Жертва мечтает когда-нибудь стать палачом.
Кораблев и Буевич оказались в кабинете Ковина раньше остальных, обсуждая вполголоса последние новости футбола. Рабочий день закончился, Зоя благополучно ушла в театр вместе со Старосельцевым, а им нужно было обсудить и подвести итоги расследования, чтобы Петр мог поехать завтра утром на доклад к Филонову. — Располагайтесь. Петр Анисич, с чаем сами разберетесь, хорошо? — Да, Виктор Иваныч, — Петя устроился за столом напротив Кораблева, материалы дела пристроил рядом аккуратной стопкой. — Ты чаю хочешь? — Недавно пил. Давай в «морской бой»? — Давай. Ковин усмехнулся и занялся своими бумагами — нужно было кое-что доделать до начала их мини-совещания, хоть немного разгрести бумажный завал. Кораблев расчертил поле куда быстрее Пети и теперь с нетерпеливым выражением лица ждал, когда соигрок закончит. Буевич быстро дорисовал нужное количество кораблей и усмехнулся: — Ходи. — Е7. — Мимо. А2. — Убит. — В9. — Мимо. Курочкин заглянул в кабинет и снял кепку, Владимир задержался в приемной, разговаривая по телефону. — Извините, аварию объезжали, там целый паровозик собрался… — Проходите, располагайтесь, будем начинать. Петя с Леонидом быстро свернули игру, настроившись на деловой лад. Переговариваясь и подшучивая друг на другом, мужчины наконец-то расселись по местам. Федя и Кораблев достали блокноты. «Вот почему такая огромная разница? Докладывать Ковину совсем не страшно. Он не будет возить мордой по столу, на недочеты укажет мягко, если претензии есть — выскажет один на один. А Филонов? Ему не в руководители, ему максимум — грузчиком в магазин…», — подумал Буевич, снова пролистав свои записи в ежедневнике. Он обдумал все, что удалось узнать по текущему делу и картина, похоже, вырисовывалась запутанная. Но без учета третьих лиц, как ранее предполагал Иван Иваныч. — Ну, давайте обсудим, что имеем на данный момент, — Ковин перебрался из-за рабочего стола за стол для совещаний, протер очки и вернул на переносицу. — По Аркадию Бислис что-то новое удалось узнать? — Да ничего на него нет, Виктор Иваныч. Тихий спивающийся интеллигент, которого била бывшая жена и ни во что не ставила. С жертвами знаком не был, домой ни одну из них не провожал, на квартире тоже ничего. Жил скромно, невесту, похоже, любил, — Кораблев сцепил пальцы в замок. — На момент смерти всех жертв — Панов установил время с небольшим разбросом, — у него явные алиби, — поддержал Леонида Буевич. — К тому же у него невеста пропала, я не думаю, что он бы стал привлекать внимание к Веронике, если бы убил ее сам. Подруг у девушки почти не было, родственники на другом конце страны и то дальние, ее бы никто и так не хватился. И сообщение с неизвестного номера… — Зато у Градовой мотива хоть отбавляй. Собственная уязвленная гордость, дочь от Перевалова и ревность к Маше, плюс обида за сестру. От нее муж ушел, негодяй, и девушка такого же типажа, что и Маша, — Винокуров присоединился к общему докладу. — При обыске у Аркадия ничего не нашли, ни малейшей зацепки, — Петя закивал. — Убийств было несколько, на чем-то он обязательно бы прокололся. Это не так просто — взять и убить человека. А уж тем более четверых, плюс покушение на убийство. Два. — Меня только одно смущает — как эти две психованные бабы так смогли организоваться? Они же больные, восприятие реальности не то, не знаю, там, координация может быть нарушена, память, способность к анализу, логическому мышлению… — Федор задумчиво вздохнул. — Хотя конечно, психи иногда поражают — в обычной жизни как валенки тупые, а когда касается убийства — продуманные и четкие. А записывала Градова, чтобы на случай проблем с памятью или очередного обострения у нее были доказательства совершенного… — Скорее всего, так именно и было. Обе сестры решились отомстить, невольно сконцентрировавшись на Марии Сергеевне из-за ее сходства с Лазаревой, в целом ее личности и успехов в карьере, и связи с Переваловым. — Виктор Иваныч, Градова хранила фото с Переваловым, а еще Иван Иваныч нашел их фото у Аллы Бислис, — Петя достал из папки старый порванный и несколько раз склеенный снимок и подал шефу. — Перевалов Маргариту опознал, и по датам совпадает… На обороте дата подписана, а через семь месяцев родилась дочь Маргариты. — Со слов Перевалова он о дочери ничего не знал, уехал в Москву, какое-то время прожил там. Контактов с Маргаритой не поддерживал. — Интересно, она пыталась ему рассказать о ребенке? — Кораблев почесал в затылке, вспомнив свою собственную дочь. — Если да, то это лишний раз подтверждает ее мотивы мстить Швецовой. — А если нет? Она все равно могла затаить обиду. Чужая душа — потемки. А уж тем более душа нездорового психически человека, — Винокуров усмехнулся. — Алла оказалась более неустойчивой психически, пыталась привлечь внимание к себе якобы нападением. Инсценировала нападение на себя, а потом случилось то, что случилось. — Перевалов решил сделать тест на отцовство, он проникся ситуацией с Маргаритой. Результаты сможем приобщить к делу, как только будут готовы. — То есть, версия с организатором оказалась пустышкой, — подытожил за всех Курочкин. — И неизвестно, что хуже — две мстительные неадекватные женщины с личными мотивами, или некто неизвестный, сконцентрированный на том, чтобы убивать эффектных брюнеток типажа Марии Сергеевны и ее саму заодно. — Что то, что то… Но у нас нет ничего на Бислиса. Он все-таки пьющий человек, когнитивные функции нарушены, вряд ли он смог бы все организовать настолько идеально, — Петя задумчиво потер лоб. — В целом все понятно, Марии Сергеевне и еще четверым девушкам не посчастливилось попасть в поле зрения этих неадекватных дамочек. Осталось только найти Лазареву. Ее тело. — Это дело времени. Куда-то увезти тело Градова не могла, Лазарева где-то там. Слава Богу Машу удалось найти гораздо быстрее, — Виктор Иваныч вздохнул, покрутив в пальцах ручку, отбросил в сторону. — Петр Анисич, завтра доложите то, что имеем на данный момент, Лазареву продолжаем искать. Буевич закивал. «Ладно хоть у Лазаревой родителей нет… Нехорошо так говорить, но я рад, что не придется с ними идти на опознание. Хватило отца Канцевой и матери Смелковой», — подумал Петя, вспоминая тяжелые моменты опознаний. Добрый Беляев предлагал поговорить с родителями самому и сопроводить на опознание, но Петя отказался. Да, чужое горе он все еще воспринимал слишком остро, не привыкший и не очерствевший к чужой боли, но и прятаться за спину старшего коллеги отказался — его и без того часто выручали, поддерживали и подсказывали. Курочкин, не сдержавшись, зевнул. Они все очень устали, но даже мечтать о полном завершении дела не приходилось — за ним последуют десятки и сотни не менее сложных и запутанных. — Ну, раз мы все выяснили… — Кораблев первым поднялся со своего места. — Разрешите откланяться. Дел невпроворот. — Кто бы говорил, мне еще три дела Иван Иваныча к сдаче подготавливать, помимо своих, — пробурчал недовольный Петя. Конечно, Беляев был не виноват с тем, что выбыл из строя так не вовремя, только вот оптимизма это не добавляло, количество бумажной работы поистине ужасало — завалы из справок, протоколов и обвинительных заключений снились ночами. — Работай, Петюня, набирайся опыта, — Кораблев похлопал его по плечу, обменялся рукопожатиями с остальными и отбыл первым. Петя с видом обиженного ребенка собрал бумаги в папку и с несчастным видом поплелся к выходу, под беззлобные подкалывания Федора и Винокурова. Ковин чуть улыбнувшись проводил коллег взглядом, снял очки и, пережав подушечками пальцев переносицу вернул обратно. По стеклу забарабанили первые капли дождя, в приоткрытую форточку пахнуло свежестью, мокрым асфальтом и прелыми листьями.***
Альбина, решив навестить подругу пораньше, до обеда, ждала звонка Луганского. Он пообещал заехать за ней и заодно поговорить. Предмет разговора конечно интересовал, но не настолько, чтобы забыть о собственном внешнем виде — волосы, завитые крупными локонами, упрямо не ложились под нужным ей углом и на укладку потребовалось несколько лишних минут. После звонка от Дмитрий и короткого «я внизу» до выхода из дома прошло всего десять минут — Альбина умела собираться достаточно быстро. К тому же Луганский не был ее очередным кавалером и заставлять его ждать она не видела смысла. По своим меркам Альбина выглядела скромно — трикотажное черное платье чуть ниже колен, пальто, палантин с причудливым узором из серебристых и золотых линий, но взгляд Луганского, курившего у машины, польстил ее женскому самолюбию. — Ты точна как никогда, Алечка. — Зачем заставлять ждать делового человека? И мы заедем в магазин по пути? Фруктов каких-нибудь надо, воды, я не знаю… — Конечно, — кивнув, Дмитрий открыл перед Крутицкой дверь и помог устроиться на пассажирском месте. Они выехали со двора, проехали всего пару минут до ближайшего супермаркета. Выбор фруктов и минеральной воды много времени не занял. Альбина прихватила любимые сигареты, в очередной раз подумав о том, что пора если не бросать, то сократить количество сигарет. У нее уходила едва ли не пачка в сутки, что было совсем не удивительно, учитывая последние события. Подхватив покупки, Луганский распахнул перед ней дверь, вскоре они ехали по трассе в сторону стационара, в котором находилась Маша. — О чем ты хотел поговорить? — Аль, нужен твой совет, как женщины и Машиной подруги. — Я вся внимание. — Дело в том… Мы с Машей расстались мирно, никаких проблем, претензий, хоть я и был против развода. Сама знаешь… Маше вроде бы не за что на меня обижаться. — Нет, она очень хорошо к тебе относится. — Понимаешь, я встретил девушку. Специально не искал отношений, это не для меня — только поставив штамп о разводе бежать за утешением в чужую койку. — Быстро Машка оказалась не нужна, — Альбина усмехнулась, чувствуя обиду за подругу, но вместе с тем понимая — такому мужчине, как Луганский, просто грех долго оставаться одному. — Машу невозможно забыть. Просто Оля… Она… Я не знаю, как объяснить. Она очень милая, женственная, с ней тепло. Она очень выручила меня по работе. У нас срывались важные переговоры, наш переводчик уволился по семейным обстоятельствам, а Оля выручила. — И что ты хочешь от меня, Дим? Лично я не против того, чтобы ты был счастлив, раз уж с Машкой у вас не сложилось. — Все так быстро произошло… Я сделал Оле предложение, она согласилась. — И ты не знаешь, как сказать Маше? — Ну, да. Я думаю ей будет не очень приятно… Мы конечно общаемся по-дружески, но все же… — Дим, Машка умная, она все поймет так, как нужно. И если позовешь на свадьбу — она придет. — Думаешь? — Ну что я, подругу единственную совсем не знаю? Придет. Главное, чтобы по работе не выдернули в очередной раз. Луганский заметно повеселел. Его явно тревожил вопрос моральной составляющей, и теперь, когда он принял решение, с души словно упал камень. — Если вы остались друзьями, то никакой ревности и обид по определению быть не может. К тому же ты для Машки столько сделал… В больницу хорошую устроил, Винокурову помог. — Убедила, — Дмитрий посмотрел на Альбину и чуть улыбнулся. — Спасибо за совет, я все понял. На первое ноября ничего не планируй, — Дмитрий достал из бардачка плотный конверт, оттуда вытащил конверт потоньше и отдал Альбине. — Договорились. Альбина довольно улыбнулась и стала смотреть в окно на проносящийся мимо город. Почти со всеми своими бывшими она тоже оставалась в хороших отношениях и не видела в дружбе после брака ничего зазорного. До больницы добрались быстро, пробок почти не было. Первым к Маше заглянул Луганский, он о чем-то поговорили и он быстро вышел. — Аль, я переговорю с врачом, вы пока посплетничайте. — Хорошо, — Альбина поправила накинутый на плечи халат и заглянула в палату. — Машечка, привет! Как себя чувствуешь? — Уже лучше, — Маша улыбнулась подруге в ответ. На самом деле она чувствовала себя не так уж и плохо. Беспокоил кашель, болела и кружилась голова, стоило ей попытаться встать с больничной койки. Но зато теперь она могла полу-сидеть и больше бодрствовать, чем в первые после нападения дни. — Температуры нет, настроение хорошее, на следующей неделе вставать разрешат, наверное. — Вот и хорошо, — Альбина выгрузила в тумбочку принесенные гостинцы — апельсины, киви и минеральную воду. — До свадьбы заживет. — До чьей? — Ну не до моей же, — Крутицкая выразительно глянула на тумбочку. Из белого конверта недвусмысленно выглядывало приглашение на торжество. — Аля! — Ничего не Аля. Или ты против? — Нет, я рада за Диму. — И даже не ревнуешь? Ну, ты, подруга, даешь! — Аль, мы расстались по-дружески. У меня есть Володя, почему я должна ревновать Луганского к его невесте? — Ни капельки не ревнуешь? Я бы не смогла так. Времени прошло не так много, а он женится. — Я буду только рада за них, правда, Аль. Дима всегда за меня слишком боялся, а мне дорога моя работа. Она же наверняка будет домохозяйкой, родит ему детишек. Ему этого не хватало. — Добрая ты, Машка. — Разве это плохо? — Ну, не то чтобы плохо… Просто с некоторыми людьми ты незаслуженно добра. — Ты о чем? — Маша села повыше и поправила одеяло. — Я Ирине Васильевне позвонила, ну, когда с тобой все произошло, хотела как-то успокоить. — И? — И она меня послала. — Даже так… Не стоило звонить, Аль. Правда, не стоило. Мама общается с Андреем, внуки с ней видятся. Мне этого достаточно. — Машка, ну она же не права. — Это ее решение, Аль, я не хочу никому ничего доказывать. — Извини, мне не стоило этого говорить. Расстроилась? — Альбина присела на краешек Машиной кровати, взяла ее за руку. — Нет. Правда — нет. Ты ничего нового мне не рассказала, — Маша улыбнулась, не желая показывать того, что действительно расстроилась. Об это она подумает потом, когда останется одна. — Машка, я извиниться хочу. И признаться. Я хотела помочь в поимке маньяка, который убивал девушек и на тебя напал… — Аля, ну зачем ты? Надеюсь, ничего не случилось? — Нет, меня Курочкин ваш перехватил. А к своему цвету вернуться пока не могу, нужно тотальное обесцвечивание, это через пару недель только. — Я очень это ценю, спасибо. Но я правда не стою того, чтобы так рисковать жизнью. Шкурки хватило. — Ты правда не сердишься? — Аль, я в тихом ужасе, но уж точно не сержусь. Главное, что все обошлось. Коллеги пока не заходили, Володя тоже молчит, как партизан. — Им некогда, наверное. Ты выбыла из строя, бедный Петька зашивается, оперативники тоже с ног сбились. — Ты что-то знаешь? — Я рассказала Пете и Иван Иванычу, что за тобой кажется следили. И все. Мне никто ничего не расскажет, Винокуров разве что. Но я его не дергаю. — Понятно. Значит буду приставать к Володе. Я в расследовании в этот раз не участвовала почти, — Маша вздохнула. Не то что бы она устала, но после эмоций и непривычно длинного разговора начала болеть голова и хотелось лечь. — Ладно, Марусь. Ты отдыхай, я побегу, обещала мальчишкам вечером в кино сходить. Они со школы вернутся скоро, надо покормить успеть. Представляешь, кастрюли супа хватает на два приема пищи. — Мальчишки, к тому же растут, — Маша улыбнулась в ответ и посмотрела на стену напротив кровати. На составленных рядом тумбочках лежали подарки и гостинцы, которые ей с завидной регулярностью приносили близкие и коллеги. Рисунков от детей накопилось приличное количество, букетики, корзинки с цветами регулярно приносил Володя, среди цветов и пакетов с апельсинами лежала газета с ее фотографией на обложке. Счастливый Старосельцев передал через Володю, но почитать пока не получалось. Врачи запретили любые нагрузки, включая чтение, а она решила, что будет послушным пациентом. Хотелось поскорее вырваться из больничных стен и вернуться к привычной, милой рутине. Поправив подушку, устроилась поудобнее и прикрыла глаза. Спать не хотелось, но с закрытыми глазами голова болела чуть меньше и можно было подумать о том, что рассказала подруга.***
Панов, оторванный появлением Пети и Винокурова, от законного перерыва и пирожков, испеченных любимой супругой, поднялся с продавленного дивана. В комнате отдыха персонала было тепло и уютно, вкусно пахло выпечкой, совсем немного дезинфицирующими средствами пополам с кварцевой лампой. Но ему, любившему свою работу преданно уже несколько десятков лет, одинаково хорошо было и в секционной, и в лаборатории, и в комнате отдыха. — Давайте прогуляемся до секционной, все покажу и расскажу. О-хо-хо, грехи наши тяжкие. Вот чем ей девчонки помешали, ума не приложу. Одно слово — психическая. Две недели как пропала же, да? — Чуть больше, — Винокуров зевнул, прикрывая рот кулаком. Спать хотелось ужасно, а рабочий день и не думал заканчиваться, плавно перетекая в рабочий вечер. Он практически не появлялся дома, часто ночевал в рабочем кабинете, чтобы не тратить время на дорогу и иметь возможность почаще навещать Машу. — А причина смерти, Лёнь? — Так задушена невеста наша, плюс гематомка на голове, в затылочной части, приложили ее неслабо. Ручки-ножки связаны, а тело в пакет было упаковано. Дата смерти совпадает с датой гибели Градовой с большой долей вероятности — мы изучили опарышей, личинок, прочих квартирантов в теле бедной девчушки. Там и личинки, и куколки, и все, что захотите. А никто из вас не собирается на рыбалку? Я целую банку собрал, здоровущих — сантиметра полтора каждый. Петя на этих словах скривился. — У нас Филонов любитель живой природы, охоты и рыбалки. — Значит передадим ему, от всей, так сказать, души, — Панов открыл дверь в секционную, прошел первым, включая свет. — Быстренько посмотрите на девицу нашу красавицу и айда пить чай. Иван обалденное варенье из морошки принес, а жена моя целый тазик пирожков вручила, велела съесть, иначе испортятся. Буевич, не успевший пообедать и толком позавтракать — если не считать чашки чая утром, — почувствовал, что голоден. Винокуров согласно кивнул, хотя на самом деле больше всего хотел спать. Еда и прочие потребности практически отошли на второй план. — Пакетик, кстати, в который девушку нашу завернули, очень похож на тот, в котором Марью перевозили. Плотность совпадает. — А следов никаких? — Нет, Петюня, следов нет. Аккуратная, зараза. В перчатках действовала, подошла со спины, к жертве не прижималась… — Панов откинул простыню с тела. Веронику Лазареву было сложно узнать, лицо сильно изменилось, но вот особые приметы — татуировки на пояснице и в области седьмого шейного позвонка совпадали с татуировками, фото которых любезно предоставил несостоявшийся жених. — Зато татушки есть. Похожие. — Надо на опознание ее жениха вытащить. Он-то явно должен узнать, — Винокуров отошел от каталки с чувством облегчения. По крайней мере Лазареву они нашли, осталось меньше вопросов в непростом деле. — Мы еще стоматологическую карту запросили в поликлинике, ждем ответ. Кровушку тоже прогоним. — А когда результат? — Буевич состроил жалобное выражение лица и «бровки домиком». — Дитя мое, не наглей. У других следователей к нам тоже вопросы имеются. — Да я понял, понял. — А раз все понял, пошли чай пить. Они направились обратно в комнату отдыха, обсуждая последние новости — у зав.моргом, всеми любимого Юрия Юрича, родился сын.***
— Ну, рассказывай, как дела? — Винокуров вырвался к Маше сразу после утреннего совещания. Начальство конечно было недовольно, но давно махнуло на него рукой. Свою работу он делал хорошо, и просто физически и не мог долго находиться без любимой женщины. Коробочка с кольцом перекочевывала из карманов куртки в пальто, шли дни, удобные моменты попадались, но он отчего-то медлил. Маша, кутаясь в теплую куртку — она ужасно мерзла вы последнее время, и одевалась в сто одежек, лишь бы немного согреться, улыбнулась в ответ. — Доктор сказал, что я почти здорова, завтра точно выпишут, на амбулаторное наблюдение и полу-постельный режим. Так надоело… На работу хочется. — Понимаю, Машенька, но это еще успеется. — Я не понимаю, зачем еще две недели сидеть дома. Невролог мной доволен, читать-считать могу, коллегам, вон, с делами помогаю, — Маша покачала головой, вспоминая паломничество коллег. Как только ей стало лучше и она смогла концентрироваться на чтении и мыслях о работе, ее буквально атаковали. Шеф интересовался самочувствием по телефону и спрашивал, какие прогнозы дают врачи, а потом горестно вздыхал, понимая, что в лучшем случае Маша вернется к работе в середине или конце октября. — Голова болит только на перемену погоды, и то, терпимо. — Врачам виднее. И твое здоровье, Маш, важнее всего. Тебе не холодно? — Нет, — Маша замотала головой. В теплой толстовке и спортивных штанах, длинной осенней куртке и закутанная в шерстяной клетчатый платок вместо шарфа ей было совсем не холодно. А вот любимый мужчина, пытающийся ее закутать потеплее, ходил в тонком джемпере, в вечно распахнутой куртке, и в лучшем случае с накинутым на шею шарфом. А октябрь в этом году выдался ветреный, сырой и промозглый. — А тебе? Остановившись, Маша поняла, о чем Володя ей смущенно недоговаривает, поправила шарф и застегнула молнию на его куртке, поцеловала, легонько касаясь губ и позволяя себя покрепче обнять. — Нет, что ты. Кстати, на мой день рождения обещают хорошую погоду. Панов предложил собраться у него на даче, пожарить шашлыки, отдохнуть. С него территория, с меня — стол. Ты как? — Хорошая идея, мне нравится. — Панов так и сказал: «Манюне свежий воздух только на пользу». Тогда я всем сообщу, во сколько собираемся. — А кого ты хочешь пригласить? — Ну, Федьку с Альбиной самой собой, Зою с Антоном, Петьку… Кораблева. Пановы само собой. — Хорошая получится компания. — Твой шеф обещал заглянуть. Надеюсь, никуда не выдернут. Я с начальством переговорил, обещали войти в положение. Тем более, что у меня уважительная причина. Маша улыбнулась в ответ, понимая, о чем Володя ей смущенно недоговаривает. и они пошли дальше по аллее больничного сквера. — А Женя? Она будет? — Я не стал ее приглашать. Думаешь, стоит? — Почему нет, — Маша пожала плечами. — Она близкий тебе человек, и если в свой праздник ты хочешь ее видеть, то я не против. Главное, чтобы Женя сама правильно оценила данное приглашение. — Ладно, я подумаю. Главное, что рядом будешь ты, — скрыв неловкость за очередным поцелуем, Владимир нащупал в правом кармане коробочку и посильнее сжал бархатистый корпус. Ему ужасно не хватало смелости упасть перед Машей на колено и сказать те самые слова. — Так не хочется в палату возвращаться. Укради меня домой, а? — Машенька, ну что ты. Осталось совсем чуть-чуть до выписки. А что так? Мне показалось, здесь хорошие врачи и подготовленный персонал. — Да… Кое-кто растрепал медсестрам, что со мной произошло, ну и началось это бесконечное сочувствие, мол, бедняжка, досталось жертве нападения и все в этом ключе. Не люблю жалости в свой адрес, особенно от посторонних. И вообще, я осталась жива, наоборот, повод порадоваться. Поначалу я внимания не обращала, плохо себя чувствовала. А как стала выбираться в отделение, на процедуры, на прогулки — все это и обрушилось, — Маша все-таки улыбнулась, чтобы смягчить недовольное ворчание. — А кто растрепал? — найду этого сумасшедшего и лично откручу голову. — Да Старосельцев. Забегал, чтобы номер свежий подарить, вот и проболтался. — Поговорю с ним при случае. Совсем не соображает, что творит. О том, что в отделение Антон прибегал не только к ней, но и к очаровательной медсестре Ире, рыжеволосой, в веснушках и очень смешливой, Маша не стала говорить. Пусть со своей личной жизнью Старосельцев разбирается сам. — Маш, ты не обижайся, что они тебя обсуждают. Они кроме работы и не видят ничего, а тут новая информация, женский коллектив, желание посплетничать, — Владимиру и самому не нравилось происходящее, как и то, что Маша все это время молчала, но он ее успокаивал и поддерживал, как мог. — И они же без негативного подтекста, сочувственно к тебе относятся? Маша поправила капюшон и задумчиво кивнула. — Понимаешь, я согласна на роль следователя прокуратуры, подруги, матери, твоей жены, но роль жертвы — не для меня. Я не хочу так. Все сказанное кроме одной фразы пролетело мимо — Винокуров остановился, не понимая, то ли он ослышался, выдавая желаемое за действительное, то ли Маша это правда сказала. — Машенька… Я правильно понял? — дыхание сбилось окончательно, Владимир, давно отрепетировавший слова для предложения, растерялся. Он смотрел на Машу, такую хрупкую, еще болезненно бледную, похудевшую, тепло ему улыбающуюся, сияющую особым тихим светом. — Правильно. Я тебя люблю. Очень люблю. Никаких связных слов у Владимира не нашлось, вместо этого он притянул Машу к себе и поцеловал, свободной рукой достал коробочку из кармана и движением пальцев раскрыл. — Ты согласна стать моей женой? — Да! Кольцо — изящное и точно подобранное по размеру, оказалось на Машином безымянном и она, захлебываясь от переполняющих эмоций, кинулась Владимиру на шею, не забывая целовать. Когда они оба немного успокоились и продолжили прогулку, Винокуров улыбнулся: — Я хотел сделать предложение в субботу, на мой день рождения. — И хорошо, что сделал его сейчас, когда мы только вдвоем. — Почему? Это не так романтично… — Представляю, как бы ты волновался, учитывая гостей. А так — это момент будет только нашим. Счастье, переполнявшее изнутри, грозило затопить все вокруг. Владимир чувствовал такое всепоглощающее острое счастье, что защипало в носу и перехватило дыхание. — Володь, я замерзла. Пойдем, — Маша, спрятав ледяные пальцы поглубже в рукава толстовки, поежилась. Кольцо приятно ходило кожу, она все еще не могла поверить в реальность происходящего, несмотря на то, что сама подтолкнула любимого мужчину к действиям. — Конечно, мы что-то загулялись. Ты перчатки опять забыла? Маша виновато закивала. Перчатки — тонкие, но теплые, приятного песочного цвета, она и правда умудрилась оставить в палате, о чем начала жалеть минут пятнадцать назад. — Вот дождешься, я тебе варежки куплю, на резинке. Пришью к твоим курткам и пальто, тогда точно забывать не будешь. — Я согласна. У меня в детстве были белые, пуховые такие, — с улыбкой призналась Маша. Сейчас она была готова на что угодно, чувствуя себя не взрослой женщиной, а влюбленной шестнадцатилетней девчонкой, влюбленной в самого лучшего человека в мире. — Сейчас придем, срочно пей чай. Не хватало тебе заболеть. У входных дверей Маша притормозила, чтобы продлить по-особенному счастливый момент. Расставаться не хотелось. — Поцелуй меня. Винокурова не надо было просить дважды. В Маше, такой хрупкой и невесомой сейчас, заключался без преувеличения, весь его мир. По ступенькам они поднимались держась за руки, даже не пытаясь скрыть дурные счастливые улыбки.***
Погода в субботу, третьего октября, стала для Винокурова еще одним подарком — около пяти градусов, солнечно и ни малейшего намека на дождь или сильный ветер. Они с Машей приехали на дачу к гостеприимным Пановым заранее, предварительно забив багажник продуктами. Несмотря на то, что Владимир просил подарки не дарить, Маша подготовилась заранее и теперь везла в дамской сумочке небольшую коробочку, обернутую серебристой бумагой. С утра они торопливо собирались, Маша полночи не спала и, заснув только под утро, еле открыла глаза под звон будильника ровно в девять. Настроение при этом было отличное, она закинулась всеми предписанными таблетками, и запихнула таблетницу в сумку, следом за подарком для Володи. Из всего их окружения о помолвке Пановы узнали первыми. Лёня долго их обоих обнимал и говорил теплые, хорошие слова, пока Наталья не отрядила его подготавливать место для мангала. А Машу увела на кухню, в тепло, разобрать продукты, приготовить закуски и поболтать. — Машенька, поздравляю еще раз. Вы чудесная пара. — Спасибо, — искренне поблагодарила Маша. — Мне самой не верится, что это происходит на самом деле. — Володя очень тебя любит, с ним будет спокойно и надежно, уж поверь мне. — Я знаю, — Маша вытащила из пакетов зелень для салата, чтобы помыть. — Он очень переживал, когда случилось нападение. Лёня его однажды оставил в морге отоспаться, побоялся в таком состоянии отпускать. — Обязательно поблагодарю. Это не первое нападение… Представляю, что с ним происходило. Я-то большую часть времени без сознания была или спала. Это уже второе похищение, но в тот раз все было куда страшнее. — А что случилось? — история с Колобановым прошла как-то мимо Натальи и она испуганно округлила глаза, прикрыв рот ладонью. — На Луганского пытались надавить и похитили меня, держали под наркотиками, не очень долго, но все же, — Маша поежилась, вспоминая давнюю историю. — Ну ладно, не будем о грустном. — Давай оставим мясо мужчинам? Я помою овощи, а ты почистишь картошку? Маша согласилась со всем сказанным и взяла со стола удобный небольшой нож. — Только можно я сяду? Долго стоять сложно, голова кружится. — Маш, ну конечно, — Наталья выдала ей две миски — для очисток и картофеля, усадила за кухонный стол и занялась своей частью дел. — Я вообще не понимаю, как тебя выписали. — Выписали на полу-постельный режим. Но я так устала лежать. И вообще, поскорее бы на работу. — Как я тебя понимаю. Зимой неудачно упала, представляешь, перелом лодыжки, три недели сидения дома. Я думала с ума сойду… Они обменялись понимающими улыбками. В это же время во дворе кипела работа — мужчины вытащили на небольшую веранду стол, Леонид собрал его, притащили стулья и занялись местом для мангала. Курочкин с Альбиной и Зоя с Антоном приехали вместе, нагруженные пакетами, шумные и веселые. — Шеф, с днем рождения! — заголосил Федя, презентуя Винокурову пакет, звеневший при движении. Альбина вручила обновки — темно-синий со скандинавскими узорами джемпер и шарф в тон. — Счастья, здоровья, денег побольше! — продолжили Зоя с Антоном, протягивая гитару, обернутую в золотистую бумагу, гриф украшал ярко-красный бант. — Спасибо, — довольный именинник со всеми обнялся, дамы ушли в дом, Антон с Федей остались поболтать и помочь. После непродолжительной суеты и беготни, Зоя принялась украшать веранду привезенными с собой шарами и растяжкой «Володя, с днем рождения!», Наталья украсила стол праздничной скатертью, на диван у стола скинула яркие подушки, для мягкости и удобства. Альбина занялась тарелками с нарезкой, сворачивая сыр и колбасу причудливыми розочками — получалось действительно красиво. Кораблев приехал с двумя большими коробками пиццы и несколькими пакетами сока — он был за рулем, выпивать не планировал и его прибытие встретили не без шуток, но с энтузиазмом — пиццы оказались съедены в считанные минуты. Панов и Владимир занялись шашлыком, Антон взял в руки подаренную гитару, стремясь ее настроить и сыграть любимые Зоей романсы, а Леонид с Федей, захватив с собой по бутерброду, отправились осматривать окрестности. От очередной партии шашлыка Винокурова отвлек звук клаксона. К дому подъехало такси, из которого выбралась Женя и помахала рукой, прося подойти. — Лёнь, последи пожалуйста. — Конечно, — Панов занял место у мангала, вооружившись картонкой и бутылкой с водой. — Привет, — немного растерянный появлением Евгении именинник улыбнулся. — Проходи, скоро все будет готово. — Да нет, я на пару минут, только поздравить. — Спасибо. — Подожди. Володя, я не буду врать, что безумно за тебя рада, — Женя мягко коснулась его руки, прося помолчать и выслушать. — Но я хочу, чтобы ты был здоров и счастлив, а счастлив ты можешь быть только с Машей. Я это понимаю, ты же всегда ее любил и боготворил. Я приехала не ругаться, а поздравить тебя с твоим праздником и пожелать счастья. — Спасибо, Жень. — Вот, это тебе, — Женя вручила ему небольшой пакет с дорогим французским вином. — Выпьете по случаю. — Спасибо, что нашла время приехать. — Мне пора. Еще раз с днем рождения, — Женя порывисто обняла Винокурова и поспешила обратно к машине. — Винокуров, ты чего там? Иди сюда, нужна помощь, — Панов махнул рукой. Владимир занялся приготовлением мяса и овощей на решетке — женская половина компании поддержала эту идею с энтузиазмом. Зоя, увидевшая в окно разговор именинника с Женей возмущенно сжала кулаки. — А где Марья у нас? Альбина, нарезавшая продукты для крабового салата, заказанного именинником, показала движением головы в сторону веранды. — Машка спит. По крайней мере полчаса назад спала. Все-таки рано ее выписали. Зоя понимающе кивнула и решила Маше ничего не говорить. По крайней мере пока. Вместо этого подхватила стопку тарелок, краем уха прислушиваясь к мужскому гоготу во дворе. Антон травил анекдоты и получалось у него отлично. Швецова и правда нашлась спящей в стареньком глубоком кресле, свернувшаяся калачиком и накрытая одеялом. Шум ей совершенно не мешал, она продолжала крепко спать. Альбина вышла на веранду с готовым и украшенным зеленью салатом, водрузила салатник на стол и склонилась над спящей подругой, чтобы поправить одеяло. Будить было жалко, но судя по всему, угощение было готово и праздник вот-вот должен был начаться. Луганский поздравил по телефону, Петя отзвонился и сообщил, что они с Ковиным подъедут, но позже, поэтому решено было садиться за стол не дожидаясь. — Маш. Марусь, просыпайся, все за стол уже садятся, — Крутицкая легонько потрясла подругу за плечо. — Сколько я спала? Маша, открывшая глаза, пыталась понять, что вокруг происходит, судя по шуму вокруг. — Минут сорок. Как ты себя чувствуешь? — Голова болит, а так — нормально. Принеси мою сумку, пожалуйста, — Маша села ровнее и пригладила чуть растрепавшиеся волосы. — Сейчас, — Альбина ушла и вскоре вернулась с сумкой. — Спасибо, я о подарке совсем забыла. — Аль, помоги пожалуйста, — Федор показал глазами на миску с овощами-гриль и на решетку в собственных руках. Маша выбралась из одеяла, аккуратно его сложила и достала подарок, надеясь, что Володе понравится. Она долго думала, что ему подарить и в итоге купила новый телефон. Не самый навороченный, но весьма достойный вариант. — Ну что, всех просим к столу! Винокуров открыл вино, разлил по бокалам всем желающим. Себе, Маше и Кораблеву налил вишневый сок, который вполне походил на вино. Маша сидела по левую руку от него, рядом с Машей — Зоя и Антон. Федя и Альбина сидели по правую руку, затем Кораблев, а Пановы — напротив них с Машей. — Друзья мои, предлагаю выпить за здоровье нашего именинника! — на правах хозяина дома торжественно произнес Панов. — Володя, мы от всей души тебя поздравляем, будь здоров, удачлив, все остальное приложится. Под радостное «ура!» зазвенели бокалы. Рассевшись по своим местам, собравшиеся занялись мясом и овощами. Маше есть не хотелось, но Володя положил ей всего понемногу на тарелку и на решила чуть-чуть попробовать. Второй тост произнесли по традиции за родителей, перед третьим тостом слово взял Винокуров. — Друзья, я очень рад, что вы смогли сегодня приехать. Спасибо за теплые слова, пожелания. Я очень это ценю. Спасибо. Я тоже вас всех очень люблю. Спасибо за подарки, за то, что потратили время. Но… Маша сделала мне самый главный подарок. Согласилась стать моей женой. — Как здорово! — Поздравляем! — Горько! — раздалось с разных сторон. Маша, чуть смущенная, продемонстрировала окружающим кольцо и позволила вовлечь себя в поцелуй. Все внутри трепетало от щемящей радости и переполняющего счастья. Винокуров и не знал, что способен на такие чувства. Они оторвались друг от друга на счет «пятнадцать» и Маша, улыбнувшись, протянула ему коробочку с подарком. — Спасибо огромное! А что там, Маш? — Телефон. — Шеф, да открой и посмотри сам, — с набитым ртом посоветовал Курочкин и получил несильный тычок под ребра от Альбины. Спустя некоторое время подарочная упаковка поддалась и именинник с восторгом рассматривал гаджет. — Спасибо, — оценив подарок, Владимир приобнял Машу за плечи и поцеловал. Собравшиеся за столом разбились на группы по интересам и обсуждали все — от цен на запчасти для машин, до альбомов британских рок-групп и дизайнов интерьера, не забывая при этом налегать на вкусности, которым был заставлен стол. — Но ты для меня — все равно самый лучший подарок. Маша улыбнулась в ответ, не зная, что на это ответить.