На ступнях и копытах

      Мороженое в руках начинало подтаивать, а лимонад закипать. Запивать мороженое лимонадом — удовольствие на любителя. Виви никак не ожидала, что Прум от щедрот души купит ей и то и другое. Расстраивать добродушного парня девушке не хотелось и, пытаясь разобраться в своих неоднозначных вкусовых ощущениях, она поочередно откусывала одно и отхлебывала другое.       Оставшаяся дорога до города прошла без происшествий. Аспирантка сдержала слово и ехала еле-еле. Кентавр шёл впритык и каждый раз обеспокоено заглядывал в окно, когда грузовик подпрыгивал на сотой кочке. Девушке, право, неловко стало. По молодости она глупила, дай боже как! Сейчас у неё самой становились волосы дыбом, припоминая былые деньки, а Прума, верно, и того хватил бы удар. Потом Виви поступила в институт. У неё появились новые друзья. Леоля и Имир стали близки ей по духу и идиотизму, как никто никогда раньше. От Леолиных заскоков Виви порой сама приходила в шок. Но сходить с ума вместе всегда веселее, чем в одиночку. Серьёзная и рассудительная Имир в меру своих скромных сил держала подруг под контролем, что не мешало ей в то же время разделять их радужный мир и добавлять свой при любой удобной возможности. В нынешние двадцать четыре года Виви повзрослела и стала на ступеньку выше. Ровно, как и её глупости.       Ветеринар доела мороженое и допила лимонад. Было сладко, но горчила мысль о жире на бёдрах. Нет, сегодня не стоит пропускать вечернюю зарядку!       — Спасибо, было вкусно! Главное теперь - не лопнуть. — Девушка погладила совершенно плоский живот, по ощущениям казавшийся ей шаром. — Знаешь, а я была уверена, что у вас не делают мороженое.       — В самом деле?       — Ага, думала, оно здесь тает быстрее, чем замораживается! — Прум улыбнулся. — А там у тебя что? — полюбопытствовала Виви, указав на тубус.       — Чертежи.       — Ого, что чертим?       — Что задают.       Парень открутил крышку тубуса и расстелил на капоте несколько листов. Санитар долго и сосредоточенно их изучала.       — Знаешь, я даже боюсь у тебя спросить, что здесь что.       — Знаешь, я сам боюсь тебе ответить.       Виви всегда думала, что это над ними зверски издевались, когда на биологии заставляли подробно перерисовывать в альбом скелеты различных животных с анатомических пособий. На один несчастный скелет лягушки могла уйти целая пара. Студенты ветеринары серьёзно задумывались, туда ли они поступили или же ошиблись и попали в художественную школу. Требования были очень высоки. Не дай бог преподаватель не досчитает позвонка в хвосте ящерицы или ребра у птицы — рисунок не подпишут, к коллоквиуму не допустят, а далее к зачёту или экзамену. Некоторые учащиеся скромно пытались объяснить, что рисовать они не умеют, на что преподавательница заявляла, что здесь от них художественного мастерства никто не требует и тут же начинала кричать, если тени у черепа были где-то не там, где ей хотелось.       Но биология оказалась наименьшим злом. Когда у них появился предмет «гистология», девушки взвыли по-настоящему. В ушах до сих пор стоял гневный вопль преподавательницы, которая с пеной у рта тыкала пальцем в альбом: «Твой красный карандаш недостаточно красный!». До поступления в ветеринарный институт девушки и не подозревали о том, сколько оттенков розового и фиолетового цвета существует на свете, которые, если хочешь остаться в живых — не смей путать и изобрази, имея в наличии один розовый карандаш одного розового цвета и такой же фиолетовый — фиолетового. И они изображали. Студенты, вообще, единственные существа на земле, способные делать невозможное возможным.       Глядя на чертежи Прума, Виви подумала, что им, пожалуй, повезло. Изображение различных механизмов требовало кропотливой работы и математической точности. Скелет нарисовать легче, чем изобразить поезд в разрезе. Аспирантка бы точно рехнулась. А парень, вроде ничего, держится в здравом уме.       — Дубина стоеросовая, а я тебе говорю, скотина с нашего ранчо!       — Ага, держи карман шире! Не твоя она, а наша!       Друзья оторвались от изучения чертежей и подняли головы. Посреди улицы яростно спорили ковбои. С двух сторон вцепившись в рога бизона, они поочередно перетягивали того, то в одну, то в другую сторону.       — Глаза разуй, клеймо видел! — тыча в бизоний зад, кричал кентавр, держащий левый рог.       — Сам разуй! Что на нём? Сковородка! Значит, бизон наш! — орал ему в ответ, кентавр, держащий правый рог.       — Какая сковородка?! Башка у тебя чугунная! Это лупа! Наше ранчо!       Животное послушно поворачивало голову в сторону тянущего, не интересуясь собственной судьбой. Какая разница, на каком ранчо пустят на стейки?       — Что у них там происходят? Скотину поделить не могут? — шепотом спросила Виви.       Голос она могла и не понижать. Ковбои были слишком заняты собственными разборками, что не услышали бы девушку, даже закричи она.       — Похоже на то, — кивнул Прум, — сейчас время загона и раздела скота. Путаниц много.       — Почему?       — Разделение пастбищ было введено совсем недавно. До сих пор многие фермеры выпасают стада на неогороженных землях. Ковбои ежедневно патрулируют границы ранчо, следят за животными, но, несмотря на это, скот от разных хозяйств часто пасётся вместе и смешивается. Поэтому каждый год приходится проводить эдакую «инвентаризацию». Занятие не из лёгких. Вначале необходимо согнать в одно место весь разбредшийся скот, а потом разобраться, кто кому принадлежит. В этом помогают клейма. У каждого скотовода имеется личное клеймо, которым он метит своих бизонов. Проблема в том, что нередко клейма подделывают или клеймо одного ранчо похоже не клеймо другого. Здесь, по всей видимости, второй случай. Главный принцип загона — доверие друг другу. Но получается далеко не всегда и не у всех. — Парень с опаской покосился на ковбоев, которые, похоже не договорившись, решили перейти врукопашную. — А может, мы лучше поедем дальше? Здесь становится небезопасно.       Виви не хотела упускать случай посмотреть на мордобой кентавров, но решила не доставлять лишние беспокойства трепетному Пруму и согласно кивнула.       Разъезжать на машине по улицам Шайко равносильно заезду с препятствиями. Тут захочешь — не разгонишься. Везде ходят кентавры, люди, под колеса бросается разная животина и только не хватало её потом реанимировать. Припаркованные кое-как повозки с бизонами загораживали полдороги, приходилось мучиться, протискиваясь между ними. Виви не любила ездить через город, по возможности она старалась его объезжать. Сейчас выбирать не пришлось.       Единственный плюс неспешной поездки — девушка могла спокойно разговаривать с Прумом. Они болтали о разных жизненных мелочах. Аспирантка рассказывала о своём режиме тренировок, об отличительных особенностях видов «сушки» для парней и девушек, и попытках накачать плечи. Кентавр скромно признался, что тоже немного собой занимается и каждое утро подтягивается, на что Виви тут же заявила, что она должна это видеть. Парень в который раз залился краской, а ветеринара не покидал образ кентавра на турнике.       За неторопливой и приятной беседой друзья почти пересекли город, как вдруг Виви затормозила.       — Что-то случилось?       Девушка молча кивнула. Под самым крыльцом салуна, около которого они остановились, валялась свинья. Барышни лёгкого поведения, обмахивая себя веерами, с едва скрываемым отвращением пилили полными укора взглядами борова. Навряд ли он служил хорошей рекламой и зазывал посетителей. Он вообще лежал на боку смирно, подозрительно не подавая признаков жизни. У аспирантки зародились нехорошие опасения.       — Она живая? — озвучил вертевшуюся на уме Виви мысль Прум.       Врач не успела поделиться мнением. Дверцы салуна скрипнули, выпуская некрепко стоявшего на четырёх ногах посетителя. Кентавр поправил перекосившуюся шляпу, послал хихикающим дамам воздушный поцелуй и зигзагами стал спускаться по помосту. Передние ноги сумели переступить барьер в виде свиньи, задняя левая - нет. Животное не взвизгнуло, не хрюкнуло и не дрогнуло лапой.       — Не уверена, — заключила девушка, обречённо выходя из машины. А она, наивная, надеялась, что на сегодня больше работы не предвидится, как же! — Чьё? — ткнув носком сапога в брюхо свиньи, спросила ветеринар угрюмо.       — Не наше, — неохотно ответила одна из вызывающе одетых дам. — Но будем обязаны, если вы уберёте. Разит от него, как за весь свинарник!       «Зашибись», — счастью Виви не было предела. Оставлять тушу свиньи посреди дороги - не вариант. Попытаться найти хозяина почившей скотины и устроить разнос — тоже. Очень хочется, но лишь время зря потратишь. Была бы свинья живая, куча народу вызвалась бы её законными владельцами, а на дохлую спроса нет. Похоже, у санитара сегодня судьба посетить живодёра. Аспирантка недовольно сморщилась. Живодёрня находилась на окраине города ровно в противоположной от их дома стороне. А она почти доехала. Пиликать в обратную сторону хотелось меньше всего. Виви устала, а от мороженого только разыгрался аппетит. Нет, сначала она приедет домой, отдохнет, поест, да и помыться тоже не будет лишним. Потом рванёт к живодёру. Свинье торопиться точно некуда. Обложит её льдом и ничего не сделается.       — Помочь? — участливо предложил кентавр.       — Помоги, если не брезгуешь. — По лицу Прума отчетливо читалось — брезгует, но помогать будет. Самоотверженный парень! Достоин уважения. — Держи перчатки. Я возьмусь за передние ноги, а ты за задние и закинем её в кузов.       — Ладно. Но может, я один справлюсь?       — Может. Но это моя работа и хочешь или нет, я буду всячески мешаться, взяли!       Свинка по весу оказалась кабанчиком. Закинуть её не закинули, а, скорее, закатили и по большей части кентавр. Грузовик заметно просел. Виви накинула сверху брезент и защелкнула задвижку.       — Уф, тяжёлая, хрюшка. — Девушка размяла напряженную шею. — Кто-то серьёзно лоханулся, потеряв столько мяса. Сто шестьдесят килограммов шашлыка в пропасть!       — В пропасть? — уточнил, обалделый Прум.       — Я шучу. На самом деле её пустят на мясокостную муку. — Слепящий диск солнца медленно склонялся к земле. День выдался насыщенным, а Виви нужно многое ещё успеть. В её работе нет строгого графика. В одни дни ветеринар подыхала от скуки, в другие — от усталости. Сегодня определенно один из последних дней. — Мне пора. Нужно доставить свинку в последний путь. Спасибо за сегодня.       Виви протянула руку Пруму, и тот аккуратно сжал её своей широкой ладонью. Аспирантка смутилась. От постоянного вождения и тяжелой физической работы её руки были покрыты мозолями и ссадинами. Пускай тонкие, но совсем не женственные. Стыдиться честного труда зазорно, но Виви ничего не могла с собой поделать. Ей совершенно по-женски хотелось выглядеть неотразимой, в особенности - рядом с парнем. В особенности - сейчас, прощаясь с Прумом. Но какая неотразимость в измятом и попачканном землёй (и хорошо бы только землёй) рабочем комбинезоне, безразмерных резиновых сапогах, растрёпанных волосах, на скорую руку небрежно скрученных в высокий пучок, измождённом лице без грамма косметики (смысл? - она тотчас смоется трудовым потом)? О, и не стоит забывать о запахе нефти и горелой туши, которым насквозь провоняла санитар. Нет, Виви точно не чувствовала себя неотразимой, разве что сногсшибательной. Подобный внешний вид мог любому подкосить ноги. Девушка погрустнела. Парень точно вздохнёт с облегчением, избавившись от неё. И навряд ли захочет повторить встречу. А ей ужасно хотелось «подстрелить» милого кентавра. Но она бездарно промазала. Выбрала не то снаряжение и, не то время. Полный провал.       Виви плохо знала своего нового друга. Прум видел гораздо дальше растрёпанных волос и грязного комбинезона. В этом успел убедиться Джаст. Настал черед аспирантки.       — Виви?       — Да?       — Я понимаю, место и время не самое удачное, — парень неловко кивнул в сторону лежавшей под брезентом дохлой свиньи, — но могу я тебя кое о чем спросить?       — Конечно, спрашивай.       Кентавр откашлялся, растерянно покрутил головой и, набравшись с духом, выпалил на одном дыхании:       — Ты завтра свободна?       — Чего?!       Иногда даже промахнувшись, понимаешь, как ты попал.       Имир оторвалась от полива кактуса. Клокочущий звук мотора их грузовика она услышала за версту. Виви припозднилась. Стала работать в режиме Леоли. До «двадцать четыре на семь» ей пока далеко, но паразитолог опасалась, как бы к тому всё не шло. Двоих чумовых трудоголиков девушка не откачает.       Машина влетела во двор, едва не врезавшись в забор. Имир окутало столбом пыли. Аспирантка закашляла. Сейчас подруга услышит от неё пару ласковых вместо приветствия. Не успела осесть пыль, как Виви пулей вылетела из грузовика, схватила девушку под мышки и радостно начала её крутить. Имир нервно прижимала к груди лейку, не понимая, что собственно происходит.       — Имир, Имир, Имир! — затараторила санитар, продолжая раскручивать слабо дрыгающуюся жертву.       — Я, я, я, — в манер подруге, отозвалась аспирантка, — я пока помню своё имя. Поставь меня на землю. Меня укачивает. И что у тебя стряслось?       Виви послушно отпустила девушку и возбужденно запрыгала на месте.       — У меня столько всего стряслось!       — Хорошо, начни в хронологическом порядке, — посоветовала паразитолог, отряхивая халат. — А что с машиной?       — С машиной? — тут же напряглась аспирантка. — А что с ней?       — Разве вмятина на правой двери была?       — Не помню, — как можно беспечней проговорила Виви, пожимая плечами. Ух, четырёхглазая, вечно видит и помнит то, что не надо! — Она вся у нас жизнью побитая, вмятиной больше, вмятиной меньше!       — Так это вмятина от жизни ли от тебя? — чопорно осведомилась Имир, пиля коллегу очками.       — Да какая, к черту разница! Ты лучше меня послушай, я тебя такое расскажу!       — А что в кузове? — игнорирую подругу, не унималась дотошная девушка.       — Труп свиньи. На дороге валялся, пришлось подобрать, — отмахнулась санитар. — Имир, ты меня вообще слушать будешь? Я чувствую сейчас себя, словно Леоля, которую ты вечно игнорируешь!       — Зря, я ужин приготовила.       — Почему?       — Зачем нам свинячий труп?       — Тьфу на тебя! Я отвезу его на живодёрню. Оставь ты эту несчастную свинью в покое! Она давно откинула копыта! Обрати внимания на меня живую! — не выдержала Виви, размахивая руками прямо перед носом паразитолога.       — Сомневаюсь, — не своим голосом вымолвила Имир, с непередаваемым выражением смотря куда-то за спину ветеринарно-санитарного врача.       Виви, почуяв неладное, осторожно обернулась. Под брезентом поднималось нечто и завывало оно совершенно не по-свинячьи.       Самым страшным для любого ветеринара считается потеря пациента. Но куда страшнее, когда давно почивший больной внезапно возвращается из мёртвых. За всю историю ветеринарной практики ни разу не упоминалось о свиньях-зомби. Безголовые курицы бегали — слышали. Безголовые лягушки скакали прямо у девушек на лабораторных по физиологии, ловить замучались — привыкли. Но свиньи… Всему есть логическое объяснение. Врачебную логику им вбивали с общей программой почти на каждом предмете. Однако логика плохо функционировала в шоковом состоянии и это небезызвестный факт. Зато примитивные инстинкты самосохранения выключали свои потаённые резервы.       Виви, не соображая, что и зачем она делает, выхватила у подруги лейку и метко бросила в нечто. Раздалось протяжное «бам», сменившиеся на «у-у-у». Восставшая из мёртвых свинья упокоилась обратно. Новоиспеченные экзорцисты бочком подошли к грузовику. Переглянувшись и кивнув, они резко сдернули брезент.       — И это свинья? — поправляя очки, скептически уточнила Имир. На днище кузова, картинно раскинув руки, лежал в отключке незнакомый мужчина. На лбу у него зрела солидного размера шишка. — Но, пахнет, надо признать, он совершенно по-свински, — принюхавшись, брезгливо сморщилась девушка.       — Ядрён батон! — срывающимся голосом выругнулась до смерти перепугавшаяся аспирантка. — Чёртовые перевёртыши!       — М-да, — задумчиво протянул паразитолог, — а на какой дороге ты говоришь его подобрала?       — Да он прямо у порога салуна лежал!       — Теперь понятно. Он был не мёртв. А мертвецки пьян. Перегаром от него, кстати, тоже солидно несёт.       — А какого хрена он мертвецки пьяным валялся в обличии свиньи?!       — Не знаю. Наверное, боялся испачкать костюм, — предложила быстро пришедшая в себя Имир. — Ничего не скажешь, Виви, доктор ты от бога. Живых от мёртвых отличаешь на ура!       — Да не дышал он! На него наступили, а он и не хрюкнул!       — Ну, если свиньей он был таким же упитанным, как и человеком, то хрен бы ты легко заметила, дышит он или нет. Да и в таком состоянии алкогольного опьянения ему хоть хвост поджигай — не проснулся бы, — наставительно сказала ветеринар, подумала и добавила: — Теперь мне серьёзно страшно.       — Почему?       — Сколько ты, интересно, заживо сожгла и схоронила?       — Да пошла ты бегать, Имир! — вскипела Виви. — Не смешно!       — А я и не смеюсь. Здесь плакать хочется, — невозмутимо заметила Имир.       — Друзья мои, что у вас там опять стряслось? — полюбопытствовала руководитель, выглядывая из окна дома с книгой в руках. Горячие споры о том, как отличить живых от мёртвых оторвали женщину от чтения.       — Госпожа Сытклю, несите скорее лёд! Возможно, нам повезёт, и мы успеем оказать первую, а не последнюю помощь.       Виви со злостью двинула ногой по колесу грузовика. Одна из плохо закреплённых канистр пошатнулась и рухнула на голову и без того бессознательного мужчины. После секундной паузы девушка грязно выругалась. Имир кашлянула и задумчиво почесала нос.       — А возможно, нет.