Оставив в руках доктора вновь разразившуюся рыданиями Белоснежку, Румпельштильцхен пошел в сторону палаты, где сейчас лежал новорожденный мальчик Эммы. Он знал, что теперь единственный шанс спасти её лежал в руках Охотника и исхода его миссии. Время данное тому на это уже почти истекло, и момент их встречи был не за горами. И поэтому прежде, чем уйти, он не удержался и решил увидеть ребенка белокурой принцессы, как и ее саму.
Малыша Румпельштильцхен пошел проведать первым. Но уже около нужной ему двери затормозил. Его вдруг посетило неприятное чувство, будто он забирает у Эммы что-то важное.
Она должна была первой увидеть своего сына, а не я…
Но как бы в этом было не больно признаваться, Эмма сейчас была здесь лишь телом, которое было поражено смертельным ядом, а он был здесь, как и ребенок, который уж точно не желал появляться при таких обстоятельствах. К тому же, Румпельштильцхен не мог подавить в себе искру любопытства и нетерпения. Ему внезапно чрезвычайно сильно захотелось увидеть похож ли ребенок на Бейя…
…или на него самого.
А заодно и окончательно удостоверится в правдивости слов Пиноккио. Сделав глубокий вздох, давшийся ему с трудом из-за стального каната, который стянул его грудь после того, что ему сказал доктор Уильямс, и который, как он подозревал, не ослабнет, пока Эмма не окажется подальше от края смертной черты, он вошел.
В комнате, а скорее в небольшом предпалатном помещении, кроме него была еще и медсестра, которая при виде него сглотнула, а ее глаза забегали из стороны в сторону.
— М-мистер Голд, ч-что вы здесь делаете? — слабо спросила она, прижимая к себе папку. — В-вам сюда нельзя.
Румпельштильцхен лишь устало закатил глаза.
— Где ребенок мисс Свон? — со вздохом спросил он. Ему сейчас было не заикающихся бесхребетных идиотов, он просто хотел посмотреть на внука. Увидев, как у девицы еще быстрей забегали глаза, а лицо побледнело, он раздраженно фыркнул, и сказал:
— Да не собираюсь я его есть, милочка! Я просто хочу его увидеть. Мне позволил доктор Уильямс.
Та сглотнула, и вероятно немного успокоившись, узнав, что доктор, который сейчас отвечал за мальчика, дал разрешения на его приход сюда, тихо спросила:
— Вам его принести?
— А его состояние позволяет? — спросил внезапно пересохшими губами Румпельштильцхен. Честно говоря, он и не надеялся притронуться к ребенку, а лишь надеялся хотя на него посмотреть, но…
Да какие тут могут быть «но»? Конечно, он хотел.
Не доверяя собственному голосу, он лишь слегка кивнул медсестре в знак согласия, и стал ждать, когда она вернется. Не прошло и пары минут, как едва успевшая закрыться дверь в общую палату, в которой сейчас и младенцев-то не было, так как единственной роженицей поступившей не так давно сюда, в связи с проклятием, была лишь Золушка. При виде голубого свертка одеял в руках медсестры, его сердце подскочило и забилось где-то в горле. Его душу охватило полузабытое ощущение радости, робости и страха, которое он когда-то уже испытал, вернувшись, превозмогая боль в искалеченной ноге, домой, где его встретила Мила с подобным свертком в руках.
Сглотнув, Румпельштильцхен перенес вес с больной ноги на здоровую и, отставив трость, взял подрагивающими руками бесценную ношу из рук медсестры, которая, пробормотав, что ему нельзя здесь находится больше пяти минут, и что через данное время она вернется за ребенком, девица умчалась прочь.
Не то чтобы он заметил.
Едва взяв ребенка на руки, дремавшие до этого момента навыки тут же проснулись, и, инстинктивно обхватив поудобнее малыша, он словно отрешился от всего окружающего, сосредоточившись лишь на этом маленьком человечке в своих объятиях. Возможно, Румпельштильцхен был предвзят, но это был самый славный ребенок, которого он когда-либо видел. А уж он-то видел много детей на своем веку, включая собственного, но этот мальчик определенно был самым симпатичным, что в принципе и не удивительно, с его-то «прекрасными» генами. О том, что передать мальчику мог он, Румпель старался не думать.
Что делать оказалось довольно затруднительно, когда малыш, который буквально полчаса назад супротив своей воли покинул уютно лоно своей матери, открыл глаза, забавно морща крохотный носик.
Карие глаза…
При виде этих глазищ, на его собственных, как две капли похожих, глазах навернулись слезы. Последние сомнения насчет наследия этого дитя, если и бывшие в глубине его души, растаяли, как снег в полуденное солнце. Да, большая часть людей была обладателем подобного цвета глаз, но все же эти глаза были
особенными. Теперь он был абсолютно уверен, что этот мальчик — сын Бейя,
его внук. До сего момента, это понятие было для него довольно эфемерно, ведь он столько времени потратил на поиски
сына, а обрел внука…
…и Эмму.
От имени принцессы, невольно пронесшегося у него в голове, чья жизнь все еще висела на волоске, он, словно очнувшись от зачарованного транса, с неохотой вернулся в реальность, и сморгнув слезы, несколько капель которых все же упали с его ресниц, он наклонился ближе к лицу удивительного спокойного дитя, с которого на него глядели поразительно ясные для новорожденного
карие глаза и, с новообретенной твердой решимостью, тихо сказал:
— Здравствуй, мой хороший… Мне так
жаль, что вместо улыбающегося лица твоей матери и ее прекрасных зеленых глаз, которые непременно смотрели бы на тебя с обожанием и любовью, первым, кого ты видишь, стал я… Ох, но можешь мне поверить, она уже
так тебя любит. Но не бойся,
я все исправлю, и уже к рассвету, ты обязательно ее увидишь, ощутишь тепло ее объятий, почувствуешь ее запах… А возможно не только ее. Если все пойдет так, как я думаю, то с первыми лучами солнца у тебя появится еще и любящая воинственная бабушка, и немного придурковатый, но «очаровательный» дедушка, — и слегка подмигнув мальчику, он хитро добавил: — Хотя, я-то определенно лучше, по крайней мере, постараюсь таковым стать, — на что малыш лишь похлопал ресницами, а он, усмехнувшись, со всей искренностью продолжил: — Да, да, маленький рыцарь. Я тоже твой дедушка. С ума сойти, да?.. Не поверишь, но я сам до последнего не мог поверить в это. Но я очень рад, как и твоя мама, что ты есть. Правда.
Мой нежданный, но очень драгоценный подарок.
Наклонившись еще ниже, он поцеловал мягкую щечку, отчего мальчик вдруг фыркнул, и как-то ухитрившись освободить свою крохотную ручку из одеял и пеленок, прикоснулся к его носу. От вновь вспыхнувшего дежавю, ведь именно так когда-то сделал Бей, стоило ему впервые взять сына на руки, у него опять защипало в глазах, но сделав над собой усилие, он сморгнул слезы.
Ведь как бы ему не хотелось продлить этот миг, время за пределами этой комнаты все же продолжала свой неумолимый бег, и каждая пройденная секунда, ничего не значащая для других, для Эммы в любой момент могла стать последней. С сожалением еще раз прикоснувшись губами к маленькой ладошке, Румпельштильцхен с неохотой отдал, как раз вошедшей медсестре, ребенка, зловеще ей пригрозив оторвать голову, если не дай Бог с мальчиком что случится, он схватил трость и, резко развернувшись, вышел в коридор.
Ему нужно было нанести еще один краткий визит, перед тем, как отправится на встречу с Охотником, которому лучше достать то чертово яйцо из брюха Малефисенты, а то он пожалеет, что не погиб от лап дракона.
***
«И почему я в это ввязался?!» — паникующе думал Грэм, падая за один из валунов в надежде спастись от очередного потока огня, который в его сторону выпустил дракон. Тут же всплывший образ неподвижной и бледной Эммы, лежащей с кислородной маской на лице в машине скорой, напомнил ему «
почему». Это воспоминание, словно пощечина, отрезвило его, и с новой уверенностью он вскочил из-за камня, ища глазами свой меч или арбалет, который все это время пылились в участке.
Вообще-то до того, как его воспоминания вернулись, он ни разу не заглядывал в закрытый сейф, который стоял в его офисе. Тот всегда словно отталкивал его внимание, и даже мысль заглянуть у него и если и возникала, то тут же пропадала. Теперь, когда он восстановил свою истинную личность, Грэм догадывался, что это все было из-за проклятия, так как заглянув после этого наконец в сейф он и нашел там свой верный меч на пару с любимым арбалетом. Которые по пути в логово зверя он прихватил, заехав в участок, благо он находился недалеко от библиотеки. Найти сам вход вниз оказалось довольно просто, стоило только отыскать фальшивую стену за которой и находился лифт ведущий, в буквальном смысле, в пасть дракона.
Но уже на месте начались проблемы.
Что в общем-то было не так уж и странно. В конце концов, он не на пикник шел, но от этого легче не становилось. Малефисента быстро его заметила, едва он вошел в огромную пещеру, и явно не была рада его приходу. Так в принципе и началась его бесполезная беготня по ее логову, в которой он потерял меч и арбалет. Но вечно это продолжатся не могло, да и времени у него уже почти не было, у
Эммы его не было.
Тут, краем глаза, он заметил свой арбалет, валяющийся неподалеку. Быстро оценив расстояние между ним и оружием, Грэм кинул быстрый взгляд на как раз собиравшуюся выплюнуть в него очередную струю огня Малифисенту, и глубоко вздохнув, бросился к оружию. Услышав рев, Грэм буквально за секунду до того, как огонь попал в то место, где он был, упал оземь рядом с арбалетом и, перевернувшись на спину, выстрелил прямо в груди дракона, где он еще пару минут назад заметил странное пылающие пятно, пульсирующие словно сердце, надеясь, что он не ошибся, иначе от следующего потока пламени он уж точно не сможет увернутся.
Ему повезло.
От удара стрелы, угодившей прямо в цель, дракон взревел, и на миг засветившись от магии, взорвался. Грэм прикрыл глаза, и закашлялся от пыли, поднявшейся в воздухе из-за взрыва, после чего, секунду подождав, открыл глаза. В пещере повисла оглушительная тишина, которая после недавнего рева и грохота резанула ему по ушам. Встав на ноги и отряхнувшись настолько, насколько это возможно, Грэм побрел в сторону кучи пепла, которая осталась в небольшом кратере, образовавшимся на том месте где еще пару минут был гигантский дракон.
— Хоть какая-то польза от магии Реджины, — пробормотал он, глянув на арбалет в своих руках. Тот еще во время его службы у ведьмы та заколдовала так, чтобы он наносил наибольший урон ее врагам.
Тусклый блеск привлек его внимание, и наклонившись, он поднял…
золотое яйцо? лежавшее там.
Грэм закатил глаза.
— Даже здесь вы не смогли обойтись без пафоса,
мистер Голд*, — фыркнул он, рассматривая это
чудо ювелирного искусства. Глянув на наручные часы, которые только чудом не умудрился разбить, он посерьезнел. Времени до условленного срока встречи с вышеупомянутым оставалось всего ничего, а ему еще нужно успеть подняться наверх и доехать до места.
Перекинув ремень от арбалета через голову, он повесил его на спину и, прижав к себе яйцо, он бегом помчался в сторону выхода, по пути подобрав валяющийся около одного из валунов меч.
Держитесь, принцесса… Осталось уже немного…
***
«Такая хрупкая… — с болью подумал Румпельштильцхен, смотря сквозь стекло на лежащую в палате Эмму. —
Она так бледна и неподвижна…»
Без живота, опутанная проводами и трубками, его принцесса выглядела совсем маленькой и беззащитной, походя на изящную фарфоровую куклу, к которой страшно притронутся — разобьешь. Даже её золотистая грива, казалось, потускнела. Расчерченные чернотой яда вены уже не скрывала больничная рубашка, в которую ее переодели, они ползли по тонкой шее словно темные тонкие лозы, почти достигая подбородка.
Прикрыв глаза, чтобы хотя бы на миг избавится от этого ужасного образа, Румпельштильцхен горько вздохнул. Не помогло. Это изображение будто раскаленным железом было вытравлено на внутренней стороне его век. Еще раз вздохнув, он все же вошел внутрь. Медленно подойдя к кровати, он подрагивающей рукой прикоснулся к холодной ладошке. Вблизи, Эмма выглядела еще более бледной и…
неживой. Этот вид безжалостно рвал ему душу, причинял невыносимую боль. С трудом подавив подкативший к горлу всхлип, он наклонился и подняв ее руку, прижался щекой к неподвижной ладони.
—
Потерпи еще немного, принцесса. Ты же такая сильная… Хотя бы ради своего мальчика потерпи…
Я тебя умоляю… — еле слышно прохрипел Румпельштильцхен ей в ладонь. Ему было плевать насколько жалко звучал его голос - всё, чего он хотел, так это чтобы эта строптивая блондинка
жила.
Напоследок сжав её руку, он с рваным вздохом отстранил, на прощание окинув девушку взглядом, собрал остатки решимости и самообладания, после чего вышел из палаты. Ему нужно было еще успеть заехать в лавку, кое-что оттуда взять, после чего поспешить за город.
Там у него была назначена встреча, от которой зависело
все.
* - ну я думаю, все и так знают, что означает имя Румпельштильцхена в мире без магии
