Натуралы — это не мое

Кто-то настойчиво бубнил под ухом у Бакуго. Он открыл глаза, чтобы посмотреть, что за мудак не даёт ему поспать, и сразу же зажмурился: солнечный свет больно резанул по глазам. Бакуго скривился, про себя матеря криворуких придурков, которые спать-то его уложили, а занавески закрыть напрочь забыли, осторожно перевернулся на бок и посмотрел перед собой из-под опущенных ресниц. Тем, кто разбудил Бакуго своим бубнежом, был Киришима. Он лежал к нему лицом и счастливо улыбался во сне. Бакуго решил прикинуться спящим и понаблюдать: а вдруг Киришима опять что-то пробубнит и это будет чем-то важным? — Ммм… Боже… Нет, я хочу лицом к лицу… Да… Вот так просто… Ох… Бакуго непроизвольно открыл глаза — этому придурку сейчас снится секс?! С кем?! Киришима на его глазах немного покраснел, задышал чаще и тихонечко застонал. — Дааа… — выдохнул Киришима и счастливо улыбнулся. — Ты же знаешь как я люблю тебя? Да, да, очень сильно… Бакуго непередаваемо захотелось разбудить спящего, сказать ему пару «ласковых» и выпнуть из квартиры: он всю неделю убивался, крушил, дрочил на этого дебила, даже признаться решил, а тот спит в его кровати и ему снится секс с хуй знает кем. «Единственный дебил в этой ситуации, ты сам, Бакуго, — внутренний моралист был тут как тут. — Что ты бесишься без причины? Может ты ему снишься, просто не знаешь об этом…» Бакуго нехотя согласился с доводами своего внутреннего голоса: Киришима признался, что скучал по нему, подарок подарил, ластился к нему вчера… Может, действительно, зря он тут себя накручивает? «Воспользуйся желанием и спроси, кто ему снился, делов-то!» — внутренний голос подкинул ему неплохую идею и Бакуго почувствовал, что начал понемногу успокаиваться. Он перевернулся на спину, потянулся и понял, что хочет в туалет. Повернулся на другой бок и охуел: как вчера сидели, так все и побросали. На ковре лежала неубранная в коробку «Монополия», валялись пустые пивные банки и пачки из-под чипсов, на тарелке заветрились два одиноких суши, на полу то тут, то там в солнечном свете были хорошо видны крошки и пивные разводы. «Что за свинарник!» — страдальчески закатил глаза Бакуго не в силах смотреть на этот бардак. Он осторожно встал, чувствуя, что его немного мутит после вчерашнего, и нетвердой походкой побрел в туалет, а затем на кухню: попить воды и найти мобильник. Голова неприятно гудела и Бакуго решил даже выпить таблетку, хотя обычно предпочитал особо к медикаментам не прибегать. Вместо воды заварил себе зеленого чая, кинул в него льда и, запив таблетку, застыл на стуле, глядя в окно и пытаясь вспомнить чем же всё-таки закончился вечер. Вспоминалась какая-то бессвязная муть и это было странно: обычно после пива у него не болела голова, не тошнило и вспоминалось все предельно ясно. «Неужели мне что-то намешали в пиво? Но зачем?» Бакуго отпил чая, отставил кружку и пошел искать телефон, — если это какие-то махинации Шинсо, то он особо не будет церемониться — выскажет все, что он по этому поводу думает. Телефон нашелся почему-то рядом с закладками, подаренными Киришимой. Бакуго глянул на часы и офигел — шесть утра. «Мда, что-то рановато для разборок… Этот придурок поди еще спит и хрен ответит до обеда», — невольно подумал он и снова неожиданно залип на вчерашний подарок. Он был приятно удивлен, что Киришима додумался до такого практичного и симпатичного презента. Вообще с подарками у Бакуго было все крайне сложно: он не умел дарить сам и особо не ждал ничего от окружающих. Исключением из правил были родители и Шинсо: у них он просто спрашивал, что они хотят в подарок, шел, покупал и дарил — все было предельно просто. Они по отношению к нему поступали таким же образом: покупали то, что ему было нужно и все были счастливы. Киришима в его жизни появлялся набегами, потому вопрос о подарках ему отпал сам собой: Бакуго просто готовил другу его любимые блюда по случаю дня рождения или Нового года или еще чего, и тот светился от счастья — большего ему похоже и не надо было. Поэтому он офигел, когда впервые получил неожиданный приятный сюрприз от Киришимы, которого даже не просил, но ещё больше офигел от своей реакции — нежданный подарок ему, как ни странно, понравился. «А как же парочка бывших, которые внезапно дарили тебе романтические безделушки, чтобы порадовать? — ехидно поинтересовался внутренний голос. — Старались, искали, а ты что? Кривил губы и потом все выбрасывал в мусорный контейнер, когда они не видели?» «Да ну нахер! Смысл в этих безделушках?» — отмахнулся Бакуго, действительно, выбросивший какие-то нелепые кружки, варежки с дебильным рисунком и шарф всех цветов радуги. «А смысл в том, что тебе просто хотели сделать приятное, а тебе не понравилось», — парировал голос. «Да как мне может нравится радужный шарф? А тупые мохнатые варежки? Я, что, телка?» — огрызнулся Бакуго. «А вот подарок Киришимы тебе понравился, даже не ври», — противно захихикал голос. «Потому, что он практичный! Он головой подумал, перед тем как мне подарить!» — Бакуго начал заводиться, хотя внутренний моралист был по-своему прав. «Эй, угомонись! — голос перестал ехидничать. — Я просто о том, что нашелся человек, который может внезапно подарить тебе подарок и тот может тебе понравится, понимаешь?» «Да понял я твои намеки! Пшел нахер с утра! Не беси меня, и так тошно!» Бакуго ещё раз пощупал каждую закладку и уставился на спящего Киришиму. Тот лежал на боку, согнув ноги в коленях и подложив ладони под щеку. Волосы, разметавшиеся по подушке, в лучах утреннего солнца будто полыхали красным и напоминали пламя. Бакуго невольно застыл, любуясь контрастом белой наволочки и ярко-красных волос, и, а потом какого-то хрена продолжил разглядывать этого придурка дальше. «Ну вот, что в нем такого, а? Мне же никогда не нравились парни с такой внешностью! Почему я стою, как дебил, в шесть утра и пялюсь на то, как этот придурок спит?!» — чертыхался про себя Бакуго, продолжая всматриваться в уже знакомые черты, и все больше понимая, что он хочет переспать с Киришимой, причем не один раз. Да, много раз. «Ты хочешь не просто с ним много раз переспать, не ври себе. Ты хочешь, чтобы он был рядом, как вчера сказал Каминари, — поддел Бакуго внутренний голос, и он нахмурился. — Но сказать об этом вслух ссыкотно, не так ли?» Да, говорить о подобном не хотелось. Не хотелось признавать, что он привязался к кому-то настолько сильно, ведь это всегда заканчивалось плохо. В конце концов все его бывшие разочаровывались, уходили и было чертовски больно, а у Бакуго и без этой боли в жизни дерьма хватает. «Киришима не твои бывшие — он вообще на них не похож! Перестань путать хуй с пальцем! — ядовито отозвался его внутренний голос. — Киришима, в отличие от них, жил с тобой, знает тебя и продолжает восхищаться тобой, даже когда ты ведешь себя как конченный мудак!» Бакуго устало потер ладонью лицо и присел на кровать: он уже сам себя достал этими «пиздостраданиями». Сунул мобильник под подушку, — позже вставит Шинсо пиздюлей, что тот оставил после себя бардак и даже ни одного сообщения с извинениями не написал, и снова уставился на Киришиму. Почему-то хотелось на него смотреть. Долго и вдумчиво. Отмечать детали во внешности, на которые он до этого не обращал особого внимания. Оказывается, брови у Киришимы тоже были красными, и Бакуго невольно задумался как часто их приходится красить, ведь волосы отрастают даже там. Ресницы наоборот были черными, длинными и пушистыми, как у девок, но по-бабски Киришима совсем не выглядел. Бакуго осторожно прикоснулся к небольшому шраму на правом веке и внезапно понял, что не знает откуда он: до этого его не особо интересовало где и как этот шрам был получен. На самом деле у Киришимы немного курносый нос, небольшой рот с более пухлой нижней губой, которая была немного искусана, и он трогательно приоткрывал его, когда спал. Бакуго, едва прикасаясь, провел пальцами по щеке спящего и облизнулся: снова захотелось поцеловать этого придурка. Чмокнуть эти, по-детски приоткрытые, бледно-розовые губы осторожно и ласково. Бакуго тряхнул головой, отгоняя от себя странные мысли, и застыл в нерешительности: целовать или нет. «Осторожно и ласково? Ты делаешь успехи, Бакуго! — подколол его внутренний голос. — У тебя всегда с этим были проблемы… Не боишься накосячить в этот раз?» А Бакуго, на самом деле, боялся. Боялся накосячить и все испортить. Боялся, что он опоздал и просто сейчас тешит себя иллюзиями, что Киришиме снился именно он, хотя на самом деле все могло бы быть совсем не так. Бакуго впервые было страшно, что он ошибся и все проебал, несмотря на свой недюжинный интеллект. Его аж передернуло от такого невеселого подведения итогов. Он цыкнул сам на себя и решил послать все нахуй и поспать еще, тем более в его кровати лежит Киришима. Что ему мешает обнимать его и чувствовать себя хорошо? Вот именно — только он сам и его ебучие загоны. Бакуго решительно встал и сделал пару шагов по ковру, в направлении окна — надо задернуть сраные занавески, а то не заснет. В голые ступни сразу же противно впились крошки от чипсов и он тихо матернулся, что открутит башку всем, когда проснется: неужели нельзя было хотя бы минимально за собой прибрать, чтобы у него не подгорало с утра пораньше? Задернув занавески, кривя губы, вытер ступни о ковер, смахивая крошки, и нырнул под одеяло к Киришиме, сгребая того в охапку и закрывая глаза. Киришима вздрогнул от неожиданности, но моментально расслабился, даже не проснувшись, Бакуго ещё удивился, — этого придурка что, все так обнимают, когда тот спит? Пока он офигевал, Киришима обнял его в ответ, обозвал «хороший мой» и уткнулся своим курносым носом Бакуго в шею. И Бакуго вдруг стало хорошо. Стало правильно. Как должно быть. Бакуго криво улыбнулся и осторожно стянул резинку с волос Киришимы: неделю хотел увидеть того растрепанным, ласково чмокнул в красную макушку и прижался своим виском к виску Киришимы, закрывая глаза и очень надеясь, что тот не убежит как в прошлый раз, и будет рядом, когда он проснется…

***

Во второй раз Бакуго, по ощущениям и звукам, доносившимся из окна, проснулся около полудня: мимо вовсю ездили машины и разговаривали люди. Он привычно сунул руку под голову и вытащил из-под подушки телефон. Потер глаза и посмотрел на дисплей — полпервого, он почти угадал. Он вспомнил о Киришиме и повернул голову: этого придурка рядом не было. Бакуго чертыхнулся, нашел в журнале вызовов «Киришима», да он переименовал его совсем недавно, и нажал кнопку вызова. Где-то в коридоре или на кухне знакомой мелодией зазвонил телефон и Бакуго удивлённо моргнул — значит этот придурок ещё не ушел? — Доброе утро, Бакуго! — радостно выдохнула трубка голосом Киришимы и раздались шаги. — Будешь завтракать? — Утро, — буркнул Бакуго в трубку и уставился на севшего на кровать Киришиму, который радостно ему улыбался. — Ты не ушел как в прошлый раз? — Нет, не ушел, — Киришима продолжал говорить с ним по телефону, наверное думая, что это какой-то прикол. — Я не смог бы уйти даже, если бы захотел. Бакуго цыкнул на него, нажал отбой, откинул телефон на кровать и хмуро на него посмотрел. — Как понять не смог? — удивлённо переспросил он. — Ключи же в прихожей висят, дверь можно захлопнуть, если на нижний не закрывать, да и у тебя самого комплект есть. Чего это ты мне заливаешь? Киришима только улыбнулся, резко задрал его майку вверх и прижался щекой к его прессу. — Мои любимые кубики, как же я по вам скучал! Бакуго не сильно дёрнул Киришиму за волосы, заставляя на себя посмотреть. — Киришима, блять, отвечай на вопрос! — рыкнул он, глядя в красные глаза. — Ну… Свой комплект ключей у меня остался дома в другом рюкзаке, твоих нет в прихожей, а дверь закрыта именно на нижний замок. Видимо парни с собой утащили… Поэтому и говорю — уйти не смог, даже если бы захотел. Похоже, мы с тобой заперты в твоей квартире… — Что за нахуй?! — возмутился Бакуго и набрал Шинсо. Киришима снова прильнул щекой к его прессу и затих, поглаживая по боку. Бакуго слушал равнодушные гудки и с каждым новым закипал все больше: нахуя забирать ключи, если можно было просто захлопнуть дверь?! — Алло… — флегматично отозвался сонный голос Шинсо. — Вы захуя ушли и ключи забрали?! Как мы теперь из квартиры с Киришимой выйдем?! — сразу же накинулся на него Бакуго, даже не поздоровавшись для приличия. — А захуя вам вообще из нее выходить? — Шинсо зевнул на том конце, явно не понимая в чем проблема. — Как это захуя?! Ты там вообще ебу дался?! — прошипел Бакуго. — Киришиме ведь домой надо, а мне в магазин. Что за ебучие шуточки? — Это не шуточки, Бакуго, — снова зевнул Шинсо и откашлялся. — Это ультиматум вам обоим — вы заперты в квартире оба, пока не поговорите и не проясните свои отношения. — Да ты охуел мне такие предъявы кидать? — Бакуго рыкнул в трубку. — Это уже нихуя ни в какие рамки не лезет! — Это для твоего же блага, не рычи! Пока не признаешься ему, даже не проси меня приезжать и открывать тебя, понял? — впервые в голосе Шинсо Бакуго слышал неприкрытую угрозу. Он даже не сразу понял, что лучший друг бросил трубку, несколько мгновений слушая гудки в ухе и ошарашенно смотря на Киришиму, который обеспокоенно смотрел на него. — Бакуго, что случилось? — Хуйня случилась! — Бакуго резко сел и уже хотел бросить телефон об стену, как Киришима резко вскочил, опрокидывая его обратно на кровать и навалился сверху, не давая этого сделать. — Бакуго, объясни мне, что произошло, — достаточно спокойно попросил Киришима, чувствуя, что Бакуго аж потрясывает от злости. Бакуго посмотрел на него своим фирменным взглядом, сжал зубы и процедил: — Шинсо нас запер и выдвинул ультиматум — пока мы откровенно не поговорим друг с другом, он не откроет дверь. У Киришимы аж челюсть отвалилась от такого заявления. Он немного отодвинулся от Бакуго, вытащил телефон из кармана и набрал Каминари. — Включи громкую связь, — потребовал Бакуго. — Я хочу понять, что за хуйню придумал Шинсо. Уверен, Каминари точно в теме. Киришима нажал на кнопку и в квартире зазвучали гудки вызова и потом сонный голос Каминари сказал «алло». — Йоу, бро! — растерянно поздоровался со своим лучшим другом Киришима под злобным взглядом Бакуго и затараторил: — Мы тут с Бакуго проснулись, но не можем выйти из квартиры — по ходу Шинсо убежал с его ключами. А у меня в рюкзаке есть ещё один комплект, в правом переднем кармашке. Сможешь прийти и открыть нас, когда придешь в себя, а? — Нет, не смогу, — зевнул Каминари в трубку и у Киришимы вытянулось лицо от удивления. — Ты разве сегодня работаешь? — осторожно поинтересовался он, думая, что позвонил Каминари во время смены. — Мне казалось, что у тебя смена завтра. — Ага, я работаю завтра, — хмыкнул Каминари в трубку. — Сегодня у меня выходной. — Так, почему ты, блять, не можешь в свой выходной притащить свою жопу до сюда и выпустить своего лучшего друга, придурок?! — рыкнул Бакуго, уже наплевав на конспирацию и приличия. — О, доброе утро, Бакуго! — хихикнул Каминари, а потом серьезным тоном продолжил: — Я в курсе, что после моих слов, вы, наверное, оба обложите меня и Шинсо хуями, но я всё-таки скажу — вы должны поговорить наконец. — О чем, блять?! — ещё громче рявкнул Бакуго, ощущая, что он попал в какой-то хуевый спектакль, который разыграли их лучшие друзья. — О вас, блять! — также в ответ рявкнул Каминари. — Вы заебали по одиночке убиваться друг по другу! Откровенно заебали! Поэтому будьте уже мужиками, поговорите открыто о своих чувствах, не знаю, может переспите наконец, чтобы до вас обоих дошло, что вы далеко не друзья, как затираете мне с Шинсо! После этой тирады Каминари положил трубку и на всю комнату начали раздаваться монотонные гудки. Бакуго и Киришима уставились друг на друга, пытаясь переварить только что услышанное. — Какие-то не смешные шутки у наших друзей, — попытался улыбнуться Киришима, но получилось плохо. — Это даже не шутки, это ебанный ультиматум, за который они оба получат пизды, и я не шучу! — зашипел Бакуго, отшвырнул от себя охеревшего Киришиму и рванул в душ: ему нужна была передышка без свидетелей и время, чтобы прийти в себя.