Натуралы — это не мое

Киришима глубоко вздохнул, выдохнул, вставил ключ в замочную скважину и повернул. «Я же мужик!» — напомнил он себе и зашёл в прихожую, прикрывая за собой дверь и ставя на пол два пакета: один с майкой, а второй — с пивом, а затем опускаясь на корточки, чтобы расшнуровать конверсы. Шнурки на кедах, как назло, развязываться совсем не хотели. Киришима про себя витиевато матерился, дёргая за непослушные веревки и психуя, что его хитрый план — быстро подкрасться к Бакуго и неожиданно кинуться тому на шею, — с каждой секундой все больше близился к провалу. «Не успел!» — раздраженно подумал Киришима, когда внезапно напротив присел Бакуго, решительно сдвинул его руки в сторону и принялся разбираться с перетянутыми узлами. Киришима поднял руки вверх, словно решил сдаться, и уставился на белобрысую макушку и ловкие пальцы, распутывающие шнурки. Через несколько мгновений Бакуго закончил и поднял на него глаза, криво улыбаясь. — Ты за неделю разучился шнурки правильно завязывать? — Бакуго! — радостно взвизгнул Киришима и кинулся тому на шею, опрокидывая на пол и плюхаясь сверху. — Я так скучал, ты не представляешь! — Представляю, — тихо подтвердил Бакуго, смотря в улыбающееся лицо Киришимы. — Я тоже… скучал. Глаза Киришимы мгновенно округлились и в них появился такой восторг, что Бакуго невольно улыбнулся, а сам подумал, что у этого придурка сейчас лицо треснет от широкой счастливой улыбки. Киришима продолжал на него пялиться и улыбаться, и Бакуго почувствовал, что тоже невольно начинает все шире улыбаться в ответ. От его улыбки глаза Киришимы стали ещё круглее, хотя куда ещё больше, затем он ткнулся своим лбом в лоб Бакуго и решительно заявил: — Тебе надо так чаще улыбаться! Но только мне! Бакуго удивлённо моргнул, нахмурился и демонстративно фыркнул. — Что это за предъявы? Улыбаться так и только тебе?! — он легонько дернул Киришиму за хвост. — И долго ты собрался на мне валяться? Киришима улыбнулся, еле сдержался, чтобы не чмокнуть куда-нибудь жутко милого нахмуренного Бакуго, перекатился на спину и сел, чтобы, наконец-то, скинуть кеды. — Бакуго, я принес твою майку и пиво, — кивнул он на пакеты, вставая и аккуратно ставя свои красные кеды на полочку рядом с черными кедами друга. «Ну ведь красиво смотрятся же, не?» — Киришима невольно засмотрелся на две пары конверсов и завис. А когда опомнился, Бакуго в коридоре уже не было. Он заглянул в комнату — пусто и решительно пошлепал на кухню. Бакуго уже убрал в холодильник пиво и стоял около плиты. — А ты мне что-то вкусное приготовил, да? — вкрадчиво поинтересовался Киришима, принюхиваясь — темпурой вроде не пахло, — чем же таким его решили побаловать на этот раз? — Приготовил, — хмыкнул Бакуго, поднимая крышку кастрюли, в которую сразу же сунул свой нос Киришима, вдохнул запах и внезапно ткнулся своим лбом в плечо Бакуго. — Блин… Сейчас начну реветь! — Зачем? — Ну как зачем?! — пробурчал Киришима, стараясь успокоиться. — Шнурки развязать помог, мою любимую говядину в кисло-сладком соусе приготовил… Майку ведь тоже поди постирал и стопудово погладил, да? — Конечно, — усмехнулся Бакуго и, сам не понимая почему, обнял этого придурка. — Не реви! Все же хорошо? Киришима кивнул и затих, а Бакуго внезапно почувствовал, что противный комок из напряжения, беспокойства, не самых приятных эмоций, появившийся глубоко внутри неделю назад и, буквально, перекрывавший кислород, сам собой исчез и стало легче дышать. Он, сам с себя офигевая, обнял Киришиму покрепче, уткнулся носом в красные волосы, приятно пахнущие морем, и прошептал: — Не смей больше ныкаться от меня, понял?! — Мне было стыдно, — тихо признался в ответ Киришима. — Боялся, что нахуй пошлешь после того раза, я же не вел себя хорошо и тебя не слушал. — Да не собирался я тебя нахуй посылать! Было и было… Просто говори как есть. — Я постараюсь, — пообещал Киришима, смущенно улыбаясь, пока Бакуго не видит. Его просто распирало изнутри от радости, что лучший друг скучал, ждал, может даже обижался, готовил специально для него, а сейчас сам обнял крепко-крепко и попросил не избегать его, а наоборот — рассказывать. — Сначала говядина или пиво? — поинтересовался Бакуго, плавно отодвигая его от себя. — Сначала пиво! — улыбнулся Киришима. — Я поел перед приходом к тебе. Омлет научился готовить! Каминари в восторге — в доме появилась еда! Бакуго фыркнул, что умение готовить — это элементарное самоуважение, и полез в холодильник за пивом. Подал ему уже открытую банку, продолжая внимательно слушать рассказ Киришимы об изменениях в его жизни, и отхлебнул из своей. Киришима кивнул, принимая банку из рук Бакуго, глотнул пива и продолжил дальше: — А ещё я, на полном автомате, убрал кухню и, наконец-то, навёл порядок в шкафчиках и холодильнике! У Каминари от такого вообще состояние глубокого ахуя настало. Ходил по кухне, везде заглядывал и охал, что пиздец как чисто, — захихикал Киришима, смотря на Бакуго. — Но у себя в комнате Каминари все же решил оставить привычный бардак, для равновесия. — Вот же придурок! — беззлобно обозвал Каминари Бакуго и уставился на Киришиму. — Кстати, когда будем наших друзей знакомить? — А, что, горит? — тот удивлённо открыл рот. — Горит. У Шинсо, — усмехнулся Бакуго, попивая пиво. — Помощь ему нужна с личным вопросом, а из меня, вряд ли хороший советчик в том, что я, блядь, совсем не понимаю. — А можно поподробнее? — Шинсо влюбился, — Бакуго смял пустую банку в руке и встал за следующей. — Наша привычная с ним стратегия — посидели в кафе, переспали и разошлись — не канает. А у тебя и Каминари намного больше опыта в ухаживаниях и романтике, может чего дельного парню подскажете. — Ох, тогда ему точно нужен Каминари — тот умеет найти подход к любому и знает много прикольных местечек. — А на скейте катаешься именно ты, а парнишка скейтбордист, так что не отвертишься, — усмехнулся Бакуго. — Может даже ты его и знаешь. Ну, так поможешь? — Конечно! Это же твой друг! — закивал головой Киришима и вытащил мобильник. — Когда Шинсо может встретиться? Наверное всем удобнее на выходных, правильно? — Думаю, что да, — кивнул Бакуго, вытаскивая из кармана телефон и набирая Шинсо сообщение, что на выходных можно всем вместе пересечься и куда-нибудь сходить. Шинсо сразу же написал, что согласен, пусть только скажут куда и во сколько. Бакуго вопросительно посмотрел на Киришиму и выдал: — Ну что? Шинсо на выходных может, как и я, а с вами как? — Секунду, — Киришима лихорадочно тыкал в телефоне, переписывая с Каминари. — Он может только в субботу. Предлагает завалиться в клуб, в котором есть отдельные комнаты или же в караоке — петь не обязательно, просто посидим, пообщаемся. — Можно и в караоке, — усмехнулся Бакуго, — никогда там не был. — Ты, что, серьезно?! — вытаращил глаза Киришима. — Все ходят в караоке! — А вот, приколи, не все! — фыркнул Бакуго, а потом тихо признался: — Я даже петь не умею. — Да никто нормально не умеет! — захихикал Киришима, рассматривая хмурого Бакуго. — Фишка в том, чтобы просто самовыразиться — на музыкальную премию никто не претендует! А хочешь попробуем вместе? Вот прямо сейчас?! — Ты предлагаешь подорваться и пойти в караоке? — удивленно переспросил Бакуго. — А почему бы и нет? Возьмём с собой пива и чипсов, прооремся, а потом придем говядину есть! Я же могу у тебя остаться, правда? — Ну да, — кивнул Бакуго, скептически посматривая на Киришиму и прикидывая чем ему грозит поход в караоке. Но Киришима не дал ему додумать мысль, вскочил и потащил за собой в коридор, надевать кеды. — Давай, шевелись! Я тоже петь не умею! Будем как два дебила! — Блядь, типа одного мало! — бурчал Бакуго, зашнуровывая кеды и запихивая в карманы кофты кошелек и мобильник. Тут он заметил, что Киришима припёрся к нему в одной рубашке, и сдернул ещё одну кофту с вешалки. — Надевай, придурок! Ещё не хватало, чтобы ты заболел! Киришима послушно натянул кофту, довольно улыбаясь, а потом поднес рукав к носу и принялся его нюхать. — Обожаю носить твои вещи — они удобные и так классно пахнут! У Бакуго аж челюсть отвисла: опять эти двусмысленные комплименты Киришимы. Он привычно обозвал его придурком и быстро вытолкнул Киришиму, нюхающего кофту в коридор, чтобы тот не видел, что у него на лице дебильная довольная улыбка. Оказывается не так далеко от его дома было караоке. Когда они завалились в небольшую комнатку с диванчиками, столом между ними и небольшой сценой около экрана, Бакуго растерялся, но сразу сделал невозмутимое лицо, словно он по караоке каждый день ходит, и плюхнулся на диван: Киришима ведь сообразит, что ему надо все объяснить? Киришима, действительно, сообразил: подскочил к какой-то аппаратуре, цапнул листок с перечнем и плюхнулся с ним рядышком, принимая открытую банку пива, приваливаясь к Бакуго боком и глядя в заламинированные листики. — Вот тут список песен для которых у них есть титры. Надо выбрать ту, что знаешь, и потом петь. — А те, которые не знаешь, значит не выбирать? — нахмурился Бакуго, заглядывая в список и понимая, что он вообще понятия не имеет об указанных песнях. — Короче, я выбираю только те, что слышал, — хихикнул Киришима и задрал голову, чтобы посмотреть на Бакуго блестящими глазами. — Хочешь спою одну для примера? Бакуго невольно сглотнул, когда этот придурок внезапно задрал голову и его лицо оказалось опасно близко, особенно губы, подавил в себе желание поцеловать Киришиму и криво улыбнулся. — Валяй! Только громко не ори! Киришима заулыбался и вскочил, а Бакуго шумно и резко выдохнул, быстро присасываясь к банке с пивом — что за странные желания, блядь? Сам же решил, что больше не будет с друзьями целоваться! Негромко заиграла лиричная мелодия, Киришима пафосно выплыл на сцену и уставился на экран, на котором, после вступления, показалась первая строчка. Ее он почему-то пропустил — наверное, не успел спеть, — нахмурился, дождался второй и внезапно хорошо запел… про несчастную любовь. Бакуго, от неожиданности, поперхнулся пивом и быстро уткнулся носом в рукав собственной кофты, чтобы громко не кашлять, а сам продолжая слушать непривычно мелодичный голос Киришимы. «Сука, а ведь хорошо поет! — удивленно отметил про себя Бакуго, хотя особо не любил слушать, когда кто-то рядом пел вживую. Всегда резко просил поющих заткнуться и не портить ему настрой, по той же причине часто обходил уличных музыкантов стороной: терпеть не мог, когда те фальшивили, играя его любимый рок. — И песня вроде сопливая, но мне почему-то нравится…» Киришима допел песню и прибежал к нему, радостно скалясь и заглядывая в глаза: понравилось ли? Бакуго посмотрел на него, демонстративно допил пиво, нахмурился для драматичности, и выдал: — Хорошо ты, блядь, поешь! Не заливай мне больше, понял?! Выражение лица и реакция этого придурка были просто бесценны: сначала он вжал голову в плечи, уже готовясь выслушать очередной «комплимент» от идеального Бакуго, затем округлил глаза от удивления, а потом внезапно выронил банку с пивом ему на ноги. Бакуго зашипел от неприятного ощущения намокающей ткани, которая мгновенно прилипла к коже, вскочил, стряхивая с себя банку и матеря криворуких придурков, сразу же ударился коленями о столешницу и плюхнулся обратно на диван. Киришима смотрел на происходящее глазами полными ужаса, покорно ожидая жёсткого нагоняя, которого сразу почему-то не последовало. А потом несмело потянулся за салфеткой, чтобы исправить свою ошибку. — Не трогай! — рявкнул на него Бакуго, потирая ушибленные колени, вырвал салфетки из рук Киришимы и начал промокать ими свои джинсы, бурча под нос и укоризненно посматривая на оцепеневшего друга. Внезапно ему, с какого-то перепугу, стало стыдно — чего это он разорался? Сам же виноват: неожиданно похвалил, ну вот Киришима банку и выронил. Сразу же разозлившись на самого себя, Бакуго бросил использованные салфетки на стол и уставился на этого придурка, всё ещё ожидающего его упрека. — Нормально все, можешь отмереть! — буркнул он и скосил глаза в сторону: не мог смотреть в глаза, мгновенно просиявшему Киришиме, да еще и собственные уши гореть начали. Бакуго сидел и кусал губы, внешне типа изучая интерьер, а внутреннее — матеря себя последними словами, что даже похвалить Киришиму не может нормально, чтобы у того шока не было. Тут его мягко толкнули плечом в плечо и тихо поинтересовались: — Сильно ударился? — Нет. — Хочешь, можем пойти домой. Наверное, неприятно сидеть в мокрых джинсах… — Нет, блядь, домой мы не пойдем, раз пришли в караоке! Будешь меня учить петь! — фыркнул Бакуго, немного краснея. — Я должен хотя бы попробовать! Но ржать надо мной не смей! — Ты чего? — Киришима примостил голову у него на плече и осторожно погладил его по животу. — Я не буду смеяться! Давай выберем песню? Бакуго перестал рассматривать комнату, приобнял Киришиму, согласно кивнул и начал изучать список, который ему подали. Как ни странно, но композиции в стиле рока в перечне тоже присутствовали. Бакуго даже нашел две свои любимые баллады и откровенно удивился. — Знаешь эти треки? — он легонько дернул Киришиму за хвост, привлекая внимание, а потом тыкнул пальцем в листок. — Конечно! — красные глаза загорелись. — Даже наизусть — мои любимые! — Правда, что ли? — еще больше удивился Бакуго, внезапно понимая, что он даже и не знает какую сейчас музыку слушает Киришима. — А ну назови мне своих любимых рок исполнителей! В момент их знакомства, а также в первые дни, Киришима громко слушал то ли танцевальную, то ли электронную музыку в их общей квартире. Эти ритмичные басы чертовски раздражали Бакуго, поэтому он потребовал, чтобы Киришима слушал свое дерьмо в наушниках. Поэтому он даже понятия не имел, что Киришима, кроме танцевальной музыки, что-то еще слушает, однажды для себя решив, что тому нравится все, где есть «туц-туц-туц», и продолжал придерживаться этой мысли и дальше. А тут выясняется, что тот слушает рок, да еще и слова наизусть в его двух любимых балладах знает! Это стало еще одним откровением для Бакуго в этот вечер. Киришима перечислил примерно десять групп, две трети из которых слушал сам Бакуго и у него отвисла челюсть: ни хера себе он проморгал! Внутренний голос ехидно напомнил, что то же самое ему говорил не так давно: Бакуго слышит и видит лишь то, что хочет и ему удобно. И ведь не поспоришь с таким аргументом — факт на лицо: столько времени жил с Киришимой под одной крышей, так долго уже дружат, а он только сегодня неожиданно выяснил, что этот придурок слушает похожую музыку и красиво поет. «Пиздец, я тормоз!» — про себя желчно констатировал Бакуго, вслух признался, что вкусы в музыке у них с Киришимой по большей части совпадают. Тот чуть ли не захлопал в ладоши от счастья: наконец-то у него есть кто-то, кто слушает такую же музыку как он! А потом покраснел и ткнулся ему лбом в плечо, извиняясь, что за все это время тоже не спрашивал какая музыка ему нравится, просто для себя решил, что Бакуго, наверное, вообще ее не слушает, раз его так раздражало, когда она в их квартире играла. И как-то накалившаяся обстановка разрядилась сама собой: Киришима сбегал за микрофонами и пультом, снова прижался к нему боком и они решили спеть обе баллады. Бакуго было чертовски стыдно вообще открывать рот и издавать какие-то звуки, он раздражённо сопел, пока Киришима сам пел первый куплет, а потом выпил залпом полбанки пива и запел припев. И вышло у него не так плохо, как он опасался. Киришима подмигнул ему, продолжая петь, и Бакуго невольно улыбнулся, запевая громче: действительно неплохо получалось. Когда закончилась песня, Киришима смущенно улыбнулся и выпалил: — Какой у тебя красивый голос, Бакуго… И поешь ты хорошо. — Ты меня переоцениваешь, — пробурчал Бакуго, мгновенно краснея и не веря, что этот придурок сейчас говорит про него — такого не может быть! Он ведь в музыкальной школе не учился, не пел, просто слух у него идеальный… — А вот и нет, — Киришима подлез к нему под руку с двумя банками пива. — Ты может быть голосом не владеешь, но чувствуешь, как должно быть и стараешься спеть идеально. Хотя о чем это я — ты всегда стараешься все сделать идеально. — Стараюсь, но не всегда, блядь, у меня это получается… — вздохнул Бакуго, делая жадный глоток из банки. — Ты это… прости, что хвалить нормально не умею — напугал тебя… И ты завязывай так остро реагировать — будто я тебе голову откушу за каждую мелочь… Ну побешусь и успокоюсь, понимаешь? Я не собираюсь тебя посылать, пойми уже. — Бакуго… — Киришима так и замер с задранной головой вверх и открытым ртом — его лучший друг впервые открыто извинился, мало того робко попытался объяснить свое поведение. Он боднул Бакуго в грудь и улыбнулся. — Ну раз ты не собираешься меня посылать, то я нагло этим воспользуюсь! Бакуго только успел отдернуть руку, чтобы об нее не ударилась голова Киришимы, который резво нырнул ему под майку и прижался щекой к его прессу. Хотел было что-то съязвить, но прикусил язык и отхлебнул пива, понимая, что, оказывается, скучал по Киришиме намного сильнее, чем это ему самому казалось до этого.