***
«Что за дурацкое название для города, который к тому же хрен найдешь…» — стуча зубами, думала Эмма, обхватив руками свой живот и бредя по обочине в надежде найти хоть какую-то цивилизацию. Просидев в машине после того, как она заглохла, почти час в надежде, что, может, жук все же заведется или что хоть кто-то проедет мимо, Эмма наконец сдалась, когда ни то ни другое так и не случилось. Закутавшись в свою самую теплую и все еще подходящую ей кофту, с тяжким вздохом она открыла дверцу машины и, помолившись, чтобы после такой прогулки они с малышом не заболели, вышла в проливной дождь. Примерно полчаса она шла вдоль дороги, но город так и не показался, отчего она почувствовала, как начинает впадать в отчаяние. Эмма была страшно голодная, промокшая до нитки, и к тому же она так устала. Вдруг она заметила в лужах отблеск света, который исходил явно не от молний, а потом услышала звук проезжающей машины. Эмма невольно затормозила; если честно, она не знала, радоваться этому (ура! Живой человек) или ломануться что есть силы в пролесок (пустая дорога и дождь — тут хоть закричись, если в машине будет какой-то маньяк). Но пока мысли в панике метались у Эммы в голове, машина уже затормозила неподалеку от нее. Внимательно присмотревшись, Эмма, хоть и не была экспертом, но распознала, что перед ней остановился черный кадиллак. Такое чувство, что я попала в какой-то ужастик… Тем временем стекло на ближайшей к ней дверце опустилось, и она увидела сквозь дождь мужчину лет сорока, может, чуть больше (из-за ливня трудно было точнее разглядеть), сидящего за рулем. У него были темные волосы до плеч, и в общем-то это все, что Эмма смогла разглядеть. — Привет, — наклонившись, немного смущенно поздоровалась она.***
Когда мистер Голд остановился около неожиданного для этого города визитера и опустил стекло, он с удивлением понял, что это была молодая девушка, совсем еще подросток, с самыми зелеными глазами, которые он когда-либо видел. — Привет, — неловко сказала она ему, немного наклонившись и заглядывая в салон. — Здравствуй, здравствуй. Что же столь юное создание делает на обочине дороги в такую отвратную погоду? — прищурившись, спросил мистер Голд. Она немного помялась и ответила: — У меня машина заглохла, — и, решившись, добавила: — До города не подбросите? Мистер Голд удивленно поднял бровь. — А вы не боитесь, что я вдруг могу оказаться маньяком? — Умереть от переохлаждения я боюсь больше, — усмехнувшись, ответила эта дерзкая особа. Неожиданно для себя он усмехнулся в ответ и в приглашающем жесте махнул головой в сторону соседнего сидения, даже не волнуясь о том, что она замочит ему весь салон. — Спасибо большое, — сказала девица, быстро юркнув на соседнее сидение, прижимая к себе средних размеров сумку. Скинув капюшон кофты и попытавшись согреть своим дыханием замерзшие пальцы, она слегка тряхнула длинной золотистой гривой. «Красивая…» — против воли подумал мистер Голд, рассматривая свою неожиданную попутчицу: белокурая, светлокожая, зеленоглазая, с немного вздернутым носиком и пухлыми губами, что сейчас слегка отливали синевой из-за холода, но это ее нисколько не портило… И почти сразу он нахмурился от столь глупых мыслей, что внезапно взбрели ему в голову. — Пожалуйста, — отведя взгляд от девушки, проворчал мистер Голд, уже пожалев, что согласился ей помочь, и завел мотор. — Ну, куда вас подвезти? Девица в ответ только закусила губу и смотрела перед собой, потирая свои ладони друг о друга. «Понятно… — со вздохом подумал мистер Голд, узнав эту манеру поведения. Так обычно вели себя его арендаторы, когда он приходил их выселять. — Кажется, я подобрал бродяжку…» В полном молчании они доехали до города, где, ведя автомобиль по знакомым улицам, мистер Голд поехал в сторону закусочной «У бабушки». — Куда мы едем? — наконец подала голос его попутчица, настороженно выглядывая в окно. — И об этом вы спрашиваете меня только сейчас? — иронично ответил он, остановившись около закусочной. Увидев хмурый взгляд, который она бросила на него, мистер Голд закатил глаза, поражаясь про себя своему внезапному альтруизму, и добавил: — Это местная забегаловка, вам явно не помешало бы поесть. После чего кинул выразительный взгляд на ее заостренные скулы. Щеки девицы заалели. — Я… — начала было говорить она, как вдруг подскочила, прижала руку к животу, который все это время загораживала сумка, и удивленно воскликнула: — Ой! Мистер Голд нахмурился. — Что случилось? Вдруг она схватила его за запястье и притянула его к своему уже довольно большому и твердому животу, который он сначала не заметил из-за мешковатой одежды. От неожиданности он даже не успел отдернуть руку или возмутится, как тут он почувствовал легкий толчок под ладонью. — Малыш толкается, — с благоговейным трепетом прошептала девушка, подняв на него широко распахнутые зеленые глаза, продолжая крепко прижимать своими холодными ладошками его руку к своему животу. Мистер Голд тем временем замер. К нему так давно никто не прикасался… А уж про то, чтобы кто-то добровольно захотел разделить с ним, чудовищем Сторибрука, чудо новой жизни, что скоро явит себя миру, и говорить нечего. Под его ладонью вновь зашевелился ребенок, отчего у него странно сжалось сердце. — Извините, простите… — очнувшись от своей радостной эйфории, пролепетала девица, еще больше покраснев. — Просто малыш первый раз толкнулся… и… я… И окончательно смутившись, она замолкла, смотря куда угодно, кроме него. Мистер Голд с удивительной для него неохотой убрал руку и, откашлявшись, хрипло сказал: — Ничего страшного. А теперь идемте, в вашем-то состоянии вам нужно как можно больше питаться. В конце концов… — его глаза скользнули к ее животу. — Вам нужно есть за двоих. — А… — открыла было рот она. — Я заплачу, — перебил ее мистер Голд, взяв трость и зонт, что лежали на заднем сиденье, после чего вышел из машины, не дожидаясь ее ответа. Какой-то я сегодня чересчур добрый, не иначе, как из-за этой юной особы…***
Эмма после своей выходки не знала, куда себя девать. Когда этот незнакомец подъехал и заговорил с ней, ей вдруг стало так плевать, к тому же ее внутренний детектор лжи подсказывал, что он не станет ее убивать, да и Эмма уже просто хотела убраться из-под этого пронизывающего ливня, который явно не пойдет ни ей, ни малышу на пользу. Малыш… Когда Эмма впервые ощутила едва заметные толчки, то сначала подумала, что это легкие судороги от голода, так как она весь день ничего не ела, но потом толчки стали сильнее, и вот тогда-то Эмма и поняла, что ее дитя впервые решило дать о себе знать. Она была настолько этим поражена, что вдруг захотела с кем-то поделиться этим необычным ощущением, и так уж вышло, что ее невольный спаситель (который, она была уверена, рассмотрев дорогой кожаный салон машины и столь же дорогущий костюм, наверняка какого-нибудь известного бренда, вкупе с ухоженными руками, на одной из которых был массивный золотой перстень с каким-то белым камнем, был не из тех, кто на досуге спасает девиц из-под дождя) был ближе всех. А когда он предложил ее накормить за свой счет, Эмма хотела было отказаться, но… Что гордость по сравнению со здоровьем и благополучием ребенка, которому сейчас как никогда нужна была еда и силы, чтобы расти? Накинув капюшон, она открыла дверцу и подбежала к мужчине, что терпеливо ждал ее по ту сторону машины, стоя под зонтом и опираясь на трость. Вместе они вошли в закусочную, где в это время почти никого не было. Тайком осмотревшись, Эмма не заметила ничего необычного — это была среднестатистическая забегаловка, каких было тысячи по всей Америке. Хотя кое-что все же было не так, как везде. Едва они вошли, стоявшая за прилавком высокая девушка, которая в этот момент, судя по всему, флиртовала с каким-то парнем, глянув в их сторону, побледнела при виде ее сопровождающего и тут же метнулась к ним. — Мистер Голд… — заикаясь, начала было она, но… мистер Голд, как, судя по всему, звали ее спасителя (Эмма со стыдом поняла, что так и не поинтересовалась его именем, как и не назвала своего), прервал ее взмахом руки и сказал: — Мисс Лукас, не могли бы вы приступить к своим прямым обязанностям, не отвлекаясь на… — и выразительно глянув в сторону съежившегося парня, — прочие посторонние отвлечения, и принести этой юной даме… — повернувшись и махнув головой в сторону притихшей Эммы, — меню. Мисс Лукас тем временем большущими глазами разглядывала Эмму, словно была поражена самим фактом ее существования. «Господи, неужели проезжие здесь так редки, что местные при виде залетных туристов впадают в ступор», — закатив глаза, подумала Эмма. Официантка сглотнула и умчалась за меню, а мистер Голд, прихрамывая, направился к одному из столиков. Эмма тихо поплелась вслед за ним, волоча за собой сумку и чувствуя, как тяжелая от воды кофта стала давить ей на плечи непомерным грузом. Плюхнувшись напротив уже севшего мистера Голда, Эмма кинула у своих ног сумку и спросила: — Неужели в этом вашем Сторибруке настолько редки проезжие посетители? Мистер Голд положил подбородок на сложенные руки, усмехнулся и ответил: — Не поверите, юная леди, но на моей памяти вы первая. Эмма удивленно подняла брови. — Что, правда? Но прежде чем он ответил, подошла официантка, положила на стол перед ней меню и с явным любопытством, которое пересилило ее изначальный страх перед спутником Эммы, сказала: — Привет, я — Руби, ты проездом здесь? — Мисс Лукас… — прищурившись, остановил ее мистер Голд, посмотрев на нее тяжелым взглядом карих глаз. Руби замолчала. Эмма, не желая еще больше нагнетать обстановку, быстро сделала заказ, после чего та, поджав губы, уже развернулась, чтобы уйти, но Эмма ее остановила и спросила: — Где здесь уборная? Мне бы переодеться. Руби с жалостью посмотрела на нее и, указав в нужном направлении, пошла на кухню. Эмма, вернув свое внимание к мистеру Голду, спросила: — Вы не против?.. — Конечно, идите, а то, не ровен час, и вы простудитесь, идите, — ответил он, махнув головой в ту сторону, куда указала Руби. — Я быстро, — сказала Эмма и, схватив сумку, немного неловко поднялась, опираясь на стол. Но прежде чем уйти, она снова посмотрела на него и, заправив влажную прядь волос за ухо, тихо сказала: — Кхм, вы мне так помогли, а я даже забыла представиться, я — Эмма. Эмма Свон. После чего отвернулась и пошла в сторону уборной, не зная, что только что на часах в центре Сторибрука впервые за все время его существования стрелки начали свой бег, а ее сопровождающий очнулся от своего проклятого сна на десятилетия раньше, чем положено, и, пораженно глядя ей вслед, прошептал побелевшими губами: — Эм-ма. Какое прекрасное имя…