***
Эмма не знала сколько она уже бродила. Выбежав из особняка, она бежала не разбирая дороги, пока в конце концов не выдохлась и не остановилась, чтобы передохнуть. Остановившись, Эмма глубоко вздохнула, и наконец огляделась, пытаясь понять куда её занесло. — Черт! — выругалась она, поняв что не знает, где находится. Вокруг были деревья, меж которыми вились тропки и аллеи, по краям которых стояли пустые лавочки. Кажется, я набрела на парк… Правда, парк был совсем пуст, но Эмме было плевать. В ее состоянии, такая беготня явно была не лучшим решением. Спина разнылась с удвоенной силой, отекшие ноги горели, а малыш стал сильно пинаться, словно выражая свое недовольство. Эмма начала одной рукой гладить живот, желая угомонить маленького хулигана, а в другой продолжала сжимать одеяло, которое так и не выпустила из рук. — Ну, ты чего? Не уж то спал? — тихо сказала Эмма, устало топая к одной из лавочек, чтобы ненадолго присесть. Будто в подтверждение ее слов, малыш особенно сильно ее пнул, отчего Эмма против воли поморщилась, и наконец затих. Подойдя к лавке, она с тяжким вздохом плюхнулась на нее, и откинувшись на деревянную спинку, на секунду устало прикрыла глаза. Тут Эмма услышала звук торопливых шагов, приближающихся к ней со стороны одной из аллей. Она открыла глаза, и увидела свою недавнюю знакомую и коллегу по несчастью — Эшли. Та, быстро шла, опустив глаза в землю, и крепко сжимала одной рукой ремень, перекинутой через плечо средних размеров сумки, а другой поддерживала свой огромный живот. Блондинка явно куда-то торопилась, и судя по тому, как она периодически оглядывалась, Эмма поняла, что она от кого-то бежит. Уж ей ли не знать подобные привычки и дерганные движения — сама ведь вечная беглянка. — Эшли? — окликнула она девушку, что теперь была всего в паре шагов от нее. Блондинка вздрогнула, чуть не уронив при этом сумку, и посмотрела на нее. — Эмма?.. Что… Что ты тут делаешь? — нервно спросила Эшли, поправляя ремень на плече. — Я? Предположим, гуляю. А вот ты от кого бежишь, куда более интересный вопрос… — выразительно оглядев ее сказала Эмма, поднявшись с лавки, и встав напротив Эшли. — Я… Я, так п-просто… — начала, заикаясь говорить та, вновь на секунду обернувшись. — Просто бежишь, — уверенно сказала Эмма, ощутив внезапное желание помочь девушке, что так напоминала ее саму. К тому же, это может хоть ненадолго отвлечь от бредовых мыслей, крутившихся теперь в ее голове, из-за прочтения той глупой книжки. — Давай-ка присядем и ты мне все расскажешь. Эшли пожевала губу, явно размышляя стоит ли это делать, но, кажется желание выговориться все же победило, и устало плюхнувшись на лавку, она скинула сумку с плеча прямо на землю около ее ног, после чего посмотрев блестящими от слез глазами на Эмму, которая села напротив нее, тихо сказала: — Помнишь ты мне сказала бороться за ребенка? И что кроме меня это сделать не сможет? Эмма кивнула. — Ты была права. Я люблю свою малышку, и я решила, что должна, как и ты попытаться сама ее вырастить, не обращая внимание на мнение окружающих… Знаешь, я ведь, как и ты в каком-то смысле сирота… Та прачечная, где мы встретились, когда-то принадлежала моему отцу… Но, когда он умер, она досталась моей мачехе, которая с первого взгляда невзлюбила меня… — и грустно усмехнувшись добавила: — В общем-то, как и ее дочери от первого брака. Я не знаю, почему так вышло, но… На миг она замолкла, вытирая с щек слезы. А вот сама Эмма чувствовала, что ее челюсть вот вот упадет на пол. Уж больно история Эшли напоминала историю Золушки из ее сборника сказок, с небольшими поправками. Поправками, что могли возникнуть благодаря проклятию… Эмма тряхнула головой, а блондинка напротив тем временем продолжила свой печальный рассказ. — …как только отца не стало, я словно в ад попала. Они буквально завалили меня работой. Мне даже школу пришлось пару лет назад бросить. Уборка и готовка — дома, и работа в прачечной просто отнимала у меня все время и силы. Я буквально засыпала на уроках… Но около года назад, я решилась, и тайком выбралась из дома, чтобы пойти на вечеринку. Желая, хоть раз почувствовать себя простой девчонкой-подростком… — тут она грустно улыбнулась, и шмыгая носом, продолжила: — … вот там я и встретила Шона. У него была такая милая улыбка, и… — …и ты влюбилась, — понимающе закончила Эмма. — Да, — выдохнула Эшли, заламывая руки. — Он был чудесный. Мы много гуляли, разговаривали… А потом я узнала, что беременна. — И он из милого парня превратился в мудака? — жалостливо спросила Эмма. — Нет! — воскликнула Эшли. — Шон… Он был шокирован, конечно, но… Его отец, вот он был действительно безумно зол. Он весьма состоятельный человек, и желал для сына иной участи, и… Он заставил нас расстаться. Моя мачеха, как только узнала, тут же начала орать, что еще один нахлебник ей не нужен, и все такое… А я… У меня же ничего нет!.. На что мне ребенка-то растить?.. Вот тут-то мачеха с отцом Шона и предложили выход, и… Я согласилась. Дура! — Выход? Какой? — хрипло спросила Эмма, в глубине души уже зная ответ. — Закрытое усыновление, — пораженно ответила Эшли, опустив голову, которую почти сразу вскинула и упрямо поджав губы, добавила: — Но я передумала, твои слова и пример, словно внушили мне уверенность, которой мне не хватало, но… Договор был уже подписан, а адвокат, который помог его заключить, и выступающий также в роли посредника, ни за что мне бы его не отдал. — Мистер Голд… — едва слышно выдохнула Эмма, понимая, что это Эшли и была тем человеком, кто напал на мужчину вчера вечером. — Ты украла контракт… — Да… — не стала отпираться Эшли, а потом нахмурилась и подозрительно посмотрела на Эмму. — Постой… Я не говорила, что… — Я работаю горничной у мистера Голда. Я знаю, что на него, кто-то вчера напал, — рассеянно сказала Эмма, поглощенная размышления о том, о чем еще месяц назад бы и думать не стала, считая это глупостью. Сказки, что вовсе не сказки… — «Но этого же не может быть!» — продолжала твердить прагматичная сторона Эмма, в то время, как маленькая часть ее, та, что все еще была маленькой девочкой верящей в чудо не могла подавить растущую в глубине души надежду. Надежду, что ее не выбросили словно мусор. Надежду, что родители ее любили. Стоп! Если персонажи сказок реальны, и будучи проклятыми застряли в этом городке, как сидящая напротив, предполагаемая Золушка, то ее родителями были… Мэри Маргарет и Дэвид?! А она ведь была чем-то на них похожа… — Ты меня сдашь ему, да?! — немного истерично воскликнула Эшли, вырвал ее из мыслей, и вернув в реальность. — Эшли, я… — попыталась успокоить ее Эмма, но блондинка удивительно проворно для весьма беременной девушки вскочила с лавки и схватив сумку пошла прочь. — Эшли! — крикнула ей вслед Эмма, сама вставая с лавки, но девушка, обернувшись обвиняюще указала в нее пальцем и вновь крикнула: — Нет! Держись от меня подальше! И быстро скрылась. — Черт!.. — выдохнула расстроенная Эмма.***
Наконец найдя выход из парка, Эмма бесцельно брела по улицам Сторибрука. Ее бедная голова буквально разрывалась на части, но чем больше она думала, тем больше уверялась в своей теории. Но Эмма просто не знала, что ей делать, она была в такой растерянности… Искать Эшли, пока та глупостей не наделала? Ведь, если она и вправду права насчет проклятия, что лежало на городе, то Эмма, что-то сомневалась, насчет того, что местные могли вот так запросто покинуть это место. — «Также, как никто не мог сюда проникнуть…» — думала Эмма, помня, как все кого она встретила здесь, жутко удивлялись ее приезду. -«Ну, до меня…» А что насчет ее… родителей?.. — «Господи боже, я все это время дружила с собственной матерью!..» — шокировано думала Эмма, не замечая, с какой легкость, она уже стала принимать тот факт, что сказки настоящие. — «А Дэвид… Он же женат на другой!» Ну и неудивительно. Если верить книге, то Злая Королева прокляла всех, забирая их счастливые концовки, чтобы сделать счастливой лишь себя. А особенно несчастной она хотела видеть свою падчерицу, и что как не разлука с истинной любовью, может причинить наибольшую боль?.. — Реджина… — прошептала вслух замершая на середине шага Эмма. Реджина Миллс — мадам-мать-ее-мэр. Злая Королева. А то, что это именно она, Эмма почему-то не сомневалась. Теперь понятно, чего она примчалась ко мне в больницу, судя по всему мой приезд все испортил, но… Ведь если верить пророчеству Румпельштильцхена, я должна была приехать сюда, когда мне будет двадцать восемь, а не почти восемнадцать… Тут Эмма вновь замерла, а ее губы внезапно пересохли, а голова закружилась, от догадки кем был маг в этом мире. Мистер Голд — вот кем был Румпельштильцхен. Человеком, на которого она работала и с которым она вчера обнималась. Человек, к которому её столь непреодолимо тянуло. — «Понятно теперь почему он так легко согласился дать мне три дня на угадывание своего имени, я бы и через три месяца не догадалась…» — предчувствуя истерику, подумала Эмма. Соберись, тряпка! У тебя нет на это времени! У Эшли его нет! Сжав кулаки, Эмма решительно отодвинула мысли о своих неожиданных родственных, и не очень связях, и сосредоточилась на том, как она может помочь этой девушке, предчувствуя, что она единственная, кто может это сделать. Но с чего начать?..