, Ллей Джорен, ты же знаешь, что я делаю с похитителями младенцев…       — Я никого не крал.       — Ты соучастник преступления.       — Я никого не крал! — упрямо повторил Джорен, поднявшись на ноги и всем своим немалым ростом нависнув надо мной. — Я помочь хотел, ясно? Иорэт искал хорошего зеркальщика, и я… Маред, ты ведь знаешь, мне не слишком нравится идея о подменышах в жадных лапах людишек. Однако там им безопаснее, чем здесь.       — Для этого есть Железный чертог!       — Иди и расскажи Иорэту! — огрызнулся он, в мыслях явно дивясь собственной дерзости. — Хотя здесь имеется небольшая загвоздка — Иорэт, похоже, мёртв. Или даже мёртв-мёртв-мёртв, если верить твоей мамаше.       — Никакая она мне не мать, — буркнул я, не чувствуя особой потребности продолжать спор. Ллей Джорен — простодушный и недалёкий, но очень добрый парень. Ну, по меркам сидхе. И, конечно, он не смог пройти мимо детей-сирот, таких же, как он сам. — Как звали Иорэта? Как он выглядел?       Джорен повёл плечами, будто сбрасывая накидку с плеч. Его статная фигура стала более приземистой и щуплой, бронзовые оленьи рога сменились тёмными винтовыми, кожа поголубела, а в бездонной черноте глаз вспыхнули яркие ультрамариновые искры.       — Так он от Старшей крови?       — Мериг Иорхан Рэт, — голос его остался прежним, юношеским и нежно-медовым, что не очень вязалось с лицом Иорэта — хищным, хитрым и жестоким. Однако Джорен тут же вернул себе истинное обличье и в омерзении передёрнулся. — Даже с виду не тот сидхе, которому можно доверить детей, не так ли?       — Я бы ему и дохлого пикси не доверил… Ладно, где он прячет детей?       — Которых из? Наших — здесь, в Тир-на-Ног, а человечьих — близ Алькасара. У Иорэта там есть дом специально для этого.       Вот в этом ничуть не сомневался. Человечьих детей положено немного подрастить, а в Сиде они будут взрослеть ну очень медленно.       — Погоди, но раз Иорэт… — ужасающая мысль вдруг нагнала меня и со всей дури долбанула в спину. — Просто скажи, что они не брошены там одни и за ними кто-то присматривает!       — Две вампирши, имён я не помню.       — Сколько детей здесь, в Тир-на-Ног?       — Сейчас — ни одного.       — Уже проще, — устало выдохнул я. — Если появятся — переправь их в Железный чертог. Серьёзно, Джорен, чтоб больше никакой херни с похищениями! Я твой друг, но не надо думать, будто я пощажу тебя дважды!       — Я и не думаю, — заверил Джорен, понурив голову. Глаза у него снова на мокром месте, и остается лишь удивляться, откуда в этом парне столько воды. — Маред, мне так жаль! Я… Ты простишь меня?       — Да прощу, прощу, ты только не хнычь как дитя малое, — откликнулся я сварливо, достав из рюкзака блокнот на спиральке и невесть у кого сворованную ручку. — Адрес диктуй.       Выпытав у Джорена всё, что мог, я отправил его немного освежиться. («Чувак, ты выглядишь как дерьмо. Очень красивое, но всё же дерьмо!») Самому бы тоже не помешало смыть с себя кровь, пыль и прочие незримые следы кошмарно длинного вечера. И заодно разыскать целую одежду… Ладно, это терпит.       Вырвал из блокнота листок, нацарапал пару-тройку слов и сложил его пополам несколько раз. Зажал получившийся квадратик в кулаке, свободной рукой нашарил в кармане куртки пачку сигарет. Потешное, должно быть зрелище: резной каменный балкон, горгульи на водостоках скалятся, вот эта вся херня… И тут я такой вышел подымить презренной человечьей отравой. Весь встрёпанный и слегка избитый, в располосованных джинсах, старом свитере и заляпанной кровью кожанке. Хотя для Тир-на-Ног это не такой уж необычный вид — здесь слишком много полукровок и просто уйма всякого барахла с той стороны. Да и всегда можно поверх любой тряпки накинуть пару слоёв гламора.       За своего, правда, всё равно не примут. Тут не одежда выдает. А то, что внутри.       Выкурил две сигареты подряд, больно прикусил губу, но нервную дрожь унять так и не удалось. Кто бы что ни говорил, а непросто привыкнуть к мысли, что тебя в любую секунду могут убить. И ведь не факт, что за дело.       Блядский Сид. Блядские феи. Ненавижу.       Ладно, Киро, хорош уже. Если уж у бедняги Джорена до сих пор не получилось утопить Серый Дом в слезах, то у тебя тоже вряд ли выйдет.       Протяжно выдохнув, снова глянул на зажатую в кулаке бумажку.       «Представь, что твоя магия — это камень, — как наяву зазвучал в ушах голос Айфе — мастера-кузнеца, что когда-то давно нанесла джетэн на мою кожу и дала мне немало дельных советов. — Сожми его покрепче. Замахнись как следует. Жди попадания в цель».       Летучая мышь выпорхнула из темноты, безропотно опустилась на мою ладонь. Я довольно ухмыльнулся. Маленькая, но очень шустрая зверушка — как раз то, что мне сейчас надо…       Пару минут спустя мышь растворилась во тьме безлунной ночи, а я выщелкнул из пачки третью сигарету. Курево, в спешке купленное на попавшейся по пути в Сид заправке, оказалось на редкость паршивым, но… сейчас мне что угодно сгодится. Лишь бы успокоить разъёбанные нервы и поменьше думать о тех, кто ждёт меня по ту сторону Изнанки.       Завязывай, Киро-чин. Ты не сдохнешь здесь — не сегодня, не в этот раз. Просто не имеешь права.