***
Но на этом ее неожиданные посетители не закончились. Следующей была Мэри Маргарет, которая пришла как раз тогда, когда Эмма, которой стало получше, усилием воли, не иначе, пыталась съесть больничную еду. При виде учительницы, к своему удивлению, она почувствовала, как внутри нее расцвела радость. Было в Мэри Маргарет, что-то такое… родное. Чушь какая! — Эмма! — с облегчением воскликнула Мэри Маргарет и обняла ее. Эмма замерла. Ее нечасто обнимали, особенно так тепло, поэтому она была просто в растерянности, что нужно делать. Но это было так приятно… Мэри Маргарет отпустила ее, смущенно сказала: — Извини, я просто вчера так испугалась… — Ничего, — с легкой улыбкой ответила Эмма. — Я рада, что ты рада, что я жива… Услышав ее слова Мэри Маргарет засмеялась. — Я тоже рада, что ты рада, — подняв бровь сказала она, отсмеявшись. Потом она встрепенулась, вспомнив гримасу Эммы, когда та героически пыталась съесть местную еду, и подняла пакет, который принесла с собой. — Вижу местная кухня не вдохновляет твой аппетит, — сказала Мэри Маргарет, и вновь улыбнулась, увидев, как Эмма поморщилась, и наклонилась и заговорщицки тихо спросила: — Так что в таком случае ты скажешь насчет контрабандной еды? Эмма широко распахнутыми глазами смотрела, как Мэри Маргарет начала доставать из пакета несколько разных контейнеров, от которых, не смотря на плотные крышки, исходил аромат, от которого у нее требовательно заурчал желудок. — Мэри Маргарет… Тебе не стоило… — смущенно залепетала Эмма. Но та только отмахнулась. — Считай, что это в счет обеда, которым я тебя обещала угостить. — Спасибо, — тихо сказала Эмма, тронутая такой заботой, от, по сути, чужого человека. В какой все-таки странный город я попала. В течение трех дней, что я здесь, не считая аварии, некоторые жители проявили ко мне больше заботы и доброты, чем все мои предыдущие приемные семьи вместе взятые… Обед принесенный Мэри Маргарет и вправду был потрясающий, и Эмма буквально за пару минут все смела. Мэри Маргарет тем временем с удовлетворенной улыбкой смотрела, как та ест. — Еще раз спасибо, — сказала Эмма, чувствуя неловкость за то, как быстро она запихивала в себя еду, словно она целый год не ела. Мэри Маргарет издала смешок и сказала: — Ничего, ты же еще за двоих ешь? - и нахмурившись добавила: — Как там малыш? А то мне вчера так ничего и не сказали… Эмма успокоила учительницу, сказав, что с ним все в порядке и радостно поделилась новостью, что у нее мальчик, на что Мэри Маргарет, вновь восторженно обняла ее и поздравила. — Мне пора, — глянув на часы с сожалением сказала Мэри Маргарет. Ведь она здесь все же была по делу, выступая, как волонтер, а не с праздным визитом. — Я должна идти к другим пациентам… — К другим пациентам? — переспросила Эмма, не понимая зачем учительнице ходить по другим пациентам. — Оу, да. Я — волонтер, — пояснила ей та. Эмма почему-то была не удивлена. Тут ей в голову пришла идея. — Можно мне с тобой? — с надеждой спросила она Мэри Маргарет. Та нахмурилась. — То есть? — Мне так скучно здесь лежать, просто ужас. Можно я с тобой хотя бы просто похожу? Мэри Маргарет открыла было рот, чтобы возразить, но смотря в эти жалобные глаза, не выдержала, и со вздохом сказала: — Пойду поищу твоего врача и если… если он позволит, то можешь пойти со мной, хорошо? Эмма широко улыбнулась. Доктор Вейл после дополнительного осмотра, дал добро на небольшую прогулку по коридорам больницы, но, если чуть-что, Эмма тут же должна была вернутся в палату. Эмма была рада хоть ненадолго покинуть эту уже надоевшую ей кровать, поэтому клятвенно заверив, что она сделает все как ей велели, неторопливо и с помощью взявшей ее тут же под локоть Мари Маргарет, пошла прочь из палаты. Как выяснилось, по большей части, обязанностями Мэри Маргарет как волонтера были подбадривающие разговоры с больными и украшение общих палат поделками ее учеников. И если в первом случае Эмма старалась держатся подальше: утешать она никогда никого не умела; то во втором, она старалась, на сколько позволяло ее головокружение, которое периодически накатывало на нее, помочь учительнице. И вот минут двадцать спустя после того, как она покинула палату, Эмма решила присесть, чувствуя вновь подкатившую к горлу тошноту, пока Мэри Маргарет разговаривала с пожилым мужчиной, который лежал на одной из кроватей общей палаты. Делая вдохи и выдохи, Эмма, откинув голову на стену, краем глаза зацепилась взглядом, сама не зная почему, за мужчину, который лежал в самом конце палаты за стеклянной перегородкой. Медленно встав и кинув взгляд на занятую разговором Мэри Маргарет, Эмма, придерживаясь за стену побрела в сторону заинтересовавшего ее мужчины. Аккуратно приоткрыв прозрачную дверь, она потихоньку вошла внутрь и вплотную подошла к увитому трубками и проводами незнакомцу. Он был блондином, как и она, с высокими скулами и правильными чертами лица, которые даже не портил небольшой шрам на подбородке. Глядя на него, Эмма испытала то же странное чувство… родства, которое в ней возникло при встрече с Мэри Маргарет. Как странно… Несмотря на то, что сейчас она увидела его в первый раз, лежащим без движения, Эмме почему-то он показался воплощение настоящего рыцаря. Он же коматозник: неподвижный и бессознательный. Так какой из него рыцарь? Эмма тряхнула головой и тут же об этом пожалела. Ухватившись за край кровати, возле которой она стояла, Эмма попыталась восстановить равновесие и проглотить поднявшуюся тошноту. — Эмма! — сквозь шум в ушах услышала она обеспокоенный голос Мэри Маргарет, которая на секунду испугалась, что потеряла её, пока не увидела Эмму здесь. Она быстро подошла и подхватила покачнувшуюся девушку. — Идем. Тебе нужно прилечь, — она попыталась было увести ее, но Эмма вдруг заупрямилась, отчаянно желая узнать, кто этот незнакомец, о чем она тут же и спросила сжимающую ее локоть Мэри Маргарет. Та растерянно похлопала глазами и, посмотрев в сторону мужчины, странно опустошенным голосом ответила: — Не знаю. Он был здесь, сколько я себя помню. Потом она встряхнула головой, вновь повернулась к Эмме, и уже куда тверже сказала: — Идем, юная леди. Хватит с тебя на сегодня прогулок. И потянула ее прочь из палаты. Эмма, которая и впрямь стала чувствовать себя не важно, не сопротивлялась, но все же не смогла удержатся и оглянулась на мужчину напоследок, перед тем, как он скрылся от ее взгляда. Нет, я его точно где-то видела…***
А последним посетителем, если его можно было так назвать, тоже оказалась женщина, но куда менее приятная и дружелюбно настроенная. С ней они столкнулись буквально у дверей палаты, в которой лежала Эмма. — Здравствуйте, мисс Бланшар. А вы… мисс Свон, если я не ошибаюсь? — протянул холодный женский голос, от которого Мэри Маргарет, которая все еще придерживала слегка покачивающуюся Эмму, вздрогнула. Сама блондинка только после того, как пару раз моргнула, смогла достаточно сфокусировать взгляд и посмотреть на источник голоса. Говорившей была темноволосая женщина, лет тридцати-тридцати пяти, с короткой, стильной стрижкой, одетая в узкое немного официального вида черное платье и дорогой серый пиджак. Так обычно выглядят карьеристки или какие-нибудь бизнес-вумен … У нее были темные, почти черные глаза, что смотрели с презрением на мир, и гордо вздернутый подбородок. Ее накрашенные рубиновой помадой губы, были искривлены в усмешке. Короче, Эмме эта мадам сразу не понравилась. Словно чувствуя от женщины неясную угрозу, Эмма, не смотря на головокружение, выпрямилась, и, вскинув голову, звонко сказала: — Да. А кто спрашивает? Мэри Маргарет, чьи глаза стали напоминать блюдца, покрепче сжала локоть Эммы, и начала, стараясь при этом не смотреть в глаза женщине напротив, бормотать: — М-мадам мэр, извините ее, она просто… — Весьма… дерзка, — сложив руки на груди закончила мадам мэр? сделав к ним еще шаг. Потом она моргнула, взмахнув своими густо накрашенными ресницами и с фальшивым участием добавила: — Ничего, бывает. В конце концов, мисс Свон еще молода, да и здесь еще совсем… новенькая. На последнем слове она сделала какой-то особенный акцент, после чего наконец представилась: — Я — Реджина Миллс, мэр Сторибрука. Сказано это было таким тоном, словно Эмма тут же должна была пасть ниц перед ней. Высокомерная женщина… Эмма хотела было открыть рот и весьма нелестно ответить этой мадам, как ее прервал еще один голос, от которого ее сердце сделало невольный кульбит, после чего радостно забилось. Прекрати! Ты — глупое создание! — Мадам мэр, какая неожиданная встреча, — протянул мистер Голд, стоявший за спиной мадам. Та, в отличие от Эммы от его голоса скривилась словно съела целый лимон, поджала губы, медленно обернулась и недовольно сказала: — Мистер Голд. Могу то же самое сказать и вам. Хотя я здесь исключительно, чтобы узнать о самочувствие внезапно приехавшего к нам гостя. Я все же мэр, — и выделив последнее слово, словно, показывая на свой якобы более высокий статус, ехидно добавила: — А вот что здесь делаете вы, меня интересует, куда больше. — Мисс Бланшар, — не отводя взгляда от мадам мэр сказал мистер Голд. — Не могли бы вы отвести мисс Свон, которая вообще-то еще должна лежать в постели, обратно в палату? Судя по его тону, это был вопрос довольно риторический. Мэри Маргарет только быстро кивнула и потянула недоумевающую Эмму в палату. Та отнюдь не обрадовалась такому обращению, поэтому едва зашли в комнату, полная любопытства Эмма выдернула руку из хватки Мэри Маргарет, и, тихо порадовавшись, что в ее палате стены были не из стекла, прильнула ухом к двери. — Эмма!.. — тихо зашипела Мэри Маргарет. Но та только махнула рукой в ее сторону и шикнула. Та было возмущенно открыла рот, но тоже приложила ухо к двери, не сумев побороть собственное любопытство. — …горничная? Как интересно… — протянул голос мэра. — Что-то раньше я в вас не замечала склонность к помощи всяким… бродяжкам, да еще и с таким… довеском. Эмма стиснула челюсть, сразу поняв, что мэр говорит о ней, но она-то ладно. Это не самое страшное оскорбления, которое Эмма слышала за свою жизнь в свой адрес, но эта стерва посмела оскорбить ее мальчика! Против воли ее кулаки сжались, а затылок сильнее запульсировал, но Эмма упорно продолжала стоять около двери. По ту сторону тем временем послышался тихий смех. — Оу, — насмешливо сказал мистер Голд. — А я и не знал, что вы столь пристально следите за моими… склонностями. Мадам мэр фыркнула. — Да больно надо, — с отвращением сказала Реджина, после чего издевательски добавила: — Смотрите не привяжитесь и к этой горничной. Эмма нахмурилась, не понимая, на что намекает эта женщина, но, услышав удаляющиеся шаги, сопровождаемые цокотом каблуков, она поняла, что разговор был окончен, и отошла от двери, понимая, что в любой момент сюда войдет мистер Голд. Мэри Маргарет, следуя ее примеру тоже отпрянула от двери.***
Когда на следующий день Румпельштильцхен пришел в больницу навестить свою маленькую спасительницу, то уже около ее палаты столкнулся с Реджиной, которая, как раз говорила с Эммой, которая почему-то вместо того, чтобы лежать в палате бродила по коридорам в компании свой матери. Неугомонная девчонка… Судя по всему, он пришел вовремя, так как в больницу решила нанести визит мадам мэр собственной персоной. Попросив мисс Бланшар отвести Эмму в палату, он остался наедине с Реджиной. Последующий разговор, был похож на прощупывания почвы со стороны Злой королевы, которая пыталась его уколоть, чтобы понять: пробудился он или нет. Эта женщина, сколько он ее знает, была предсказуема в своих действиях, и даже ее приход сюда Румпельштильцхена совсем не удивил. Если честно, он ожидал, что она примчится в больницу, чтобы узнать о новоприбывшей в их город гостье еще вчера. Теряет хватку… Лишь когда Реджина начала намекать на Белль, в его сердце на миг вспыхнула злость, но это не отразилось на его лице. Он не собирался так скоро раскрывать правду о своем пробуждении этой женщине. Когда Реджина ушла, он на секунду прикрыл глаза, чтобы восстановить душевное равновесие, которое пошатнулось от слов Злой королевы, после чего вошел в палату. Мэри Маргарет стояла неподалеку от двери с широко распахнутыми глазами, словно попавший в свет фар олень, а вот Эмма… Она стояла, обняв себя за плечи, вскинув голову с пылающими от злости зелеными глазами. — Подслушивать, дамы, не очень-то прилично, — сказал Голд, сразу поняв, что они едва упели отпрянуть от двери, когда он вошел. — Я не нравлюсь этой дамочке, да? — стиснув зубы спросила Эмма. Румпельштильцхен вздохнул. — Мисс Свон. Мадам мэр, в этом городе, вообще никто не нравится, — сказал он, покачав головой. — Просто не принимайте слишком близко к сердцу ее слова, а лучше не связывайтесь с ней и по-возможности держитесь от нее подальше. Он знал, что рано или поздно Реджина догадается, если уже не догадалась, что Эмма и есть причина того, что ее проклятие стало слабеть, но он надеялся, что она не посмеет тронуть Эмму, по крайней мере пока, особенно, пока та под его защитой. — Кстати, что вы делали вне палаты, юная леди? — спросил он, подняв бровь. Эмма поджала губы и промолчала. Мэри Маргарет тем временем откашлялась, поспешно попрощалась и ушла. Голд проводил ее взглядом, после чего вновь повернулся к Эмме, и как раз вовремя. Злость от оскорблений мадам мэра, довольно быстро иссякла в душе Эммы, а вот головокружение, наоборот, вернулось, да еще с удвоенной силой, поэтому земля довольно стремительно стала уходить из-под ее ног. — «Моя бедная голова…» — несчастно подумала она, предчувствуя, еще одно неприятно знакомство вышеупомянутой теперь уже с полом. Он, увидев, что Эмма покачнулась, ее колени подогнулись, и она начала оседать на пол, тут же рванул к ней, не смотря на пронзившую его колено боль. Голд обхватил ее вокруг талии и прижал к себе. Эмма слабо ухватилась за лацканы его пиджака и заморгала, пытаясь прогнать черные пятна перед глазами. — «Какой приятный запах…» — рассеяно подумала Эмма и, ближе наклонившись к его шее, поглубже вдохнула пьянящий аромат одеколона, отчего голова закружилась еще больше, но уже по другой причине. Румпельштильцхен облизал внезапно пересохшие губы, когда девушка ближе склонилась к нему, из-за чего он смог ощутить на своей шее ее теплое дыхание, от которого по его телу пробежала невольная дрожь. Нет! Идиот! Или забыл всю ту боль, которую ты пережил в прошлом, когда другая девушка вошла в твою жизнь? Да и пережил ли? Но к его удивлению, впервые за многие годы воспоминания о васильковых глазах и богатых шоколадных кудрях не вызвали в нем уже столь острую вспышку боли и горьких слез о ее потере, как прежде. Из размышлений его вырвало ощущение головы, упавшей ему на плечо, отчего ему открылся прекрасный вид на белоснежную девичью шею. Румпельштильцхен с трудом подавил стон и, поудобнее обхватив Эмму за талию, повел ее к кровати, которая была буквально в шаге от них. Усадив несопротивляющуюся девушку на кровать, его взгляд вновь неизбежно опустился к ее нежной шее, прямо к пульсирующее венке в ямке под горлом. Каково это-прижиматься губами к ее коже и ощущать под ними быстрое биение? Каково это - чувствовать, как учащается пульс, когда она выдыхает его имя? Настоящее имя… Хватит! Да что со мной такое?! Он собрал всю волю в кулак и, загнав эти глупые мысли куда подальше, Голд чуть сильнее, чем нужно, толкнул Эмму на подушку, но так как девушка все еще продолжала сжимать своими цепкими пальчиками его пиджак, он по инерции навис над ней. Девушка медленно заморгала, словно пьяная, вдруг убрала одну из рук от его ворота, прикоснулась подушечками пальцев к его щеке и тихо прошептала: — Глаза… У тебя красивые глаза… После чего окончательно потеряла сознание.