Они всегда были друзьями

– ДжоДжо! - Цезарь выдыхает, наблюдая за тем, как Джозеф ходит из угла в угол, нервно сжимая кулаки и кусая губы. Плыть на место происшествия никто не решался – в их ситуации это было бы чистым самоубийствомм. Но и делать больше практически нечего. - ДжоДжо, сядь, пожалуйста. – Цезарь, ты вообще видел, что они сделали?! – Джозеф резко взмахивает руками, гневно дышит, Цезарь ещё ни разу не видел его... настолько потерявшим контроль над своими эмоциями. Обычно и не поймешь — озадачен он, зол ли или просто издевается... – Они взорвали хренову часть города! Цезарь, представь, сколько там было людей?! Они как будто поменялись ролями, думает Цезарь. В тот день, 27 февраля, Цезарь так же психовал и стремился отомстить людям из колонн за все. За отца, за деда, за своих предков... Сейчас у него в душе странная пустота. Цезарь подозревает, что это связано с тем, что до его мозга ещё не в полной мере дошло все происходящее, хотя сам Цезарь сейчас понимает, что то, что они сделали... не поддается ни одному слову на этой планете. В самом деле, сколько там было невинных, которые страдают из-за того, что тройка вылезших из камня людей хочет заполучить господство над миром? Цезарь нервно дергает ногой, а после глубоко вдыхает-выдыхает. Нельзя сейчас сорваться. Не факт, что он переживет второй раз. Не факт, что они оба переживут второй раз. Стоит держать себя в руках... – ДжоДжо, - Цезарь легко улыбается. – Тебе не кажется, что эта ситуация слегка повторяет ту, что была примерно полгода назад? - выдыхает и внимательно смотрит на него. – Это когда ты..? – Джозефа любое упоминание той ситуации отчего-то вводило в легкое уныние. Этот раз не стал исключением – и вот он уже растерянно смотрит на него. – Да. Я тогда так же психовал и метался, желая начистить этим ублюдкам рожи... а ты, весь такой рассудительный, сидел, точнее стоял, и выдавал просто отличные идеи! - кивает будто бы сам себе, а после опирается на свою руку. – Я понимаю, ДжоДжо. Я сейчас не меньше тебя хочу пойти и запихнуть их обратно в камень, убить, да хоть в космос выкинуть! Но нам сейчас нельзя так рисковать. Я предлагаю сесть, подождать мастера Лизу Лизу, и... подумать? ДжоДжо, ты отличный стратег, как бы больно, - его губы трогает легкая ухмылка, показывая, что Цезарь на самом деле шутит. – Как бы больно мне не было это признавать. Легкий дружеский подкол помогает. Джозеф не то чтобы заметно успокаивается — внешне он все ещё слишком сильно зол, но уже не дергается настолько нервно, а лишь падает в кресло рядом, выдыхая, как-то даже устало смотрит в окно. Лиза Лиза сказала, что ту стену починят скоро... А пока что смотреть на ту разрушенную стену, взрыв которой стал первым, было невыносимо тоскливо. Молчание затягивается надолго. С Лизой Лизой все нормально? Джозеф чувствует, что скоро станет параноиком. Хорошо, что Цезарь сейчас рядом... Если бы они были раздельно — Джозеф точно сошел бы с ума, гадая, не кинулся ли Цезарь в Венецию тут же бить лица пилларменам. И не факт, что не кинулся бы следом, не желая повторения того дня. Джозеф никогда и не думал разбрасываться своей жизнью направо и налево (к тому же, он всегда играючи выходил из любой ситуации, где могла бы быть хоть какая-то угроза жизни — могла бы, если бы не его вечная удача). Более того – после того случая он долго ругал Цезаря, чтобы тот и не думал так больше делать. И всё-таки что-то заставляло его идти за Цезарем следом. Они не были знакомы слишком долго. Прошло ведь всего... Практически год с момента, когда Джозеф запустил в Цезаря черными спагетти, а потом они подрались возле фонтана, и Джозеф засунул в рот девушке голубя... Хорошее было время. Он тогда и не думал о том, что все получится... Вот так. Не время поддаваться пессимистичным настроением. Джозеф снова выглядывает в окно, где всё ещё виден пожар, и устало выдыхает. Все не так плохо, как ему показалось на первый взгляд. Площадь пожара явно куда меньше, чем половина города... Но людей наверняка пострадало всё ещё много. — ДжоДжо, я понимаю, ты нервничаешь, но взгляни на время. Половина второго, так? — Цезарь вдруг улыбается. — И что? — Джозеф хмурит брови, явно не понимая, к чему он клонит. — А район там, состоящий из кафе и магазинов, не так ли? — Цезарь улыбается лишь шире, понимая, что все гораздо лучше, чем они думали. — Ну? — Джостар нетерпеливо стучит по полу ногой, прикусив собственную губу от волнения. Уж если Цезарь — Цезарь, который корит себя из-за многих вещей — не волнуется и не мечется, значит, вещи не могут быть настолько плохими, как ему кажется? — А то, что в Италии в это время сиеста. Помнишь, когда мы только приехали, ты ругался, что большинство магазинов и кафе закрыты с часу до трёх? — Цезарь безмятежно откидывается в кресло, зевая. — Хочешь сказать... — Джозеф чувствует, как будто у него с души сваливается камень. — Хочешь сказать, что... — Именно это я и хочу сказать, ДжоДжо. Джозеф не выдерживает и улыбается. Действительно, за всеми этими тревогами он и забыл, что большинство итальянцев предпочитают в самую жару спать, чтобы потом, с новыми силами, работать до самой ночи. Всё-таки, не все в культуре итальянцев так плохо... — Ставлю на то, что взрывал Вамм. Он хоть и из колонны, но... У него есть свой кодекс чести, и он придерживается его, — Джозеф слегка передергивается, вспоминая, как Вамм оставил пузырек с противоядием в знак уважения Цезаря. — Во всяком случае... Старается. Цезарь внимательно смотрит на него, понимая, о чем сейчас подумал ДжоДжо, а после пожимает плечами. — В любом случае... Я и понятия не имею, как нам действовать дальше, — он опускает голову. — Бежать туда? Бессмысленно. Сидеть на месте? Тоже руки не поднимаются. Это так... Джозеф прекрасно понимает, о чем он сейчас говорит, но не отвечает ничего, лишь понадеявшись на то, что Цезарь поймёт все сам. Джостар, честно говоря, уже и сам устал бегать от проблем, надеясь, что все разрешится как-нибудь само, но... Ничего не мог с собой поделать. В конце концов, он так долго игнорировал проблему влюбленности Цезаря, что это переросло... Джозеф не знает, во что это превратилось, но точно знает, что ничего хорошего в этом нет. // Они сидят так некоторое время, каждый в своих мыслях, пока в комнату быстрым шагом не входит Лиза Лиза. Джозеф резко поднимает голову, вздрагивая, а Цезарь лишь становится более состредоточенным на вид. — Мастер Лиза Лиза! — Джозеф нервно прикусывает себя за губу. — мастер Лиза Лиза, вы ведь видели, что... — Сядь, ДжоДжо, — неожиданно спокойно для своего вида отвечает она, выдохнув. — Все хорошо. Предварительно, жертв нет. Джозеф вдруг совсем расслабляется и даже выдавливает из себя улыбку. Жертв нет. Никто из-за глупых тёрок за камень не пострадал. Сегодня все вернутся домой, и... — Однако, — стоп, верно, у Лизы Лизы и в самом деле слишком взволнованный вид для той, кто сообщает об отсутствии жертв. — ДжоДжо. Полагаю, это тебе. В руках у Джозефа оказывается свёрнутый (и явно весь в порохе — от подрывника) лист бумаги. Он разворачивает его — и сразу же нервно смотрит в него. Приглашение на поединок. Указано место, время, требование... Иначе жертв будет больше. Гораздо больше, чем Джозеф может представить себе в принципе. Подпись: Карс. Джозеф отводит взгляд от вопросительного взгляда Цезаря, смотрит на Лизу Лизу — и еле заметно кивает. Да. Да, разумеется, он пойдет, он обязан пойти, хотя бы ради того, чтобы показать самоуверенным ублюдкам, что он, черт побери, может! Может не прятаться за спинами друзей, может и сам показать, на что способен, а он способен на многое, даже несмотря на слабый Хамон. Цезарь хмурится, открывает рот — и тут же его закрывает. Понимает, что спорить сейчас — не лучший вариант. Но и Джозеф, готовый отказывать ему, вдруг осознает — Цезарь пойдет за ним в любом случае, и, да, Цезарь знает, что он выбрал. Они справятся. Цезарь ведь обещал ему, что они станут сильнее вместе, правда? Все будет хорошо.