На ступнях и копытах

      Сегодня Джаст впервые в жизни никак не мог дождаться конца занятий. Его беспощадно клонило в сон на лекциях, и он совершенно не мог собраться на практиках. Откровенно говоря, парень порой и не соображал, где находится и что от него хотят эти злые кентавры. Хорошо, что рядом был Прум и вовремя толкал в бок друга, когда нос того подозрительно яро начинал утыкаться в тетрадь.       А ведь утром госпожа Финней, критически смотря на незакрывающийся от зевков рот сына, настаивала, чтобы он не ходил в институт и остался спать дома. Хороша мать, ничего не скажешь! Каждому бы такую, в самом деле. Но нет, Джаст, точно первый ботаник на деревне, едва не замотавшись в банное полотенце вместо попоны и сонно спотыкаясь на каждом шагу, потащился в институт. А как иначе! У него оценки, успеваемость, рейтинг, чтоб его!       С одним свезло - занятия по средам проходили в городе, а не на вокзале. Неизвестно, смог бы парень ранним утром туда доковылять, не заснув где-нибудь на полпути. Всю ночь Джасту снилась сплошная ересь. Имир верхом на полуразложившемся кентавре точно один из всадников апокалипсиса и истинное порождение безумия в чёрном балахоне и с окровавленной лопатой в руках преследовала его по заброшенному городу. Вместо привычных дредов из головы девушки, извиваясь, торчали змеи, изрыгающие языки пламени. Аспирантка грозно хохотала, нагоняя Джаста. Размахивая лопатой, она косила внезапно вырастающие из земли кактусы. Кентавр с ног до головы был покрыт их липким, жгучим соком. Эпиком кошмара стал возникший посреди дороги ушастый ёж с револьвером в лапках. Направив ствол на парня, ёжик произнес: «Ты попал» и спустил курок. Выстрела Джаст не дождался, проснулся на секунду раньше и в холодном поту. Сердце кентавра начинало бешено колотиться, когда он вспоминал приснившееся ночью. Эта Пакля его до ручки скоро доведёт, если не до психушки или вообще могилы! Мало ему её наяву, она теперь и в ночных кошмарах является! Самых жутких за всю жизнь. Придти бы сейчас домой и потерять сознание на кровати, и чтобы никаких сновидений. Джаст в очередной раз зевнул, разлепил слезящиеся глаза и замер.       — Ущипните меня…       Напротив главного входа на бордюрчике, ограждающем скупую растительность, восседало оно. А вернее, она — смерть с багром. Смерть зевнула чуть ли не шире кентавра, поправила сползшую на глаза шляпу, подняла голову и хищно блеснула очками, опознав свою жертву.       — Салют, Лошадиные Уши!       — П-п-пакля! — еле выдавил из себя парень.       — Заикаешься? Что-то новенькое.       Опасная заинтересованность в голосе ветеринара мигом отрезвила Джаста.       — Нет, тебе показалось! Ты чего сюда припёрлась?       — С тобой встретиться хотела.       — О нет, — простонал кентавр, ускоряя шаг, — не сегодня, увольте.       — Ты куда? — удивилась девушка неожиданному побегу копытного знакомого.       — От тебя помешанной подальше, — не оглядываясь, проворчал тот.       — Боюсь, не выйдет. Город маленький, — «утешила» аспирантка. — Лошадиные Уши, у меня к тебе дело.       Джасту совершенно не было никакого дела до её дел и тем более относящихся к нему. Не будь он безумно уставшим, припустил бы сейчас галопом, оставив Имир глотать пыль. Но на каждом копыте, казалось, было по пятитонной подкове, да и голова походу тоже была налита не менее лёгким материалом.       — Отстань, у меня и без того сложный период в жизни.       — И какой?       — Я познакомился с тобой!       Девушка промолчала. Ей было не чуждо горе кентавра. Имир двадцать три года знала себя и до сих пор не испытывала бешеного восторга от знакомства.       Преследование ветеринар не прекратила. Соблюдая дистанцию в метр, аспирантка безмолвной тенью тащилась следом за понурым Джастом. Случайные прохожие недоуменно оборачивались, стоило им заприметить странный конвой. Излишнее внимание делало кентавра мрачнее, в то время как Имир в своём обычном репертуаре игнорировала окружающей её мир. Сейчас её волновала совершенно другая проблема.       — Стоп, машина.       Неожиданный рывок за хвост заставил парня чуть ли не встать на дыбы.       — Твою же ж мать, Пакля! — выругнулся Джаст и с раздражением выдернул свой хвост из до неприличия цепких рук девушки. — Ты что творишь, бестолочь?       — Что у тебя с задней левой ногой? — пропуская мимо ушей возмущенные вопли, спокойно спросил врач, кивая в сторону оной.       — Ась?       — Ты хромаешь.       — И поэтому ты решила выдрать мне последние волосы из хвоста? Да ты реально самоубийца! — заключил кентавр, огорчившись, что не соизволил лягнуть наглого человека. После не один раз подумала бы, прежде чем за хвосты дергать. — Похоже, камень застрял. Мешает немного.       — Нужно вытащить.       — Гениально! И чтобы я без твоей светлой образованной головы делал? — язвительно вопросил Джаст.       — Хромал дальше, — цинично отозвалась Имир. — Ногу, пожалуйста.       Парень поспешил отойти от аспирантки на безопасную дистанцию. Девушка недоуменно подняла бровь.       — Э нет, постой, подруга! — запротестовал кентавр. — Попрошу без рук. Знаю я вашего брата! Сначала давай камешек из копыта вытащу, а потом не успею опомниться, и ты мне из почек камни начнешь вырезать без предварительного согласия на операцию! А то что-то я как-то подозрительно часто по-маленькому бегаю. У вас, ветеринаров, не заржавеет!       — А ты часто бегаешь?       — Куда?       — По-маленькому.       — Нет! Это в качестве примера! Что и требовалось доказать! — торжествующе заявил парень. — Опять этот хищный блеск в глазах! Вы по нему вычисляетесь в два счета!       — Как интересно. Пожалуй, учту. Лошадиные Уши, ты чересчур нервный. Что-то случилось? — спросила девушка, глядя на Джаста внимательно и с неожиданным доброжелательным любопытством.       От подобной теплоты парню стало особенно не по себе. Он успел привыкнуть к сдержанной холодности и острым шпилькам Имир, а прочие проявления человеческих чувств с её стороны вызывали в нём нехорошие подозрения. Точно затишье перед бурей. После не жди ничего хорошего.       — Тебе начать с самого начала? — огрызнулся кентавр.       — Можешь с самого конца, — милостиво разрешила аспирантка.       В самом конце списка жалоб без предложений находился разложившийся труп неизвестного, ночной кошмар и ёжик с револьвером. О подобном Джаст не решился бы рассказывать и психотерапевту, не говоря о ветеринаре. «Обойдёмся малой кровью, иначе она не отстанет», — решил парень, тем более что крови в нём самом действительно осталось мало.       — На днях доставлял расходные материалы к вам в клинику, — заговорил Джаст после паузы, — и там твоя подруга сиреневая башка…       — Леоля, что ли?       — Она самая, — подтвердил он, — высосала из меня пол-литра крови!       — В самом деле? — недоверчиво переспросила Имир. — Странно, Леоля не была раньше замечена в вампиризме.       — В садизме она была замечена! — решительно заявил кентавр. — Понатыкала в меня иголок, — Джаст сам того не сознавая, потёр исколотые ранее места, — забор крови тренировалась проводить. На мне, видите ли, не промахнешься! Я вам что, подопытный кролик?       — Уж скорее подопытная лошадь, — уточнила паразитолог, откровенно забавляясь. Спустя мгновенье под стёклами очков вновь засверкал хорошо знакомый парню кровожадный блеск. — И раз ты прекрасно осознаёшь положение вещей, будь хорошим кентавром и слушай тётю доктора, тогда процедура, возможно, кончится быстро и безболезненно.       — Возможно?!       — Любое врачебное вмешательство — риск, — со знанием дела сообщила ветеринар. — Ногу вверх и, чур, не лягаться.       — Ничего обещать не могу, — гадко улыбнувшись, довольно лживо отозвался Джаст. — Риск — дело обоюдоострое.       Операция по требованию пациента была перенесена в безлюдную подворотню. Заходя туда, парень чувствовал себя крайне неловко и глупо, а Имир — невозмутимо и уверенно, словно всю жизнь только по подворотням и шлялась. С другой стороны, кто знает, каких она ещё кошек для своих курсовых ловила?       Кентавр послушно, но без особого энтузиазма подсунул девушке своё копыто, упершись для устойчивости рукой об стену. Застрянь камень в одной из передних конечностей, Джаст без проблем извлек бы его сам, не прибегая к сомнительным услугам маньяка-ветеринара. По большому счёту, тут он тоже мог бы обойтись без посторонней помощи (пришлось бы, правда, немного поизгаляться), но попробуй отогнать от себя аспирантку, у которой так и чешутся руки. Джаст честно пробовал. Выходило отнюдь не всегда. И вновь эта мучительная усталость. Чёрт с ней! Пускай Имир развлекается, раз очень хочется. Сейчас, по крайней мере, без иголок.       Очередной миф о неповоротливости кентавров не выдержал проверки на прочность в той же институтской аудитории и с тем же натурщиком. Кентавру достаточно было поднять с пола чью-то упавшую ручку. Поднял он её легко и быстро, не согнувшись ни в одном из колен. Имир захочет — не повторит. Девушка была деревянной с детства. Растяжки на физкультуре приносили мучительные боли. Не сгибалась она больше дозволенного своим телом ни вперёд, ни назад, ни влево, ни вправо. Ко всему прочему Имир столь устрашающе хрустела коленками, что неволей начнешь искать сломанный сук.       Кентаврам проблемы не по годам закостенелой аспирантки были чужды. Им всем впору выступать в бродячем цирке акробатами. Изгибалась человеческая часть тела кентавров, как не парадоксально, почти во все стороны и под любым углом. Подобрать какую-либо вещь с земли, не сгибая ног, развернуть корпус на сто восемьдесят градусов, чтобы почесать себе бок или достать что-нибудь из сумки, потянуться и умудриться коснуться затылком собственной лошадиной спины — для них совершенно обычное дело, в которое невозможно поверить, пока не увидишь собственными глазами. А Имир видела. Ей хватило и того раза, когда Джаст вытаскивал из хвоста колючку. У ветеринара мучительно заныла спина, всего-навсего наблюдая за ним со стороны, а парню хоть бы хны. Вначале скрутился морским узлом, а потом выпрямился и ни один сустав не скрипнул.       Анатомия кентавров вопреки схожей с человеком и лошадью внешней морфологией отличалась в разы. Про расположение и количество внутренних органов и упоминать не стоит, тут и медики, и ветеринары бились лбами каждый о свой учебник анатомии. В дополнение, суставы и сухожилия полулюдей-полулошадей выделялись большей прочностью и эластичностью. Пожилые кентавры не ведали артритов, артрозов, бурситов и прочих прелестей, часто встречающиеся у собратьев-людей.       Камень, превративший Джаста в наглядную иллюстрацию по патологии опорно-двигательного аппарата, Имир обнаружила сразу. Попробуй не заметить - два сантиметра в длину, не меньше.       — И давно ты хромаешь?       Девушка осторожно попробовала пошатать инородный предмет. Результат нулевой. Крепко сидит.       — С утра, кажется, — навскидку ответил парень, с трудом подавив зевок, — правда, вчера вечером, вернее, ночью что-то немного мешало.       — Что же ты не вытащил?       Кентавр скептически посмотрел на девушку.       — Понятно, — понимающе протянул ветеринар. — Знаешь, Лошадиные Уши, хозяин, у чьей собаки диагностировали пиометру, тоже считал, что та сама пройдёт. Потом…       — Пакля, это всего лишь чертов камешек, — прекрасно зная, что почти все поучительные истории Имир заканчиваются исключительно вскрытием, обречённо перебил её Джаст, — кончай драматизировать.       Аспирантка равнодушно пожала костлявыми плечами и вновь уткнулась носом в копыто. Несколько секунд раздавалось упрямое пыхтение. Непокорный камень никак не желал подцепляться. Как и подобает порядочному ветеринару, ногти у девушки были подстрижены очень коротко. Безоружные пальцы проскальзывали, не позволяя как следует ухватиться.       — Доктор-криворучка, ты скоро закончишь? — нетерпеливо поинтересовался парень. — У меня нога затекла.       Когда Имир молчаливо перехватила багор, кентавр понял, что в очередной раз погорячился.       — С другой стороны, ты у нас врач и тебе виднее, — поспешно затараторил студент, пытаясь успокоить девушку. — Опусти-ка эту штуковину, сомневаюсь, что она считается сертифицируемым ветеринарным инструментом. Слушай, а это случайно не тот багор, что торчал во вчерашнем трупе?       — Он самый.       — Пакля…       — Нет. Либо я, либо каменюка, — звенящим голосом отозвалась паразитолог, прицеливаясь.       — Я выбираю каменюку!       — Поздно, — и пока Джаст усиленно вспоминал, в какой из своих прошлых жизней он успел столь крупно напортачить, раз ему ниспослали подобное наказание, ветеринар ловко поддела кончиком багра камешек. С легким хрустом тот выпал в подставленную Имир ладонь. — И стоило шуметь?       — И стоило пугать?! — покраснел от возмущения кентавр. Он не сомневался, у девушки не заржавеет сделать из него шашлык, нанизав на багор как на шампур. Вчера пыталась убить лопатой, сегодня багром — закономерно. — Эй!       Парень залепил врачу хвостом по уху, словно по назойливой мухе. Пронырливая Имир во время душевных негодований Джаста успела совершить ненавязчивую попытку заглянуть под попону. Девушка сморщилась и быстро выпрямилась. Рука её тем временем даже не дрогнула, чтобы схватиться за получившее оплеуху место. Порой кентавра буквально ужасало её необъяснимое самообладание.       — Пакля, не суй свой длинный нос, куда не просят! В следующий раз рискуешь получить копытом.       Имир подняла голову. Случайный луч солнца упал на её очки. Но не солнечный зайчик спрыгнул с холодного стекла - вместо него клыкастый хищник ударил Джасту прямо в грудь. Северным ветром дохнул в лицо. Осколками льда пронзил лёгкие. Острыми когтями зажал сердце.       Северяне славились своими шаманами и магией льда. Девушка не была замечена ни в первом, ни во втором. Аспирантка не умела колдовать. Родись она ледяным магом, вряд ли бы пошла в ветеринары. А даже если бы и её туда и занесло, справлялась бы Имир со своими пациентами куда проворней и быстрее, превращая их в кубик льда, как и многих других, ходящих по тонкой корке её нервов. Но не исключено, что в наследство к голубым глазам девушке достались и другие отголоски сурового Севера. Что-то, что заставляло стыть кровь. Спасало, что не буквально.       «Сейчас будет убивать. Долго и со вкусом. И над трупом не побрезгует поглумиться», — тоскливо подумал Джаст. Тепло вернулось так же неожиданно, как и наступил холод. Настроение Имир менялось неуловимо, как погода. Хватало секунды. Попробуй, предскажи, грянет ли гром или вернётся солнце. В синоптики парень не записывался. Оказалось, зря.       — Моему длинному носу случалось получать копытом, — неожиданно доверительно признался аспирантка, осторожно коснувшись предмета обсуждения, — но то была коза.       Кентавр, «оттаяв», неволей уставился на тонкий нос девушки, словно ожидая увидеть на нём раздвоенный отпечаток козьей ступни.       — В самом деле?       — Ага. Я сдавала коллоквиум по клинической диагностике: «Фиксация и повал животных». Коза сдала. Меня она повалила профессионально, — пояснила Имир с лёгкой насмешкой в голосе. — А ты думала, он у меня от рождения горбатый?       — По поводу твоего носа я вообще не думал, — предельно честно признался Джаст.       — Напрасно. Я по поводу твоих органов часто думаю. Особенно об ушах, — не успел парень сообразить возмутиться ему или смутиться, как ветеринар вдруг спросила: — Лошадиные Уши, ты какой масти?       — Твоё какое дело? — резко напрягся кентавр.       — Интересно.       Имир давно строила различные догадки. На первых порах Джаст носил довольно длинные попоны. Но любопытно выглядывающая из-под них малая половина молочных ног почему-то совершенно не убеждала девушку в том, что парень белый масти. Аспирантка не могла рационально объяснить причину своих сомнений. Лошадиные Уши - и вдруг белый? Серьёзно? Не-е-е. Да и голова у того больше тёмная и хвост тоже примечательной расцветки — двухцветный белый с коричневым. Уж вряд ли кентавр его красил.       Затем то ли длинные попоны дружно отправились в стирку, то ли Джасту стало жарко (в разгар осени), но он перешёл на более короткие модели. Ноги оголились чуть выше скакательного сустава, развеяв тем самым последние предположения о чистой масти кентавра. Крупные светло-коричневые пятна, обхватывая конечности парня, поднимались к туловищу, вновь скрываясь под незадачливой попоной. «Сколько у Джаста пятен? Какого они размера? У него больше коричневого или белого?», — совершенно бесполезные с научной точки зрения, но ужасно мучившие с личной стороны аспирантку вопросы, толкающие её к двоякому желанию увидеть голого кентавра. Дожили. Но Имир и раньше предполагала, что ни во что хорошее командировка не выльется.       — Думаю, ты гнедо-пегой масти, угадала?       Джаст несколько секунд смотрел на девушку тяжёлым взглядом. Зелёные глаза его сейчас состояли из колючих сосновых иголок. У Имир закололо между лопатками. Но она точно знала, кто из них лучший игрок в гляделки. Она знала: иголки, возможно, и острые, но мягкие, её лед им не пробить.       — Я думал, врачи не гадают, а предполагают, — пренебрежительно бросил парень, по обыкновению отвернувшись первым.       — Не вижу разницы.       — Ты многое не видишь, Пакля. — Кентавр угрюмо прошел мимо ветеринара. — Хватит торчать в подворотне. Решат, что мы замышляем мутное и шерифа позовут. Пошли, давай!       Имир задумчиво почесала багром затылок. Походка Джаста перестала напоминать хромую лошадь. Определенно — заслуга аспирантки. Девушка закинула багор на плечо.       — Я вижу, что у кое-кого много комплексов, — подытожила паразитолог, щурясь от яркого света незатемнённой улицы.       Оранжевое солнце. Оранжевая земля. Оранжевые кентавры, перевертыши, люди, звери, растения, дома, покрытые неровным слоем вездесущей пыли. Подуй ветер, и ты весь в ней. А она на тебе и местами в тебе. В глазах, ушах, носу, рту, волосах. Пыль забивается под одежду, проникает в обувь, липнет к потному телу. Местным ничего, притерпелись. Куда деваться? Приезжим же ветеринарам в первое время было особенно невыносимо. Пыль, состоящая из мелких песчинок, скрипела у девушек на зубах, от неё у них слезились глаза, тёк нос, и чесалось всё тело, в особенности голова. Стоило кому-нибудь прокатиться в кузове грузовика, и он превращался в песочного человека. Борьба за место в кабине шла не на жизнь, а на смерть. Песка, который был вытряхнут из ботинок аспиранток, хватило бы на постройку десятка песочных замков и парочку летних усадеб. Бороться с пылью было бесполезно, привыкнуть почти невозможно. Оставалось смириться с неизбежным злом. И мыться, и подметать как можно чаще. Тщетно, но невыносимо ведь!       Имир шагала и перекатывала в ладони вытащенный из копыта Джаста камешек. Камень стоило выкинуть сразу в подворотне, но вместо этого девушка, задумавшись, машинально положила его в карман брюк. Там же она на него и наткнулась немного позже. Вначале камень показался аспирантке самым обыкновенным «фирменного» оранжевого цвета, таких в Шайко и окрестностях пруд пруди или скорее - каменоломню долби. Но побывав какое-то время во вспотевшей руке он поменял окрас. Теперь белая ладонь Имир порыжела, а камень, напротив, побелел. Белый и прозрачный, он явно принадлежал к минеральной природе. Что-то новенькое. Подобные экземпляры раньше не запрыгивали к ветеринару в сапоги. И где, любопытно, кентавр его подцепил?       Вдоль главной улицы мохнатыми, разгоряченными и мычащими тушами разлеглись десяток упряжных волов. Воловьи упряжки — одно из главных средств передвижения двуногих жителей Шайко. Лошадей здесь держать было не принято. Не встречались они и за пределами Шайко. В ближайшем человеческом шахтёрском городке Руд и то ни у кого не было лошади. Только волы. Или машины. Сами кентавры никогда не отказывали своим ущербным на конечности соседям в просьбе поработать упряжной лошадкой. В Шайко даже ходили специальные повозки и дилижансы, вроде того, на котором ветеринаров привезли от вокзала до города. Они подвозили немногочисленных людей и перевёртышей. Зависеть от кого-то - не самое приятное чувство, да и неудобное. Иметь волов, возможно, и затратно, зато ты всегда на ходу. Не нужно никого просить, ждать или подстраиваться. Второе по популярности средство передвижения — велосипед. Пользовалась им в основном молодёжь, да и откровенно признаться, некая табуретка на колесах с педалями - не самый лучший выбор для здешних дорог. Рискуете половину деталей и костей растерять по пути.       Волы и велосипеды напомнили Имир о Леоле, а та в свою очередь почему-то про больную Виви. Лежит подруга одна-одинешенька дома. Вернее, не одна, а вместе с Суэ. И будь аксолотль раз в двадцать больше, наверняка выбрался бы из аквариума и попытался заглотить обессиленную болезнью девушку. Н-да, чудесная у Имир зверюшка. «Вернусь в Швенто-Вису и заведу себе, как выразился Джаст «приличное животное». Кого-нибудь белого и пушистого и желательно без навязчивого желания сожрать всех вокруг», — хмуро решил врач.       Имир подумала, что, пожалуй, пора заканчивать прогулку и соло игры на нервах парня. Свои садистские наклонности она потешила. С подругами же никакого слада. Они давно непробиваемые и куда успешней и быстрее доводят саму Имир. Но прежде, чем попрощаться с кентавром и отпустить его на все четыре стороны, стоит вспомнить, ради чего она к нему пришла.       — Лошадиные Уши!       — Чего?       — Лови, возвращаю! — Парень ловко поймал перевязанный бечёвкой свёрток и непонимающе нахмурился. — Спасибо, за спасение от гипотермии.       Теперь брови кентавра поднялись в удивление. Джаст осторожно сжал свёрток, словно пытался на ощупь распознать его содержимое, не решаясь - развязывать ему бечевку или нет.       — У меня два неоригинальных вопроса: что это и что это? — прекратив гадать, спросил он, наконец.       — Твоё пончо. Переохлаждение, — лаконично ответила Имир. — Я его постирала. Навозом и трупятиной пахнуть перестало. Хочется верить, что и я тоже, — критично нюхнув красный кончик дреда, с надеждой сказала девушка.       Джаст с трудом подавил в себе желание не начать обнюхивать свёрток или саму паразитолога. Поверит на слово, в худшем случае сжечь всегда успеет. Пончо. Не Имир. Кентавр, повеселев, усмехнулся:       — Я смотрю, работа ветеринара полна романтики!       — Ещё какой! Просто не всем дано её понять.       Парень засунул свёрток с пончо под мышку.       — Шляпа, кстати, не жмёт? — как бы, невзначай, поинтересовался он.       — Нет, в самый раз, — невинно отозвалась аспирантка, — а что?       — Через дырки не задувает? — издевательски уточнил Джаст.       Имир сняла широкополую ковбойскую шляпу и сосредоточено изучила на просвет аккуратно вырезанные отверстия для лошадиных ушей.       — Напротив. Вентиляция, — заверила она, но обратно шляпу надевать не стала, протянула парню.       Кентавр неторопливо взял головной убор и задумчиво покрутил в руках. Потом склонил голову и придирчиво осмотрел человека со всех сторон. Джаст усмехнулся. Девушка напряглась. Подавшись вперёд, парень, точно закручивая болт, навернул широкополую шляпу назад на голову Имир.       — Дарю, — щедро сказал он, отступая на один шаг, дабы полюбоваться шипящим ветеринаром, пытающимся снять застрявшую шляпу с глаз, а очки со рта, — у меня их, знаешь ли, много.       — Благодетель, — проворчала паразитолог, вернув всё на свои места. Лицо Джаста светилось наглым самодовольством. Самое время Имир разбавить его спесь ложкой дегтя. — Лошадиные Уши, скажи, у тебя совесть чистая?       — Чего?!       Девушка, конечно, подозревала, что допросы начинают с иных вопросов, но у неё было мало опыта. Приходилось импровизировать и разбираться по ходу дела.