Конец в начале.

200725 00:25 «Я приюыл в Скцл» 200725 00:27 «Мне нужн т» 200725 00:29 «Я цже в пцти» Джексон жмурится и открывает глаза, после назойливой вибрации. « Югём / гипнотерапия » — мигает на экране и он отбрасывает телефон. Его стоило подписать, назойливый друг, а ещё лучше придурок. Каждый раз по возвращению из своих путешествий в первый же день заваливается к нему пьяным домой и жалуется. Всегда на одну и ту же причину. В этот раз побил все рекорды. Входящий Джексон отклоняет, по понятным причинам, у него ведь не просто так режим дня, но стоит ему расслабится и дверной звонок заставляет его буквально застонать, для того чтобы определить кто там, нет нужды смотреть в экран домофона, потому он просто открывает дверь. — Виски мне, — Югём не входит, а эпично вваливается, стоит замку открыться, парень опирается на стену, чтобы не рухнуть прямо в коридоре и это единственная фраза, что звучит из его уст. Джексон вместо виски приносит воды, ставит на столик около кожаного кресла, в котором благополучно расположил второй свое тело. Еще десять минут проходит в молчании, он знает это всегда занимает ровно десять минут, а затем юноша начинает жаловаться, что так и не встретил того самого человека и они говорят об этом до самого утра, пока Югём не засыпает. — Я встретил его, — начинает парень и Джексон замирает около барной стойки, вся его спина — напряжение. Затем он мотает головой из стороны в сторону и все же идет к бару. — Виски — отличная идея, — заключает и вновь наступает тишина. Звезды еле-еле мерцают на темном небе, свет города их заглушает, но из квартиры открывается прекрасный вид. Югём изучает их взглядом, позади тускло горит лампа, он продолжает: — Мы… То есть нет, — парень срывается на бормотание, затем залпом выпивает воду и смотрит прямо на Джексона, — я и он, прошли весь путь от начала и до конца. — Хочешь сказать? — Я стёр их. Все до единого из прошлого стёр. Все обо мне, — голос повышается, а затем хрипит. Джексон готов его упрекнуть, — гипноз в таком количестве и с такими последствиями запрещен, — но заставляет себя промолчать. — И я не пришел жаловаться, — ворчит Югём, его повадки становятся детскими, когда алкоголь начинает выветриваться из крови, — обдумал это миллион раз. Как не посмотри, мы не должны были встречаться. Поэтому не мог бы ты? — он вопросительно приподнимает бровь. — Что? — Джексон догадывается, однажды это обсуждали, но тогда это было пьяной шуткой. — Стереть мои. — Сколько? — он спрашивает о количестве имен и жизней, и чувствах, что второй ему так и не раскрыл до конца. Югём загибает пальцы, задумывается словно подсчет дается ему с трудом, будто он никогда не делал этого. — Шесть, — он вытягивает загнутые пальцы вперед подтверждая свои слова. — Югём, черт бы тебя побрал, ты что натворил. — Шесть у меня. Разве не помнишь, для него я всегда был Ким Югём, — парень хмурится от громкости голоса второго. — А я Джексон Ван, это не меняет сути, как его зовут? Парня срочно нужно найти. — Не ври, это твое второе имя, — он вертит стакан в руках, — Марк, он из Калифорнии, это все, что я узнал, — на столе вибрирует телефон хозяина квартиры, Джексон косит на него взгляд: «Марк Йен Туан / Калифорния» 200725 01:35 «Бро, я в Сеуле, напиши мне утром, хочу встретится» — Псих, — вырывается само по себе, Югём поднимает на него обиженный взгляд, с этого слова началась терапия когда-то. Но опыта Джексону хватало, чтобы определить, что рассказы далеко не выдумка и не плод разыгравшегося воображения. Они проверяли это несколько раз. Он выдыхает, — не больше одной за раз. Я соглашусь только так. — Тогда начни с последней. — Ты будешь должен мне. — Ой все, я-то знаю, что до утра ты закончишь все. — Заткнись иначе выдворю тебя, прямо сейчас. /// В тронной зале, — каждый во дворце почтение и уважение, низкие поклоны и улыбки, — лучи солнца преломившееся сквозь тонкую бумагу заставляют ощущать уют и тепло. Это был первый указ, который издал император: «С этих самых пор в тронной зале должно быть тепло так же, как в домах», — слуги поняли все буквально, но смогли изменить интерьер так, чтобы входящие чувствовали это. — Император Ван, — дверь открывается неслышно, но голос у слуги достаточно громкий, потому юноша на троне выравнивается, пряча свиток под кипу других, — лекарь Йен прибыл. — Оставьте нас, — произносит он. Юноша под ступенями совершает поклон и молчит до тех самых пор, пока за слугой не закрывается дверь. Император слышал, что лекарь немой. — ЦзяЭр, — разрушает тишину, хлыстом рассекает пространство и заставляет императора вздрогнуть. Как посмел этот человек звать его по имени, кем себя возомнил. Лязг лезвия из ножен в каком-то смысле будоражит и веселит. — Молва вас оклеветала, вы вполне себе можете говорить. — Я пришел говорить вместо других, — кричит лекарь и с каждым словом все ближе приближается к трону. — Вместо кого? — вырывается насмешливо, ранее у него умер генерал, но таких как он можно было еще сыскать. Генералов всегда можно заменить. — Вместо тех, кто пал, — интонация сменяется на более зловещую и острие упирается в чужое горло, ему приходится крепко сжать рукоять. — О, генерал был бы горд тобой, руки совсем не дрожат. — Мой генерал никогда бы не позволил мне, — Йен вдруг отступает, на его лице выражения сменяют одно за другим, от горечи к отчаянию. Безудержная тоска бликами на дне глаз. — Генерал был моим человеком, — гордость распирает юношу, клятву генерал и правду давал ему. Верой и правдой служить до конца своих дней. — Вы ничего о нем не знали, — вдруг говорит лекарь и мягкая улыбка появляется на его лице, точно генерал бы не одобрил этот порыв. Злость подкатывает к горлу, император хватается за острие ладонями, кровь пятнает бамбуковые дощечки каплями и въедается в них: — Он был моим человеком, — грудным рыком, чтобы наверняка убедить. — Вы правы, — у Йена подрагивают губы, он отпускает рукоять и меч выскальзывает, орошая одежду брызгами, — Мой генерал, так и не смог сбежать. — Ах ты, — император замахивается. — Его имя? — кричит лекарь и даже подступает ближе словно требуя удар всем своим видом. — Что? — в удивлении замирает. — Назовите его имя. — Имя не имеет значения, — рука безвольно повисает, кровь пачкает императорский знак. — Ким Югём, всегда звал вас по имени. Что-то заставляет императора сначала вздернуть нос по выше, а затем рассмеяться. Этот человек думает, что смог завоевать чье-то сердце, вот же наивный глупец. — Думаешь, с другим именем, он бы узнал тебя? Йен вздрагивает, это бьет сильнее, чем пощечина, которую он так и не получил. — А вас с вашим? — Тогда встречай его в каждой жизни, — священная кровь императора, не зря такова, она впитывается в знак на груди и исчезает вместе с пеплом сказанных слов, это приказ звучащий из его уст — встречай и обрекай на мучения, проверим кто кому на самом деле принадлежал. — Мой генерал принадлежал себе и раз уж мне его встречать, тогда вам за этим наблюдать. Ваши слова, вам же придется расхлёбывать ЦзяЭр. Запомните это. И когда он покидает зал, руки - точно все преступелния мира были ими совершенным, - дрожат, раздается крик: — Предатель, во дворце предатель, совершено нападение на императора, задержать мерзавца. Йен бежит к скале, потому что там Генерал обещал ему однажды сбежать насовсем и когда прыгает. — Я всегда буду влюбляться в вас. Все сказанные слова обретают силу. /// Обычно при встрече — начало, при расставании — конец. Их история заканчивалась в начале. Джексон улавливает его силуэт за спиной Марка, но делает вид, что не заметил. В торговом центре, как и сказал Югём, они разминулись незнакомцами, но чем больше Джексон думал об этом, тем больше щемило в груди. Это неправильно. — Я позвал еще друзей, — Марк вырывает его из раздумий, — они согласились встретиться где-то здесь, — для достоверности сует смартфон показывая надпись с названием кафе. — Как подло с твоей стороны, — он притворно поджимает губы, — мне казалось, ты приехал повидаться со мной. — Конечно с тобой, но я здесь ненадолго, потому пришлось совместить всех, ну прости, а? — он легонько толкает его своим плечом. Марк смеётся и для него видимо все, как обычно. Джексон не спрашивает о том, что произошло в поезде, потому что уверен, что парень ничего не помнит. За столом в кафетерии оживленный разговор полный жестикуляций, когда они подходят все приветливо машут. — Марк-щиии с возвращением, — восклицает кто-то из парней, — мы тут поняли, что ты всех нас подставил негодник. Парень хихикает в ладошку: — Вы уже познакомились? Какое облегчение, — он сводит ладошки на груди и подмигивает, — значит. Джексон тут с лева на право, — парень указывает на первого и ведет по кругу, — Это Им Джебом. — Йо, — юноша игриво отдает честь. — Дальше у нас, Пак Джинён, — Марк склоняется ближе к Джексону и шепчет, — у него очень ценная коллекция книг, спросишь, может по психологии тоже что-то найдется. Джексон кивает, пожимая протянутую руку, хочется истерически рассмеяться. — Дальше, Чхве Ёндже, у него своя компания, никогда не вдавался в подробности, но ходил на одно представление от них, было весело, — парень продолжает к концу предложения шушукаться, — дальше, — он задумывается, а затем отмахивается рукой, — в общем БэмБэм. — Просто признай, что до сих пор не можешь его выговорить, — смеется таец и протягивает руку, — Конпимук Бхувакуль, рад знакомству. Джексон пожимает ее в ответ, улыбается. Марк зависает, так будто должен быть еще кто-то и смотрит на психолога. — Ах точно, — он улыбается, — Все, это Джексон Ван. Надеюсь, вы поладите. Однажды ему снился сон, тогда парень списал это на слишком красочные рассказы Югёма, сегодня увидел собственными глазами. Зазнавшийся император, который слишком многого желал и считал, что сердце каждого в империи, может принадлежать лишь ему одному. — Я позову своего друга вы не против? — он сначала спрашивает, а затем думает, рука уже тянется к телефону. Улица ослепляет, когда перед Югёмом разъезжаются двери, он даже приподнимает руку, чтобы прикрыть глаза, телефон вибрирует в кармане, парень касается экране в месте, где предположительно должна мигать зеленая трубка. — Алло? — Это Джексон. — Виделись с утра, я что-то забыл? — Не совсем, приходи в ТЦ, я хочу познакомить тебя с удивительными людьми. Круг замыкается. Концом в начале, началом в конце. И бесполезный приказ наконец теряет свою силу.