Со скоростью света

      Всех погибших людей, находившихся и в самом особняке, и за его территорией, решили хоронить без спешки, тем более, что у всех троих — и у Танджиро, не оправившегося с прошлой схватки, и у Зеницу, получившего жесткий пинок от кабана, и у Шиори, сцепившейся с ним же, — были сломаны ребра, и торопиться им было попросту вредно для здоровья. Канэцугу и Камадо откопали где-то в недрах дома несколько кривых, разваливающихся лопат и, выбрав укромные уголки для могил, принялись раскапывать землю, постоянно прерываясь на отдых.       Впрочем, вскоре Агацума отобрал у девушки инструмент и стал орудовать им сам на пару со вторым истребителем, а Шиори оба парня милостиво отвели роль отвлекающего фактора для детей — нечего им было смотреть на полуобглоданные, полусгрызенные тела людей, которые, возможно, были когда-то им знакомы, — и одновременно с этим — надзирателя для бессознательного Иноске, травмированную голову которого положили на хаори Танджиро, тело — на хаори Канэцугу, а сверху укрыли хаори Зеницу. Спящий Хашибира выглядел мило и совершенно безобидно, не чета тому буйному кабану, с которым она лично столкнулась в рукопашную не более получаса назад. Две его страшные зазубренные катаны девушка лично спрятала в кусты — от греха подальше, ведь кто знает, что этому сумасшедшему придет в его голову по пробуждению.       Делая все возможное для того, чтобы все трое Ямамото не обращали внимание на то, что происходит за их спинами, истребитель усадила детей поближе к себе, спинами к дому и работающим истребителям и принялась рассказывать им обо всем и ни о чем, скача с темы на тему — об Окончательном отборе и о демонах, с которыми ей приходилось сражаться, о местах, где она была, о немногочисленных историях и сказках, которые она слышала постольку-поскольку и старалась передать малышам во всех подробностях. Ей по-прежнему было немножко неловко от такого пристального и жадного детского внимания — сомнительная еда в виде последних четырех конфет, две из которых без лишних разбирательств отошли малютке Теруко, быстро разошлась по рукам, но голода, разумеется, не утолила. Можно было бы пойти попробовать отыскать в ближайшем подлеске какие-то знакомые ягоды, чтобы хотя бы чуть-чуть утолить голод, но все дети были уставшими, один — и вовсе раненым, и оставлять их одних было крайне нежелательно.       Запоздало проскочила мысль о том, что то, о чем она рассказывала маленьким Ямамото, было не очень допустимым — почти во всех ее рассказах фигурировали демоны, клинки и кровь, что, по факту, не очень-то отличалось от того, что истребители старались скрыть от них, — но уже было слишком поздно. Малыши вели себя так, как будто всю свою жизнь только и делали, что слушали увлекательные сказки про убийства и отсеченные головы. Признаться честно, Шиори даже не заметила, как ее монолог перетек в диалог с совершенно серьезным общением по поводу того, как лучше убивать демона и чем от него защищаться — дети бесцеремонно раскрутили ее на полноценные ответы, а она даже и не заметила.       Истребитель кинула взгляд на своих товарищей — те как раз заканчивали засыпать влажной землей уложенных в могилы людей, — и поднялась на ноги.       — Пойдёмте, — мягко произнесла она. — Я думаю, погибшим будет приятно, если вы поможете им спокойно отойти в мир иной.       Малыши, провожаемые внимательным взглядом, повставали следом, первые подошли к Танджиро и Зеницу, заканчивавшим свою часть работы, и девушка присоединилась к их небольшой компании несколькими секундами позже.       — Вы можете отдохнуть, — предложила она парням. — Мы сами сможем разобраться с украшением, а вы пока посидите — здесь ваша задача заканчивается.       Камадо, утерев пот со лба рукавом, бегло осмотрел деловито поправлявшую манжеты униформы Канэцугу, а мгновением позже принюхался — каким бы он ни был уставшим, какую бы боль он ни ощущал, как бы ему ни хотелось есть, отправлять работать раненую Шиори он не желал; в конце концов, ему до сих пор казалось немного противоестественным то, что девушка занималась таким опасным делом, как истребление демонов, однако он признавал за ней это право — она совершенно не была обычной и уж точно не являлась слабой. Даже если Танджиро еще ни разу не видел ее в бою, назвать Канэцугу незаслуженно носящей свое звание он точно не мог — то, как она держалась, то, как она себя вела, выдавало в ней опытного бойца.       Все же она могла в одно точное движение лишить человека жизни — сколько же она должна была практиковаться для того, чтобы овладеть искусством безболезненного убийства людей в совершенстве? Уши вспыхнули снова, но на этот раз не от смущения, а от жгучего чувства вины — слова, сказанные в запале совсем недавно, обухом ударили по голове не ожидавшего подобного выверта от своей памяти Камадо, и Танджиро раздосадованно поморщился, отворачиваясь в сторону, чтобы не показывать своего стыда. Как он мог себя повести подобным образом? Как у него только язык повернулся назвать Канэцугу чудовищем? Он вспомнил в деталях мелькнувшую в светлых глазах искру неожиданного сопоставления с кем-то другим и моментально заледеневшее лицо, привычную защитную реакцию на подобного рода слова, проступивший аромат мороза как знак отключения эмоций, и последнее вынудило его вскинуть взгляд на девушку и шагнуть вперед.       — Шиори-чан, я… — решительно начал было он, взволнованно хмуря брови, но истребитель лишь качнула головой и обогнула его с правой стороны. Если бы Танджиро хотел, он бы схватил ее за руки и попросил бы дослушать, но его почти сразу добило осознание того, с какой силой он тогда вцепился в чужие плечи, и ладонь его опустилась, почти даже не начав движение. Канэцугу по-прежнему пахла душистой травой и солнцем, совсем чуть-чуть — болью и усталостью, но глядеть в ее отдаляющуюся от него спину было отчего-то не очень приятно.       Зеницу посчитал свой долг исполненным и, не дожидаясь особого приглашения, лениво завалился под дерево; он действительно заслужил отдых, как и упомянула совсем недавно Шиори, как минимум по нескольким причинам. Получив от воодушевленных в некоторой мере детей отпор, Танджиро сел рядом с Агацумой, откидываясь на ствол дерева и из-под полуприкрытых ресниц наблюдая за тем, как трое Ямамото и Шиори аккуратно раскладывают в определенной последовательности заранее натасканные парнями камни вокруг земляных холмиков. Ящик с Незуко стоял в тени там, где ее бы точно никто не побеспокоил, и за нее Камадо был спокоен, однако в данный момент больше всего его волновала неразрешенная проблема с Канэцугу и в частности то, что, обводя рассеянным взглядом округу, она смотрела на кого угодно, но не на него.       Так делала малышка Ханако, когда была смертельно обижена на любого из членов своей семьи — поссорившись с братьями или сестрой, она всячески избегала зрительного контакта и даже при личном общении не смотрела условному «неприятелю» в глаза. Сейчас абсолютно идентичным образом себя вела Шиори, но Шиори — не его младшая сестра. И Танджиро понятия не имел, что он должен был делать.       Когда Иноске неожиданно подскочил со своего импровизированного ложа с громким боевым кличем, все шестеро — трое Ямамото и трое оставшихся истребителей — одновременно вздрогнули; следом за этим Шиори беззвучно выругалась, Зеницу завопил, а Танджиро устало вздохнул, поднимаясь на ноги.       — Давай драться! — заорал Хашибира, в два прыжка достигая Канэцугу. — В прошлый раз мы не закончили, нам помешали, но в этот раз никто не посмеет завершить наш поединок!       — Вообще-то я занята, — крайне серьезно ответила девушка и продемонстрировала камень, который держала до этого в руках.       — Чем это ты занята? Какого черта вы вообще тут устроили? — вспыхнул возмущением кабан, словно действительно не понимал, что конкретно сейчас делают остальные. Впрочем, истребитель бы вообще не удивилась, если бы он реально не понимал — на его лице было написано полнейшее недоумение по поводу происходящего.       — Ты что, никогда не хоронил людей раньше? — недоверчиво поинтересовался Зеницу, наполовину спрятавшийся за стволом дерева, под которым он беззаботно валялся еще меньше минуты назад.       — А что, должен был? — зарычал на него в ответ Иноске, и Агацума, пронзительно взвизгнув, окончательно скрылся с чужих глаз, сныкавшись в близлежащих кустах.       — Может быть, ты хочешь помочь Шиори-чан и детям украсить могилы, Иноске? — миролюбиво спросил у него Танджиро. — Они были бы рады, если бы ты принял участие.       — Мне что, делать больше нечего? — завопил Хашибира, набычившись и явно недовольно и свирепо глядя на Камадо в ответ. — Давай лучше сразимся! Я обязательно надеру тебе зад, твердолобый, в этот раз абсолютно точно! Давай драться!       — Ах, вот оно что, Иноске, — грустно произнес Танджиро и сочувственно покивал головой. — Наверное, твои раны еще до сих пор болят, да, и именно поэтому ты не хочешь помогать? — кабан застыл, в неверении хлопая ресницами, и, кажется, отчетливо скрипнул зубами. Шиори как можно более бесшумно поставила очередной камень в ряд абсолютно таких же и отвернулась, плотно прижимая ладонь ко рту, чтобы не засмеяться в голос. Волей судьбы вышло так, что Камадо неосознанно выбрал самую правильную тактику налаживания отношений с девушкой, которую, как ему показалось, он сильно обидел. — Что ж, я понимаю, все люди переносят боль по-разному. Таскать камни — это тяжелый труд, но ребята и Шиори-чан прекрасно с ней справляются, так что если тебе сложно, мы с Зеницу сами сможем помочь с украшением. Можешь пока что отдохнуть, Иноске. Прости, что потревожили тебя.       — ЧТО-О-О?! — взорвался от ярости Хашибира, бешено вращая глазами. — Да за кого ты меня принимаешь? Я хоть сто, хоть двести могил украшу! Больше, чем кто-либо в истории! Я самый лучший украшатель, и никто в мире не сравнится со мной в этом деле, понятно вам?! — произнеся свою длинную обличающую речь, кабан с огромной скоростью забегал вокруг, подхватывая не по одному и не по два камня, а по четыре или даже по пять, выкладывая контуры импровизированных могил.       Канэцугу не выдержала, согнулась пополам и расхохоталась, периодически срываясь на жалобный скулеж — ребра по-прежнему были сломаны, и безудержный смех лишь беззастенчиво тревожил их, — прикрывая рот руками и жмурясь одновременно и от боли, и от веселья.       — Ты смеешь сомневаться в моих умениях, верткая козявка? — громко поинтересовался Иноске, у которого чуть ли не в буквальном смысле слова дым из ушей валил, и свирепо уставился на девушку. — Ты хочешь посоперничать со мной? Так давай, кто из нас разложит больше камней, тот и победил!       — Я и так знаю, что ты, Хашибира-кун, самый лучший, — сквозь всхлипывания ответила истребитель и осторожно разогнулась, стараясь успокоиться, поскольку судорожные смешки периодически так и слетали с ее губ. — Мне нет нужды с тобой соревноваться.       — Слабачка! — вспыхнул гневом недовольный Иноске и тут же прилип к вылезшему из своего укрытия Зеницу, который, как ему показалось, посмотрел на него с вызовом.       — Вы в порядке, Канэцугу-сан? — осторожно поинтересовался Киеши, глядя на то, как девушка вытирает набежавшие слезы рукавом формы. Шиори вскинула брови, но потом, поняв, что она своим поведением показала не самый лучший пример детям, виновато улыбнулась и кивнула.       — В полном, Киеши-кун. Давайте продолжим работать, — произнесла она и первая потянулась за ближайшим камнем.       Работа пошла определенно быстрее, когда к рядам украшателей присоединился Иноске, а немного погодя — отдохнувшие Зеницу и Танджиро. Закончили только тогда, когда солнце начало клониться к закату — Шиори подхватила с земли слегка помятое хаори, отряхнула его и без каких-либо лишних движений надела на себя, привычно прикрепила сая к поясу. Наблюдавший за ней краем глаза Камадо успел заметить, как на пояснице под темно-синей полой успели мелькнуть резные черные ножны для танто.       Агацума, Камадо и Канэцугу опустились на колени перед могилами павших, дети встали за их спинами, и каждый из них сложил руки в молитвенном жесте, провожая умерших в последний путь. Только Хашибира бестолково бегал на заднем плане и сотрясал тишину своими воплями — он проверял на прочность каждое дерево, которое показалось ему заслуживающим внимания, и с разгона бился об него головой; не иначе как тренировался перед решающей схваткой со лбом Танджиро.       — Что он делает? — почти шепотом спросила Теруко, кажется, крайне заинтересованная времяпрепровождением сумасшедшего истребителя.       — Не смотри на него, — в один голос отозвались Киеши и Шиори, послышался шелест ткани — видимо, кто-то из старших решил вручную развернуть девичью голову, — и истребитель широко ухмыльнулась от такого единодушия, пусть даже момент вообще ни разу не был подходящим.       — Хватит там торчать! — возмущённо завопил Иноске, в два крупных прыжка оказываясь в непосредственной близости от могил; его маска была чуть перекошена вбок, видимо, сместившись от ударов лбом об дерево. — Лучше подеритесь со мной! Это всячески будет полезнее!       — Имей уважение к мертвым! — искренне возмутился Зеницу, приоткрывая один глаз и сердито глядя на громкого Хашибиру.       — Что-о-о ты там сказал? — прорычал он в ответ и встал в боевую стойку, кажется, готовясь напасть на Агацуму. Блондин пронзительно взвизгнул, подпрыгивая на месте, и, бодро вскочив с колен, скакнул за спину Шоичи, взирающего на происходящее с долей здорового недоумения.       Карасума — так назвала Шиори своего ворона уз, посчитав, что любому зверю будет приятно иметь собственное имя, — приземлился к ней на плечо и мягко вцепился когтистыми лапами в дельтовидную мышцу, клюнул выпавшую прядь волос, притерся клювом к щеке и притих, наслаждаясь человеческим теплом, а после вкрадчиво проворковал хрипловатым голосом:       — Вам пора возвращаться, — птица кокетливо изогнула шею, намекая на благодарственное почесывание, и истребитель не разочаровала — тонкие пальцы осторожно коснулись местечка, где изящная шея переходит в грудку, и погладили мягкие перышки. Одновременно с этим парящий в небе посланник Танджиро громко заверещал несколько истеричным голосом; детишки за спиной девушки дружно шугнулись, но больше виду, что им страшно, не подали, лишь обменялись мнениями о том, что говорящий по-человечьи ворон — это меньшая из их проблем.       — Спасибо тебе, Карасума, — поблагодарила ворона Канэцугу и плавно, чтобы не потревожить привычного попутчика на плече, поднялась на ноги, поправляя чуть перекосившуюся перевязь с сая, а после, отойдя в сторону на пару шагов, кинула на могилы погибших задумчивый взгляд и спустя несколько секунд перевела его на товарищей. Их скромная компания неспешно повставала с земли, а после так же неспешно побрела друг за другом в ту сторону, в которую звал их ворон Танджиро; почувствовав чье-то пристальное внимание к своей персоне, Шиори качнула головой, не глядя в ответ, намекая на то, что вскорости подойдет, а сама лишь еще раз повернулась к дому и утомленно прикрыла глаза, слегка сгорбившись. Птица снова клюнула ее в щеку и внезапно взмыла в небо.       Камадо, невнятно отвечавший на вопросы любопытствующей ребятни и уходивший с поляны в числе последних, бегло осмотрел притормозившую девушку — Канэцугу устало выдохнула, потерла виски, кажется, что-то пробормотала себе под нос и плавно развернулась, видимо, стараясь не тревожить свои травмы; внимательный к деталям взгляд уцепил засохшую кровь на икре и порванный рукав хаори. Истребитель шумно выдохнула, поморщилась, но тут же поймала его взгляд и подняла одну бровь. Парень спешно мотнул головой в ответ на незаданный вопрос и устремился следом за ковылявшим Зеницу. До чуткого носа донесся запах черники и бергамота — задумчивости и сожаления.       Шиори дошла до перекрестка, на котором они были вынуждены расстаться с детьми, самой последней. На ее лице расплылась легкая улыбка; она присела на одно колено перед малышами и полезла в один из множества своих подсумков.       Когда девушка нашла искомое, заглянувший к ней через плечо Агацума увидел лежавшие на ее ладони знакомые плетеные браслетики с кругляшом-солнышком посреди нитей, а после поспешил ощупать свое запястье — подарка от Канэцугу на руке не было.       — Как я мог потерять его? — горестно взвыл Зеницу и бухнулся на колени, ухватился всеми руками за свою шевелюру и принялся кататься по земле. — Как я мог? Как я мог потерять твой подарок, милая Шиори-чан? Нет мне прощения, нет-нет-нет!       Истребитель покосилась на него с усталостью, дети — с видом из разряда «собственно, ничего нового». Вздохнув, Канэцугу присела на корточки и аккуратно коснулась чужого плеча; ее рука тут же оказалась заключена в плен мозолистых пальцев моментально затихшего парня, смотрящего в ответ преданными глазами, но вырывать конечность девушка почему-то не спешила.       — Агацума-кун, — произнесла она максимально спокойно. — То, что ты потерял браслет, — это ничего страшного, с кем не бывает, — на этих словах Танджиро как бы невзначай дотронулся до своего запястья, проверяя его на наличие амулета, и успокоенно вздохнул после обнаружения. — Как только у меня будет возможность, я обязательно сплету тебе новый, а эти отдам Киеши, Шоичи и Теруко — на память. Договорились?       — О чем вы там договорились? — басисто взревели сзади, и взвизгнувшая интуиция позволила Шиори толкнуть в сторону Зеницу и самой уйти от спонтанного удара головой, которым их решил наградить бешеный кабан. — Что это такое? — тут же на инстинктах, не иначе, указал он на зажатый кулак Канэцугу и выпустил пар из ноздрей маски.       — Это браслеты, Хашибира-кун. На удачу, — ответила девушка, внимательно следя за действиями дикого истребителя — мало ли, что он захотел бы придумать сейчас.       — К чертям твои браслеты! Давай лучше драться, — резко развернулся тот к Танджиро и встал в боевую стойку. Камадо ойкнул и неловко почесал затылок, пускаясь в пространные объяснения по поводу того, почему они не должны сражаться друг с другом, а Шиори раздраженно закатила глаза, помогла Агацуме подняться с земли и присела обратно на корточки перед маленькими Ямамото.       — Это браслеты солнца, — пояснила истребитель, демонстрируя детям три ниточки с жетонами, лежащие у нее на ладони. — Солнце — покровитель всего живого, его прародитель и главный защитник, — повторила она те же слова, которые сказала полдня назад своим товарищам, вручая им тот же самый подарок. — Давайте я завяжу…       Малыши, восторженно сверкая глазами, одновременно вытянули руки вперед, горящими глазами наблюдая за тем, как тонкие пальцы с величайшей осторожностью завязывают узелки на запястьях.       — Вот и все, — произнесла девушка, завершив свою работу и поднявшись с колен, наклонила голову чуть вперед, из-под выбившихся прядей волос разглядывая любующихся подарками детей. — Я сама их делала. Надеюсь, они принесут вам удачу.       — Спасибо, Канэцугу-сан! — искренне произнес Киеши, краснея до кончиков ушей и прижимая руку к груди, и ему вразнобой вторили Теруко и Шоичи. — Я буду беречь его!       — Что-о-о? Почему у всех есть эти ваши браслеты, а у меня нет? — возмущенно заорал Иноске, в два огромных скачка оказался рядом с Шиори и ткнул своим запястьем ей практически в лицо; истребитель мягко отклонилась от неожиданной атаки и недовольно уставилась на коллегу в ответ.       — Потому что Камадо-куну и Агацуме-куну я дала их еще до того, как мы встретились, а детям я их дала, потому что это прощальный подарок, — пояснила она, сердито сощурившись.       — Так дай и мне тоже! — взревел парень и еще настойчивее махнул рукой в сторону девушки. Доброжелательное выражение лица той дрогнуло, и, стоило Хашибире опрометчиво подойти еще немножко ближе, она резким движением схватила его за локоть, прижимая чужое предплечье к своему боку, обняла его за спину… и стремительно перебросила его на землю, сделав бедро главной точкой опоры. Кабан крякнул, ударившись затылком, и скорчился от боли — на секунду Шиори пожалела, что швырнула его с такой силой, но нашла в себе силы спокойно произнести:       — Не тыкай в людей своими руками, пожалуйста, это некультурно, — истребитель задумалась и добавила: — Я сделаю браслет специально для тебя, и ты будешь ничуть не хуже других, — понадеявшись, что этого достаточно, девушка деловито поправила ворот хаори и вскинула брови, мол, доволен ли ты, но спустя несколько мгновений парень подскочил на ноги и встал в боевую стойку.       — Так ты таки хочешь подраться, мелкая козявка! Ну же, ну же, давай сражаться! — безумно расхохотался он, но Канэцугу уже повернулась к нему спиной; мелко звенящая интуиция подсказывала, что в такой ситуации атаковать он ее не будет. Ее взгляду предстал Шоичи, отчаянно отбивающийся от хнычущего Зеницу, вцепившегося в ноги среднему брату семьи Ямамото.       — Шоичи сильный! Он защитил меня! — взвыл Агацума, вытирая слезы о полы чужого хаори; мальчишка вскинул на Шиори паникующий взор и спешно замотал головой, опровергая чужие слова. Не то чтобы девушке требовалось подтверждение, но это не помешало ей прикрыть лицо рукой и устало вздохнуть; к ней пришло осознание, что все происходящее вокруг — это один сплошной дурдом.       — Разве ты не видишь, что Шоичи-кун не хочет? — сердито спросил подкравшийся сзади Танджиро и, когда Зеницу стал ныть еще громче, отрицая все его слова, одним резким ударом ребром ладони по шее вырубил его, заставляя бессознательного блондина осесть на землю. Канэцугу некультурно присвистнула и кинула на Камадо оценивающий взгляд — так правильно рассчитать силу, чтобы ударить по сонной артерии, надо было еще уметь. Истребитель в ответ лишь пожал плечами, мол, а ты ожидала чего-то другого?       Раздавшийся вопль кабана, решившегося-таки на атаку, вынудил Шиори резко присесть, выражая крайнюю заинтересованность испачканным дзори на правой ноге и одновременно с этим поправляя обмотку на лодыжке, и Хашибира, делая вид, что все так и должно было быть, пронесся с дикими воплями мимо, со всей дури врезаясь головой в близстоящее дерево.       Карасума мягко приземлился на плечо, ткнулся головой в щеку, привлекая к себе внимание; пахнуло глицинией, и девушка обратила внимание на расписной мешочек в клюве любимца.       — Мальчишке с редкой кровью пригодится, — хрипловато каркнул ворон.       — Спасибо, Карасума, — снова поблагодарила птицу истребитель и встала, разворачиваясь к детям, протянула полученный предмет Киеши. — Держи, Киеши-кун.       — Что это? — подозрительно поинтересовался мальчишка, разглядывая дорогую ткань с вышитыми на ней веточками каких-то растений.       — Пахнет цветами глицинии, — заметил Танджиро, к тому моменту взваливший бессознательного Зеницу к себе на плечи. — Демоны ее запах просто ненавидят. Я думаю, она отпугнет любого демона, который посмеет к тебе приблизиться.       — Спасибо большое, — растерянно поблагодарил ребенок и спрятал подарок за пазуху, а после вскинул на Шиори растерянный взгляд.       — Вам пора идти, — правильно истолковала она его заминку, — да и нам, — девушка осторожно ткнула в бочок своего ворона уз кончиком пальца и получила в ответ ласковое покусывание, — тоже.       — Спасибо тебе, сестренка, — застенчиво произнесла Теруко, а после добавила, повернув голову к Танджиро: — И тебе спасибо, братик.       — Всегда пожалуйста, — хором ответили истребители, и если Камадо кинул на Шиори быстрый взгляд, то она даже не дернулась, продолжая мягко смотреть на детей.       — Будьте осторожны по пути домой, — произнесла девушка, и дети спешно закивали головами; по ним было видно, как им не терпелось вернуться к родителям, от которых всем троим бы в любом случае крепко досталось. Шоичи неожиданно дернул плечом и поманил к себе Канэцугу; когда она склонилась, он приставил ко рту ладони так, чтобы его почти не было слышно, и что-то тихо-тихо прошептал ей на ухо. Зеницу, возможно бы, и услышал, но вот Танджиро не смог и теперь терялся в догадках, что такого мальчик сказал Шиори, что она в удивлении вскинула брови, а после ухмыльнулась и согласно кивнула.       — До свидания! Спасибо вам за все! — вразнобой прокричали дети, и Камадо, улыбаясь, кивнул им головой, так как его руки были заняты Агацумой, а Канэцугу прощально помахала ладонью, прослеживая внимательным взглядом за тем, как трое Ямамото скрываются за дорогой, уходящей вниз.       — Ну же, за мной! — громогласно — и крайне неожиданно, как и всегда, — каркнул ворон уз Танджиро, заставив парня с девушкой вздрогнуть, а находящегося на отдалении Иноске — выругаться и засыпать птицу угрозами. — Не отставайте! Кар-р!       Шиори вздохнула, предчувствуя очередное нелегкое задание, прижала ладонь к болящим ребрам и первая пошла к спуску с горы. Недолго думая, Камадо устремился следом, а за ним с воплями «какого черта ты убегаешь?» понесся и Хашибира, до этого старательно делавший вид, что он здесь вообще не при делах.       Как же сложно с людьми, мрачно подумала Канэцугу, слушая, как за ее спиной яростно переругиваются Танджиро и Иноске.