На ступнях и копытах

      Первое, что заметила Имир, войдя во внутренний двор, был их ржавенький и грязненький грузовик. Капот был открыт, а над ним стоял знакомый паразитологу хромой механик. Как и в первый день, обветренное лицо мужчины несло вселенскую скорбь, сопровождаемую аккомпанементами из протяжных вздохов. Аспирантка скромно откашлялась, привлекая к себе внимание, а затем бросила короткий, но многозначительный взгляд в сторону кактуса. Механика тотчас сдуло ветром под машину. Имир улыбнулась краем губы и нежно погладила жестяную бочку. Замечательный кактус, пусть даже не цветёт.       Помимо привычного запаха медикаментов, формалина, бензина и Леолиных духов девушке удалось уловить аромат свежеприготовленной пищи. Странно. Госпожа Сытклю должна прибыть вечером, а Леоля с шилом в одном месте вряд ли нашла свободное время, чтобы заскочить домой покашеварить. Неужели Виви полегчало, и она взялась за готовку? Имир разобрала сумку, повесила халаты на место в шкафчике и поднялась наверх, откуда звучало соблазнительное шипение сковородки. На кухне и вправду занимались готовкой, но не Виви.       — День добрый, госпожа Финней. Вам чем-нибудь помочь?       — О, здравствуйте, Имир! — поприветствовала женщина девушку в своей привычной добродушной манере. — Да, не подскажете, где у вас хранится соль?       — В левом шкафчике на нижней полке.       — Нашла, спасибо!       Имир спокойно переодела очки. Рабочую пару повесила за ремешок на гвоздик вместе со шляпой, затем отодвинула стул и присела за стол. Положив подбородок на руки, она стала задумчиво наблюдать за госпожой Финней, деловито хлопотавшей у печи.       — Что готовите?       — Овощное рагу с говядиной, — отозвалась та, снимая пробу. Подумав, женщина бросила щепотку соли, — вы такое едите?       — Я ем все блюда, где есть мясо.       — Замечательно! А по вам и не скажешь, — посмеялась мать Джаста, — вы такая худая барышня со слегка зеленоватым оттенком кожи.       — У меня быстрый обмен веществ, а уровень гемоглобина равен уровню гемоглобина у среднестатистического взрослого мужчины. О некоторых вещах следует судить изнутри. — Аспирантка сложила из салфетки треугольник. — Госпожа Финней, мне нужно начать беспокоиться?       — О повышенном уровне гемоглобина?       — Нет. В моём случае данные показатели — норма. О вас.       — Обо мне?       — Я не знаю, звонить ли мне шерифу или господину Гимли, — серьёзно заговорила Имир, — вы готовите в чужом доме. Я в растерянности, мне расценивать ваш поступок, как предумышленное проникновение или проявление рассеянного склероза и дезориентации?       Госпожа Финней замерла с приоткрытым ртом. Рагу на сковородке шипело, Суэ в аквариуме булькал, часы тикали, девушка складывала пятую салфетку.       — Теперь я поняла, что имел в виду Джаст. — Женщина накрыла сковородку крышкой. Она вытерла руки о заткнутое за пояс полотенце и неожиданно мягко улыбнулась, — и правда, вы уникальный человек, Имир.       Ветеринар недоверчиво поправила роговые очки.       — Он говорил нечто подобное?       — Ну-у, — заметно замялась госпожа Финней, — он выражался немного иначе, но суть я поняла.       Имир многозначительно хмыкнула. Она тоже прекрасно поняла.       — И можете не волноваться. С головой я дружу и намерения у меня вовсе не криминальные, а добрососедские.       — Далековато для соседей, — заметила въедливая врач.       — И не говорите! — не обратив внимание на укор в голосе врача, охотно подхватила женщина. — Вы живёте на таком отшибе, что соседями можете называть разве что койотов да перекати-поле! Никакой цивилизации на ближайший километр! Не пойму, о чем господин Акташ думал, когда селил вас сюда! — разошлась она, размахивая деревянной лопаткой из стороны в сторону. Кусочки баклажана вместе с жирными каплями разлетались по кухне, пачкая столешницу, пол и даже оконное стекло. Имир с тоской следила за их полётом, вспоминая, чья же сегодня очередь отвечать за порядок. Неужели её? — Мог же он вас устроить, в самом деле, у какой-нибудь семьи в городе? Эх, не понять мне великие умы нашего провинциального городка. Ой! — Госпожа Финней сконфуженно уставилась на последствия своей чересчур пламенной речи. Она поспешила намочить тряпку и приступить к ликвидации жирных пятен, отдавать указание между тем ей это совершенно не мешало. — На столе под полотенцем окрошка и сметана. Квас домашнего приготовления в холодильном шкафу. Поешьте пока, милая. Рагу в любом случае должно настояться.       Имир не стала возражать. За сегодняшний день она побаловала себя только бутербродом с колбасой да чаем. Остальное время девушка провела в бегах, не успев и осознать, насколько проголодалась. Прохладная окрошка сейчас и в самом деле то, что надо, особенно в полуденную жару.       — Разрешите.       Госпожа Финней подвинулась, позволив ветеринару достать посуду. Захватив из холодильного шкафа кувшин с квасом, Имир вновь разместилась за столом. Ленивым движением аспирантка насыпала себе несколько ложек окрошки, шмякнула сверху лепёшку сметаны. Тщательно и методично размешала содержимое тарелки. После размотала горлышко кувшина и налила квас. В кружку.       — В желудке перемешается, — отпивая пенку, ответила Имир на немой вопрос, незамедлительно возникший на лице у женщины.       — А…       — Во рту не то.       — Понятно, — многозначительно протянула госпожа Финней, — признаться, я впервые вижу, чтобы кто-то так ел окрошку.       — Моя мама ест так же, — пожала плечами девушка, хрустя салатом под названием окрошка.       — Похоже, это у вас семейное.       — Возможно.       Закончив воевать с рагу и его производными, госпожа Финней присела рядом с паразитологом. Недолго думая, она тоже решила налить себе квасу. Кружку женщина опустошила одним долгим, жадным глотком. Заниматься готовкой в жару — смерти подобно, особенно когда ты у плиты или духовки. К Имир и без того рубашка липла, а стоит постоять у огня и можно покрыться хрустящей корочкой, главное: крутиться не забывать для равномерной прожарки.       — Насыщенный у вас вчера выдался день, насколько мне известно, — постукивая ногтем по пустой кружке, заговорила госпожа Финней. Аспирантка на мгновенье перестала жевать. Она не сразу смогла понять, что имеет в виду мать Джаста. Имир довольно размыто воспринимала временные рамки. Порой ей казалось, что события, произошедшие утром были вчерашним днём, а вчера и вовсе не вчера, а прошлая неделя. Когда девушка училась, то строгое расписания занятий, разбитое на первую и вторую недели, держали её в тонусе, но стоило наступить каникулам, как она сразу забывала понедельник сегодня или среда. Про числа и говорить не стоило. — Джаст рассказал мне в общих чертах. Сам он был такой уставший, что черты вышли очень уж общие! Вам с подругой пришлось несладко. Поэтому я решила вас проведать и посмотреть, смогу ли чем помочь. И судя по почти опустелому холодильному шкафу, я подоспела во время!       — Вот как, — протянула Имир, недовольно выковыривая из салата укроп, — очень мило с вашей стороны, госпожа Финней. Окрошка выше всяких похвал. Квас тоже. Не терпится отведать рагу.       Женщина не без гордости залилась румянцем.       — Спасибо. Вы очень добрая.       — Вовсе нет. Просто вежливая. Вежливостью можно скрыть многие пороки.       Имир не нравилось, что в их доме хозяйничает чужой человек. Она не любила гостей. Особенно незваных. Госпожа Финней была добрым человеком с благими намерениями, но именно бескорыстно добрых людей девушка порой недолюбливала больше всего. Излишняя доброта и забота зарождали в ней опасения. Аспирантка всегда ожидала от жизни какого-то подвоха. От людей и подавно. Паранойя Имир цвела буйным цветом. Это необоснованное чувство досталось ей от дедушки. Он раньше работал в разведке. Пожалуй, со спецификой его работы ему можно простить чрезмерную подозрительность и нервозность. Девушка не могла объяснить причину собственных заскоков. Ей оставалось безмолвно подчиняться их правилам. Имир всегда предпочитала идти либо рядом с человеком, либо позади него. Она не любила, когда кто-то стоял или шёл у нее за спиной. Чистая глупость, но ощущение вот-вот вонзающегося в спину ножа никогда не отпускало её. Нет худа без добра. Маниакальная паранойя сделала из аспирантки неплохого диагноста. Паразитолог скрупулезно смотрела, изучала, проверяла, предполагала самое худшее из всего возможного и невозможного, и перепроверяла. Студенческая жизнь отложила на девушке свой отпечаток, научив махать рукой на многие вещи и проблемы, но не смогла окончательно подавить того, что столь глубоко сидело в генах.       — К Виви не заглядывали? — между тем спросила Имир, косясь на закрытую дверь.       — Виви — высокая, поджарая блондинка немного не в себе? — уточнила женщина, проследив взгляд врача.       — Мы тут все немного не в себе. Издержки профессии, — ухмыльнувшись, пояснила ветеринар.       — И почему я не удивлена, эх. Вам пора отдохнуть от самих себя. — Госпожа Финней с состраданием взглянула на девушку. — Она мне дверь открыла. Выглядела при этом не сказать чтобы прям очень. По-моему, она толком и не поняла, кто пришёл. Я представилась, а она пробормотала, нечто, вроде: «Щас, включаю розовый мир и думаю» и, шатаясь, ушла обратно наверх. Очевидно, думать. А о каком розовом мире, стесняюсь спросить, речь?       Имир изобразила многозначительный жест рукой.       — Понятно. Девушки, вы не на шутку начинаете меня беспокоить, — серьёзно сообщила мать Джаста. — Не знаю, чего в итоге ваша подруга надумала, но я рискнула зайти. Компресс ей поменяла, одеяло подоткнула.       Госпожа Финней относилась к тому типу женщин, которые несли в себе материнскую любовь и заботу ко всем людям и нелюдям. Её искренние переживания и негодования невозможно было подделать. Имир не могла определиться, забавляет её такое поведение или раздражает. В любом из двух случаев оставалось терпеть.       Женщина не успела поведать о дальнейших подвигах и поделиться своим бесценным мнением, как её, к облегчению девушки, прервали. Дверь тихонько скрипнула. В комнате противно шаркая носом, возникло нечто старательно закутанное в простыню. Аспирантка оживилась.       — Вспомнишь…       — Прошу, не надо! — взмолилась Виви, передёрнувшись. — Мне оно всю ночь снилось. Я в нём просто таки купалась, брр!       — Хочу тебя разочаровать. Это был не сон. И с чего ты взяла, может я хотела сказать «солнце»? — со сладким ядом в голосе поинтересовалась подруга.       — Зная тебя? Ха!       Виви прошла к столу. Вид у неё был действительно — краше в гроб кладут. На голове «птичье гнездо», под глазами темнели синяки, а нос сверкал красным цветом будто спелый помидор. Само лицо было отёкшим и осунувшимся.       — Бациллоноситель, ты как себя чувствуешь? — смягчившись, сочувственно спросила Имир, помогая больной коллеге устроиться на диване.       Девушка обложилась подушками и звонко высморкалась в обрывок старой рубашки. Стандартные размеры носовых платков не могли справиться с масштабом бедствия.       — Знаешь, утром встала с ломящей болью в затылке и висках. Голова кружилась. Подташнивало. И чертова слабость, пронизывающая мышцы и кости! И вовсе не та приятная, что после тренировок. Другая. Изматывающая. Ни руки, ни ноги не поднять. Хочется лежать. Но я больше не могу. Опухла. О, и сопли! Бесконечные. Водопадом. По-моему, я и позабыла, какого носом дышать. — Очередное душераздирающее высмаркивание. — Да что у меня за иммунка такая! — в сердцах вскричала санитар, бросив завистливый взгляд в сторону соседки. — Тебя вон, ветром сдувает, а хоть бы хны!       Имир похожими на паучьи лапки пальцами заправила дредлоки за уши и зловредно улыбаясь безжалостно подытожила:       — Хреново быть тобой.       — Согласна.       Больная не стала обижаться на шпильки подруги. Имир та ещё колючка, но по злому ранит редко. Виви куда больше угнетало предательство собственного организма. Сплошной произвол! Она всегда старалась вести здоровый образ жизни. Пробежка по утрам, зарядка, правильное питание. И чем организм ей отплатил? Бесконечной чередой болячек!       Девушка не курила, не… Ну ладно, пила. Редко, но метко. А почему бы собственно и нет? Раз уж начала. Про «матом не ругалась» тоже придётся скромно опустить. Родители достойно воспитали Виви. Жизнь со своей стороны с не меньшим достоинством и коварством услужливо подсовывала девушке различные испытания. Реагировать на многие из них имеющимся в наличии и прошедшим цензуру словарным запасом у аспирантки порой попросту не получалось. В своё время среди подруг ходила легенда о «чистом понедельнике» - мистическом первом дне недели, в который Виви не произнесёт ни одного бранного слова. Этот день должен был стать переходной точкой на пути избавления ветеринара от вредной привычки.       Обычно утро учебного дня начиналась со встречи в раздевалке института. Виви приходила последней и стоило ей заприметить подруг, как они незамедлительно слышали: «Прикиньте, вышла из дома и какой-то (нехороший человек) на своей (некачественной) тарахтелке проехал мимо тротуара и окатил меня из (грязной) лужи! Не, ну, что за (очень нехороший человек)!». За пять прошедших лет «чистый понедельник» так и остался всего-навсего легендой.       Виви не соврала. Вечерняя катастрофа не постеснялась перерасти в ночной кошмар. В отличие от Джаста сновидения врача не были столь интригующими для психиатра. Во сне аспирантку преследовал не ёжик с револьвером, а всего-навсего холодная, тёмная, несущая запах смерти вода и нечто неизвестное, тянущее Виви на самое дно. Откуда-то сверху, словно из другого светлого и сухого мира кричала Имир, что странно, ведь девушка не часто повышала голос. Но даже её крики не могли спасти Виви. Поздно, она уже на дне. Девушка проснулась посреди ночи, стуча зубами. Она ощущала себя ледышкой. Аспирантка страдала от схожей проблемы плохого кровообращения, что и Имир. Но вечно холодные и часто мерзнувшие конечности были не столь критичны. У Виви дела обстояли куда хуже. Зимой её руки синели и напоминали недавно окоченевший труп. Ощущала она себя тоже схоже. Врач нечасто пользовалась лаком для ногтей, но в зимние месяцы маникюр был не столько прихотью, сколько обязанностью. Виви сама не могла без ужаса смотреть на синюшную кожу под ногтями - что уж можно говорить о других? Яркий лак с натяжкой спасал положение.       Этой ночью (а вернее, почти утром, с учётом того, во сколько они легли) ветеринар вновь почувствовала, как кожа меняет цвет с розового на синий. В темноте невозможно разобрать, но ощущение застывшей крови ни с чем не спутать. Не включая света, Виви принялась рыться в комоде. Раздобыв шерстяные носки и пожалев, что не захватила с собой и перчатки, она легла обратно, прижавшись спиной к теплой и мирно спящей Леоле. Счастье продолжалось недолго. Не успела аспирантка согреться, её бросило в жар.       Катаясь по кровати, словно уж на сковородке, Виви разбудила Леолю. Та спросонья соображала медленно, но смогла вникнуть в суть проблемы и побежала искать лекарства для спасения подруги в агонии. Выскочив в общую комнату, она поначалу подумала разбудить Имир. Девушка, спавшая в позе морской звезды, тихо сопела, уткнувшись лицом в подушку и не подозревала о творящейся за соседней стенкой драмой. Манера Имир спать на животе вниз лицом поначалу пугало и озадачивало подруг. Непонятно, чем та умудрялась дышать. Но вскоре они привыкли.       Немного помявшись с ноги на ногу над Имир, пускающей слюни, Леоля решила, что у той и без того выдался весёлый денёк и стоит подарить ей остаток спокойной ночи. На всякий случай нащупав с третьей попытки лоб подруги, Леоля удостоверилась, что второй больной у неё не наблюдается, и с чистой совестью помчалась вниз в лабораторию. Утром Имир ожидал сюрприз. Лучше бы Леоля рискнула её разбудить. Бардак, который та навела в поисках необходимых медикаментов, лишний раз убедил аспирантку, что покой им может только сниться.       Виви утерла нос и плотнее укуталась в простыню. Ей было жарко, но расставаться со своим надёжным коконом она не решалась.       — Еле с кровати встала.       — Неудивительно с температурой и полной-то башкой соплей.       — Вовсе не в соплях дело, — раздраженно поправила больная, — одеяло было подоткнуто аж под матрас! Ни встать, ни глубоко вдохнуть. Мне вначале вообще почудилось, будто меня к кровати привязали верёвками! Кто из вас заботливых постарался?       Имир немногословно указала пальцем. Виви вздрогнула. Только сейчас она заметила, что они в комнате не одни.       — Виви, это госпожа Финней. Госпожа Финней, это Виви — высокая поджарая блондинка немного не в себе, — представила аспирантка особ друг другу.       — Что значит «немного не в себе»?!       — Понимаешь, госпожа Финней плохо тебя знает, ей можно простить, — с нахальной вежливостью пояснила Имир, — иначе бы она назвала тебя просто «не в себе».       Подушка — мягкий снаряд. Убить желчную девушку не убьёт, зато душу отвести позволит. Не прибитая подруга хмыкнула и положила подушку себе под спину, вот же!       — Смотрю, силы к тебе возвращаются.       — Так же, как и к тебе твоя язвительность!       — О, она меня никогда и не покидала!       — Я заметила.       — А не выпить ли нам чаю! — нарочито бодро поинтересовалась госпожа Финней, вставая из-за стола.       Ветеринары недоуменно посмотрели в её сторону. Их перепалка, очевидно, испугала добродушную женщину. И в самом деле, знай она обеих аспиранток получше, то не обратила бы на взаимные подколы никакого внимания, как это делала госпожа Сытклю.       — В такую жару? — усомнилась Виви. — С меня и без того пот градом.       — Но вам нельзя пить холодное, да и как следует пропотеть лишним не будет!       — Лучше не спорь с госпожой Финней, — порекомендовала паразитолог, — она нам рагу приготовила, и кто знает, какую секретную специю может в неё добавить.       Женщина шутливо потрепала Имир по патлатой голове и пошла ставить чайник. Она начинала видеть в хрупкой девушке отнюдь не хрупкого сына, который тоже любил вредничать по поводу и без. На него она знала управу и на врача найдёт.       — Госпожа Финней… Финней, — тем временем начала задумчиво бубнить Виви и её внезапно осенило, — а это не…       — Она — мать Джаста, — предвосхищая подругу, ответила Имир.       — Мать?!       Девушка чуть не скатилась с дивана.       — Не биологическая, разумеется, — насмешливо улыбнувшись, поспешила успокоить взволнованную девушку-ветеринара женщина.       — Ааа, тогда понятно, — Виви с облегчением закопалась обратно в подушки.       Сколько научного невежества в своё время несли людские домыслы! Кентавры появляются от связи человека и лошади — жуть! И какой извращенец придумал? Кентавры рождаются от кентавров и людей — не менее блестящее умозаключение. И никому почему-то и в голову не приходила самая простая истина, что кентавры берутся от кентавров, люди от людей и все мы независимые друг от друга виды. Кошка не родит от собаки — понятный факт каждому здравомыслящему человеку. Поразительно, что в случае с разумными видами до его осознания прошел не один десяток лет. Но в каждом правиле есть свои исключения и здесь исключением служили перевёртыши.       Перевёртыши — с одной стороны люди, с другой стороны звери. Не путать с оборотнями. Те способны перекидываться всего-навсего в огромных говорящих волков, а перевёртыши - в любое нормальное животное. Не говорящее, надо заметить. Неизвестно, как и откуда взялись эти существа. По одной версии их когда-то искусственно создали маги, по другой - они считались отдельным подвидом тех же оборотней. Гадать можно долго и со вкусом, но факт остаётся фактом. За последний десяток лет перевёртышей стало много, и они расселились по всем сторонам света. Позже практическим путём выяснилось, что люди и перевёртыши оказались единственными видами, которые могут иметь друг от друга потомство. Любопытный факт - та же практика показала, что от данной связи рождаются исключительно перевёртыши. Люди — никогда.       Высшие представители человеческого вида не могли оставить данный случай без внимания. Возник реальный риск, что со временем перевёртыши потеснят человеческую расу, а после и вовсе займут их нишу. Есть, о чем поволноваться. Впрочем, никаких разумных решений кроме очередной версии «охоты на ведьм» великим мужам на ум не приходило. Ко всеобщему облегчению они хотели решить проблему если не мирно, то по крайней мере по-тихому. Вдобавок варварские методы вряд ли положительно скажутся на их следующий избирательный срок.       Имир в свою очередь не сомневалась, что рано или поздно правительство додумается обратиться за помощью к ветеринарам или медикам. Поручат им придумать какой-нибудь хитроумный химикат аэрозольного типа, который будет вызывать у перевёртышей бесплодие. Проблема с перенаселением конкурирующего виды решится в два пшика. Быстро, бескровно и, в принципе, гуманно. Она сама была бы не прочь поучаствовать в проекте, затрагивай он её специализацию. А что? Всё лучше, чем массовое сожжение. Хоть и не столь весело.       — А господин Финней он…       Плохое самочувствие и туго соображающая голова поневоле придавали Виви смелости вести откровенные разговоры с абсолютно чужим человеком. Условные границы приличия они тоже стирали на ура.       — Биологический отец Джаста. С копытами, если вы это имеете в виду.       Женщину похоже беседа на личную тему ничуть не смущала, напротив, она её откровенно забавляла.       — Нелегко вам, должно быть. Я имею в виду, состоять в отношениях с другим видом дело непростое, ну, всякие там различия в анатомии и физиологии и прочее. — Язык у аспирантки начал предательски заплетаться, а самообладание - сходить на нет. Повезёт, если удастся списать весь вышесказанный бред на высокую температуру. — Но вы с господином Финней, наверное, душа в душу, как говорится, главное любовь и со всем справишься! Э, да…       Имир скривилась и отхлебнула кваса. Девушка слыла циником до мозга костей. Тема амурных чувств пробуждали в ней не розовые сопли, а жёлтую желчь. Особенно аспирантка не любила, когда им приписывали незаслуженную славу и всепрощающую, исцеляющую и всепроблемырешающую силу! Вы серьёзно? Пф! Имир не были чужды человеческие эмоции. И даже не противны. Загадочная патология пищеварительной системы вроде «бабочек в животе» не миновала девушку, но она категорически не верила ни в любовь до гроба, ни в дружбу нерушимую временем, ни в пылкие клятвы, пропитанные кровью, ни в наивные обещания, орошённые слезами. Имир — сложный человек, доверяющий простому. Чувства сегодня, решения сейчас. От силы завтра. А что будет послезавтра, кто его знает? Наступило бы сперва послезавтра. Аспирантка себя знала и посему гарантий никому не давала. Остальные же в то время с пугающей охотой обещали молочные реки и кисельные берега. Посчастливится — достанется пенка. Жизнь показала, что на большее рассчитывать не приходится.       — Вынуждена вас разочаровать, но одной любви никогда не бывает достаточно. — Госпожа Финней лукаво улыбнулась. — Она не решит ваши проблемы, скорее, с куда большим успехом создаст новые. Взять, например, вас, девушки. Вы ветеринары и вы, бесспорно, любите животных. Ну, мне хотелось бы верить, — посмеялась она, — но разве одна любовь поможет вам их спасти? Излечить от болезни? Избавить от страданий? Вырвать у смерти? Несомненно, любовь — сильное чувство, способное на многое. Но на голой любви, увы, далеко не уйдешь и сыт ты ей не будешь тоже. Любовь не возьмётся за скальпель, не выпишет рецепт. Нужны знания, умение, опыт, интуиция, чувство ответственности и многое, многое другое! Да вы сами прекрасно знаете. В отношениях также. Для их поддержания одной любви недостаточно. Требуется уважение к своему партнеру, да и к себе самому. Необходимо понимать, когда следует идти на компромиссы, жертвы, а когда напротив стоять до конца. Отношения — сложная ежедневная работа без выходных и праздников. Отношения — огромный механизм, состоящий из множества крутящих его шестерёнок. Нет лишних деталей и каждая должна быть на своём месте. А любовь — всего-навсего одна из этих шестерёнок. Важная деталь, но далеко не единственная. Всё сложно девушки, но, пожалуй, оно того стоит.       — И насколько сложно было у вас? — осторожно спросила Виви, утирая красный нос. То ли аспирантка растрогалась, то ли рассопливилась.       — Ну, как вам сказать, — протянула женщина, неловко поправляя косу, — помню день, когда господин Финней представил меня своей семье. Его родители, мягко говоря, не пришли в восторг. Они до сих пор меня не признали и считают «приблудной тёткой, живущей с их сыном». Про моих и говорить не стоит, — вздохнула госпожа Финней, — их единственная дочь переехала черт знает куда и он же знает к кому. Ранее я рассказывала Имир, что тоже родом из Швенто-Вису, но я променяла жизнь в столице на местное «захолустье». Считаю, в Шайко меня привела сама судьба. Я сразу влюбилась в здешние края и не в них одних. Я понимала, насколько безрассудно поступаю. Захотеть связать свою жизнь не просто с представителем другого вида — кентавром, можно подумать, будто мне и этого было недостаточно, так ко всему прочему отцом-одиночкой с пятилетним сыном на руках! Представляете?! Вот, и у моих родителей было такое выражение лица. — Ветеринары поспешили сменить мимику. — Безумство! Поверьте, я знаю. Не хочу разыгрывать героиню и врать вам о том, что моя жизнь после принятого решения была сказкой. Скорее, в ней было больше от кошмара. Было тяжело. Очень. Порой невыносимо. В те времена меня неоднократно посещала мысль бросить новоиспечённого мужа и уехать обратно домой к родителям. Признать, что я ошиблась, поспешила. Учтите, это мой большой секрет. Ему я никогда в подобном не признаюсь. Только между нами. — Женщина грустно подмигнула. — А самое смешное во всей этой истории знаете, что? Я не сдалась лишь благодаря Джасту. Муж много работал, а я пыталась смириться с окружающим меня обществом и новой жизнью, в промежутках не забывая поплакаться и пожалеть себя, пока никто не видит. Проблема в том, что времени на смирение и жалость у меня было совсем немного. Малолетний кентавр — это вам похлеще любого человеческого ребёнка! В каждом пони по полкило взрывчатки и два метра резиновой ленты. Я не снимала Джаста разве то с крыши дома! После первой недели совместной жизни я была свято уверена, что этот мальчик не доживёт до своего совершеннолетия. Дожил. Забота и воспитание подрастающего сорванца отодвинули все остальные проблемы и беды на задний план. Когда ты заботишься о ком-то, становишься сильнее. По-другому нельзя. Джаст стал для меня родным сыном. Мы не связаны кровью или даже одной веткой древа жизни. Но я не перестаю удивляться, каждый раз видя в нём всё больше и больше своего. Мои привычки, выражения, вкусы, манеры, мимику! Я думала, что выдумываю, что мне кажется. А потом поняла, нет. Не кажется. Мы многое перенимаем друг от друга. Детьми тем более. В тот момент я осознала, что не могу его оставить. Мужа — могла. Джаста — нет. И в тот момент жить почему-то стало легче. Всё стало на свои места. Сгладилось и зажило.       Свист закипевшего чайника заставил госпожу Финней встать и поспешить снять его с печи. Горячий пар поднимался вверх, ударяясь об деревянный потолок. Влажные капельки испарялись мгновенно. На кухне стало жарче. Безумное желание открыть окно пресекалось на корню. Проверено, легче не станет. Напротив, всё равно, что открыть духовку. Оставалось печься в собственном соку. Пока женщина разливала чай, каждая из собравшихся в комнате молчала о чём-то о своём. Скорее всего, мать Джаста вспоминала минувшие нелёгкие годы. О чём задумалась Виви, Имир сказать не могла. Сама она почему-то размышляла о том, что парню повезло с родителями. В особенности с приёмной матерью. Необоснованно, но она верила.