И однажды... все изменилось...

Когда она прикончила уже почти большую часть бутылки вина, которое Реджина открыла, чтобы скрасить свое ожидание, около трех ночи наконец раздался долгожданный звонок. Одна из ее бессердечных пешек сообщила ей, что Эмма Свон поступила в больницу с укусом неизвестной змеи, и что ее состояние весьма нестабильное, не то чтобы Реджину это волновало, и к тому же у нее начали преждевременные роды, но сама разродиться девушка не смогла и ее отправили в операционную. Положив трубку, Реджина торжествующе ухмыльнулась, и допив вино оставшейся в бокале, развернулась и вышла из детской, которую приготовила для ребенка. Внизу она неторопливо накинула пиджак и поехала в больницу. Уже зайдя в холл, к ней подошел один из санитаров — Рик Андерсон, который ей прислуживал, как начальник ее стражи в Заколдованном лесу, и сообщил, что операция закончилась и мальчика, живого и здорового, уже переместили в отдельную палату, он еще было хотел что-то сказать насчет девчонки Белоснежки, но Реджине уже было не до этого. Мальчик родился… Я вот-вот перестану быть одна… Она тут же захотела увидеть мальчика, но мистер Андерсон, к ее большому неудовольствию ее остановил. — Ты что себе позволяешь? — возмутилась Реджина, когда этот смерд посмел перегородить ей дорогу. Тот применительно поднял руки, и тихо сказал: — Простите, мадам мэр, но у ребенка сейчас мистер Голд… Голд?! И он уже здесь? Вот черт! — …я могу сходить посмотреть, может он уже ушел. — Ну так иди, болван! — прошипела Реджина, сжав кулаки. Она буквально кипела от накатившей злости, ведь если Румпельштильцхен уже здесь, он вполне мог не дать ей забрать ребенка, стоит ему только сказать это чертово «пожалуйста»! К счастью, этот бес куда-то умчался, но теперь ей мешал другой медперсонал, который устроили около палаты ребенка целый консилиум. Когда ее злость уже достигла своего пика, они наконец разбрелись и она беспрепятственно смогла зайти в палату. Найти нужного ей малыша не составило труда, так как он в принципе был здесь единственным младенцем, проклятие же буквально заморозило всех здесь в одном дне, и этот мальчик был вторым рожденным здесь ребенком, первым была девочка той замарашки, которая каким-то чудом смогла пленить Темного. Сделав первый стремительный шаг в палату, она вдруг застыла. Ее, ни с того, ни с сего, затопило сомнение. Встряхнувшись, она неуверенно подошла ближе к кроватке и посмотрела на спящего малыша, который мило морщился во сне. Сможет ли она и впрямь вырастить ребенка? Реджина не хотела стать своей матерью. Кора была холодной и равнодушной ко всему, кроме власти, женщиной. Сама Реджина, как бы ей не хотелось этого признавать, всегда была для матери лишь пешкой в гонке за власть. Стоит только вспомнить, как та вырвала сердце ее возлюбленному Дэниелю… А потом, зная, как она этого не хочет, против ее воли выдала ее за отца это проклятой Белоснежки, короля Леопольда. Старого хрыча, каждое касание которого, вызывали в Реджине волну непреодолимого отвращения. Брачная ночь, наверно, была самым ужасным ее воспоминанием. В тот момент, она страстно сожалела, что ее первым мужчиной стал этот… этот… И почему только Дэниел не был чуть более настойчивым?.. Тогда собственное бесплодие показалось ей благословением. Она отчаянно не желала давать жизнь ребенку, в чьих жилах текла бы хоть капля крови это предательницы — Белоснежки. Да… А теперь хочешь забрать себе ее кровного внука?.. Возможно, но это ребенок не только заполнит растущую в ее душе пустоту, так же он станет апофеозом ее мести Белоснежке. Ее девчонка скоро умрет, а внук станет принадлежать ей. О да, это будет прекрасно. Правда, оставался еще Румпельштильцхен… Но с этим она справится. Как только отродье Белоснежки испустит дух, проклятие вернется в полную мощь, а он может в связи с этим все забыть. А может и нет… — Что вы здесь делаете? — резко сказал за ее спиной голос шерифа. «А вот и еще один подлый предатель… — гневно подумала Реджина, без труда игнорируя тот факт, что она взяла его в рабство, вырвав сердце. — …которое он, судя по всему, себе вернул». Ох, как она была зла, когда перерыв все хранилище не нашла его сердца. Хотя и раньше могла догадаться, увидев зверюгу, которая столько времени не пускала ее вниз. — А вы — шериф? — вздернув голову, высокомерно сказала Реджина. Грэм закатил глаза. — Давайте не будем ломать комедию, Ваше Величество, — сказал он, даже не удивившись тому, что Голд вновь оказался прав, и Реджина и впрямь явилась сюда. Хорошо, что я успел, а то Темный точно мне бы голову оторвал… Реджина прищурилась и поджала свои кроваво-красные губы. — Ты все помнишь, Охотник. Вышеупомянутый вновь закатил глаза. — Очевидно, но я все еще пока здесь шериф, поэтому не могли бы вы?.. — сказал он и выразительно махнул на выход. — Ты что, мне приказывать вздумал? — недовольно рявкнула она, со злость глядя на бывшего любовника. «Сначала девчонка, потом Голд, теперь этот…» — бессильно думала она. Старательно отгоняемая в последние пару месяцем мысль, что ее проклятию приходит конец, больше не смогла оставаться на задворках ее сознания. Сегодня, как никогда сильно она ощутила, что ее труды были бесполезны и напрасны. Убийство моего отца было напрасным… Последняя мысль особенно сильно терзала ее. Это было одно из самых трудных в ее жизни решений, и теперь выясняется, что оно было бессмысленным. — Господи, Реджина, не драматизируй. Ты же и сама прекрасно понимаешь, что для тебя это ничем хорошим не закончится, — раздраженно сказал Охотник. Он устал и невыспался, черт, он буквально полчаса назад сражался с драконом, и Эмма… Боже, принцессу он не уберег, поэтому он не мог еще и ребенка дать забрать этой ведьме. Белоснежка, прибывая в прострации уехала домой, Голд в похожем состоянии застыл у кровати девушки, поэтому мальчика, кроме него защитить было просто некому. Так что да, ему было не до очередной выходки Злой Королевы. — Лучше думай, куда тебе ноги уносить, когда Темный придет в себя, а не пытайся украсть ребенка, за которого тебе голову оторвут, даже прежде, чем ты покинешь больницу. А то, что Голд и без магии на это способен, он не сомневался, особенно в таком состоянии, которое с всепоглощающего горя вполне может сменится на убийственную ярость. Мальчик ведь теперь был единственным, что осталось от принцессы, и колдун наверняка за него может и убить. — Да что ты? И кто меня остановит? Ты? — самодовольно ухмыльнувшись, сказала Реджина, и достав из кармана сердце, поднесла его к губам. — Мистер Андерсон, успокойте-ка шерифа. Грэм нахмурился, но прежде, чем успел среагировать, сбоку на него навалился амбал. По инерции, они оба рухнули на пол, отчего его бедные, отбитые еще в пещере ребра жалобно застонали. Он тут же нанес удар свободной рукой, желая скинуть с себя эту тяжелую тушу. Тот тоже его ударил, но от еще одного хука санитар со стоном скатился с него, и поднялся на ноги, держась за сломанный нос. Грэм тоже вскочил, облизав разбитую губу, отчего невольно поморщился и выхватил пистолет. — Стой, где стоишь, или я выстрелю, — нехотя сказал Охотник, целясь в мужчину, в котором опознал своего бывшего «начальника». Он не хотел устраивать стрельбу, в палате для новорожденных из всех мест, пусть тут и был всего один ребенок, но этот один-единственный малыш был столь бесценен, что его потеря будет смертью. Нет, смерти он не боялся как таковой, просто хватит с него на сегодня неудач. Хватит... — Эй! Что здесь происходит?! — крикнула вбежавшая медсестра, следом за которой вбежал Вейл. — Шериф, объяс… — начал было тот, но неожиданно замолчал на полуслове. Странная радужная волна прошлась по помещению и исчезла, пройдя сквозь стены. Или я идиот, или… — Нет! Невозможно! — неверяще пробормотала Реджина, качая головой, и с опаской осмотрела на присутствующих. — Ох, Ваше Величество, еще как возможно, — уже совсем другим голосом сказал Вейл, сложив руки на груди. — Знаете, это тот момент, когда вам следовало бы бежать. Что Реджина и сделала, кинув напоследок взгляд на ребенка, и быстро обходя всех по пути, исчезла в коридорах больницы. Грэм, тем временем опустил пистолет, и облегченно усмехнулся, посмотрев в окно. Проклятие пало… Господи, боже! Поверить не могу. Оно и впрямь пало! Но если оно пало, то это значит… Эмма!.. Но прежде чем пойти к принцессе, чтобы убедится в своей догадке, он быстро подошел к пластмассовой колыбели, и поднял на руки спящего младенца. После чего, пошел в сторону палаты, обходя по пути ошарашенных людей, чьи воспоминания вернулись. Чувствую, работенки у меня прибавится, и я нескоро высплюсь… Черт!..