На моём пороге...

— Поцелуй меня. Голос почти сорвался, мысли запутались, а мечты о близости, словно разваливались за секунды его молчания и растерянного бегающего взгляда по моим оголённым ключитцам. Его кадык дёрнулся, да и сам парень практически дрожал. Мои пальцы бежали от его шеи до края штанов. Я пыталась выглядеть безумно сексуальной, закусывая губу и смотря на него снизу вверх. Адриан же пытался оттолкнуть меня от себя, но я была слишком настойчивой. Мои шальные ладони залезли под чёрную футболку и прошлись по всему телу Агреста. Его губы приоткрылись, а руки и вовсе впились мне в талию, не давая сдвинутся с места. Я хотела, чтобы он касался меня с желанием, а не с толерантностью. Даже когда я целовала его шею он не поддавался ласке, лишь молчал и сжимал пальцы на моей коже. Это не то, что было нужно мне. Я хотела ощутить себя любимой, желанной и сексуальной, вместо этого чувствовала себя дурой и сумасшедшей, которая пристаёт к парню. Вот что меня бесило. Я хотела почувствовать его пальцы там, ощутить ласку языка и самого его внутри. Я думала, что спустя три года я стану взрослее и намного соблазнительнее, но это была та иллюзия, в которую хотелось верить. Я не была для него в сердце чем-то большим чем просто подруга, в то время как он забирал мой жизненно важный орган в свои руки и бросал на кафель, разбивая на мелкие кусочки, которые склеить больше невозможно. Признаться, я никогда не чувствовала себя ещё больше использованной чем сейчас. С моими чувствами просто поигрались, никогда не существовало между нами того огня страсти, которое ощущалось у Нино с Алей. И это очень огорчало. Наконец, я попыталась отстраниться от парня. В моих глазах стали накапливаться горькие жгучие слёзы, которые душили меня. В горле встал огромный ком, и проглотить его просто так я не имела возможности. Будто грудную клетку сдавили в сильнейших тисках — не могла вдохнуть и лишь сильнее погружалась в омут плохих эмоций и низкой самооценки. К моему счастью, Адриан не стал удерживать меня насильно и отпустил в ту же секунду, как я ударила его в широкую грудь. — Прости,- прошептал он, а я захотела, чтобы всё это оказалось очередным кошмаром. Вытерев свои мокрые солёные щёки, медленно вышла на крышу, и села на бортик забора. Прохлада летней ночи окутала всё тело и волосы, от чего по коже побежали мурашки. И в мыслях не было покоя. Я разрушала сама себя — медленно, но слишком уверенно. Этими всеми загонами по поводу своей внешности, характера и привычек я стала ненавидеть себя. Моя ненависть к собственному отражению росла с каждым отказом Агреста на мою ласку или обычное проявление любви. Волосы, глаза, губы, щёки, ноги, живот, стопы, руки, пальцы. Всё это я ненавидела в себе. Смотреть в зеркало было противно от этого кошмара, что попадался на глаза. Я не то, что выглядела некрасиво, я была измученной до синяков под глазами. Ладонями обхватила свои же плечи и стала тихо хныкать, как маленький ребенок. Да чёрт, я ещё ребёнок! Мне всего семнадцать, а я уже хочу сдохнуть от мысли, что не нужна ему. Что не нужна парню, который не испытывает взаимных чувств по отношению ко мне.

Не нужна Адриану Агресту.

Слёзы капали на ноги, оставляя маленькую дорожку грусти за собой. Но я услышала позади себя скрип люка, быстро вытерла лицо от непрошеных эмоций. — Мари, — заговорил он, утыкаясь носом в волосы.— прости меня. Прошу, не плачь. Я не достоин твоих слёз. И тут меня снова понесло. Слёзы снова начали катится из глаз, а губы судорожно дёргались, в попытке всосать хоть долю кислорода. Я хочу повернуться, чтобы посмотреть в его лицо, но вместо зелёных глаз натыкаюсь на полностью чёрные глазные яблоки и ужасный оскал. Конечности занемели от ужаса, а страх разливался по телу со скоростью света. Парень обвёл пальцем контур моего лица и тихо, но очень пугающе произнёс: — Прости меня, Мари. Он толкнул меня и я стала падать в чёрную бездну, из которой, казалось, нет выхода. Ветер обхватил моё, летящее вниз, тело и я закрыла глаза, запомнив усыпанное звёздами ночное небо. Это было последним, что я видела. Резко сев вертикально, хватая ртом воздух, возвращалась в реальность. Сон казался таким реальным, что я не могла не испугаться. Всё тело покрылось холодным липким потом, а виски обожгло адской болью. Взгляд не мог сфокусироваться, из-за чего пришлось тереть веки. И только сейчас я поняла, что сижу на барном стуле за стойкой у окна. — И как я умудрилась? — спросила сама себя, нервно вытирая мокрый лоб. — Маринетт, ты проснулась! — заговорила обеспокоенная квами. — Прости, это всё усталость. У нас тут всё в порядке? Тикки кивнула и спокойно выдохнула. Ну, да, как же это маленькое создание может разбудить меня? И я снова задумалсь. Пять лет назад это была не любовь, а обычная влюблённость с премисью гормонов. Пусть даже и так, но… Тебя ранит не любовь, а человек, который не умеет тебя любить. Итак, мы продолжили готовить разное, успевая обслуживать клиентов. Наступил вечер, людей было не так много. На улице шёл снег, крупными хлопьями опадая на землю и крыши. Небо окрасилось в тёмные тона и на нём не было видно ярких звёзд из-за туч. Я продолжала вымешивать тесто для яблочного пирога, но случайно запачкала свою футболку. — Вот же, чёрт… — Беги переоденься, Мари,- сказала Тикки. Я поблагодарила её и побежала по ступенькам наверх. Надев белую кофту с открытыми плечами и длинными приталёнными рукавами в чёрно-белую полоску, спустилась вниз. Продолжая вымешивать тесто ложкой, думала о прошлом и будущем. По радио заиграла знакомая мелодия, я начала ей подпевать. Двигала бёдрами, кистями рук и головой в такт песни, а волосы танцевали с порывами воздуха. Всё это напомнило мне о том далёком времени, которое я провела вместе с одним человеком… Я вспомнила, как мы с Лукой у него дома играли в караоке. Бывало, что я пела, точнее выла, а парень играл некоторые аккорды мелодии на своей гитаре и тихо смеялся. Но когда он брал в руки микрофон и начинал петь, сердце с замиранием запоминало нежный и хриплый голос, который так мне нравился. В некоторые моменты я даже думала, что потихоньку начну влюбляться в Куффена, чего больше всего боялась. Его родители были против нашего общения, в то время как мои лишь радовались нашему совместному времяпровождению. И в тот день, когда он ушел и больше не вернулся… Я пролила не малое количество слёз, пока не поняла, что он уехал из города и, скорее всего, навсегда. После этой новости, я осталась практически уничтоженной изнутри своими чувствами. Мне было четырнадцать, а боль— словно я потеряла смысл свей своей будущей жизни. К сожалению, я его больше не видела, да и не пыталась найти. Я считала, что так будет лучше. Счастливые воспоминания из радостного детства заставили улыбку на моём лице расцвести до небывалых размеров. В ответ некоторым я даже тихо хихикала. Тикки пыталась меня разговорить, но я молчала и не выдавала причину моей столь непонятной радости. Несколько прядок иссиня-чёрных волос мешали взору, поэтому пришлось их заправить за ухо. Звякнули колокольчики и я вышла поприветствовать нового посетителя. Когда же я вышла с улыбкой на лице, то обнаружила парня, что вытирал подошву ботинок о коврик и стряхивал с себя снег. Его чёрные корни волос переходили красивейшим градиентом в голубые кончики. Он запустил пальцы в свои волосы и быстро стряхнул с них остатки белого и пушистого снега. На его теле надета чёрная куртка, тёмно-синие джинсы и кроссовки. Куртка была расстёгнута, словно сейчас не зима, а ранняя прохладная весна. Залюбовавшись на незнакомца, помотала головой в разные стороны, чтобы избавиться от сторонних мыслей. — Добрый вечер, добро пожаловать в пекарню Дюпен-Чен! — на секунду, тот замер и медленно выровнялся. В его голубых глазах мелькнул знакомый огонёк, который за секунду нагрел моё тело до невозможной температуры. Щёки налились румянцем, как и уши, стало невыносимо жарко и холодно в одно время. Голова гудела, а ноги подкосились. Это он, сомнений быть не может. — Лука..? — мой голос предательски дрогнул. — Ну, здравствуй, Мышонок.