И однажды... все изменилось...

— «Звонить — не звонить, звонить — не звонить…» — жуя уже в кровь искусанную губу думала Мэри Маргарет, стоя возле стационарного телефона в больнице Сторибрука, нервно стуча каблуком ботинка по кафельному полу и заламывая руки. А ведь утро так хорошо начиналось… Так как сегодня была суббота, у Мэри Маргарет был выходной, который она, как обычно, хотела провести за чтением книги в закусочной, попивая ее любимый горячий шоколад с корицей. Она вышла из дома и неторопливо направилась в сторону закусочной. Ее мысли, в который раз уже за последние сутки, вернулись к белокурой девушке, которую она встретила в магазинчике мистера Кларка. Девушке с чудесным именем Эмма, которое оставляло на ее языке странный сладко-горький вкус. — «Она казалась такой знакомой…» — рассеяно думала Мэри Маргарет, идя по тротуару. — «Хотя это бред какой-то, ведь вчера я впервые ее увидела. Может, дело в том, что она напоминает мне Эшли?» В городе до сих пор судачили о том, что девятнадцатилетняя Эшли Бойд забеременела внебрачным ребенком, и не ленились тыкать в бедняжку пальцем. Надеюсь, когда о переезде Эммы сюда узнают горожане, они не начнут так же осуждать и ее… От мысли о том, что эту девушку начнут оскорблять лишь за то, что она носит ребенка, ее сердце пронзила боль. Хотя в случае с Эшли большинство сплетен и слухов о ней распускала ее же мачеха да сводные сестры — довольно гадкие девчонки. Но Мэри Маргарет волновалась не только об этом. Тот факт, что Эмма умудрилась каким-то образом, едва попадя в город, устроиться горничной у такого человека, как мистер Голд, довольно сильно тревожил ее. Эмма ведь так молода и еще не знает, каков был человек, к которому она попала на работу, а вдруг он ей навредит? Не то что бы за мистером Голдом числились какие-то подобные поступки, но она не понаслышке знала, что этот человек способен всего парой слов сломать жизнь человеку. Воистину страшный талант. Будучи буквально в паре шагов от своей цели, Мэри Маргарет увидела предмет своих мыслей, беседующий с Арчи, который, судя по всему, не смог сдержать свое желание помочь и теперь грузил бедную девочку. Подойдя ближе, она помогла Эмме, чей взгляд просто молил о помощи, мягко распрощаться с Хоппером, а заодно найдя повод, чтобы пригласить девушку присоединится к ней за обедом и узнать ее поближе. Уже переходя дорогу, уверенная, что Эмма, которая согласилась присоединиться к ней, идет следом, она услышала визг шин по асфальту, и, рефлекторно обернувшись, Мэри Маргарет увидела картину, которая еще долго будет преследовать ее в кошмарных снах. Грузовик, за рулем которого был Лерой, судя по всему, как и в большинство дней успевший уже выпить пару стопок, несся прямо в сторону замершей в испуге Эммы, стоящей все еще по ту сторону дороги, и обхватившей руками живот. Нет! Только не Эмма! Но тут, в последний момент, откуда не возьмись появился Грэм — местный шериф. Он обхватил Эмму за плечи и отскочил вместе с ней в сторону от грузовика, который в следующий миг, проехав там, где стояла девушка, врезался в витрину обувного магазина. Мэри Маргарет, чье сердце в этот момент, казалось, остановилось, чуть не осела на тротуар от облегчения, но, глянув в ту сторону, куда должны были упасть избежавшие аварии Грэм и Эмма, ее сердце вновь замерло, а уши заложило ватой. Она не слышала ни звука автомобильных гудков, ни криков людей, Мэри Маргарет могла лишь смотреть широко распахнутыми глазами на растущую лужу крови под головой Эммы, которая с бледным, как простыня лицом, неподвижно лежала на дороге, вероятно неудачно ударившись головой. — Мисс! Мисс? — прорвался сквозь шум в ушах Мэри Маргарет, приглушенный голос Грэма, который стоял на коленях перед Эммой, и звал ее, одновременно доставая рацию, чтобы вызвать скорую. — Эмма… — прохрипела Мэри Маргарет не заметив, как сама быстро подошла к ним ближе, упала на колени по другую сторону от девушки, дрожащими руками обхватила ее холодную ладошку, и не отрывая взгляда от невинного бледного личика, повторила: — Ее зовут Эмма… Моя Эмма… Только не моя Эмма… Дальнейшие события прошли для нее в каком-то тумане, в котором она не видела ничего, кроме белокурой девушки. Пока, наконец, в больнице Грэм с трудом ее не отвел в сторону, когда Эмму отвезли на каталке куда-то в глубь больницы. — Мэри Маргарет? Мэри Маргарет! — позвал ее, судя по всему, уже не в первый раз Грэм, встряхнув за плечи. Она растерянно заморгала и, заикаясь, ответила: — Д-да, я тебя слышу. — Хорошо, а то я уже испугался, — с облегчением выдохнул Грэм и уже куда более профессиональным голосом спросил: — Ты знаешь эту девушку? Она явно не отсюда, что не может меня не удивлять, так как проезжие здесь редкость. — Я… Я вчера с ней познакомилась. В магазине мистера Кларка, — уже куда более связно ответила Мэри Маргарет, вновь посмотрев в ту сторону, куда увезли девушку. — Она работает на мистера Голда. — На Голда? — удивленно спросил Грэм на миг сбросив маску шерифа. Мэри Маргарет сделала над собой усилие и оторвала взгляд от захлопнувшейся двери, за которой она в последний раз видела Эмму, после чего повернулась Грэму и сказала: — Да, она — его новая горничная. По крайней мере, Эмма мне так вчера сказала. Грэм, видя ее состояние, сочувственно ей улыбнулся и сказал: — Не беспокойся, Мэри Маргарет, я уверен, с ней все будет в порядке. Она лишь ударилась головой об асфальт. Я не мог иначе ей помочь. Боюсь, если бы я ее не оттолкнул, было бы еще хуже. — Н-но там было столько крови… — Не волнуйся. С травмами головы такое бывает. Малюсенький порез, а кровищи море, — пытаясь ее успокоить, сказал Грэм, если честно, сам переживая, что не смог спасти девушку без последствия для нее. Но Мэри Маргарет была все еще не успокоенна его словами. — А ребенок? Она ведь беременна! Вдруг с ребенком что-то случилось?.. — сказала она, невольно обхватив собственный живот руками. — Мэри Маргарет… — начал было Грэм, но тут его окликнула одна из медсестер, и он, ободряюще сжав ее плечо, ушел. И вот спустя полчаса молчания врачей и мед.работников, которые так еще и не сказали ей ничего о состоянии Эммы, что в общем-то и не удивительно, ведь она была ей по сути никто, поэтому окончательно отчаявшись что-либо узнать о состоянии, почему-то ставшей за столь короткое время дорогой, девушки, она решила позвонить мистеру Голду, работодателю Эммы, возможно, ему удастся что-то узнать у врачей. Ведь уж кому-кому, а ему никто не посмеет что-нибудь возразить. Но в последние пару минут, в течение которых она мялась около телефона, Мэри Маргарет так и не решилась набрать номер мистера Голда. Трусиха! Соберись уже! И набери этот чертов номер! Но едва Мэри Маргарет, наконец, собрав те крохи мужества, что в ней были, потянулась за трубкой, у нее за спиной громко хлопнула дверь приемного покоя, за чем сразу последовал приближающийся ритмичный тихий звук удара чего-то о кафель, словно вторя чьим-то шагам. Звук чего-то похожего на трость…

***

Проснувшись утром, Румпельштильцхен уже привычными движениями, отточенными за почти восемнадцать лет жизни, будучи мистером Голдом, собрался в ломбард, хотя сегодня был и выходной, но он хотел, раз уж он очнулся от своего проклятого сна, сделать инвентаризацию, чтобы узнать какие артефакты и вещицы из Заколдованного Леса попали сюда вместе с ним. Ну или пока по крайней мере так продолжал убеждать себя Румпельштильцхен, не желая признаваться, что он просто не знал, как себя вести со своей спасительницей, оставшись наедине. — «Насколько я стал жалок, что стремлюсь сбежать из дома, испугавшись молоденькой девчонки. Кажется, я совсем заржавел, находясь под этим проклятием…» — продолжал ворчать про себя он, выходя из своей комнаты. Но проходя мимо двери, за которой спала юная Эмма, он затормозил и, пару минут простояв с зависшей над ручкой рукой, наконец, решился и приоткрыл дверь, тайно радуясь, что он в свою бытностью мистером Голдом периодически смазывал петли, чтобы они не скрипели. В образовавшуюся щель тут же хлынул свет, освещавший спальню, и пару раз ему пришлось моргнуть, чтобы прогнать появившиеся мушки перед глазами и сфокусировать взгляд, который сразу упал на кровать, что стояла как раз в зоне его видимости. Первое, что он увидел — это сияющую от лучей солнца, гриву золотистых волос. А так как Эмма спала на боку, частично отвернувшись от двери и обняв руками подушку, он не смог разглядеть ее лицо. В какой-то момент во время сна она скинула одеяло, поэтому ему было видно, что спала она в свободной футболке и коротких шортах, которые едва ли скрывали молочно-белые девичьи бедра и открывали прекрасный вид на длинные стройные ножки, к которым ему вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться. Румпельштильцхен прикрыл глаза и, тряхнув головой, мрачно подумал: — «Что за мысли лезут тебе в голову, старый ты дурак? Она же еще совсем дитя, даже с учетом того, что у нее скоро будет свой ребенок…» Кстати, о ребенке. Ему было интересно, кем был тот недостойный идиот, который посмел бросить беременную девушку. — «Недостойный?» — ехидно заметила его совесть. — «По сравнению с кем? С тобой что ли?» Он еще раз тряхнул головой, надеясь, что этот проклятущий голос исчезнет. И вновь подумал о ситуации, в которую попала его маленькая спасительница. Если честно, он не понимал, как мужчины в этом мире могут даже помыслить о том, чтобы бросить свою плоть и кровь. Возможно, он слишком старомоден, или все дело в том, что его собственный отец с легкостью его когда-то выбросил, из-за чего он поклялся, что никогда не поступит так со своими детьми (Одно из не многих обещаний, которое он так и не сдержал, и вот уже почти триста лет горько сожалеет, и пытается исправить эту ошибку). Все же он этого не понимал. Из-за чего он презирал подобных мужчин (включая самого себя, особенно себя). Спустившись вниз, он оставил Эмме записку и ушел. До полудня он спокойно пробыл в лавке, пока, вдруг, умиротворяющую тишину ломбарда не нарушил далекий звук разбитого стекла, за которым последовали столь же далекие автомобильные гудки. — «Кажется неподалеку произошла автомобильная авария…» — подсказали ему воспоминания его проклятой личности. Сам он свидетелем подобного не был, ведь в этом городке бесконечно повторялся один и тот же день, в течение которого аварий здесь не бывало. Но так как Эмма прибыла в город, то и жизнь наконец возобновила свой ход в Сторибруке, и здесь начали происходить обычно не свойственные городу события. — «Например, как это…» Не способный подавить свое любопытство, Румпельштильцхен закрыл лавку и размеренным шагом пошел в сторону звуков гомонящих людей и громких сирен. Далеко ему идти не пришлось, остановившись на окраине собравшийся толпы, он стал прислушиваться к болтовне любопытных зевак, одновременно с этим осматриваясь вокруг. Судя по всему, пьяница Лерой, (в прошлом невыносимый гном по имени Ворчун, один из верных дружков Белоснежки) перебрав с выпивкой врезался в витрину обувного магазина. Тут он уловил обрывок разговора одного из зевак: — … если бы не шериф, той блондиночке точно бы пришел конец. — Блондиночке? — заинтересованно спросил собеседник очевидца. — Ага, в жизни ее не видел, даже странно, у нас обычно не бывает чужаков… Дальнейший разговор он уже не слышал, его уши словно заложило, а сердце ухнуло куда-то вниз, ведь здесь была только одна незнакомая блондинка, о которой эти идиоты могли говорить. Блондинка, которой он еще утром к своему ужасу без особого стыда любовался, и которая должна была быть дома, нежиться в своей постели, отдыхая после вчерашнего своего трудового дня. Эмма… Резко развернувшись, он вернулся к лавке и, сев в припаркованную около нее машину, поехал в больницу.