Песня крови

      Персоналка интригующе звякнула ровно в тот момент, когда я было решил допить наконец свой давно остывший кофе. Возможно, даже выкурить сигарету-две, старательно запамятовав данное Алеку обещание не дымить в кабинете. Не повезло ни с первым, ни со вторым — уж больно призывно горел значок обновления документов по делу блядского флориста. Любопытство победило, пересилив желание первым делом позвонить Киро, чтобы узнать, не натворил ли он ещё чего-нибудь.       Или, если прекратить врать самому себе, чтобы банально услышать его голос и убедиться, что он ещё жив и не цветёт олеандрами на очередном пустыре.       Отчет криминалистов, которые не иначе как по настоятельной просьбе Киро уложились всего в три дня, оказался бесполезным. На первый взгляд уж точно: никакой связи между Иорэтом, или как там его по-человечьи, и Джозефом Паркером, кому принадлежала пресловутая рука, нет. Но то на первый, потому как Киро уверен в обратном, да и у меня никаких сомнений, что оба подарочка — дело рук одного… сидхе. Впрочем, подарочком был только Иорэт, а вот не сожранная никакой тварью конечность Паркера — что-то другое. Месть? Подсказка? Без Киро поди разберись.       И нет, я всё ещё не хочу тащить его в управление до срока. Но маньяк сам себя не поймает, а с нашей работой отпуск даже по необходимости — непозволительная роскошь.       Едва я потянулся к комму, дверь вдруг открылась, впуская… увы, вовсе не Алека, которому тут сейчас самое место. А того, чьё место в гробу понадёжнее. Желательно — в свинцовом. С обмотанной вокруг якорной цепью.       Да, я очень люблю своих родственников.       — Мариус.       — Добрый день, Люциан.       Его голос, всякой девице наверняка кажущийся приятным и томным, для меня по мелодичности сравним с бензопилой. Весь его облик раздражает — от тщательно вычесанной копны чёрных волос до начищенных туфель. Ну хоть обошлось без кружев и жабо: видимо, мода наконец дошла и до крепости. В чёрном пальто и свитере с высоким воротом Мариус Асторн даже мог бы сойти за обычного алькасарца… если бы не эта его пресловутая трость с массивным золотым набалдашником. Такая кого угодно сделает похожим на особо элитного сутенёра. Впрочем, если мне не изменяет память, среди предприятий моей семейки имеются и бордели.       — Он был добрым, — возразил я, — пока ты не почтил меня своим присутствием. Чем обязан?       Мариус вальяжно прошёлся по кабинету, оглядел обстановку, демонстративно сморщив нос. И, не дожидаясь приглашения, уселся на стул напротив меня.       — На самом деле, многим. Начиная от происхождения, заканчивая своими… способностями, — протянул он, ничуть не изменившись в лице. — Ходят слухи, что отпрыск Асторнов заполучил Приказ Короля.       Я похолодел. Виду не подал, но напрягся ощутимо, заодно подыскивая приличное оправдание трупу в своём кабинете. Добровольно я к Асторнам не ходок, а Мариус не из тех, кто понимает слово «нет».       — Отпрыск? Какое милое определение! В последний раз я был ублюдком, дядюшка.       — …однако ни у кого в крепости нет этого дара, — продолжил Мариус, будто не слышал меня. — А вне крепости в Алькасаре есть только один вампир, в коем имеется несколько капель нашей крови.       Несколько капель? Это у сына урождённого вампира, прямого потомка лорда Грегора? Нет, я бы обошёлся без крови Асторнов вовсе, однако есть в словах Мариуса что-то смешное. Отец непременно оценил бы. Вполне вероятно, оценки этой дядя бы не пережил.       — Ты завидуешь или бесишься?       Не стал отрицать. Но и подтверждать тоже не тороплюсь.       — Скорее, огорчён.       — О, в этом я ни капли не сомневаюсь. Один вопрос: если у меня действительно такой дар, то на что семья надеялась, присылая сюда гонца? Добровольно я в крепость не вернусь, заставить меня вы не сможете.       — На самом деле, сможем, — важно протянул он, легонько стукнул тростью о пол. А потом вдруг сменил тему: — Ты уже знаешь о ребёнке крови Асторнов?       Мне нечего ему сказать. Как я могу не знать ребёнка, которого собираюсь назвать своим? Знаю. И никому из Асторнов его не отдам. И да, тут уж мне без разницы, сколько крови придётся пролить. Ради него. Ради Киро.       — Наслышан, — только и ответил я, незаметно нащупывая пистолет, который обычно оставляю в открытом ящике стола.       Достать оружие не успел. Только снял пистолет с предохранителя, устроил ладонь поудобнее, как дверь кабинета отворилась, впуская Киро. Он явно был чем-то взволнован, но, едва завидев Мариуса, замер и бросил на меня вопросительный взгляд.       — Знакомься, Киро, — прервал я паузу, — Мариус Асторн — самый достойный, по его мнению, сын лорда Грегора. Увы, не урождённый, что его изрядно бесит.       Киро подобрался вмиг. Скрестил руки на груди, прищурился недобро, точно прикидывая, как бы половчее умертвить моего неуважаемого родственничка.       — Ясно, понятно, — наконец протянул он. Этот тон, соблазнительно-вкрадчивый и вместе с тем нагоняющий жути, я уже слышал прежде. Да, тем чудным вечером, когда жадный до золота лепрекон лишился своей безобразной головы. — Чем обязаны такой чести?       Вместо Мариуса, к его вящему неудовольствию, ответил я:       — Дорогой дядюшка желает забрать меня в крепость. Точнее, не желает, но волю лорда Грегора вещает преданно.       — Всё верно, — отозвался Мариус, поднимаясь и протягивая Киро бледную холеную руку. — Преданность — лучшая из добродетелей. Жаль, что некоторые, — он красноречиво покосился на меня, — этого не понимают. Лорд Асторн желает видеть в крепости своего внука. И правнука. И даже согласен принять вас, юноша, в качестве отца мальчика.       Киро улыбнулся, сверкнув острыми зубами; пару раз тряхнул ладонь Мариуса с напускным энтузиазмом. И всё тем же жутковато-сладеньким голосом осведомился:       — С каких таких… причинных мест лорд Грегор вообразил, будто у него есть какие-то права на моего партнёра и нашего ребёнка?       Мариус, надо отдать ему должное, почти не показал недовольства. Натянул на лощёную физиономию эдакий любезный оскал, приблизился к Киро вплотную и…       И я немедленно утратил всякий интерес к пистолету — когда ты хочешь (и вполне можешь) убить недруга голыми руками, оружие тебе уже просто ни к чему.       — Дитя от крови Асторнов принадлежит дому и будет воспитываться в крепости. Вне зависимости от того, что по этому поводу думает сладкая парочка полукровок, забывших своё место. Но, к моему сожалению, лорд Грегор в последнее время питает некоторую слабость к своему внуку. И может позволить вам двоим изредка навещать… ребёнка. Здесь, на Западе, слово Асторнов — закон, так что советую…       Свою напыщенную речь Мариусу пришлось прервать. Он захрипел, затрясся мелкой дрожью, судорожно пытаясь сделать вдох, — и застыл, точно парализованный. На груди у него медленно, но верно расползалось тёмное влажное пятно, а в глазах стоял безмолвный крик ужаса.       Есть от чего пугаться. Его, вампира, одного из старейших и опаснейших в гнезде, подчинил своей силе наглый полукровка, забывший своё место.       — Вот что, мудила: закон на Западе — это я, — выдохнул Киро, с явным мстительным удовольствием провернув нож в ране. — Кому тут пора запомнить своё место, так это Асторнам. Тебе мамочка не говорила ничего не принимать от сидхе? Да, ножи в бочину тоже считаются.       Он обернулся ко мне, склонил голову набок. В его взгляде застыл вопрос, который не пришлось озвучивать. Я невольно повторил его любимый жест, тоже склонив голову к плечу, замер, внимательно рассматривая кровавое пятно на груди Мариуса.       Вампирам смерть к лицу. Особенно таким, как мой дядя, — напыщенным говнюкам, не умеющим вовремя остановиться и поумерить чувство собственного превосходства. Наверняка это обидно — прожить столько десятилетий в осознании своего величия, чтобы в итоге словить нож от презренного слабака, коим он наверняка считает Киро.       Что ж, в моем управлении сочувствующих Асторнам не найдётся. Более того, ребята охотно помогут спрятать вампирский труп, да так, что его не сыщет даже мой дражайший дедуля…       — Нет, — произнёс я чуть досадливо, качнул головой. — Не сегодня, мой маршал.       — Да, сэр.       Киро передёрнул плечами и снова обратил внимание на Мариуса — тот по-прежнему стоял как изваяние. Синюшное, нелепо скрюченное и испуганное до усрачки.       — Никто не трогает наше гнездо, Мудариус. И уж точно никто не трогает то, что моё. Если мне хотя бы покажется, что Асторны угрожают моей семье, я приду и убью вас всех. Уяснил? Вот и славненько.       С влажным чавкающим звуком он выдернул нож из раны и эдак заботливо похлопал моего дядюшку по сероватой щеке.       — Беги к папочке, он заждался.       — Ты за это ответишь, — прошипел Мариус со всей доступной ему сейчас злостью. — Вы оба.       — Мы будем ждать. Оба, — заверил я, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как резво покидает он мой кабинет.       Как по мне — уж слишком резво для того, кто едва не был заколот в сердце. Впрочем, я и в лучшие времена не мог переносить его больше двадцати минут в неделю; сейчас же он осмелился угрожать моему гнезду.       Может, не стоило останавливать Киро?..       — Ты же помнишь, что дела о пропавших без вести — почти всегда висяки? — озвучил мои мысли Киро, подбросив в ладони окровавленный нож.       — Разумеется, — отозвался я, кивком приглашая его сесть. — И я даже не буду делать вид, что припрятать тело Мариуса в лесу Лливеллин — не самая большая мечта в моей жизни.       — И даже не станешь читать этих своих любимых нотаций? — не скрывая веселья, изумился Киро.       Вместо ответа я достал из стола пистолет и выложил перед ним.       — О.       — Ага. Ты вовремя. Выстрелы в кабинете объяснить сложнее.       В ясных голубых глазах вспыхнула и тут же исчезла пурпурная искра. Киро расплылся в клыкастой улыбке.       — Тебе понравилось, — проговорил он ничуть не вопросительным тоном.       — Понравилось, — не стал отрицать я.       И отнюдь не только нож в груди Мариуса. Быть партнёром, которого он признал, отцом нашего ребёнка — вот что важнее всего. Равно как и то, что это произнёс сам Киро. Пообещал убить ради меня, чего раньше не делал никто (разве что родители). Без моей помощи, без моих вопросов, нотаций и что он там ещё мне постоянно приписывает.       Он понял. Смутился, судя по румяным щекам; протянул руку, чтобы коснуться моей ладони, всё ещё лежащей подле пистолета. Я коротко сжал его пальцы в ответ.       — Жаль, преждевременную кончину моих родственников придется отложить, — наконец заставил себя собраться и вернулся мыслями к делу. Асторны вполне могут подождать. В отличие от маньяка-флориста, доставшего меня до печёнок. — Уже читал отчёт?       — А как же, — ответил Киро чуть мрачно. — Всё как я и думал. Почитай свежую инфу, там весело.       Весело — не то слово.       Хотя я и впрямь рад, что в нашем разношёрстном гнезде имеется свой сидхе. Киро буквально влез в голову нашего дивного душегуба и, как всегда, проделал отличную работу. Мне бы понадобилось куда больше времени, чтобы соединить эти жалкие хлебные крошки в целую картину.       Джозеф Паркер и Кэйтлин Вуд были пострадавшими в одном из множества дел о подмене: их трёхлетнего сына Чарлза похитили примерно двадцать лет назад. Вполне рядовой случай; разве что клятые феи обычно крадут детей помладше.       Подменыша, оставленного вместо бедолаги Чарли, предсказуемо отдали в Железный Чертог, где он получил новое имя. Дорин Ферра вырос среди таких же брошенных детей; худо-бедно окончил школу, по пути заимев немало проблем со сверстниками. И сразу после этого точно растворился в воздухе. Но никто его так и не хватился.       Паркер пропал почти два года назад; Вуд — через пару месяцев после него. Никто и не подумал связать эти исчезновения: супруги давно развелись и разъехались по разным городам… Но для Дорина, похоже, время и расстояние не стали помехой. Он добрался до своих неудавшихся родителей, а затем решил свести счёты со своей несчастной школьной любовью — Флоренс Макадамс.       — Злопамятный он малый, этот Дорин, — только и выдал я. И всё же потянулся за сигаретами. — Есть идеи, как его искать?       — Ни жилья, ни страховки, ни контактных данных… парень явно обосновался по ту сторону завесы. Но Адди должна его помнить, — отозвался Киро. — Если она знает его истинное имя — считай, готовенький. Если нет… ну, придётся навестить мою дражайшую матушку.       Я открыл было рот в замешательстве, но тут же закрыл. Очевидно, речь вовсе не о Соре Хаттари, а о биологической родне Киро.       — Думаешь, она его знает?       — Каэран Мор знает всех и вся, — уверил он, чуть нахмурившись. — И точно поможет. Правда, цену заломит такую, что даже представлять неохота.       Я задумался. Договоры с нечистью — дело заманчивое, но зачастую провальное на корню. Особенно с сидхе. И проблема вовсе не в цене. Нет, они не обманут и даже выполнят свою часть, однако подвохов в том договоре будет предостаточно, и потом пожалеешь трижды, что вообще связался с этой пакостью. Вампиры и оборотни немногим лучше, но по эту сторону Сида хотя бы работает уголовный кодекс и еще целый ворох законов, мешающих обмануть ближнего.       — Сами разберёмся, — решительно заявил я, на что получил задумчивый, но всё же согласный кивок. — Есть у меня пара идей.       — Озвучишь?       — Перед отбытием в Сид ты написал, что без тебя не начнут. И не начали. Но о том, что ты в Сиде, знали только мы с Алеком. Остальные, возможно, тоже, но что-то я сильно сомневаюсь, что кто-то из наших вёл милую беседу с фейри. Ещё знал Тэйн, но его я проверил ещё на первой икебане — тебя тоже, это к моим проблемам с доверием… Наш общий знакомый хоть и тот ещё садовод-любитель, но к ядовитым фейским цветочками отношения не имеет. Остаются только твои сидские приятели. Кто знал, что ты там?       — О, сущие мелочи: всего-то пара-тройка дюжин рогатых рыл, — съязвил Киро чуть сварливо. — Ты прав, ублюдок наверняка отслеживал мои перемещения, и скорее всего это кто-то знакомый мне. Но вот в чём загвоздка — по ту сторону я… довольно известная личность, и меня знают многие. И даже если сузить круг подозреваемых, оставив там лишь моего дражайшего дядюшку и его так называемый двор, это всё равно толпа народу.       — И кто из этой толпы знал, когда ты вернёшься?       Киро одарил меня странным взглядом, а я вдруг осознал: именно этот вопрос я хотел задать в тот день, когда он рухнул в кусты прямо подле нашего дерева.       Тот, кто знал, когда Киро будет по эту сторону Сида, и есть наш флорист. Теперь я понял это абсолютно точно.       — Киро?       — Это мог быть кто угодно, — отрезал он, как мне показалось, чуть поспешно. — В Сером Доме все знали, кто я такой и куда направляюсь. Подгадать время моего возвращения было не так уж трудно: до Авалона можно добраться лишь одним путём. Место, где лежит подарочек, наш флорист отметил своей магией, а руку славы заклял так, чтобы я смог найти левый портал…       — Это не мог быть кто угодно, — возразил я, уже понимая, что Киро мои слова не понравятся. — Он знает тебя. Он знал, что ты сорвёшься в погоню и нипочём не повернёшь назад, пока не получишь его подарочек. Знал, что ты будешь преследовать его до конца.       Киро не ответил, лишь побледнел пуще прежнего. Я видел, как в нём борются отрицание, гнев и неизбежное осознание предательства, — и совершенно не представлял, как его утешить.       — Просто покончим с домыслами, — наконец выдохнул он зло. И, вытащив комм из кармана куртки, спешно отыскал нужный номер в списке контактов. — Эй, Адди! Можно тебя на пару слов?       — Только если на пару, — раздался из динамика голос Адоры, насмешливый и чуть усталый. — Дел по гланды. Твой друг забегал, озадачил нас новыми детишками.       — Ллей Джорен? Не помню, как его по-нашему… Дориан?       — Дорин, — сообщила она то, что Киро, похоже, и так понял. — Неудивительно, что не помнишь: он терпеть не может этого имени. Хотя «Ллей Джорен» по сути такая же фальшивка.       — То есть?       — Ну как же! Помнишь историю с мальчиком-ублюдком, которого выдали за законного сына? Знатный был скандал по ту сторону. Его звали Джорен Ллей, и он бы унаследовал титул лэрда, если бы однажды правда не вылезла наружу. Мальчишке повезло, что мать перед смертью успела сбагрить его людям.       Киро откинулся на спинку стула, утомлённо прикрыл глаза и с силой растёр виски.       — Но жить с людьми он не пожелал, верно?       — Неудивительно, — отозвалась Адора. Казалось, ей изрядно жаль этого Дорина-Джорена. — Он попал в чертог слишком взрослым; таких детей труднее всего социализировать, особенно если они настолько безропотные, ранимые и… ну, ты знаешь Джорена.       — Вернее, я думал, что знаю его, — поправил Киро, не открывая глаз.       — О чём ты?       — Потом расскажу… Он что-нибудь мне передал?       — Только то, что ты найдёшь его там, где всё началось. Не знаю, что он имел в виду.       Киро, судя по его хмуро-сосредоточенному виду, тоже не знал. Но наверняка дознается.       — Ясно. Спасибо, Адди.       Я не стал спрашивать, о чём говорила Адора и что по этому поводу думает Киро. Просто сгрёб со стола пистолет и поднялся, чтобы взять пальто.       — Мачете у тебя с собой?       Он глянул на меня непонимающе, но тоже поднялся, серьёзный и собранный.       — Зачем?       — В твоем феятнике есть сидхе, у которых может отрасти новая голова?       Киро задумчиво постучал по губе костяшкой указательного пальца, будто и впрямь пытался вспомнить. Но в итоге, к моему счастью, покачал головой.       — Не припоминаю таких.       — Отлично. Значит, отрубленная к херам башка — всё ещё лучший способ отправить к праотцам кого угодно. Едем, маршал Хаттари.       — Куда?       — В Ривас-Валли, — ответил я и тут же оценил иронию — именно там Киро вёл дело о подмене незадолго до моего появления в Алькасаре. — Там жили Джозеф Паркер и Кэйтлин Вуд, когда им подкинули твоего приятеля. Начнём оттуда.